Японская организованная преступность переживает нелегкие времена. Полтора-два десятилетия назад, когда перегретая экономика страны бурлила спекулятивными аферами, когда огромные денежные массы легко переходили из рук в руки и не всегда легально, теневая активность достигла апогея. Ловить рыбку, то бишь миллионы иен, в мутной воде было довольно просто, и организованная преступность в стране приносила огромные доходы «крестным отцам». Более того, она воспринималась как чрезвычайно выгодное и перспективное вложение денег и сил. Мафия практически вышла из подполья. Ее штаб-квартиры были хорошо известны как местным жителям, так и полиции. Главари якудза были желанными гостями на различных церемониях, например, на свадьбах и других семейных праздниках крупных бизнесменов и политиков. В те годы карьера в рядах мафии для молодых японцев, особенно с низким уровнем образования, была не менее перспективной, чем на государственной службе или в крупной коммерческой компании. Но любому везению когда-то приходит конец. Кризис подкосил и без того уменьшившиеся доходы якудзы.

Экономическая депрессия, в которую Япония ухнула с головой после краха спекулятивного «мыльного пузыря», резко сместила акценты в жизни страны. Завершилось, для многих — трагично, время «легких» денег. Обанкротились многие фирмы, обеспечивавшие запас плавучести для якудза, закрылись банки, помогавшие отмывать нелегальные доходы. Японские домохозяйки, в чьих руках традиционно хранятся все рычаги семейного бюджета, крепко затянули узлы на своих кошельках. До лучших времен. Сократились доходы и у организованной преступности. Молодые «быки», чувствовавшие себя королями на улицах родных городов, оказались на мели. Если высшему и среднему звену мафии удалось сохранить, пусть и в урезанном виде, значительные доходы, то молодежь почувствовала себя брошенной. Надо ли удивляться, что немалое число молодых рекрутов якудзы решили сменить профессию.

Но из мафии просто так не уходят. Конечно, можно обратиться в полицию, поделиться всеми накопившимися знаниями и попросить включить себя в программу охраны свидетелей. Это — реальный выход, но потом на всю жизнь придется отказаться от семьи, родственников и друзей, оглядываться на темные подворотни, осматривать автомашину перед каждой поездкой в поисках лишних деталей или несовместимых с безопасностью езды повреждений. Можно попытаться сбежать, обосноваться в «медвежьем углу» или даже за рубежом. Но и в этом случае дальнейшее существование будет напоминать жизнь загнанного зайца. Значит, остается договариваться со своим оябуном — главой мафиозного клана.

Как известно, в преступных организациях существует жесткое правило: «За вход — рубль, за выход — два». (У японцев счет, конечно же, не на рубли.) Рассчитывать на то, что «дезертира» по-отечески похлопают по плечу и произнесут ему доброе напутствие, бессмысленно. Чтобы расстаться с мафией мирно, понадобится довольно большая сумма отступного. А где подобные деньги взять молодому «бойцу», когда он и так еле-еле сводит концы с концами? В этой среде в обещания никто не верит. Приходится расплачиваться собственной плотью и кровью. Иначе говоря, совершить обряд юбидзумэ.

Делается это очень просто. Приходишь к оябуну, одетый, по возможности, официально. После обязательного обмена приветствиями достаешь из кармана маленькую деревянную дощечку (чтобы не испортить полировку стола у босса), острый нож и стерильно-белый носовой платок. Далее, укладываешь ладонь левой руки на дощечку и ножом отрезаешь себе половину мизинца. При этом надо постараться, как истинному самураю, сохранить нейтральное выражение лица, без гримас и других проявлений испытываемой боли. Отсеченную часть заворачиваешь в белый платок и с вежливой улыбкой протягиваешь оябуну. Если тот примет «подарок», можно считать, что счет мафии погашен. Откажется принять — значит, претензии к тебе не исчерпаны и худшее еще впереди.

Столь странная манера демонстрации уважения по отношению к главе клана появилась еще в период средневековья. Тогда подобный «обмен любезностями» был характерен скорее не для якудзы, а для самураев. Смысл происходящего был прост. Если самурайский меч держать правильно, мизинец приобретает очень важную функцию управления оружием. Отрезая себе фалангу пальца, воин тем самым сознательно ослаблял хватку своих рук на мече и, следовательно, как бы отдавал себя под защиту и покровительство князя. Со временем этот обычай вышел из моды, и лишь бандиты, мнившие себя «благородными воинами», сохранили эту варварскую традицию. Надо сказать, что за каждую свою ошибку якудза расплачивался очередной фалангой пальца. В результате у менее удачливых отсутствовали по два-три пальца на левой руке.

