Череда либеральных мер, разрушающих жизнь граждан (отказ от индексации пенсий, изъятие абсурдно высокой платы за капремонт, «оптимизация», то есть ликвидация здравоохранения и образования), гармонично дополняется подрывом производства. После присоединения к ВТО на, по сути, колониальных условиях, запретительного удорожания кредита, усложнения бюрократических процедур и сжатия госинвестиций, ударивших по обрабатывающей промышленности, правительственные чиновники взялись за становой хребет России: добычу нефти.
Минфин настойчиво требует резко увеличить налоговое давление на нефтяные компании для изъятия у них девальвационной прибыли. Вроде бы логично: ослабление рубля действительно повышает рублевые доходы от экспорта, которые не связаны с деятельностью компаний и потому могут быть трактованы как «незаработанные».
Однако Минфин тактично умалчивает о том, что более чем двукратная девальвация рубля сопровождалась более чем двукратным удешевлением нефти – и соответственно рублевый выигрыш от падения курса в лучшем случае лишь компенсировал падение цен на нее.
Более того, значительная часть российской нефти потребляется внутри страны – и продается соответственно за рубли: девальвационного выигрыша здесь нет.
В то же время благодаря политике российских либеральных реформаторов в отношении отечественных производств нефтяные компании вынуждены закупать огромные объемы оборудования и материалов за рубежом, за валюту, – и этот импорт является необходимым для сохранения производства. Поэтому девальвационный выигрыш от экспорта сопровождается девальвационным же проигрышем от вынужденных закупок. И надежд на пресловутое импортозамещение нет, так как политика либералов в отношении российского производителя остается предельно разрушительной, как будто скопированной с 90-х годов.
В стиле тех же 90-х российские либералы еще до девальвации проводили политику демонетизации экономики, предельно ужесточая финансовую политику, удорожая и усложняя внутренний кредит и вынуждая тем самым крупный бизнес, в том числе и нефтяников, кредитоваться за рубежом.
Теперь нефтяники получили двойной удар: даже не подпавшие под санкции компании де-факто лишись возможности получать долгосрочные кредиты на Западе и соответственно рефинансировать долги прошлых лет, а возвращать их приходится в условиях падения доходов из-за удешевления нефти. Это существенно ухудшило их финансовое положение.
В этих условиях резкий и, что принципиально важно, внезапный, не предусмотренный производственными планами рост налоговой нагрузки может лишить нефтяные компании не излишков, а необходимого, не сверхприбылей, а амортизации и инвестиций. В результате нефтяная отрасль будет вынуждена сократить производственные инвестиции и остановить ряд перспективных проектов, что обернется быстрым и притом нарастающим падением добычи нефти и стремительным сокращением доходов как отрасли, так и бюджета.
Отказавшись не только от естественного в кризис налогового стимулирования бизнеса, но и от простой стабильности условий его работы, Минфин может легко зарезать курицу, несущую золотые яйца, и подорвать саму основу нынешней российской экономики.
Принципиально важно, что при этом реальным получателем девальвационной прибыли является сам федеральный бюджет: основная часть налоговых платежей нефтяных компаний привязана к доллару и автоматически растет при падении рубля. Об этом свидетельствует динамика поступления бюджетных доходов: несмотря на не предусмотренный при составлении бюджета экономический спад, он не только исполняется, но и перевыполняется по доходам. В результате дефицит января–августа в 1,8 раза меньше предусмотренного бюджетом – 2,1% ВВП против 3,7% ВВП (разница между планом и реальностью в первые восемь месяцев составляет не менее 700 млрд руб.).
В этих условиях содержательные причины перманентной истерики Минфина просто непонятны: вместо нехватки денег, которой он отчаянно запугивает Россию и ее руководство, наблюдается их вполне очевидный избыток.
За первые восемь месяцев 2015 года неиспользуемые остатки средств на счетах бюджета выросли на 1 трлн руб. – до 10,7 трлн! Это означает, что более 10 месяцев бюджет может вообще не собирать доходов – и никто, кроме бухгалтеров из казначейства, ничего не заметит. На замороженные в бюджете деньги можно построить вторую Россию, несравнимо более современную, эффективную и комфортную, чем нынешняя, – но Минфин и не думает инвестировать деньги российских налогоплательщиков в благо России.
Напротив, он выводит основную часть этих средств за рубеж, поддерживая ими финансовые системы стран Запада, развязавших против нас подлинную экономическую войну, вероятно, в соответствии с «максимой Дворковича», по которой Россия должна платить за финансовую стабильность США. А Банк России и того лучше – вместо направления средств на развитие своей страны (как делала, в частности, американская ФРС, финансируя прирост госдолга) вкладывает их в развитие чужих, в том числе в тот же самый госдолг США!
Похоже, либеральные Плюшкины, вымаривающие нас искусственно созданным денежным голодом, вполне сознательно разрушают нашу экономику. Возможно, они просто ненавидят управляемую ими Россию или воюют против нас на стороне Запада.
Их мотивация может быть разной и, возможно, требует осмысления психиатра, а не экономиста, но результат их деятельности не вызывает сомнения: подрыв основы российской экономики, нефтяной промышленности, грозящий срывом в неуправляемый хаос, притом что Минфин буквально утопает в деньгах, в прямом смысле слова не зная, куда их девать.
Эта ситуация представляет собой прямую и явную угрозу не только государственной безопасности, но и самому существованию нашей страны.
Не сам по себе минфин, а его начальство - МВФ руками минфина.
А Путин, ничего не знает, он не в курсе ситуации.
Он живет по образцу Людовика XIV.
Король Людовик XIV утром одевался 4 часа по специально разработанному регламенту.
Потом он завтракал 4 часа, потом переодевался к обеду 4 часа, потом обедал 4 часа.
Он был настолько велик, что управлять страной было ниже его королевского достоинства.
Когда он пытался что-то делать, то ему говорили, что это не его масштаб,
что он не должен опускаться до решения каких-то вопросов в государстве.
