Чудо чудное,диво дивное.
Только я за ним, а оно уже - хоп - позади оказывается. Вроде было чудо, а пережить как-то и не получилось. Перепрыгнулось. Шныряю, как глупый охотник из какого-нибудь диснеевского мультика, с ружьем наперевес, а толку нет.
Чудес много, а я - один маленький человек с дурной головой и крошечными глазками, куда уж мне за чудесами гоняться. Пока я о единороге мечтаю, мимо меня отряд гоблинов промаршировать может, стуча в барабаны и щитами гремя, а я плечами пожму - ну, гоблины, да, маршируют, странно это, но в общем-то все равно. Вот - эх! - если б только краем глаза единорожку увидеть, вот тогда бы...А так - какое ж это чудо?
Вот с одним лишь мне повезло - у меня есть Друг. Не какой-то там абстрактный друг-с-большой-буквы, а друг Друг, совершенно конкретный. И вот Друг - это действительно чудо. И не просто потому, что он - друг, а просто потому, что чудо. А в обычных друзьях чудесного ничего, все это выдумки. А мне вот - ну, да, повезло, кажется.
Друг может прошлое вернуть и из одной страницы прошлого создать целую книгу, а то и открыть новую вселенную. Он и помогает то волшебство увидеть, которое я постоянно перепрыгиваю. Говорит:"Ты, N, черт тя, просто на удивление везучий человек, аж до нечестного, но до чего ж трусливый, аж страх берет. К тебе сказки, как мотыльки на свет, или еще как, а ты через них кузнечиком перепрыгиваешь. Эйй-эх, дура глупая, мне б хоть толику твоего счастья". Но он это беззлобно, он меня очень любит. Может быть, даже больше всех.
***
- Знаешь же, дружище, что места людей менять могут?
- Вроде, слышала о таком. Знакомый один путешествовал по Азии, и где-то попался ему некий злостный шаман, который его проклял так, что дядька стремительно загибаться начал. Не знаю, вроде как за то, что тот на чужую землю ступил. А потом поехал этот самый знакомый на Алтай и там его два добрых шамана исцелили. Ну, и вообще он про Алтай многое рассказывал. Даже пить там бросил, так вот.
- Ахха. - Друг кивнул, задумчиво прикусив губу. Секунд через двадцать улыбнулся и кивнул еще раз. - Да, вроде того. Но бывают и совсем простые контакты. Рюкзак за плечи, и рванул куда-нибудь просто наобум. Приехал, скажем, в Черусти. Казалось бы - ну, черусти и Черусти, грязь, люди стремные, на каждой микроплощади по пять магазинов с одинаковыми вывесками и названиями "Магазин", и везде Ленин караулит вход в общественные туалеты. Но - не для тебя. Для тебя эти Черусти - это прям как откровение, как ЧЕРУСТИ черным по белому, или красным скорее: что-то там, или все в совокупности, вызвало в тебе большой взрыв и способствовало рождению нового тебя в тебе старом, и ты старый уже никогда не сможешь стать прежним, потому что,- он выдержал паузу. - ЧЕРУСТИ. Понимаешь, о чем я?
Я кивнула, улыбаясь во весь рот, но Друг был нарочито серьезен.
- В этом на самом деле нет ничего такого забавного, Черусти - это очень, очень серьезно. Возможно. Для кого-то. Но я собственно к другому веду. А знаешь людей, которые могут место изменить?
- Ну, эти шаманы...
- Не-не-не, шаманы такие шаманы потому что в шаманских местах живут, либо в них переезжают. Большинство-то точно. Но вот, допустим такая ситуация. В Черустях...
- Ну еб твою налево, чувак!Что у тебя произошло с этими Черустями?!
- Не важно. Ничего. Не в этом суть, это просто в качестве примера. Так вот, в Черустях живет девочка. Просто некая Девочка, там она родилась, там и живет, в одном из страшных маленьких домиков. Ходит в школу, учится в одном классе с девочками и мальчиками. Девочки вызывающе громко смеются, жуют жвачки с открытым ртом, криво красят губы и носят страз гораздо больше, чем одежды. Мальчики курят на крыльце школы, много плюются и выстраивают многочисленные гипотезы о том, кто, кого и как. А она что - она ничего, тоже учится, только для нее каждый день - новая сказка. Если кто-то грустит, она дарит ему красивый пряник с не менее красивой и волшебной историей. Она пускает мыльные пузыри на переменах, носит смешные шляпы и наряжается в платья совсем не к месту. Она шьет маленьких гномиков и ставит их у ног Ленина, чтобы тому не было скучно. Она всегда берет из дома несколько бутербродов и молоко и кормит нищих. Она показывает детям горы в гаражных крышах и сфинксов в драных кошках. И для нее совершенно не имеет значения, что Черусти - это Черусти, потому что у нее так много своего мира, что хватит и на Черусти, и на Чухонастовку, и на Старые Черви...
