Мне бы хотелось, наверное, быть с тобой жить вдвоем этой странной жизнью полусобачьей, бродячей,чтобы сложно снаружи и тяжко внутри но понятно - никак иначе, кости объедки помойные запах псины спонтанные случки, в знак любви у одних оставляем деревьев мы кучки,
это ли не самое лучшее из того, на что мы можем рассчитывать, милый?
Я могла бы стать твоей самой любимой сучкой, сучки не пишут стихов не устроят взбучки, им плевать на любой из твоих грехов, они помнят твой запах, на шеях следы от твоих зубов,
я бы стала твоим животным,милый, я бы старалась стать что есть силы,я бы зверски любила, милый, по-собачьи тебя любила.

ты я кто из нас захочет вернуться ткнуться носом мокрым в сухую горячую шею у кого из нас хватит сил вернуться туда отсюда променять нашу жизнь собачью на какую угодно другую, или
кто из нас первым погибнет утонет в трясине вонючей - ты я кто решит что бывает и может стать лучше?

Это все ровным счетом совсем ничего не значит, все легко пока отдача равна подаче, все легко, всем легко, ничего не болит и никто не плачет, и понятно - никак иначе, пока мы есть и живем этой странной жизнью полусобачьей.

Человек говорил, говорил много. Говорил о волшебниках, пьющих кофе в иных мирах - они знают начала все, все итоги, ну и меж них что знают наверняка; человек говорил о далеких странах, где кисельные берега у молочных рек, говорил, что там живет Бог - как ни странно, тот считает, что пить - не грех. Говорил о чуднОй планете - вместо солнца на небе глаз, многоглазые ходят дети вдоль заброшенных автотрасс. Говорил о нетрезвой нимфе,что как заплутавший бриз, ей уже далеко за двадцать, ее голос уже не чист - она хотела ему отдаться за грош и кленовый лист.
Человек говорил, говорил долго, все смеялись, слушая его бред - и правда, как мало толку болтать о том, чего в этом мире нет. Он закинул сумку за плечи, попрощался, побрел неспеша в тот же вечер до нового рубежа.
Человек говорил о мире, опрозраченном до миража - там живут сплошь слепые люди, что не верят своим ушам.

Улица за окнами грязными съежилась, в пассивную впав агрессию,
борщ без мяса возведен в ранг тревожного знака,
В телевизоре очень фальшиво заплакал
мальчик
Нехватка таланта с избытком экспрессии
С чашкой сливок с примесью кофе
На старый присяду
Диванчик
С чувством предчувствия катастрофы
С проблемами, в геометрической растут что прогрессии
Представлю,что я - одуванчик
Седой и страдающий от депрессии.

Привет,милый друг.Так мы давно не виделись,что решила тебе написать.
Что сказать...жива частично,местами здорова, дом имею периодически и чуть-чуть лишена крова, в общем,знаешь,у меня все отлично, и в частностях лишь хуево. Скучать по тебе стало уже привычкой, во сне мы даже делим с тобой кровать, и просыпаться так грустно, что я стараюсь пореже спать, ну а днем о тебе мне щебечут птички,говорят...непонятно что,по правде,не стану лгать, но о тебе ( уж мне ли,мой друг, не знать), я вставляю в уши затычки и пытаюсь не зарыдать,жалея, что еще не придумали средство,чтоб от рыданий в глаза вставлять;
врач сказал,это стресс,пройдет (кстати,он редкостный идиот); и в голове мыслей куча, все сливаются в один хор - со временем станет лучше, но зачем же ты,блядь,ушел? Превратился в холодный крест да в цветочно-тряпичный сор.
Говорят,незаменимых не существует, поноет чуть-чуть да пройдет, и, как йод аккуратно на ранку заливают мне водку в рот, и вот кто-то меня целует и песенки мне поет - сколько прошло,пара месяцев?десять?Год?
На нем плащ красивого кроя, он вещает смешной анекдот, он вполне похож на героя и при нем всегда дамский эскорт, а ты, в свой роли изгоя по сравнению с ним урод,и быть может, я зря страдаю,придираючись к мелочам, я могу стать его принцессой не чураясь его плеча - и это все так уместно и для многих почти мечта, но
лишь с тобой я умела быть честной и могла говорить по ночам.

