Компас не врет, направление – полюс, куда деваться: ищи.
Они следят за тобой, будто смотрят кино. И еще –
они говорят: твои слезы, девочка, недостаточно горячи –
не прожигают землю и даже не обжигают щек.
Ты принимаешь за правду, покаянно шепчешь: моя вина;
бредешь по колено в снегу, в самом сердце полярной ночи;
подставляешь горло, и они выпивают тебя до дна,
оставляя пустую и звонкую оболочку.

На последней неделе пути тебя покидают сны.
На последнем десятке шагов твои губы покрыты льдом.
Ты врастаешь глазами в поля ледяной страны
И тихонько шепчешь: надо же, это Дом…

Хозяйка северных замков ждет у двери - и вдруг,
забыв, что глаза у нее голубая мертвая сталь,
ты бежишь к ней навстречу, хватаешь ее ледяную руку,
прижимаешь к сердцу и плачешь: как же меня достали!
Я не хочу обратно, туда, где плавилось и болело,
я не хочу ничего оттуда, ты знаешь, это такая мука…
…оставь мне холодный кофе, учебник Сканави и белую королеву –
костяную фигурку в острой короне вместо розовощекой куклы.

Они там считают мои шаги, придираются – где, мол, тебя носило;
они сочинили прибор для измерения силы вдоха,
они говорят, что я плачу не так и люблю вполсилы,
и семьдесят ровных ударов в минуту – это ужасно плохо,
по крайней мере, для сказочной положительной героини,
которой нужно оставить дом и обрезать косы,
выйти в метель, обойти полсвета, быть самой доброй и сильной,
выдохнуть душу, выпустить кровь и изойти на слезы.

Если я попытаюсь вернуться, наверное, быть беде.
А здесь так легко дышать, так спокойно; тебе же одной несладко –
я буду рядом, я буду хорошей, разреши мне остаться здесь,
я умею складывать буквы в слова – у меня есть справка.
А если не хочешь, я тоже пойму и прикинусь глухонемой,
я не прошу полмира, мне не нужны твои тайны.
А еще у тебя мой брат – отпусти его, пусть идет домой,
помогает бабушке, поливает цветы, отпусти его, я останусь…
Он дурачок, ссыльный ангел, ему здесь холодно,
он устанет глядеть на сугробы и голые ветки,
а дома его отведут к окулисту и кардиологу,
пропишут очки и таблетки.

Смотри: меня вела не любовь, но путь оказался верным.
Прости: меня вела не любовь – какие уж тут обиды…
Пусти меня в дом. Говорят, у тебя есть зеркало.
Я хочу посмотреться в него
и ничего не увидеть.

Это же сказка, все кончилось хорошо и без лишних слов,
но восемь из десяти хотят прочитать сначала…
Они говорят: что ты делаешь, разве это любовь?
Они говорят: ты с ума сошла, этого слишком мало.
Я промолчу. Не любовь, конечно.
Мне обещали пару коньков –
как раз сегодня похолодало.

(с) Екатерина Перченкова

http://vero4ka.livejournal.com/546866.html

http://vero4ka.livejournal.com/530175.html

http://vero4ka.livejournal.com/536927.html

http://vero4ka.livejournal.com/543001.html

http://vero4ka.livejournal.com/528783.html

Вот был город как город, а стал затопленный батискаф,
Словно все тебя бросили, так и не разыскав,
Пожила, а теперь висишь как пустой рукав
У калеки-мальчика в переходе.

Да никто к тебе не приедет, себе не лги.
У него поезд в Бруклин, а у тебя долги,
И пальцы дрожат застегивать сапоги
Хоть и неясно, с чего бы вроде.

Дело не в нем, это вечный твой дефицит тепла,
Стоит обнять, как пошла-поехала-поплыла,
Только он же скала, у него поважней дела,
Чем с тобой тетешкаться, лупоглазой;

То была ведь огнеупорная, как графит,
А теперь врубили внутри огромный такой софит,
И нутро просвечивает нелепо, и кровь кипит,
Словно Кто-то заходит, смотрит и возопит:
«Эй, ты что тут разлегся, Лазарь?..»

Полно, деточка, не ломай о него ногтей.
Поживи для себя, поправься, разбогатей,
А потом найди себе там кого-нибудь без затей,
Чтоб варить ему щи и рожать от него детей,
А как все это вспомнишь – сплевывать и креститься.

Мол, был месяц, когда врубило под тыщу вольт,
Такой мальчик был серафический, чайльд-гарольд,
Так и гладишь карманы с целью нащупать кольт,
Чтоб когда он приедет,
было чем
угоститься.

(с)http://vero4ka.livejournal.com/468448.html#cutid1