ПРО ПАНКА
(быль)
Как и все панки нашей эпохи, Беспределов стремился в страну Загасиму, где, по слухам, давно была обустроена полная анархия. Ночью он бежал из Большого города, хотя сам об этом еще не догадывался. А было так: вечером Беспределов отправился в зоопарк, чтобы, проскользнув мимо разморенного тремя литрами кислого пива сторожа, украсть Варраву.
Познакомились они давно, панк работал тогда в зоопарке выносчиком дерьма, а Варрава числился рядовым заключенным 6-й клетки, белопузым сицилийским хорьком, который, правда, зоопаркового дерьма принципиально не жрал, при виде сторожа зло матерился по-итальянски, а ночью, когда даже измученные генетической памятью об арктических льдах белые мишки в своем вольере впадали в полузабытье, пробирался через ограду в клетки храпящих обезьян и жестоко кусал какую-нибудь макаку за малиновую жопу, отчего уязвленное животное душераздирающе выло, лупило в перевернутое корыто как в там-там и будило соседей-приматов. К рассвету концерт разрастался и уже вся Красная Пресня просыпалась в холодном поту от сатанинского лая, воя и булькающего шипения. "Фурор! Полный аншлаг! Апофеоз-финал!" - радостно потирал лапки Варрава, по-партизански скользнув обратно. Непримиримостью нрава и склонностью к веселой панике и полюбился зверек добросердечному панку, питавшему хорька маленькими желтенькими таблеточками и ништячками из соседней пиццерии.
Итак, преступной ночью, на глазах у покладистых и потому не поднявших шухера животных, Варрава был выманен условным свистом, посажен в карман и навсегда свалил из зоопарка. Исчезновение на столичных улицах разливанного пива, вечно за что-то протестующих граждан, бдительной милиции и общее сгущение красок предзнаменовали грозу, которая и незамедлила воспоследовать. Небо порвалось заумной эмблемой "Деад Кеннедиз". потом врезало как из танка по Белому дому и Беспределов невольно присел в тухлую лужу, а Варрава вцепился когтями в четырежды дырявое панково ухо. Ударило второй раз, теперь уже ясно давая понять, что никаким Зевесам и прочим Иеговам не выгодно и не любо, чтоб всякий маргинал тырил из клеток валютых зверей и вообще вел себя противоправно, то есть ебнуло панка непосредственно по бритому черепу. Тут с Беспределовым приключилась временная амнезия и как оказался он в пахнущем родиной и навозом стогу на безымянной трассе - не припоминает. Варрава же ничего, проблевался и помнит все, но вряд ли расскажет. Таким образом, достававший вторую неделю Беспределова вопрос - бежать или не бежать из Большого города, решился сам собой положительно.
* * *
- В моем стогу, сука, спал? - поигрывая обрезом, с кулацкой хитрецой спрашивал старик.
- Отдыхал, - меланхолично отвечал панк, больше думая о том, можно ли жрать жирную янтарную каракатицу, вылавливая ее из массива несвежего лошадиного дерьма.
Были у старика сыны, двое, да пошли на пасху в соседнее село поглядеть крестный ход. Утречком обнаружил их в гнилой канаве покоцаных неизвестно чьим ножичком проезжавший в мотоциклетке по большаку участковый. Теперь оставалась одна драматическая старушка Кукишна, в помощь ей и вел старик панка, тыкая обрезом ему в спину.
- Готовить умеешь? - пытала Кукишна, - Хорек твой крыс от подвала отучит?
- Усе будет в норме, - заверил панк, - гони деда на пашню, щи будут в лучшем виде.
- Не приставала? - осведомился старик, вечером вернувшись с пашни и охотно наворачивая из глубокой миски наваристые щи, - а то восемьдесят лет, а все то же, требует какого-то хуя...
Панк застенчиво сопел и молчал.
- Да где ж делась бабка моя? - встревожился старикан, облизывая дно миски.
Не выдержал Беспределов, заржал, застучал по полу тяжелыми хаками: "Сам же, дедушка, ее и сожрал!"
Дедушка смеялся долго нездоровым чахоточным смехом, удивляясь на тотальную ебнутость городского бездельника. После, утершись рукавом, подошел к чугуну, снял крышку, убрал лицо от пара и внимательно заглянул. Из жаркого картофельно-лукового марева глядел на него такой знакомый левый глаз с желтым бельмом и чему-то угрожал палец. Дедушка схватил руками воздух, потом потянулся к охотничьей берданке, которую года три не снимал со стены и наконец грянулся об стол башкою, забился, выкрикивая невнятные иноязычные ругательства.
