ГДП ВОЗРОЖДАЕТСЯ

Этот дневник у меня - единственный только в своем роде. Теоретически у меня четыре блога, но два из них я не веду.

Особенность "Отдела пропаганды" в четком оформлении и легком занудстве - почему-то хочется, чтобы все было идеально.
Второй же мой дневник, "Революционные хроники" (http://www.diary.ru/~CheGevare/) - это бред нон-стоп, поток сознания, щедро приправленный эмоциями, матом и прочими флэшмобами.

Ссылка на мой форум - это не моя персональная территория, но наибольшее влияние там все же имею я (или мне хочется так думать), - лежит в первом посте, но на всякий случай продублирую: http://hellsingcreative.forum24.ru/ .
Если же кто-то возжелал хорошего фикшена (мой там за компанию), то ХФ этому и посвящен: http://hellfiction.forum24.ru/ .
Про Брейн (http://hellsingforum.borda.ru/) знают, кажется, все, кто интересуется Хеллсингом.

Моя любимая ролевая, ГДП: http://grossedeuchenpizdula.forum24.ru/

На Mail.ru меня фактически нет, так что приглашать создать свой мир бесполезно, Вконтакте я появляюсь крайне редко, и там меня можно не искать.

В колонках играет - Владимир Высоцкий - Белый вальс
У меня есть персонаж.
Зовут это чудо Феликс-Мария Эрленвайн. Анкетка - вот.
Так вот, интересные вещи с ним получаются.

Вся проблема в его двойственности.
Он имеет два состояния, Карлсон и Онегин их обозначим.

Собственно, Карлсон.
Большой ребенок, наивные глазенки, фуражечка с тотенкопфом на нем как на куколке. Кукла он и есть в таком состоянии, кавайная кукла. Он любит сладкое, чуть истеричен, непоследователен, может разреветься или рассмеяться безо всякой на то причины.
Вот оно, игрушечное.

Онегин же, мягко выражаясь, другой.
Он "властвует собой", или, как минимум, учится это делать. Он спокоен, но при этом может и потерять вечный контроль. И тогда.. нет, он не превратится в Карлсона, нет. Он начнет шантажировать, ехидничать, издеваться, умничать и так далее, и тому подобное. Он попросит сделать ему больно и будет терпеть это молча, временами вслух заявляя, что "можно и больнее, вы же обещали меня убить". Он не боится смерти, ни своей, ни чужой. Терять ему нечего.
А оно - вот.

И оба решительно не понимают одного - как их, точнее, его, такого странного и непонятного, можно любить. Как о нем можно заботиться.
Он же не доверяет людям. Его предали самые близкие люди в 15 лет - и теперь он один и никому не нужен.
А еще он, как и я, страстно желает хоть кому-то хоть зачем-нибудь пригодиться, и очень боится снова того предательства.