Выпускной бал.


Я стою посреди гостиной и нервно оглаживаю рукава нового платья, купленного специально для сегодняшнего вечера. Темно-синяя мягкая ткань льнет к коже, и я могу только надеяться, что я выгляжу не хуже чем остальные девушки. Сегодня для меня это особенно важно.

Ты спускаешься из своей спальни. Праздничная мантия темно-зеленого цвета очень подходит к бесшабашному взгляду изумрудных глаз, в котором то и дело проскальзывают веселые искорки. Нет, все-таки твоя любовь – слизеринец. Только он мог заставить тебя надеть такую мантию. Хотя надо отдать должное – вкус у него отменный, вся твоя подростковая нескладность теряется в струящихся складках, обрисовывающих стройную фигуру, и ты кажешься изящным, словно изысканная статуэтка. На мгновение мне вновь становится жаль, что все это не для меня. Рон что-то говорит тебе, и ты заливисто смеешься. Вы подходите ближе, и теперь я могу слышать ваш разговор.

- Ты только в обморок не упади, Рон.

- Я? В обморок? – Рон возмущенно смотрит на тебя. – Да даже если ты встречаешься с Паркинсон – это еще не повод…

Я усмехаюсь, слушая вашу дружескую перепалку. Ты так ничего ему толком и не объяснил, Гарри.

- Я не встречаюсь с Паркинсон, Рон, я вообще не встречаюсь с девушками… по крайней мере, они мне нравятся куда меньше парней.

Рон застывает с открытым ртом. Я с удовольствием присоединяюсь к хохоту остальных гриффиндорцев.

- Так, - наш друг растерянно оглядывается, - похоже, я один что-то упустил. Гарри, как ты мог ничего мне не рассказать?!

Перепалка начинается по новой, но теперь уже по другому поводу. Я качаю головой, какие же вы оба… родные. Ты, решительно взмахнув рукой и сердито буркнув: - Ну и Мерлин с тобой, - прекращаешь спор и подходишь ко мне.

- Тебе стоило бы раньше сказать ему.

- Я знаю, - ты расстроено вздыхаешь, - но как ты себе это представляешь? Я должен был подойти к нему и сказать – ты знаешь, Рон, а мне вообще-то и мальчики и девочки нравятся, но мальчики больше. А в особенности один… - ты замолкаешь, и я понимаю, что ты чуть было не открыл свой секрет.

Я наклоняюсь к тебе и шепчу:

- Ну сегодня-то ты откроешь с кем встречаешься?

Ты нервно вздрагиваешь и киваешь.

- Обязательно, Гермиона. Я люблю его, а он любит меня, и надо признаться, нам порядком надоело скрываться, - ты снова вздыхаешь и добавляешь так тихо, что мне прислушаться, чтобы разобрать слова. – Надеюсь, меня поймут.

Негромкое покашливание возвещает о том, что декан уже здесь. Профессор МакГонагалл с улыбкой смотрит на нас, занятых последними приготовлениями перед балом.

- Все готовы?

Я беру тебя под руку и мы, вместе с остальными, направляемся в Большой зал…

…Я смотрю на него. Смотрю через весь зал, нисколько не беспокоясь, что это могут увидеть. Пусть. Впрочем, никто ничего не заметит, речь директора уже давно отзвучала, деканы высказали последние пожелания своим бывшим ученикам, и все самозабвенно веселятся, отмечая последний день в школе. Даже не верится, что завтра утром те, кто еще совсем недавно звались студентами седьмого курса школы Хогвартс, покинут эти стены навсегда. По крайней мере, в своем большинстве. Звучит смех, уверения в том, что кто-то кому-то обязательно пришлет сову – я не вслушиваюсь в голоса. Я смотрю на него. Черная мантия тяжелыми складками ниспадает до пола, руки сложены на груди, лицо бесстрастно – все как всегда. Сегодня вечером я приду к нему и все расскажу. Ты прав, Гарри. Нельзя все носить в себе и мучаться от неизвестности и неуверенности. Я рискну. В конце концов, недаром шляпа распределила меня в Гриффиндор!