Человек проспал, позвонил на работу, сказал - припозднится, воду поставил в чайнике кипятиться пошел умыться решил что бриться сегодня не будет, выпил кофе послушал погоду по радио узнал что сиреневый входит в моду. Накинул пальто, за дверь вышел, из девятой сосед рассказал что в дом набежали мыши их писк по ночам слышит жена и заснуть не может ну и он за компанию тоже, человек смущенно кивнув сказал "Боже!" и на улицу поспешил, где серо и мокро и за шиворот капает с крыши, и человек сам себе показался серым сверх меры - даже мог когда не старался быть первым, живет - пожалуй что - ходит, дышит, не пишет стихов, песен тоже не пишет...В его сны раз в неделю заходят гетеры да простые блядищи и плачут и ищут крова и пищи он им улыбается как улыбаются нищим при том боится их пуще холеры и сдают его слабые нервы а жрицы треклятой Венеры все плачут, он насилует их с выражающим "Как же иначе?" еблищем, просыпаясь впотьмах валидол под кроватью ищет думая что все бабы по сути - во снах, наяву ли - стервы, мужики в свою очередь - мудни. Жизнь - с наличием в рамках приличия веры, все семь дней недели - будни - вдруг он подумал, а что делать с этим хрен знает, и в голове один лишь резонный вопрос возникает
А хули?!

Нет, я, конечно, могу попробовать -
добавить взгляду тоски да нежности, недочеты внешности
игнорируя
в тебе - как положено - расвориться, вальсируя, ловить искринки в твоей бесснежности,
творить неловкости и небрежности - смешно - как нравилось
И - без этого никуда, говорят что...
Трепет? в промежности?
Да.ощутить его все-таки,крикнуть:
"Справилась!"
- только тссс,про себя,вслух лишь лестности
да пять тысяч "люблю тебя" шепотом
И еще миллиона с два счастья
В нашей грешности-повседневности.
Пошлой прекратить давиться романтикой - что, лучше других ли? Хавай, сказано
Сказано-сделано, легче легкого - вот и голоса птичьи стихли, и солнце лучами гуляет в садике, еще с минуту назад грело, но
заходит сейчас, обессиленно, связано
водою тягучей, медленной. И - целый мир в квадратике, и объедки завернуты в фантики.
Лишь внутри что-то честное, волчье, бесится, скалится. Говорит:"Не твое, породы другой да иной природы. Да и стоит ли снова раниться,надеясь, что все изменится, головой вниз катиться с лестницы почти-не-случайно падая вновь в не(совсем)известное?
Нет. Меня и так слишком мало стало, и,если так продолжать, не останется.

Чуть трусливо и нервно-щекотно бегут ОченьМного-точия,и ловлю их до поздней ночи я, переделываю перечеркивая,нахожу в них признанья встречные на мои сотни слов побочные, за которыми чувства скрытные и не то что бы слишком прочные.
А кто ты, какой
на до дыр замусоленном "самом деле",
что за пиво из какого цвета пьешь кружки, материал простыней на твоей постели и размеры твоей подушки -
не важно
(иногда лишь кажется, для меня во всем мире имеет значенье лишь запах твоей макушки).
Смешно и глупо, да? В моем стиле. Крича, что цель - ерунда, для ее достиженья несчетные чистить мили от пыли.

Милые друзья, я знаю, что эта штука - сплошной ужас и кошмар, но я ее так долго вымучивала, что отношение образовалось трепетное. Так что не ругайте матом и не закидывайте камнями.




