"Как я провел лето".Аффтар не я.
Все имена, событии я и обстоятельства, канешна, вымышленные.
- Милый, вставай!
Такой теплый и знакомый голос. Нет, это не просто голос, это одновременно ласковый солнечный лучик, это пьянящий аромат майского сада, это нежное прикосновение вечернего августовского морского бриза.
Это Она.
Я улыбаюсь, открываю глаза и вижу в ярких солнечных лучах ее лицо, ее золотистые волосы, детские пухлые губы, и глаза, совершенно дикие кошачьи глаза, перед которыми меркнет даже солнечный свет…
- Ну давай же, ленивый тюлень, поворачивайся, уже 8, скоро Максим с Анькой приедут. Или ты забыл?
Как я мог забыть? Конечно нет, я помню. Мы едем на реку с ночевкой. Я, Ленка, Макс с Анькой и еще какие-то люди, знакомые Макса, я не знаю их.
Костер!
Рыбалка!
Шашлык!
Водка!
Река!
И конечно, Ленка. Если погода будет хорошей, мы вытащим спальники из палатки, и будем, как в прошлом году, в промежутках между занятием любовью, смотреть на звездное небо, ждать, когда звезда упадет и загадывать желание, опять одно и то же желание – всегда быть вместе.
Пока я мылся в душе, отзвонился Макс, сказал, что они уже завезли людей на берег и едут за нами. Чашка кофе, плавки, полотенце, палатка, мясо конечно, удочки, «милый, возьми мои кроссворды, нам будет скучно, когда вы напьетесь», ну и дальше по списку. Настроение супер, погода замечательная, Макс говорил, что его кореша подгонят каких-то голландских марок, я давно хотел попробовать. Когда Ленка спать ляжет закинемся, чтоб не заметила ничего. Поохотимся на розовых слоников, гыгы…
- Милый, вставай!
Такой теплый и знакомый голос. Нет, это не просто голос, это одновременно ласковый солнечный лучик, это пьянящий аромат майского сада, это нежное прикосновение вечернего августовского бриза.
Это Она.
Я улыбаюсь, открываю глаза и вижу в ярких солнечных лучах ее лицо, ее золотистые волосы, детские пухлые губы, и глаза, совершенно дикие кошачьи глаза, перед которыми меркнет даже солнечный свет…
- Ты просил, чтоб я разбудила тебя в 5 утра, ты с ребятами будешь ловить рыбу. Уже 5.
Она целует меня в нос, кутается в спальник, сопит. Складочка на щеке, золотистый локон. Совсем ребенок…
Над речкой туман, солнце уже проснулось и лениво приподнимается над горизонтом, на мосту сидят умиротворенные толстые чайки, деловито всматриваются в даль. Пацаны уже собрались, пьют пиво, курят…
«Ну где ты там, заебал ждать, идем там за лесенкой станем, шоб бабы не засекли, если поссать вылезут»
Игорь, знакомый Макса, достает кусочек промакашки, делит на 4 части и раздает каждому. Все, поехали, тут по чуть-чуть, часа через 3 отпустит. Далеко не расходится!
Я кладу бумажку на язык, прижимаю к небу…
З-А-Е-Б-И-С-Ь!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
- Милый, вставай!
Такой теплый и знакомый голос. Нет, это не просто голос, это одновременно ласковый солнечный лучик, это пьянящий аромат майского сада, это нежное прикосновение вечернего августовского бриза.
Это Она.
Я хочу улыбнуться, открыть глаза и увидеть в ярких солнечных лучах ее лицо, ее золотистые волосы, детские пухлые губы, и глаза, совершенно дикие кошачьи глаза, перед которыми меркнет даже солнечный свет…
Я не могу улыбнуться. Я ничего не вижу.
Я не чувствую себя.
Я ощущаю какой-то странный запах, очень смутно знакомый… Вокзал? Нет… Стоматолог? Похоже, но другой… Аптека? Пожалуй, это смесь аптеки, хлорки и стоматолога.
И я слышу очень много звуков. Какой то надрывный гул, шум мехов, пиканье приборов, причем я понимаю, что их несколько.
И голоса. Их тоже несколько, два молодых, женских, и два мужских, уверенных и сильных.
- Ну что тут плохого на понедельник?
- Два перитонита, желудочно-кишечное кровотечение, двусторонняя пневмония и овощ.
- Давай коротко обо всех, мне на пятиминутку…
- Перитониты пятничные, зонды поудаляли вчера, пьют, газы отходят.