Я, наконец, отворачиваюсь и замечаю тебя. Ты стоишь, опираясь на стену, и ободряюще мне улыбаешься. Я оглядываюсь и вопросительно приподымаю бровь – ну и где же твой возлюбленный, Гарри? Ты делаешь неопределенный жест рукой, изумрудный взгляд призывает меня подождать. Внезапно, я замечаю появившуюся рядом с тобой высокую фигуру. И застываю, чувствуя как в груди зарождается боль.

Он подходит к тебе, кладет руку на плечо, и ты накрываешь ее своей ладонью. Ты смотришь на меня почти виновато. «Это судьба, - говорят твои глаза – Это мое счастье». И я вижу, как смягчается угольно-черный взгляд, направленный на тебя и только на тебя. На его губах мелькает улыбка, нет, скорее тень улыбки, но в ней так много всего… и она лишь твоя.

Лучше бы он поцеловал тебя, ведь поцелуи бывают разные, рождественский – под веткой омелы, дружеский – от избытка чувств, братский, даже случайный и я могла бы сделать вид, что ничего не видела, что это глупость, наваждение … а это, это так однозначно. Так естественно. Так… интимно, словно я подглядываю за вами в спальне.

В моей голове проносятся обрывки наших разговоров.

«Иногда он просто невыносим…». Конечно, у него нелегкий характер и я даже представить не могу, как ты с ним уживаешься… Впрочем, сейчас я даже не могу представить, что вы вместе. Почему? Как это случилось? Как я могла не заметить? Не понять? Как могла быть такой слепой, чтобы не сложить два и два? Ведь все так ясно. Ваши отношения началось во время войны, а ты тогда носился по всей Англии вместе именно с ним, выискивая хоркруксы. Ты бы ни за что не стал рисковать кем-то из сверстников, так ведь? А кто еще был с тобой? Никто, кроме него. Слепая… И то, что он перестал придираться к тебе на зельях, выбрав на сей раз объектом своего сарказма Малфоя, словно отыгрываясь за годы шпионства, когда он должен был ему потакать. А ты стал их лучше знать, хотя никогда не любил.

«Нам непросто быть вместе, но мы стараемся…». Стараетесь? Мне кажется, что сейчас я могу читать ваши мысли и воспоминания, будто научилась легилименции… Он покупает тебе шоколадных лягушек и смотрит, как ты ешь их, перепачкивая в шоколаде все, что только можно. А ты помогаешь ему в экспериментах, нарезая ингредиенты, и он ворчит, что ты опять делаешь все неправильно, но совсем не так грозно и презрительно как в классе… Вы учитесь совместно сосуществовать, шажок за шажком пуская друг друга все дальше в личное пространство. И уже сейчас никто, ни Рон, ни я, ни любой другой или другая не смогут стать между вами. Я вижу все это так ясно, словно с моих глаз наконец-то спала пелена, скрывающая истину вот уже столько месяцев.

«Ведь он хорошо знает, что такое любить и не иметь возможности об этом сказать…» Он любил тебя? Долго? Я сглатываю.

«У нас все было необычно и трудно, Гермиона, все… Чтобы хоть как-то избавиться от напряжения, страха перед неизвестностью, ну ты же помнишь ТЕ дни … А потом стало так, как стало… Я люблю его, а он любит меня…»

Он наклоняется, что-то шепчет тебе на ухо, ты тихонько хихикаешь и поворачиваешь голову к нему. Изумрудный взгляд встречается с черным. Я прижимаю пальцы ко рту. О Мерлин, в этом сплетении взглядов все, чего мне никогда не узнать. Любовь, страсть, нежность, почти одержимость друг другом…

«Нам непросто быть вместе, но мы стараемся…»

Я чувствую, как сердце колотится о ребра. Гарри, как такое могло произойти? Как? Что мне-то теперь делать… Тук… Тук…

Ты оглядываешься на меня и, внезапно бледнеешь…

Тук… Тук…

Ты ведь все понял – правда?