- Не выдержал дед, - сочувственно отметил панк, - вот она, жизнь крестьянская, поел щечек...
Явился из кладовой, чрезвычайно довольный тем, что спиздил пол рюкзака сыру и кинул местной крысе четыре палки, Варрава и зашептал на ухо в том смысле, что пора и честь знать. В гостях хорошо, а на трассе лучше.
- Сдох деда, - констатировал Беспределов, повернув ногою седой оскаленный кочан с вишневой пеной на синей роже и решив, что хорек, как всегда, прав.
* * *
- Гавнючонок, - ласково пощекотал панк друга по животу. Друг валялся ни жив ни мертв на спине под едва надкусанной шляпкой оранжевого с зеленым подозрительным ободком гриба и, молотя лапками воздух, ухохатывался над чем-то.
Не ешь меня, опизденеешь, - сказал гриб.
- Как же тебя не есть? Опизденею, - протянул Беспределов руку отломить и себе кусочек гриба-смехуя.
Когда вышли на опушку мужики-охотники, то нашли . обоих в совершенно непотребном хохочущем виде и долго не гадая, что за гриб-смехуй такой, отведали сами. Праздничная пальба, звук дикого мужицкого пляса и нечленораздельных частушек привлек внимание президента, вояжировавшего в этой области с целью выяснения общественных настроений. Выйдя из чернолакового лимузина, президент грозно спросил; "Что это у вас за хуйня, извините, здесь происходит?" Но когда поднесли ему на расписном блюдечке кусок гриба-смехуя с рюмкой водки, сам президент пустился в пляс, закружил в хороводе в психоделическом единении с народом, притоптывая, присвистывая и отбиваясь от телохранителей, хоть и не кушавших смехуя, но от евойного духу еле стоящих теперь на четырех лапах. Один пробовал щипать траву, а второй все хватал за талию раздухарившегося президента и нехорошо рычал.
- И никаких классовых противоречий, - мудрствовал Беспределов, - заметьте, никаких.
Видел он сейчас явственно страну Загасиму, наблюдал анархию, но о том, как там да что, говорить нельзя - страшная тайна! И только светло улыбался.
* * *
- Да ты парашу нюхал хоть раз? – возмущался старшина Уебщенко неопытности молодняка, рассказывай давай про смехуй твой...
- Я же объясняю, берете беломор, - устало переводил разговор на близкую и понятную тему панк, - делаете штакет...
Старшина был рубинов и грозен, багрян и звероподобен, Уебщенко напоминал, что законы для всех, что в документах не может быть писано "Психодел Террорович Беспределов", что двое таких умников в прошлом годе, будучи пойманными без ксив и пиздивших про крестный ход, огребли свое и лежат нынче у старой церкви и "ваще хоря твоего уже сдали в Москву на опыты", так что лучше не играть в молчанку.
- Объясняю еще раз, учитывая авторитарность и репрессивность вашего сознания, берете беломор...
Старшина несмелой рукой потянулся к новенькому косяку и тут же, окончательно оборзев, вынул из кармана спички, развязно сказав: "Посмотрим, что это за вещдок". Остальные сгрудились у стола с косяками в общей давке.
- Как вас задержали? - вопросил старшина, затягиваясь и теряя свирепость.
- Иду по трассе, навстречу два мента, спрашивают: "Ты откуда?" Я объяснил.
Но Уебщенко уже ничего не слышал.
- Тебя, бананового хуя, я пристегну лично, - разобрался старшина с панком, защелкивая наручник, - а тебя, - обратился он к неприсутствовавшему грызуну, - отправим на опыты в Москву, там тебе в научных целях присобачат селезенку к яйцам, сраку на голову пересадят, зубы в задницу вклеют... - видимо, наблюдая в своем наркотическом кошмаре все эти анатомические ужасы, старшина потерял сознание.
В отделении воцарилась атмосфера полицейского бедлама и милитаристского безумия: кто-то ссал в пылающий телевизор, крича: "Стой, стрелять буду!" - молоденький лейтенант скакал по кабинетам на швабре, подражая буденовскому коннику, а группа рядовых, бредивших страшным терминатором, оглашенно носилась по лестницам, ища спасительного выхода.
- Тьфу, - злился панк, - даже травка бульдогам впрок не идет.
