Джим и я поздно ночью между плитой и зеркалом слушаем музыку.
Джим и я поздно ночью пишем очередное дрянное стихотворение ядовитым оранжевым.
плачем. вдвоем.
Мне от Джима очень горько и вкусно. Ему от меня, вероятно, совсем никак. такие как Джим знают себе цену.
И кудрявым дурам знают цену.
Все, что им нужно это повод. И мой друг понимает это как никто.
Как все.
Я Джиму рассказала о тебе. Он молчал.
Он удивительным образом умеет слушать и наблюдать. Мне пора все очень занудно и последовательно сформулировать.
Не читайте, это слишком долго и вам не нужно.
Я люблю тебя.
Вероятно, пора в этом себе признаться.
Мне хорошо с тобой, без тебя хорошо. Хорошо от возможности вернуться к тебе.
Это нечеловеческое что-то.
Прошло полгода. Ты плотно в моей жизни.
Каждый раз когда я думаю, что я сижу и по-бабски обманываюсь в твоих мотивациях, ты мне доказываешь обратное.
Я хотела бы верить, что где-то в ладони твоей заноза с моим именем. Она не болит, не мешает. Она есть, и ты не знаешь, что с ней делать.
Потому что и я не знаю, что делать с моей занозой, в моей ладони.
По-моему его звали Михаил, он был в красном, говорил:
-Пойдем со мной.
Я говорила ему, что я не могу.
Он спрашивал почему.
Я говорила: "у меня есть мужчина".
Я говорила: "я в его рубашке".
Он говорил:
-Женя, я, надеюсь, он понимает как он счастлив.
Я улыбалась.
Сегодня мне снилась моя белая комната, с моей полной пепельницей, занавесками и большими окнами.
С моей Юлей за стеной и большой кухней.
Я хотела бы, чтоб ты был там со мной. И не потому что ты самый лучший, или я самая лучшая.
А потому, что зачем мне кто-то другой, если и с тобой все было.
Если своего уже любимого сына, я хочу родить от тебя.
Если ты единственный, кому нравились мои слезы.
Я понимаю, что то, что было это не жизнь, это за пределами реальности. И у нас не получилось бы так жить вечно.
Хотя, черт возьми, зачем бы нам об этом думать.
Да и вечность, по-большому счету, нам не к чему.
Я не хочу, тебя ни к чему привязывать, правда. Тем более к себе. И этот длинный текст не должен быть чем-то о чем ты будешь думать.
Не хочу этого.
Пишу об этом, потому что есть возможность, что ты это прочтешь.
А я никогда не могла тебе врать, хотя это было бы полезно.
ты не ответственен за меня.
Все что я чувствую, все поводы взлетать и все мое счастье или несчастье - это мое только.
Я взрослая - я все это систематизирую, сложу и уберу.
Ты просто будь, пожалуйста, пока в моей жизни.
Я верна тебе, то есть себе.
Я становлюсь лучше каждый день, и каждый день красивей и это так важно и хорошо.
Это такой сладкий, вязкий повод быть тебе благодарной.

Истерика предыдущего поста заставляет меня краснеть.
Освобождаю тебя от всех своих метафизических даже посягательств.
Освобождаю тебя от необходимости выслушивать все мои мысли о твоем паскудстве (хотя, заметь, я была бы исключительно аргументирована)
И не в коем случае не думай, что это благородство с моей стороны. Я не настолько хороша.
Я просто ленивая.
Я утомилась.
Я обманулась гораздо больше, глубже и позже, чем ты думаешь.
И это правда меня расстраивает.
Я со своей неустойчивой психикой, гормональными проблемами и умением принимать все как должное не вписалась в твою систему бытия.
Свою еще не определила.
Но я правда рада, что твоя все еще работает.
И вся штука в том, что это на поверхности все. Но боюсь, что ты полезешь дальше, и не поймешь очевидного.
Поэтому и освобождаю тебя от своих монологов.

Там где будут сходиться все вектора. в облаке пыли и солнца я буду стоять и бить мамин сервиз на 12 персон.
молча стоять и бить мамин сервиз на 12 персон.
С тем же усердием, с которым я выстраивала эту никому ненужную систему сосуществования нас.
мои глаза Магдалены, твоя гнильца и буковски, огромное количество литературного бреда, сказанного друг другу за неимением ничего простого, честного и своего, все к черту вместе с супницей.
Позвони мне, пожалуйста, не испугайся, пока мои зубы не рассыпались от злости.
мои обещания больше не котируются, я расскажу тебе.

ты легкий. я легкая.
и даже если это не скука и не слишком жаркое лето,
то мы легкие и мы выпутаемся. выпутались может уже даже.

я вот думаю где мои письма.

цвет. стекла. глина. виски. лестницы. наличная. стены. столы. маяковский. утро. молоко. белый. розовый. зефир. серый. синяки. письма. повторы. шарфы. косы. краны. стройка. зеркало. буквы. пикассо. довлатов. буковски. живопись. глупость. гордость. ирония. сладко. слезы. щуриться. пожарники. метро. дороги. север. безумие. вранье. колени. короткий метр. красиво. любить.

как-то случайно посмотрев на меня: "как он мог уйти от тебя? у тебя же такие глаза"
я как обычно смеюсь.
я как обычно с большой долей скепсиса отношусь к своим глазам, рукам и остальным частям моего тельца.
ловлю на себе влажный взгляд. ловлю в себе абсолютное непробиваемое ничто.
и я боюсь того, что то количество красоты, которое багажом со мной еще. меркнет. и я тогда слишком мало сняла, написала, запомнила.