Тук…

«Зато он носит меня на руках, представляешь?»

Я чувствую, как немеют кисти. Зал начинает кружиться… Ты делаешь шаг ко мне и что-то кричишь, но я ничего не слышу. Почему?

Тук… тук…

Последнее что я вижу, это его глаза, непроницаемо черные для меня… непроницаемо черные… И я проваливаюсь в них… проваливаюсь… прова…


КОНЕЦ

Месяц до окончания седьмого курса.


- Значит, вернул, - ты сидишь на столе и болтаешь ногой. Я киваю и поглубже засовываю сверток с подарком в сумку, чтобы ты, не дай Мерлин, не увидел что там. Ты замечаешь это и тут же интересуешься:

- Гермиона, а ты уверена, что подобрала правильный подарок, такой который ему понравился бы? – ты напряженно барабанишь пальцами по деревянной поверхности и задумчиво хмуришь брови. И мне становится стыдно, что именно я заставляю тебя беспокоиться и расстраиваться. Что именно я опять взваливаю на тебя чужие проблемы.

- Уверена, - я киваю. – Я знаю, что это ему бы непременно понравилось, но он даже не распаковал подарок, - ты с интересом смотришь на сумку, но ничего не спрашиваешь, ведь знаешь, что ответа не будет.

- Хм. А ты пробовала подольше бывать с ним наедине?

Я пожимаю плечами. Я бы хотела рассказать тебе больше, чтобы ты понимал мои трудности, но, боюсь, даже ты не сможешь принять мой выбор. Я и сама не могу до конца понять – почему получилось именно так? Но знаю, что он нужен мне со всеми его достоинствами и недостатками. Просто нужен.

- Это, знаешь ли, не так уж просто.

Теперь ты пожимаешь плечами:

- Да ладно. Если хочешь, я попрошу Рема оставлять вас на совместные отработки. Если ты, конечно, скажешь мне – кто это?

- Не нужно, - я мотаю головой, - я все рано не скажу тебе этого. Так что ничего у тебя не получится.

- Как хочешь, - ты вздыхаешь и печально качаешь головой, - Я только хотел тебе помочь.

- А как было у тебя? – интересуюсь я, не особо надеясь на ответ. Но, внезапно, ты улыбаешься светло и мечтательно и говоришь:

- У нас все было необычно и трудно, Гермиона, все. Нам даже общаться сначала было трудно, - я усмехаюсь, твой избранник точно слизеринец, хотя… с тобой всем иногда трудно общаться, даже нам с Роном. А в дни войны ты вообще огрызался на всех и вся, если что-то было не так.

- Сначала это было просто… ты понимаешь. Чтобы хоть как-то избавиться от напряжения, страха перед неизвестностью, ну ты же помнишь ТЕ дни. Хотелось забыться.

Я понимаю. Этого хотелось всем, и ты не был исключением.

- А потом война кончилась. Так сразу. Я убил Вольдеморта и все. Лишь авроры добивали тех, кто не сдался, ты же помнишь, таких было совсем немного, ведь дементоров в Азкабане уже не было. А потом стало так, как стало, Гермиона. И нам пришлось решать, будет ли снова «он и я», или останемся «мы». Вот так вот - война закончилась, а мы нет.

Ты снова улыбаешься и встряхиваешь отросшими прядями. Но, заметив мой взгляд, смущенно опускаешь голову и бормочешь:

- Ему нравится такая длина волос, они становятся более-менее послушными.

На твоих щеках румянец, пальцы теребят рукав мантии. Но хотя твои глаза и скрыты ресницами и стеклами очков, даже сквозь них видны отблески счастья в изумрудном взгляде. И я опять, опять тебе завидую, хоть и понимаю как это плохо. Завидую, что ты любишь и любим… и завидую тому, кого ты любишь, потому что мне тоже хочется, чтобы меня любили так искренне и горячо. И иногда мне становиться жаль, что те чувства, которые я вижу каждый раз, когда ты вспоминаешь или говоришь о твоем таинственном счастье, направлены не на меня. Мне кажется, что если бы ты так нежно и страстно полюбил меня, я бы смогла забыть даже о… даже о нем.