Знаешь, все просто, как дважды два.
Кто-то об стенку бьется, плюется, кричит, что нет сил бороться больше,
Кто-то сравнивает, кто толще, кто тоньше, кто-то вообще хотел бы жить в Польше, но по-прежнему здесь торчит
Зубы точит или сжав их, молчит.
Девочка над куклой сломанной плачет, дедушка жизнь прожить бы хотел иначе, мужчина задумался об отсутствии личности роста, не понимая, что это значит.
Но, знаешь, все просто, как дважды два
И возможные сложности - лишь слова.
***
Думали друг о друге почти постоянно, она - даже звоня подруге, он - даже сонный, проснувшись рано.
Он думал:"Ну как она там, интересно?".
Она думала:"Да я как всегда - прелестно".
Встречаясь все чаще молчали, без слов по глазам читая, и, избегая печали, учились любить не мечтая.
Говорили:
"Нам и того, что есть - много. С грузом трудней дорога, а в ней еще миль - не счесть".
***
Пролетали минуты, месяцы, годы, и у всех все менялось - кто-то родил, кто-то успел принять роды, кто-то решил повеситься, кто-то в быте застрял средь гор посуды, а кто-то от затянувшейся страдает простуды,
а у них все по-прежнему - каждый день ново, только
встреч больше нет -
и не помнят уж, сколько
лет.
Он думает:"Не мерзнет ли там она, согревает ли плед?"
"Мне тепло и без полотна" - в ответ от нее с улыбкой (прикрываясь простынкой хлипкой) - "Ведь знаю, что не одна".
***
Шли в одну гору, лишь с разных сторон, и она - чуть ближе к подножью, и чуть ближе к вершине - он.
***
Те, кто знал их когда-то, смеялись, пожимали плечами - мол, годами несли свой груз,
в гору взбирались, не спав ночей, и что в результате у них осталось? Гора,
взамен жизни неспешной, простой? Не по нам. Мы привыкли к уютным снам и желудок чтоб не был пуст.
Но они высоко, до других нет дела, им до неба подать рукой.
***
Он вершины достиг чуть раньше, она же еще в пути.
прилегла на уступ - устала и нет больше сил идти
Подумала:"Слишком сложно, не справлюсь, прости.
Не пройти до конца дороги, странно, что я до сих пор жива
Боже, как сильно же ноют ноги
и смертельно болит голова.

Он улыбнулся, подумал:
"Знаешь, на самом деле
все просто, как дважды два
Лишь наверх поднимись, и забудешь, что значит "бремя,
усталость" - здесь вообще не нужны слова,
и затянутся раны на теле
И даже если вдруг грустно, а кругом - холод и темень,
помни
Если надо - я буду ждать тебя вечность, здесь совершенно другое время".
***
Другие считали, что им лучше живется - как крысы в подвалах, не видя солнца, ютились:"А что? Нам и дышится, и вода холодна из колодца - разве этого мало? А они - дураки, променяли покой на скалы, и уже, не дай Бог, погибли, разбились, из-за глупости их не стало".
***
Лишь движеньем и мыслями жили, любили не видя, позади оставляли мили.
Могло быть иначе. Домик опрятный, машина, за городом дача, по выходным у нее - салон, магазины, у него - футбольные матчи, получилось же так, что
под собою их небо прячет, домом служит горы вершина.

***
Как нить
прошлое оборвалось и внизу серебрится; унесли в клювах остатки границ птицы, бросив их в мир унылых и серых лиц.
А они - живут больше прежнего,
И по-прежнему учатся жить.

Дженни и Джейк были знакомы уже где-то лет эдак пять - вместе костры жгли из старой соломы и вместе учились лгать. Он провожал ее ночью до дома и сам отправлялся спать, не оставаясь, говорил, улыбаясь:"Мне завтра рано вставать".Он не любил говорить о погоде и ходить босиком по росе, любил тихо петь и курить на природе, и есть вместе с Дженни безе; и Дженни однажды подумала "Странно, Джейк чуть не такой, как все".
Дженни носила рубашки и шорты, и ленточки в рыжей косе, не любила гадюк и медовые торты, обожала гулять при грозе; с Джейком любила болтать, и однажды, во время одной из бесед, Джейку подумалось "Странно, ведь Дженни чуть не такая, как все"
"Не такие, как все" при грозе на природе курили и ели безе, и желали найти они каждому встречному своего "не такого, как все".

Если попробовать вдруг все иначе, по-новому как-то, против привычного - чуть по-другому кидать в стенку мячик, и ,плача (но тоже не так, как обычно) о чем-то внезапном характера личного, думать, что, в сущности, все ведь отлично. Не напиваться - одной и по будням, в компаниях странных совсем не знакомых, не цеплять там какого-то кислого мудня, у которого предков сегодня нет дома, и, придя вместе с ним в состояние комы (нажравшись вина и дешевого рома) не пробовать вызвать злой призрак Содома. Если играть, чтоб потом не болело, в открытую, весело, чуточку страшно - как герои-шуты очень дерзко и смело строить из пыли хрустальные башни, писать на стене имена свои мелом и, подождав, чтобы солнышко село, делать затем свое темное дело. Не выворачиваться наизнанку - пусть и от чувств даже, все равно незачем, если же ранили - вылечим ранку, это же - правда - такие все мелочи, просто консервные ржавые банки, полные вязкой и вкусной обманки.