Итак, перед молодым отпущенником, теперь можно сказать экс-мафиози, открывается новая жизнь, в которой приходится рассчитывать только на собственные силы и таланты. Но эта жизнь полна подводных камней, одним из которых может послужить мизинец, вернее, его отсутствие. Впрочем, палец — лишь индикатор. Современные японцы, в подавляющем большинстве относящие себя к среднему классу, испытывают к якудза неприязнь и страх. «Помеченных» мафиози сторонятся, не желают иметь с ними никаких дел, ни коммерческих, ни тем более семейных. Поэтому человека с ампутированным пальцем сторонятся, вокруг него образуется зона неприятия.

Татуировку, которой покрывают свое тело молодцы сразу после того, как примкнут к мафии, удалить невозможно, но под одеждой ее не видно. Надо только отказаться от походов в общественные бани или поездок на водные курорты. А вот отсутствие пальца, даже его половины, спрятать гораздо труднее. В жаркой Японии ходить все время в перчатках неприятно, да и в глаза бросается. Перчатка допустима лишь на поле для игры в гольф. Но и там любой игрок быстро заметит, что-то странное у партнера в хватке левой кисти. И тогда экс-мафиози могут просто выгнать из престижного гольф-клуба.

Ну ладно, без гольф-клуба можно прожить. Тем более что денег на подобное дорогое развлечение у бывших якудза зачастую нет. Но при приеме на работу кадровик фирмы, взглянув на руку претендента, чаще всего ответит отказом «меченому». С таким человеком не захочет породниться ни одна благополучная семья. Не избежать травли и школьнику, если его одноклассники случайно обнаружат, что у его отца отсутствует мизинец. Короче, в современной Японии лучше быть одноглазым, нежели не иметь одного пальца на руке. Не раз, столкнувшись с неприятием общества, бывшие гангстеры кончали жизнь самоубийством.

Конечно, не все столь трагично, Есть хирурги, специалисты в пластической хирургии, которые способны вернуть «расстриге»-якудза его «юношескую честь». То есть восстановить внешний вид усеченного мизинца. Но это дорого. По нынешним расценкам — 150–200 тысяч иен (1350–1800 долларов). Не у каждого экс-мафиози есть такие деньги. Ведь он на работу еще не устроился (без пальца это трудно), значит, нет и денег на операцию. Замкнутый круг.

Вот тут-то и появляется на сцене Юкако Фукусима, которую многие раскаявшиеся гангстеры считают своим ангелом-хранителем. Она — один из искуснейших протезистов, живет в Осаке, городе, который многие японцы именуют столицей якудза. В двери ее маленького офиса и стучатся отчаявшиеся люди, решившие окончательно порвать с жизнью мафии. Через ее руки прошли ладони более 500 бывших гангстеров. Хотя Фукусима подчас сама оказывается в затруднительном положении, ощущая нехватку денег, но она соглашается на операцию и тогда, когда клиент может оплатить лишь треть расходов. Ее силиконовая продукция — настоящие шедевры протезирования. Фукусима учитывает малейшие оттенки кожи, форму ногтя, степень проступания вен у пожилых людей.

Почему она занимается этой благотворительностью? Фукусима считает, что ужесточение законов против организованной преступности в стране справедливо, но они страдают определенным изъяном. Вставшим на прямой путь молодым людям надо помочь, хотя бы на первой стадии их общественной реабилитации. А этого-то новое законодательство не предусматривает. В результате каждого отступника ждет социальное неприятие, сопоставимое с апартеидом. Но ведь каждый заслуживает второго шанса, настаивает Юкако Фукусима.

Надо признать, что наряду со социальными и экономическими изменениями в стране что-то меняется и в имидже ее организованной преступности. Чековая книжка с успехом заменила кинжалы и фомки. Треть членов якудза предпочитают строгий деловой костюм бизнесмена вызывающему «прикиду» гангстеров. Внешне японские мафиози стремятся дистанцироваться от «синих» (густо покрытых татуировками своих коллег старшего поколения). Однако, пока жив обряд юбидзумэ, японская якудза остается криминальным кланом феодального образца с семейной структурой, безусловным подчинением младшего старшему и старинной псевдосамурайской атрибутикой. И тут усилия доброхотов вроде Юкако Фукусима мало что могут изменить.

©