Семнадцать лет назад Германия из Западной и Восточной вновь стала единой, через четыре десятилетия разобщенности единого народа. После объединения, конечно, есть трудности, но немцы народ упорный и трудолюбивый, я надеюсь, что они все преодолеют.
Хотя от объединения выиграли не все... В связи с этим хочется напомнить события недавнего времени.
Приехав в начале октября на празднование 40-летия Германской Демократической Республики в Берлин, Горбачев отметил значение ГДР в социалистическом содружестве, Европе и мире, но в заключение подчеркнул: «Того, кто опаздывает, наказывает жизнь».
Представляло ли советское руководство реальную ситуацию в ГДР? Во всяком случае, оно получало необходимую информацию. Проблема заключалась не в отсутствии необходимой информации, а в нежелании и неспособности осмыслить ее, выработать соответствующую политическую линию по германской проблеме.
Сложившуюся ситуацию максимально использовал канцлер ФРГ Коль в своих собственных интересах. 28 ноября 1989 г. он выступил в бундестаге со своим планом объединения Германии из десяти пунктов. Этот план содержал три ключевые идеи: учреждение договорного союза между ФРГ и ГДР – создание конфедеративных структур – образование федерации. Первоначально эти предложения вызвали негативную реакцию советского руководства. В беседе с министром иностранных дел ФРГ Г.-Д. Геншером 5 декабря 1989 года возмущенный Горбачев говорил: «Прямо скажу, что не могу понять федерального канцлера Коля, выступившего со своими известными десятью пунктами, касающимися намерений ФРГ в отношении ГДР. Следует прямо заявить, что эти ультимативные требования выдвинуты в отношении самостоятельного и суверенного немецкого государства. Причем, хотя речь идет о ГДР, но сказанное канцлером касается нас всех…Заявление канцлера – это политический промах. Мы не можем оставить его без внимания. Мы не намерены играть в дипломатию. Если вы хотите сотрудничать с нами – мы готовы. Если же нет – будем делать политические выводы. Прошу отнестись к сказанному со всей серьезностью».
Однако никаких реальных политических мер не было предпринято. Отвечая 6 декабря на вопрос президента Франции Ф. Миттерана «Что конкретно Вы собираетесь делать?», Горбачев ограничился общими рассуждениями: «Прежде всего, продолжать линию мирных перемен. Пусть каждая страна сама определяет их направленность. Мы убеждены, что нельзя допускать внешнего вмешательства, искажать волю народов… Я полностью разделяю Ваше мнение о том, что германский вопрос должен рассматриваться в контексте общеевропейского процесса, найти в нем свое решение. Это будет гарантировать Европу от всяких катаклизмов, от нестабильности. Именно так можно найти более правильное решение и самого германского вопроса. Искусственное подталкивание процесса воссоединения должно быть исключено».
Франция и Великобритания также относились к форсированному объединению Германии с опасением, опасаясь возникновения слишком влиятельного соперника на Европейском континенте. Но Великобритания, и Франция, конечно, не обладали достаточным влиянием для того, чтобы действительно сдержать процесс воссоединения Германии, который форсировался не только немцами, но и Соединенными Штатами. США довольно энергично выступали за объединение Германии. Вашингтон рассматривал германскую проблему скорее через призму холодной войны. Объединение Германии на условиях Запада означало бы заметное ослабление позиций СССР в Европе, подрыв Организации Варшавского договора. При этом для американских руководителей было важно, чтобы процесс объединения Германии не превратился в диалог СССР – ФРГ, а новая объединенная Германия оставалась бы членом НАТО и американским союзником в Европе.
В такой обстановке Горбачев собрал у себя узкое совещание по германскому вопросу 26 января 1990 года. В ходе обсуждения была выдвинута идея «шестерки», то есть формирования специального переговорного механизма в составе четырех держав-победительниц (СССР, США, Великобритании, Франции) плюс двух германских государств (ФРГ и ГДР) для обсуждения международных аспектов объединения Германии.