Сам он видел, как рыжие длинношерстные обезьяны вставали из поля ржи и кланялись изумрудному небу, где парили сверкающие черепахи, выполняя сложнейшие десантно-воздушные упражнения, иногда какое-нибудь из небесных животных камнем срывалось из облаков вниз и цепко хватало мускулистыми папами кланяющегося примата, тащило в облака жрать. В том же отделении пригрезилась ему снова анархия и Загасима, но об этом больше ни слова! Варрава спешил к панку с ключом в зубах, а по зачарованному отделению разбегались уже в неустановленном направлении заключенные сраного вивария беспризорные кошки, собаки, крысы и даже два каракумских варана - подготовленные в Москву на опыты и спасенные храбрым хорьком.
Утром посеревший Уебщенко с радио-помехами в голове и горьким вкусом во рту открыл глаза в одиночной камере и долго рассматривал наручник у себя на запястье. Ощупывал свежевыбритый ирокез, политый чернилами, трогал литую серьгу-"анархию" в ухе, презрительно ковырял дырки на самых интимных местах полуистлевших джинсов, наконец, плохо соображая, сел на лавку и сказал: "Слава кодексу, эта панковская скотина тута, но где же тогда я?"
* * *
В школу Беспределов и Варрава попали случайно, оттого, что ништяков в этом провинциальном городе не было. "Хомячок" ребятам понравился. На второй день их появления все стаканы с отвратным кофе были приклеены к подносам, а подносы к столам. В спортзале кто-то вечно искал теперь "выпавшие" контактные линзы и не давал проводить оздоровительные кроссы, из столовой исчезли ложки и вилки, из мастерской инструменты, из плафонов лампочки, а из компьютеров дискеты. Вооруженные всем этим школьники затеяли в главном зале ночную революционную дискотеку памяти вудстокского фестиваля. Назавтра на всех пропахших марихуаной этажах пылали мусорные урны со школьными журналами и дымящей пластмассой, дверные ручки директорского и завуча кабинетов оказались измазаны клеем, вазелином, дерьмом и дешевой помадой. Героически попытавшийся начать урок историк встретил взрыв коллективного кашля и насморка, между тем из кранов во всех шести сортирах в заткнутые тряпками раковины хлестала вода, "продленная группа" разливала по казенным стаканам водку из термоса и звонила директору домой, выкрикивая в трубку экстремистские призывы. Явившийся через полчаса директор запутался в паутине из ниток и был обстрелян водой из шприцев и полит восхитительной пеной из огнетушителя с пожарной лестницы, где засели активисты школьного клуба "Молодой альпинист". Рычаг сигнализации заблокировали в состоянии предельной громкости, а к сенсору противопожарной автоматики поднесли зажигалку, устроив себе "ниагару". Директор, идущий звонить спец. подразделению по борьбе с террором, потянул дверь на себя, но она оказалась снятой с петель и погребла под собой приклеенного к ручке директора. Следующей ночью школа запылала. Пожарным и ОМОНу, подоспевшим слишком поздно, осталось рассматривать переделанное из чьей-то майки черное знамя, реющее над пепелищем, скелеты обгоревших компьютеров, останки парт, еще недавно служивших основным баррикадным материалом, тлеющие школьные доски с навсегда въевшимися белесыми следами позавчера еще неопровержимых теорем, распахнутый директорский сейф. Вольный ветер уносил вместе с жирным дымом последние листки личных дел, дневников и характеристик.
А панк уводил хохочущих чумазых вооруженных детей, два дня назад еще полных лопухов и пай-мальчиков. В лес. Варрава, бежавший последним, изображая священника, кропил следы спиртом, унесенным из хим. кабинета, дабы отбить весь нюх у поганых ментовских псов. Справедливости ради, надо сказать, что именно хорек обучил всем безобразиям школьников, пока накормленный их завтраками панк сладко почивал под лавочкой в яблоневом садике.
* * *
Оставив свой подросший отряд в темнеющем лесу, Беспределов полез по скату черных скал к дикому пустынному берегу. Долго стоял по пояс в волнах, наблюдая как солнце тонет в янтарном море и чайки, не подозревая о праве собственности, тягают из воды рыбу. Где-то там, куда пряталось светило, за девятым валом и тринадцатым штормом, и лежит благословенный остров, оттуда и звала душу чарующей песней невидимая страна Загасима - отечество анархии, родина тайфунов и цунами, которые там не более, чем детские военные игры в мыльной ванне. Беспричинная кручина захватила сердце панка, да и вода в хаках хлюпала - путь окончен, долой сантименты! Оставалось придумать средство переправы и вернуться за отрядом.