***

и я хотела сказать.
никаких анафем и проклятий.
никаких обид. ничего. их не было. не будет.
никакого вранья и узкоспециализированого алкголя.
не так остро, чтобы это было интересно.
ничего не изменилась с поры кофехауса на владимирсокой 30 апреля.
 

ну поревела красиво и надрывно.
ну покурила.
ну устроили мы на набережной любимой съемки короткометражки про оголтелую любовь на излете своем.
и ушла.
и ничего.
потом расстроили кудри. купировались.
потом расстроил срок годности. посмеялась.
и ничего.
И вот я весьма красива и счастлива и совсем не злюсь,
Даже сейчас.
Есть вещи, которых жаль. Но это все такое эстетствующее нечто, что и говорить не стоит.
В буквах и картинках осталось и хорошо и прекрасно. Я вообщем скорее рада, чем нет, что никому не пришлось вгрызаться в глотку, заламывать друг другу руки и сладко лепить идеалы.

моя клавиатура начинает работать как только я решаю, что надо написать пост.
невероятно.

Наверное, мне нужен факт, который заставит меня очень красиво реветь и курить.
И очень красиво убеждать себя сначала в конце, потом в начале.
И наверное, все должно происходить в момент тяжелейшего пмс, чтобы пронзительнее.
Бабель хорош.
Удивительно хорош. Эпитеты, используемые им заставляют задуматься о собственном словарном запасе. Образы его заставляют думать о собственном наполнении или его отсутствие.
Улицкая честная.
Удивительно простая и честная. Удивительно о нас. И у меня явно с ней любовь.
Хемменгуей краток.
Очень много точек. Очень много крови.
Единственная женщина, но очень много женщин в ней.
И очень подробен и очень мужчина.
Это о книгах, которые я читаю.
А если о жизни, которой я живу.
То я все думаю о сценариях, которые повторяются. И пугаюсь.
убеждаюсь, что женского во мне куда больше, чем я думала.
да и куда меньше, чем я думала.

а про мужчину ничего.

Я собираюсь сортировать шарфы и сумки. У меня работает клавиатура.
Нет денег на поездку к любимому и теплому, но я туда поеду.
потому что к теплому и любимому.
потому как любить мне необходимо.

необходимо мне снова уверится в себе. я не могу быть пустой рядом с ним.
так сложилось.
и это может лучшее что есть в нем.

И я молюсь каким-то там силам, чтоб во мне подняла голову сильная девочка и разобралась наконец-то в рисунках, красках, графических редактарах, а не протяжно ныла о неудачах. пора уже. надо уже. лето уже скоро в городе.
и, видимо, я сделала правильный выбор. и я рада солнечным бывшим брюнеткам рядом со мной в курилках ИДПИ.
и книжкам, которые снова поселились в моей сумке и карандашу, который снова вот-вот почти знает что ему делать.

Привет, милый.
Говорят, то письмо, которое я писала тебе в прошлый раз было оставлено на комоде вместе с сережкой из моего языка и воспоминаниями о первом литре Джима Бима. Этот комод вообще, вероятно, очень многое знает про нас, а теперь еще знает все, что писала я тебе, сидя на твоей кухне с любимой сигаретой, пока ты перечитывал Ерофеева. Естественно, громко цитировал мне его, когда вернулся.
А писала я тебе о том какая я безумно красивая, когда с тобой и какой ты безумно нежный, когда со мной. Ну и еще пару литров банальностей и соплей, уместившихся на паре страниц твоей записной книжки.
О да, я была безобразно сентиментальна в тот наш семейный вечер XD

Знаешь, мне всегда сложно разговаривать с тобой о важном, о нас. Ты говоришь важности, а я изучаю свои колени, свои руки, свои сигареты, стену напротив, ступеньки вниз или горлышко бутылки. И не могу отвечать, зато могу поднимать на тебя глаза и удивляться каждый раз твоим. Но я могу написать о том, что держать тебя за руку это так же естественно как просыпаться с тобой. О том, что мне сложно не держаться за твою коленку и мне правда хочеться гладить твои рубашки по утрам. Я расстаяла, как ты там говорил, как сыр на пицце.
И, знаешь, я планирую остаться твоей любимой, глубокой, красивой, умной мной.

Я абсолютно забываю все слова, когда он говорит со мной..
божемой, уже пятница.

 

знаешь что? я люблю тебя ©

Я хотела написать о счастье.
О том, что шепот в светлой комнате это такая дисгармония прекрасная.
А вслух сказать страшно.
"Иди ко мне" - говорит он контрабасу и считает до пяти.
Ему идет контрабас, шепот и растрепанная я в его рубашке.
А мне вдруг удивительно как пошло улыбаться так глупо счастливо и на одну сторону.
писать письма ему, когда он стоит за спиной и смотрит на меня.
Я вру маме, становлюсь самой красивой и хочу становится лучше.

И Джейн снова плететфеньки. Они, сука, прекрасны.

С тех пор как ты появился в моей жизни, я забыла слова.
А так хотелось бы написать о настолько удивительно проведенном с тобой времени.

Улыбаюсь. Совсем как дура.

цитировать друг другу довлатова между занятиями сексом - это прекрасно