В начале февраля 1990 года состоялась переговоры Горбачева и Шеварднадзе с государственным секретарем США Дж. Бейкером. Поездка госсекретаря призвана была продемонстрировать, что основные вопросы, связанные с объединением Германии, решались все-таки в Вашингтоне. Намеченные варианты решений становились предметом прямых обсуждений американских и советских руководителей. Бейкер предложил Горбачеву проведение переговоров по формуле «2+4» (два германских государства договариваются об условиях объединения, а СССР, США, Великобритания и Франция утверждают эти условия). Он отверг создание механизма по формуле «четыре + два» (страны-победительницы устанавливают условия объединения, а германские государства их принимают). Бейкер нагло заявил, что для Запада неприемлем нейтралитет объединенной Германии, которая должна была оставаться членом НАТО. Сразу вслед за государственным секретарем США в Москву прибыл канцлер Г. Коль с министром иностранных дел Г.-Д. Геншером. Первоначально Горбачев высказывался против членства Германии в НАТО. «Наша формула включает: с немецкой земли не должна исходить угроза войны; послевоенные границы должны быть нерушимыми. А третий пункт – территория Германии не должна использоваться внешними силами», - заявлял тогда Горбачев. Однако очень скоро внешнеполитическое руководство СССР начало сдавать позиции.
Следующий этап обсуждения германской проблемы состоялся в Оттаве в феврале 1990 года, где проходила международная конференция по проблеме «открытого неба». Однако на первый план выдвинулось создание в кулуарах конференции переговорного механизма по вопросам объединения Германии. 13 февраля министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе провел в Оттаве пять бесед с Дж. Бейкером, три – с Г.-Д. Геншером, переговоры с министрами иностранных дел Франции, Великобритании, Польши, других стран Варшавского договора. Эти напряженные дипломатические контакты завершились созданием «шестерки» по формуле «два плюс четыре». Согласившись на эту формулу, Шеварднадзе нарушил инструкции, полученные в Москве. Потом он мотивировал свою позицию так: «Геншер очень просил, а Геншер - хороший человек». В сущности, согласие на формирование механизма «два плюс четыре» означало ориентацию на позицию Бонна и Вашингтона при ослаблении взаимодействия с Парижем и Лондоном.
Следующие контакты Э.А. Шеварднадзе с Г.-Д. Геншером и Дж. Бейкером впервые после формирования «шестерки» происходили 21 марта в Виндхуке на торжествах по случаю провозглашения независимости Намибии. Министр иностранных дел ФРГ категорически отверг идею подписания мирного договора, не согласился с возможностью нейтрального статуса объединенной Германии и отстаивал ее участие в НАТО. Э.А. Шеварднадзе защищал заявленные позиции Москвы, но делал это, по воспоминаниям Геншера, довольно вяло. В результате беседы Шеварднадзе с Геншером идея подписания мирного договора с Германией была фактически спущена советской стороной на тормозах.
3 мая 1990 года линия Шеварднадзе на принципиальное согласие с участием объединенной Германии в НАТО была отвергнута большинством Политбюро, которое дало инструкцию министру иностранных дел Э. Шеварднадзе на заседании «два плюс четыре» в Бонне – «ни в коем случае не соглашаться на вхождение Германии в НАТО».
При этом, однако, финансово-экономическая ситуация СССР ухудшалась вследствие объявленного «перехода к рынку». Горбачеву нужны были иностранные кредиты; не в последнюю очередь их ожидали от германских банков. Ухудшалось не только финансово-экономическое, но и внутриполитическое положение СССР - в марте 1990 года Литва и Эстония приняли декларации о своей независимости, в начале мая их примеру последовала Латвия. В сложившейся ситуации Горбачев очень нуждался в поддержке Запада.
Подход французского руководства был ясно изложен президентом Ф. Миттераном в его беседах с М.С. Горбачевым 25 мая в Париже. Французский лидер был готов поддержать некоторые важные требования в отношении Германии: неприкосновенность германских границ; включение объединенной Германии в Европейские сообщества; военные ограничения для германского государства, и в частности, запрет на обладание ядерным оружием. Миттеран выступал за то, чтобы НАТО не выдвигала свои боевые позиции в будущую восточную часть объединенной Германии. Он напомнил о своей идее создания европейской конфедерации для укрепления европейской безопасности в целом. Президент Франции отметил, что, по его мнению, немцы и американцы не согласятся на одновременное членство объединенной Германии в НАТО и в Организации Варшавского договора, как и на неучастие Германии в военной организации НАТО. Миттеран вроде бы и сочувствовал Горбачеву, но был последователен и логичен. «В настоящее время вы оказались заблокированными, поставив задачу невхождения будущей Германии в НАТО, - сказал он. – Если разговор окажется невозможным, немцы и их партнеры по НАТО могут выбрать простой вариант – принять решение о ее членстве в НАТО… Я просто не вижу, как вы можете добиться своего. Вы можете ужесточить свою позицию. Но такой подход станет источником дестабилизации в Европе».