Я вздыхаю. Глупо. Глупо думать о несбыточном. Но в последнее время видеть чужое счастье становится для меня все труднее и труднее. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

- Гермиона, - ты встаешь со стола и подходишь ко мне, - так нельзя, просто нельзя.

Твоя рука осторожно касается моей щеки и почти невесомыми прикосновениями стирает слезинку.

- Не знаю, почему ты так упорно скрываешь имя того, из-за которого делаешь себе больно…

- Ты тоже молчишь, - прерываю я тебя, изо всех сил пытаясь сдержать всхлип.

- Но я не страдаю из-за этого.

Ты привлекаешь меня к себе, и уже в который раз я утыкаюсь в твою мантию, находя в твоих объятьях поддержку, столь мне необходимую.

- Гермиона, - голос звучит очень тихо, но в нем слышна непоколебимая уверенность, - ты не боялась Упивающихся смертью, знаешь больше чем все ученики Хогвартса вместе взятые, в будущем станешь одной из самых сильных волшебниц магического мира – тебе ли боятся отказа?

Я вздрагиваю. Почему, Гарри Поттер, ты не бываешь таким проницательным на уроках? И почему так тонко чувствуешь все сейчас? Но ты этого не замечаешь и продолжаешь говорить:

- Или это кто-то из слизеринцев, помешанных на чистоте крови? Так тем более следует прояснить все, и если ничего нельзя сделать и нет никакой надежды на взаимность, то ты сможешь идти дальше, а не топтаться на одном месте, не зная, что же тебе делать!

Я отстраняюсь и изумленно смотрю в сверкающие зеленые глаза. Ты внезапно смущаешься и передергиваешь плечами.

- Ты же знаешь, Гермиона, мне никогда с этим особо не везло. Ну, с любовью. Чу, Джинни, Симус, как-то ничего не складывалось, так что я быстро понял, что все точки должны быть расставлены, иначе никак.

- Зато теперь у тебя все в порядке, - вымучено улыбаюсь я.

- И у тебя будет! – горячо уверяешь ты, крепко стискивая мои плечи. – Я не хочу давить на тебя, не хочу ни к чему принуждать и подталкивать, но ты должна решиться. Для себя самой. Через месяц у нас экзамены, а после будет выпускной бал. Это самое подходящее время для твоего признания – тебе так не кажется? К тому же у тебя может не быть другого шанса.

Я задумчиво киваю. А ведь ты прав. И даже не подозреваешь насколько.

- Ты сделаешь это? – настойчиво спрашиваешь ты.

- Да, - наконец-то решаюсь я, и ты вновь прижимаешь меня к себе и шепчешь:

- Все будет хорошо, Гермиона. Все обязательно будет хорошо…

Два месяца до окончания седьмого курса


- Гермиона, - ты хмуришься, - почему ты просто ему не скажешь о своих чувствах?

- Я не могу, Гарри, это просто невозможно, - я опускаю голову, чтобы ты не увидел моих слез.

- Но почему? – ты кладешь руки мне на плечи и прижимаешь к себе. Мы стоим в пустом классе, куда ты затащил меня после последнего урока. Хорошо, что Парвати понимает больше, чем Рон, которому, по-моему, кажется, что мы встречаемся (если он способен сейчас что-то заметить, кроме своей ненаглядной), и она, сунув мне в руку платок, увела его в гостиную, не дожидаясь нас.

- Ты не поймешь… - я почти шепчу.

- Почему, Гермиона? Ты думаешь, что я глупый? Да, я учусь хуже тебя, но ведь это не знания – это чувства! – в твоем голосе слышны недоумение и обида.