Жить одноразово, моментально, посекундно взрываться и вдребезги разбиваться, чтобы даже сверх обычного "ненормально" быть ненормальной, в общем, всячески выделяться. Перекраситься в ярко-красный, постричься, полюбить фиолетовый цвет, выкуривать в день пачки две сигарет, при каком-нибудь "нем" сумасшедше смеяться и нести обаятельный бред (проверяла - прием безотказный). Быть Лолитой, малышкой, чертиком или мышкой, расставлять первой точки ("Было так мило, но я привыкла быть одиночкой"), сходить с ума ежечасно да ради шутки кричать что-то глупое из окон маршрутки.
Жить, пока вдруг не станет скучно. Пока не начнешь работать, не выйдешь замуж благополучно, не родишь ребенка, не начнешь стирать да гладить пеленки - о, тебе будет очень скучно, до слез, до рвоты. Устрой себе похороны на пять с плюсом - ты, старая девочка с дряблым пузом, с глазами отвратительно пустыми, грустными - купи бутылку вина - пей до дна из горла! Скажи, не жалеешь, что не умерла?

Эта девочка любила читать сказки Андерсена,сонеты Шекспира, зимой на улицу выходила без шапки. Девочка мысли записывала, складывала их в папки, вечерами плакала над жестокостью этого мира. Девочка не играла в любовь - лучше подождать, а потом по-правде, перед сном любила мечтать - о мальчике-чародее да о том, чтобы научиться летать...и чуть-чуть - о красной губной помаде. Девочке снились высокие башни, замки, горы, снились гномы на луной освещенной полянке, снились монахи, свершались обряды - не по завету новому, не по уставам торы, колдовские. А еще снились новые санки. Девочка мечтала, грустила, сны смотрела - представляла, как хорошо бы туда, подальше отсюда, где в вальсе странном кружатся Пилат, Иисус и Иуда, и над каждой дверью висит омела. Девочка, не замечая сама, взрослела, шапку купила, читает Ницше, Сорокина, курит в ванной, по магазинам ходит из разряда "чтоб по карману" - Oggi, Depo, L'etoile и Sela.
Во сне веселится, гуляет, пьет колу с ромом,не видит больше мальчика-чародея, что лежит головой на плахе, и не видит, как слезы платком вытирают монахи седые гномам.

В темном доме две свечи
Призрачно дрожали
Спали мрачные грачи
И собаки - спали

Хитро смотрит из-за туч
Бледно-желтый месяц
Спит его прозрачный луч
На ступеньках лестниц.

Тени грозные дубов
Подкрадутся к дому
Мы же двери - на засов,
И в стаканы - рому.

Догорают две свечи -
И лишь нам не спится.
Дремлет кошка на печи,
Ночка сонно длится.

Солнечным днем, осенней порою
(И то было явью - не сном!)
Шагала-шуршала опавшей листвою
Голая девушка-гном.

Огни
Дороги, дороги куда-то. Зачем-то
Одни
Закутавшись в сумерки, в жаркое лето

Дышать
Так жадно и страшно. Вино, сигареты
Мешать
А может быть купим на поезд билеты?

Тогда
Уедем туда мы с тобой где летают
Суда
И люди, смеясь, ни о чем не мечтают.

Кружить
Мы сможем в фокстроте луну. Улыбаться,
Любить.
Там все будет "быть", что могло бы казаться.

Твой дождь ли? По крышам
По лицам, по пальцам
Промочив сигарету, дышит
Чем-то весенним, и блеском кварца
в прожилках асфальта живет?
Мой ли?

Ты что-то там - лепишь, лепишь, лепишь
Из маленьких волосатых и грязных кусочков затвердевшего пластилина
Или колобка из какой-то странной и серой муки
И я совершенно не знаю - на кой хер тебе это надо
И я совершенно не таю намеков и не скрываю недовольство
И вообще мне по сути насрать
Что ты там что-то лепишь, если лепишь
А если и не лепишь - то вообще непонятно, о чем это я тут.

Голова болит - так значит, утро
Надо - слишком много, слишком мутно
Мне бы одного сейчас хотелось -
Чтоб закончилась зима, а то - приелось

Глюками звонки то в дверь то в уши
А по радио говно - устала слушать
Вот - 11, 13, полвторого
И опять мне надо - встать, что тоже много.

Не достану по привычке сигарету
Нету их, и кофе тоже - нету.
А еще нет света, нет весны и настроенья
И, что самое обидное, терпенья.

Ну а если честно - просто грустно
Что так пасмурно, прохладно и невкусно
И еще - что птички певчие немы
Просто все устали от зимы.