Следующим этапом обсуждения германской проблемы стал визит М.С. Горбачева в США и его переговоры с президентом Дж. Бушем 1 – 3 июня 1990 года. На них президент США занял довольно жесткую позицию, заявив: «Мы выступаем за членство объединенной Германии в НАТО…НАТО – это якорь стабильности». В результате бесед с президентом Бушем Горбачев пошел на уступки. Вот выдержка из стенограммы их переговоров:
«М. Горбачев: Значит, так и сформулируем: Соединенные Штаты и Советский Союз за то, чтобы объединенная Германия по достижении окончательного урегулирования, учитывающего итоги Второй мировой войны, сама решила, членом какого союза ей состоять.
Дж. Буш: Я бы предложил несколько иную редакцию: США однозначно выступают за членство объединенной Германии в НАТО, однако, если она сделает другой выбор, мы не будем его оспаривать, станем уважать.
М. Горбачев: Согласен. Беру вашу формулировку».
Переговорный процесс в рамках «шестерки» продолжился на встречах Э. Шеварднадзе с Г.-Д. Геншером: 6 июня – в Копенгагене, 11 июня – в Бресте, 18 июня – в Мюнстере. Шеварднадзе пошел в ходе переговоров очень далеко навстречу своему западногерманскому коллеге. Подводя итоги переговоров с советским министром, Геншер отмечает: «Итак, итог Мюнстера был безусловно позитивным. Советский Союз более не имел никаких принципиальных возражений против полного участия Германии в НАТО, оставалось только оформить некоторые условия и детали». Однако достигнутые договоренности сохранялись в секрете – приближался 28-й съезд КПСС, а германский вопрос был слишком взрывоопасным для советской общественности.
Специалисты отмечают, что политическая линия Горбачева и Шеварнадзе в германском вопросе определялась нежеланием и невозможностью применить военную силу в качестве инструмента. Москва стремилась приложить максимум усилий, чтобы сохранить курс на завершение холодной войны, чтобы не оказаться отброшенной к противостоянию с Западом. Использование советских вооруженных сил, чтобы воспрепятствовать объединению Германии, как говорил сам Горбачев, «дискредитировало бы всю мою политику. Оно разрушило бы начавшее возникать доверие в отношениях с Западом, с Соединенными Штатами, сорвало бы процесс прекращения «холодной войны», тем самым лишило бы перестройку решающего внешнеэкономического и внешнеполитического ресурса». Горбачев последовательно руководствовался этой далеко не бесспорной логикой необходимости дальнейших уступок с советской стороны. В сложившейся ситуации высшее партийно-государственное руководство СССР избрало курс на достижение соглашения ценой отказа от сформулированных советских позиций. Окончательные договоренности были достигнуты во время визита делегации ФРГ во главе с канцлером Г. Колем в СССР в июле 1990 года.
Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии (договор «два плюс четыре») был подписан 12 сентября 1990 года в Москве. Он определил, что объединенная Германия включает в себя территории ФРГ, ГДР и Западного Берлина. Тем самым были установлены окончательные границы Германии, отказавшейся от каких-либо территориальных претензий. Объединенная Германия обретала полный суверенитет. За ней признавалось право принадлежать к военным союзам со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями. Тем самым объединенная Германия фактически становилась членом НАТО.
Таким образом, Горбачев и Шеварнадзе частично из-за своей предательской политики, частично из-за явного непрофессионализма в международных делах не смогли отстоять советские интересы в германском вопросе и позволили явно проигрышный вариант объединения Германии. Их усилия не остались незамеченными – по итогам 1990 года Горбачев в Германии был награжден званием «Лучший немец года».