- Ясно, нахуй, в смысле в хирургию переводим, дальше?
- Кровотечение свежее, ведется консервативно, гемоглобин при поступлении 70, сейчас 98
- Остается, дальше?
- Пневмония.
- Пневмонию я знаю, что анализы?
- Лучше, попали, видимо, антибиотиками.
- Конечно, по 100 баксов за флакон, тут не промахнешся. А шо за овощ? Ныряльщик?
- Долбоеб он, филателист хренов.
- Не понял? Ты че это при заведующем материшся? Ану рассказывай.
- Вова Огурцов, 21 год, поступил в воскресенье в 7.30 утра. Придурок поехал с друзьями на ночевку, нахавался ЛСД, начал убегать от кого то и сиганул с моста в реку. А там глубина полметра и камни. Короче, полбашки нахуй, ну и перелом шейного, как положено. Вот надо же им было живого довести, теперь ебись полгода…
- Ясно. Еще один. Урожайное лето, ниче не скажеш. И фамилия у него для овоща подходящая, Огурцов. Судьба видимо… Давай нейрохирурга к нему, невропатолога, травматолога, массажиста и всю остальную бесполезную хуйню, а я на пятиминутку и в операционную, надо помогать тем, кто с головой дружит… А что за ребенок сидит у нас на лестнице?
- Это девушка филателиста нашего…
- Надо же, совсем еще ребенок. Ей сказали?
- Нет.
- Почему?
- Я не могу…
- Ясно. Опять мне… Ну че глаза в пол? Дописывай истории и за коньяком собачей рысью!
- Милый, вставай!
Такой теплый и знакомый голос. Нет, это не просто голос, это одновременно ласковый солнечный лучик, это пьянящий аромат майского сада, это нежное прикосновение вечернего августовского бриза.
Это Она.
Я хочу улыбнуться, открыть глаза и увидеть в ярких солнечных лучах ее лицо, ее золотистые волосы, детские пухлые губы, и глаза, совершенно дикие кошачьи глаза, перед которыми меркнет даже солнечный свет…
Я не могу улыбнуться. Я ничего не вижу.
Я не чувствую себя.
Я ощущаю какой-то странный запах, очень смутно знакомый…
Только это уже не смесь аптеки, хлорки и стоматолога. Так весной пахнет кошка, которая сдохла поздней осенью и пролежала всю зиму под снегом… А еще так в ноябре пахнет сырая яма в ночном лесу, которую ты только что вырыл сам под дулом пистолета… Так пахнет смерть…
И я слышу очень много звуков. Какой то надрывный гул, шум мехов, пиканье приборов, но он уже один. И голоса, женский и мужской, но не уверенный и сильный, а усталый и безразличный.
- Пиздец ванища…
- Хуле ты думала, синегнойка. Одну ногу отрезали, так теперь жопа гниет. Все отделение завонял, никого к нему положить невозможно.
- А как наркоз прошел при ампутации?
- Ебанись, какой наркоз? Он же овощ, ему похуй.
- Сколько он у нас уже?
- Пятый месяц.
- Блять, и что, нельзя отключить по тихому? Все равно ведь толку не будет.
- Девку жалко.
- Какую девку?
- Ту, что на лестнице.
- Я там только старуху видела страшную, седую всю, с черными глазами, как смерть, испугалась даже…
- Это девушка его, Лена, ей 18 лет позавчера исполнилось. Живет у нас на лестнице, саму уже раз 5 откачивали… Говорит, что они всегда должны быть вместе… Шеф боится, что если мы его отключим, она тоже умрет…
- Даа, дела… А я ведь ее помню, совсем ребенок, на ангела была похожа. Вот мудак…
- Милый, вставай!
Такой теплый и знакомый голос. Нет, это не просто голос, это одновременно ласковый солнечный лучик, это пьянящий аромат майского сада, это нежное прикосновение вечернего августовского морского бриза.
Это Она.
Я улыбаюсь, открываю глаза и вижу в ярких солнечных лучах ее лицо, ее золотистые волосы, детские пухлые губы, и глаза, совершенно дикие кошачьи глаза, перед которыми меркнет даже солнечный свет…
- Ну давай же, ленивый тюлень, поворачивайся, уже 8, скоро Максим с Анькой приедут. Или ты забыл?
Как я мог забыть? Конечно нет, я помню, я все помню…
Настюха-Скромняжка