Ты мой самый лучший друг, Гарри, но даже тебе я не могу рассказать о причинах своего молчания. Прости меня. Прости за ту боль, которую я причиняю тебе.

Я вздрагиваю, и ты тут же отстраняешься, с тревогой заглядывая мне в лицо.

- Что? Сердце? – Я слышу в твоем голосе страх. Страх за меня. И горько усмехаюсь.

Твой вопрос словно возвращает меня в прошлое. В дни войны. В больничное крыло, которое полно раненых авроров и если бы только авроров…

- Гермиона, девочка, - в голосе мадам Помфри слышно сочувствие, - тебе больше никак нельзя принимать участие в вылазках Гарри.

- Почему? – я полна недоумения, ведь я просто потеряла сознание, а это не редкость в эти дни, когда стоит прямо таки удушающая жара…

Порок сердца. Диагноз, как приговор. И я вынуждена отсиживаться в Хогвартсе, пока мои друзья гибнут там, за его стенами…

- Гермиона? – твой обеспокоенный голос возвращает меня в настоящее. Я снова вздрагиваю.

- Все в порядке, Гарри, все хорошо, - и ты неуверенно киваешь, не зная верить мне или нет.

Я глажу тебя по щеке, и ты жмуришься точно так же, как Живоглот, когда я чешу ему за ухом. Иногда ты напоминаешь мне большого кота. Может быть тем, что откуда бы тебя ни скинули, ты всегда встаешь на ноги. Твои родители погибли, но ты сумел справиться с жизнью с ненавистными родственниками. Тебя пытались запугать и убить, но ты выживал снова и снова, хотя никому другому это бы не удалось. Тебе было всего шестнадцать лет, когда ты уничтожил хоркруксы и самого Темного Лорда… Тебя лишили многих друзей, но ты смог пережить это и найти свою любовь.

Иногда мне хочется быть такой же, как ты – сильной, безрассудной, храброй. Действовать не рассуждая. Может, тогда я бы не боялась сказать о своих чувствах. Не боялась быть отвергнутой.

- А как у тебя с твоим таинственным неизвестным? – спрашиваю я, чтобы отвлечь тебя от грустных мыслей, да и не только тебя – Ты выглядишь довольным.

- Все чудесно, - и твои глаза затуманиваются. Как бы мне хотелось хоть краем глаза подсмотреть то, о чем ты сейчас вспоминаешь! Словно я смогу украсть кусочек твоего счастья для себя. Я стыжусь своих мыслей, но ничего не могу с ними поделать – я тоже человек, я тоже хочу быть счастливой и любимой!

- Нам непросто быть вместе, но мы стараемся, и у нас все получится, - ты мечтательно улыбаешься, но тут же мрачнеешь, стоит тебе только взглянуть на меня.

- Я сделаю все, чтобы тебе помочь, - решительно говоришь ты, и я чувствую, как на моих губах появляется улыбка. – Пусть ты не признаешься, кто это, но зато я знаю, что нравится парням, - и ты лукаво подмигиваешь. – Гермиона, вот увидишь, он будет твоим, так что и не думай переживать, понятно?

Я киваю, покрепче обнимаю тебя и впервые за несколько недель, чувствую, как ледяные тиски отпускают мое сердце. Ведь ты Мальчик-Который-Выжил и для тебя нет невозможного, по крайней мере, я так хочу в это верить!

- Разве тебя не ждут? – нерешительно спрашиваю я, ведь ты всегда после уроков исчезаешь на несколько часов, и я более чем уверена, что ты их тратишь не на учебу.

- Он поймет, - ты ласково гладишь мои волосы и мне так хорошо, так защищено, что я едва обращаю внимание на твои последующие слова. – Ведь он хорошо знает, что такое любить и не иметь возможности об этом сказать…

Автор: Тень полуночи
Название: Любовь на троих не делится…
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Гарри/??, Гермиона/???
Жанр: AU/ангст/драма
Диклаймер: Все принадлежит Роулинг, кроме моих идей
Предупреждение: слэш, смерть персонажа
Саммари: Гарри любит и любим, Гермиона любит и страдает… но кто их избранники выясниться лишь в конце…
Статус: закончен
Размещение: Спрашивайте. Я обычно не возражаю, но хочу знать где.