Присоединение ГДР существеннейшим образом изменило статус Германии. Территория государства увеличилась с 248 тыс.кв.км до 357 тыс.кв.км, а численность населения - с 63.5 млн до 80 млн человек. Геополитическое положение Германии претерпело изменение за счет экспансии (расширения) в восточном и северо-восточном направлениях, а также за счет увеличения морского побережья на Балтике. Германия не столько укрепило свое положение как экономического гиганта но и престала окончательно быть политическим карликом; теперь она на полных правах будет стремится завоевать себе "место под солнцем". Hе удивительно что уже сейчас она поднимает вопрос о включении ее в число постоянных членов Совета Безопасности ООH.
Присоединение ГДР к ФРГ дало последний огромный материальный выигрыш не только в виде увеличения территории и населения , ФРГ получила не пустошь, а развитые промышленные земли. Hакопленные ценности в виде предприятий, жилых домов и социально-бытовых сооружений, путей сообщения транспорта и, наконец, научно-технического потенциала в присоединяемых землях исчислялись суммой в 1 триллион 400 млрд марок, не считая военной техники и вооружений армии ГДР на сумму в 90 млрд марок. Часть этой техники, по сообщениям печати, вскоре попала на мировой рынок вооружений, а самые современные самолеты МИГ-29 взяты на вооружение бундесвера.
Из интервью последнего Главнокомандующего Западной группой войск генерал-полковника Матвея Бурлакова:
Наша недвижимость оценивалась в 30 миллиардов западногерманских марок. Колоссальная цифра, хотя полностью ее никто никогда не уточнял. Но с другой стороны – ничего удивительного. Группа войск располагалась в 777 военных городках. В них насчитывалось 36290 зданий и сооружений. Текущая стоимость хозяйства, являющегося собственностью СССР, в ценах 1990 года составляла около десяти с половиной миллиардов марок. Реализация всего имущества Западной группы была поручена министерству финансов Германии. Вполне естественно, что немцы не были заинтересованы в выгодной продаже советского добра. А Москва, в лице Горбачева и Ельцина, не проявила государственной воли в этом вопросе. За объединение Германии и вывод советских войск немцы были готовы выложить десятки миллиардов в валюте. Но Горбачев довольствовался 12 миллиардами отступных. Ельцину за ускорение вывода ЗГВ хватило 500 миллионов долларов. А американцы на передислокацию только одной дивизии из Европы в США отводили пять – семь лет. Высшее руководство Советского Союза и, прежде всего, ближайшее окружение Горбачева, проводили крайне недальновидную и безответственную политику. Сам Михаил Сергеевич добился мировой популярности благодаря тому, что в угоду внешнеполитическим дивидендам забыл о внутренних проблемах страны. Ради дружеских улыбок западного обывателя и прозвища «Горби» он махнул рукой на собственный народ и его интересы.
С неменьшим цинизмом антиармейскую политику продолжил и Президент России Борис Ельцин. В угоду своему другу канцлеру Германии Гельмуту Колю он на четыре месяца сократил и без того немыслимый срок вывода наших войск. Мы вынужденно выводили соединения и части в чистое поле, так как подавляющее большинство военной инфраструктуры Советского Союза было сосредоточено в приграничных районах – на Украине, в Белоруссии и Прибалтике.
Немцами предпринимались попытки несанкционированного проникновения в наши ядерные арсеналы. В 1992 году в Альтенграбове трое офицеров бундесвера предприняли попытку проникновения на территорию ракетнотехнической базы. Игнорируя предупредительные окрики часового и даже выстрел в воздух, один из них преодолел ограждение. Наш солдат открыл огонь на поражение. В результате этого был серьезно ранен майор бундесвера. Нарушители были задержаны. Министр обороны Германии принес нам официальные извинения за действия своих подчиненных.
Наши западные «друзья» были в шоке, когда наконец очутились в… пустых хранилищах ядерных боеприпасов. Они ведь так надеялись ознакомиться с их содержимым, но так и не смогли вычислить время и место эвакуации ядерного оружия.
США и Запад прекрасно понимали колоссальное военно-политическое значение пребывания российских войск в центре Европы. Поэтому вывод нашей группировки в Россию был для них тогда первостепенной целью, на осуществление которой не жалели денег и обещаний. А Горбачев и Ельцин так «подНАТОрели» в «дружбе» со своими заокеанскими и западными коллегами, что попросту забыли об интересах России.