Скучающий отряд Беспределова вверху на скалах спиливал последний телеграфный столб. На бреге, опершись на ружья, смотрели в костер угрюмые большевички: два матроса в бушлатах и непонятный бородатый мужик в беспогонной шинели. Первый матрос, заприметив единственным глазом (второй был перевязан боевой красной ленточкой) панка, молча поманил его. Беспределов подошел не сразу.
- Здрасьте, - сказал, подсаживаясь к костру и вытряхивая из хаков медузу и еще какую-то неопознанную зелень, поинтересовался, - вы погранцы, что ль, будете?
Хмурое молчание было ему ответом, только беспогонный бородач цыганского вида охуело крякнул, сплюнул и невнятно выматерился.
- Уху варим? - заглянул панк в стоящий на углях котел с кипящей морской водой.
- Куда идешь? - по-комиссарски осведомился одноглазый матрос, бывший, видимо, здесь за главного.
- В Загасиму, - лукаво прищурившись, объяснил Беспределов, - хочу повидать заповедную страну, где давно и полностью обустроена абсолютная анархия.
В этот момент бородач, стоящий за спиной панка, занес над его бритой головушкой винтовку и саданул прикладом по темечку.
- Вот те на, - не понял Беспределов, оседая в песок. Бородач ухмыльнулся и снова сплюнул. Предстояло раздеть добычу, разделать ее штык-ножом и вымыть, опосля чего выварить и сожрать. Вокруг костра занялась голодная суета. Большевички делали ужин.
Панк не знал, что другой дороги в Загасиму не бывает.
Фрей ДОМОВ
:man_in_lo 
ПОЧЕМУ МЫ ТАКИЕ ,ЧТО ПРИЗНАЁМ ЦЕННОСТЬ ЧЕЛОВЕКА ТОЛЬКО В ТОТ МОМЕНТ,КОГДА ЕГО НЕТ??!!!ЛЮДИ ВОКРУГ ШВЫРЯЮТСЯ ДЕНЬГАМИ И ГРОМКИМИ ФРАЗАМИ...РАЗБРАСЫВАЮТ ЖИР,УБИВАЮТ,ЛГУТ....А Я ЗА ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ ПОНЯЛА,ЧТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЕГО ЛЮБИЛА.....ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ..И НЕ ТАК ЧТОБЫ КИНУТЬ ПО ВЕТРУ СЛОВО ЛЮБОВЬ,А ДЕЙСТВИТЕЛЬНО,ВЛОЖИВ СЮДА ВСЮ ГЛУБИНУ ЧУВСТВ И ПОНЯТИЙ....НО ЕГО УЖЕ НЕТУ..НЕТ ЕГО НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ....Юра..........мой и Ванин друг....ОН УМЕР ОТ ПЕРЕДОЗА....А НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ ПОВЕСИЛСЯ Ваня,ЗА ЧТО МНЕ ЭТО???Костя..........УМЕР В БОЛЬНИЦЕ ОТ НОЖЕВЫХ РАНЕНИЙ!!!!!!!!!!!СКИНЫ СУКИ!!Игнат и Слава ИХ ЗАБИЛИ НАСМЕРТЬ...........Максим и Вова..они разбились............ПОЧЕМУ............ЗАЧТО МНЕ ЭТО???Максим вскрыл вены,Лёшечка МОЙ МИЛЫЙ ЛЁША...УМЕР ОТ СПИДА.....Я НЕ МОГУ ТАК....НЕ МОГУ...Я ПРОСТО ХОЧУ ТИХОГО СЧАСТИЯ....ТАК ХОЧУ..А ЕГО НЕТ..НЕТ КАК НЕТ...Я НЕ ХОЧУ МАТАТЬСЯ ПО ОДНОЙ ДОРОГЕ..УЧЁБА РАБОТА..УЧЁБА РАБОТА....Я НЕ ХОЧУ НЕ ХОЧУ...Я ЖИВУ ТОЛЬКО РАДИ ЭТОГО??НЕЕЕТ!!!!А ЧТО?БОЛЬШЕ У МЕНЯ НИХЕРА НЕТУ....ОСТАЁТСЯ ТОЛЬКО ЗАГУБИТЬ СЕБЯ...МЕДЛЕННО И КОНКРЕТНО...........
