Не набил ли ты себе оскомину, слизывая соль моих слез?

Маленькие дурочки. Лица в тональной маске, глаза в углях, тела в автозагаре. В вас столько ярко-лишнего. Бесвкусица вечна. Фейки правят миром.

Щеки покрыты наивным румянцем.

Мои чувства дорожают, как цены в кризис.

В Яндексе 3 по популярности в поисковой строке после набора слов "краткое при..." после краткого прилагательного и причастия появляется краткое признание в любви.

Наверное, в этом что-то есть... Сначала просить мелочь, потом пьяным орать, что договорился с женой отрубить ей ногу за измену. Через 5 минут уверять в собственной невменяемости и грозиться придти и исполнить договоренность, не находя сил простить интрижку жены с охранником.

Наверное, это того стоит... Задетое мужское самолюбие оплатит только отрубленная женская конечность.

А на каждом углу - весна, весна! Скоро весна, Алён, веришь?

Да к черту вашу весну! Разве в ней счастье?

Так сложилось, начинающие журналистки призваны умирать каждый день. В их сутках должно быть минимум 48 часов, но поблажек нет и не будет, и они отрабатывают свою "пятилетку за 2 года".

Они почти не спят, разговаривают на разные интеллектуальные темы, ходят в кино, школу, на выставки, курсы в книжные магазины, кафе, словом, стараются узнать побольше и быть в курсе самых последних событий.

Эти прекрасные девушки кутаются в шарфы и обязательно напишут о том, что такого мороза в Москве давно не было. Еще они обязательно напишут эти тысячи давнообещанных статей, помирятся с редактором, прорешают кучу вариантов ненавистных ЕГЭ, сходят с подругой, которую не видели с прошлого лета, в кафе, посмотрят и прочитают те замечательные отрекомендованные им книги, поообещают себе сильно не переживать и все успеть. 

Они смеются, когда не могут вспомнить общеизвестные цитаты русских классиков.

Они плачут, матерятся и бесятся от бессилия, когда к их  нерешенным проблемам прибавляют новые, более серьезные.

Их вечная тема - это поступление. В 7 утра, не спав всю ночь, они обсуждают проблему понимания правила написания суффиксов в причастиях.

Девочки читают миллиарды текстов, в их сумке всегда есть пара журналов и книг русских классиков XIX-XX века.

Они очень боятся и смеются в лицо своему страху. А  боятся они одного - НЕ поступить на журфак МГУ.

Они очень хорошие, эти начинающие журналистки. Просто дайте им время.

 

Самое лучшее, что есть - это бродить в одинокой квартире босыми пятками по кафелю и оттягивать вниз широкую майку, прикрывая голые ноги, когда тянешься за конфетами на верхней полке.

 

Фотографии Радистка_-_Кэт : Untitled

Фотографии Радистка_-_Кэт : Untitled

Фотографии Радистка_-_Кэт : Untitled

В колонках играет - Joshua Radin - Winter

 

Я окружаю себя красивыми и интеллигентными подругами, пью кофе и глинтвейн в недорогих кафешках. Мы болтаем о книгах, кино, беззастенчиво обсуждаем знакомых, заливисто смеемся и рассуждаем о жизни.
Три раза в неделю я прохожу по искрящемуся центру Москвы, наблюдая снежинки в отсвете ярких фонарей. Желтый дом на Моховой с вечной толпой у входа кажется таким родным и знакомым.
Я теряюсь в книжных, листая страницы гениальных сентиментальных книг.
Мои пухлые угги топчат редкий, но такой долгожданный белый снег.
По выходным я чувствую себя героиней рождественской мелодрамы.
В воздухе сплетаются золотые нити, невесомые, они создают орнамент моей воздушной зимы.
Эта теплая эстетика моего бытия греет лучше кашемирового свитера.

 

Честно жила в lonely&satisfied. Меня засасывали кипы неинтересных программных книг, цветные журналы, сотня малознакомых людей и их улыбки. Я ничего не писала, только острые на слово статьи и обличала героев романов в сочинениях. Я спала или нечеловечески мало, или бессовестно долго

Сегодня была бессонница. Сегодня я аккуратно крашу ноготки прозрачным лаком. Сегодня я пью капучинно с орехом и греюсь дома в пледе. Сегодня меняет меня, потому что я думаю о тебе. На пустом месте я опять строю песочные замки.

Плевать на тех, кто не любит. Я забываю и не цепляюсь.

Только дай тепло до конца зимы. У меня ведь пальто до сих пор осеннее.

Не бесись, моя хорошая.
Этот ад скоро закончиться и все будет хорошо.
Все обязательно будет хорошо.