Три месяца до окончания седьмого курса.


Мы сидим на берегу озера, и я наблюдаю, как ты кидаешь камешки в воду.

- Ты счастлив, Гарри? – тихо спрашиваю я.

- Очень, Гермиона, - ты поворачиваешься ко мне, и я вижу, как сияют твои глаза за стеклами очков. Пожалуй, еще никогда я не видела тебя таким… беззаботным? радостным? Легким. Кажется, что ты можешь взлететь без метлы.

Гарри… нескладный, невысокий, худой подросток с пронзительным зеленым взглядом, порой таким неестественным на лице семнадцатилетнего юноши. Ничего особенного. Тот же Малфой может дать тебе на конкурсе красоты сто баллов и без труда потом выиграть. Но это только на первый взгляд. И если дать себе труд присмотреться к тебе, то начинаешь понимать, что перед тобой человек, за которым можно пойти в ад.

И многие пошли. Невилл, Колин, Чарли, Луна… Многие. Я привычно склоняю голову, отдавая дань тем, кто уже никогда не вернется. Прошло чуть больше полугода, а мне иногда кажется, что целая вечность. Я знаю, что ты всегда будешь винить себя в их смерти, всегда будешь думать, что мог спасти хоть кого-нибудь из них, и никто тебя не переубедит. И счастлива, что нашелся кто-то, кто взял на себя часть твоей боли, смог заставить изумрудный взгляд вновь вернуть свою яркость.

- Может ты все-таки скажешь – кто он? – с любопытством спрашиваю я. И получаю лукавую улыбку в ответ.

- Скажу, если ты скажешь – в кого влюблена, - в твоем голосе звучат веселые нотки.

Мы обмениваемся усмешками. Эта игра продолжается уже на протяжении месяца. Ты упорно скрываешь имя своего возлюбленного, единственное, что я узнала – что это не девушка (хотя надо признать я особо и не пыталась раскрыть этот секрет, тебе достаточно репортеров, настырно лезущих в личную жизнь). А я скрываю то, в кого влюбилась сама. Потому что… потому что боюсь, что мои друзья этого не поймут.

- У тебя все хорошо? – я приглаживаю твои растрепанные пряди.

- Иногда бывает трудно, - ты пожимаешь плечами и видно, что сейчас это не особо тебя заботит, - но я привык к трудностям, Гермиона, ты же знаешь. Иногда он просто невыносим, - еще одно пожатие плечами, - но и это я могу пережить. Зато он носит меня на руках, представляешь? – И ты смеешься.

Я с удовольствием присоединяюсь к тебе. Кто же твоя тайна Гарри Поттер? Тебя может носить на руках практически любой старшекурсник Хогвартса, ведь ты весишь не больше шестидесяти килограммов на мой взгляд. Правда, я подозреваю, что ты упорно молчишь потому, что твой парень из Слизерина. Иногда я даже думаю, что это Драко Малфой. Особенно после того, как ты сменил свои поношенные мантии на новые и дорогие и попытался неловко оправдаться тем, что те совсем сносились. Как будто тебя это раньше волновало.

Хорошо, что Рон, увлеченный своим романом с Парвати, ничего не замечает. Он бы не оставил тебя в покое своими неуклюжими попытками выведать правду.

Ты поднимаешься и отряхиваешь мантию:

- Мне пора, Гермиона, - и смущенный взгляд говорит мне, что тебя уже нетерпеливо ждут там, в одной из комнат Хогвартса… а может быть в одном из пустующих классов.

И я киваю, хотя не уверена – заметил ли ты это, ведь мыслями ты уже там, с ним, кем бы он ни был.

Я прикрываю глаза и на мгновение позволяю себе помечтать, как тоже поднимусь, отряхну мантию и поспешу на свидание… к нему…