Детские психические травмы, недостаток самоуважения, навязчивая потребность в одобрении окружающих, неспособность поддерживать дружеские или любовные связи, страх быть покинутой. (с) "Последний сеанс Мэрилин" Мишель Шнайдер

 

* * *

Я - колдун. Я умею читать в твоем сердце на огромном расстоянии. Твое сердце - это книга с неразрезанными еще листами, в переплете, тонком, как зеленая кожица яблока. Я - колдун. Я знаю, что древняя безымянная печаль сверкающим инеем окутала твою душу. Когда ты бродишь по пустынным улицам полуночного города, мои посланники - северные эльфы зажигают на деревьях свои ледяные фонарики, а когда ты подолгу сидишь в маленьком синем кафе, мой друг - черный кот играет для тебя на саксофоне, а хитрый лисенок Ли незаметно набивает карманы твоего плаща шоколадными конфетами. Иногда, когда тебе особенно тревожно, я проплываю за твоим окном на огромном воздушном шаре и ты чувствуешь, как внезапно открывается твое сердце и горячие слезы бегут по щекам. Плачь, милая моя незнакомка, плачь! У тебя все впереди, любимая моя, все будет хорошо, ведь я - колдун, могущественный, как и все колдуны-одиночки. Мой черный волшебный плащ прострочен серебряными нитями дождя, я стою под твоим окном, мокрый и несчастный, а имя мое Вельзевул Водохлеб. Каждое утро, сидя в кафе, я смотрю, как ты выходишь из дома, легкая и стройная, ты улыбаешься мне, смущенно и растерянно, словно что-то припоминая, а мой друг лисенок Ли вертится под ногами, стараясь, чтобы ты не увидела мои рваные ботинки. Глупый, в ботинках ли дело, если сердце разорвано в клочья?

 

(c) Евгений Гирный

 

 

 

Я играю с ветром.

Ты лечишь мои губы.

Волшебный. Ты кормишь блинчиками со сгущенкой, поишь горячим шоколадом, хочешь детей, говоришь милости, не просишь многового, целуешь, роняя меня, такую хрупкую и инфантильную, на осенний плед.

Ты даришь цветы. Я теряю половину, и ты даришь маленькой девочке четный цветок моего рассыпавшегося букета. Остается один единственный. Твой. Он стоит на письменном с фиолетовой вазочке из «Икеи».

Я смотрю на тебя, пряча улыбку за цветком. В эти моменты тебе особенно остро хочется меня целовать — я кажусь тебе такой милой, романтичной и непохожей на других. Я напоминаю тебе о потерянном детстве.

Ты целуешь меня постоянно, при всех, обнимаешь так нежно, так, как я люблю. 

Из-за тебя, глупый, я становлюсь жуткой кокеткой. Мои знакомые мальчики замечают острые перемены в настроении. Им хочется такую счастливую девушку.

Спасибо что вернул мне улыбку. Казалось, зимой и весной я потерялась в серости. Теперь я снова слушаю лирику и напоминаю всем писательницу с Арбата.

Внутри меня ты разглядел свободу. Я кажусь тебе интеллектуалкой. Тебя удивляет моя привязанность к плохим романтикам, берущим девушку как красивую раритетную вещь, талисман на счастье, нежно рассматривающим ее в своих руках.

Тебе нравятся мои мысли. Тебе тепло, от того, что я пишу. Наверно, мои гимны любви оценят только безнадежные романтики и вечно влюбленные. Я так мало пишу о жизни и так часто говорю о любви. Но главное, что я дарю тепло. Хочу, чтобы читая меня, внутри становилось уютно и хорошо. Возвращался ценный покой и умиротворенность. Это как в иностранной лирике с джазовой музыкой — ты не разбираешь слова, но знаешь, что все песни только о любви  и в них есть душа неизвестного гения. Не все готовы делиться душой. Цените хотя бы за это.

 

Я птица-лекарь. Я летаю от одного к другому, исцеляя раненых. Я приму под свое крыло, когда увижу страждующего.

Я улечу с первыми признаками улыбки. Когда-то мне скажут спасибо и напишут обо мне заметку в журнале о самых инфантильных пернатых. Но я не из тех серых голубей, гоняющихся за славой, я вполне себе скромная пичушка, и меня не надо откармливать просом, чтобы я разрешила вам посадить меня на плечо и попросить о помощи.

Я не проходила стажировки у доктора Айболита, но точно знаю, что от слез помогают объятья, от отравлений здешним затхлым воздухом - свежесть утренних прогулок за руку, от глубоких и надломленных ран - нежное чириканье и заботливое крылышко рядом.

Я легкая птаха, я почти не касаюсь этой земли и постоянно чирикаю. Это не от пустоголовости, это от головокружительной теплоты.

Я такая наивная и нежная для этого города. Москва, прости, я прячусь от твоих радаров. Я не хочу в клетку. На птичий рынок - тем паче.