- Это все очень, очень мило. Но откуда, блядь, скажи мне пожалуйста, друг, ты такие уебанские названия берешь?
- Это совершенно не важно. Понимаешь, не в них дело же. А в девочке, которая способна Чухонастовку превратить в Камелот.
- Это вообще вещи разного порядка.
- И это тоже не важно. Ну, ты поняла, о чем я вообще?
- Да. О том, что нормальному человеку в Черусти даже соваться не стоит.
***
Было это в середине сентября. Мы гуляли всю ночь, и к утру добрались до Кропоткинской, кажется. Я замерзла, амфетаминовая бодрость неуклонно сменялась раздражением, очнувшийся организм зудел и требовал всего и сразу. Мы скакали с одной лавочки на другую, гоняясь за слабым утренним солнцем. В итоге, найдя более-менее удобоваримое место, я с кайфом вытянула уставшие ноги и устроила голове подушку из сумки, положенной на друговы колени.
- Все равно холодно. И тревожно. Денег нет почти. Хочется жрать. И пить. Покурить надо. Как согреться? В душ бы. А куда нам дальше? Не хочу домой к себе, но вообще домой было бы неплохо. А куда пойти?А не к кому. Поехали куда-нибудь? А некуда. Ссука, все дерьмово. Я воняю. Я воняю же, да?
- Я не чувствую.
- Но я воняю все равно. И жрать хочется жутко. Башка грязная, отвратительно, ненавижу когда башка грязная. Я страшная как чмо. Скажи, я как чмо?
- Нет, ты не чмо.
- Но как чмо. Умыться бы и зубы почистить. Хоть в туалете общественном. Я тебя уже достала,да?
- Нет. Тебя просто кочевряжит как обычно, я привык. Отходняки.
- Я любого заебу. Ты только не бросай меня, ладно?Я понимаю, что заебала, но мне так херово и тревожно, и я какая-то потерянная и ничего вообще хорошего нет. Что делать, Друг, что делать?!
- Закрой глаза.
- Зачем?
- Закрывай. А я тебе расскажу, как оно все на самом деле.
Я закрыла глаза. Друг гладил меня по голове, хотелось заснуть, но я понимала, что не получится.
- А теперь слушай и помогай. У тебя, когда ты в школе училась, какой будильник был?
- Круглый, белый и очень старый. Он не звонил, а очень громко и отвратительно трещал, как будто вот-вот взорвется.
- Отлично. Ты проснулась сегодня от настырного треска будильника. С раздражением и злостью стукнула по нему, чтобы он заткнулся и дал тебе поспать еще пять минут. А потом еще пять минут. А потом ты вдруг поняла, что в школу сегодня совершенно точно не пойдешь, потому что - просто не сегодня. Но сослаться на больную голову или тошноту не получится - этим приемом уже никого не проведешь, да и к тому же какой идиот будет сидеть весь субботний день дома из-за придуманной головной боли. По субботам в школе сплошная халява, вроде и нет особенно причины прогуливать - труд, физкультура и информатика - но, раз ты решила, что сегодня никакой школы, значит, так и должно быть. Ты встала, умылась, оделась - так, чтобы удобно, без лишнего шика - и решила позвонить мне. Мы учимся в параллельных классах, а в раннем детстве ходили в один садик. С тех пор и дружим. Ты звонишь мне...Алло. Алло!Алло,я слушаю, говорите!
- Алло.
- Кто это?
- Это я, Друг. N.
- А,привет. Ты что, опять решила заболеть?
- Не совсем. Я решила, что занятий сегодня не будет.
- То есть, опять не придешь?
- Ну да. И ты тоже. У тебя тоже не будет занятий.
- С какой радости?
- Потому что я хочу сделать тебе приятное и отменить занятия и для тебя. И потому что сегодня явно не школьный день. А еще потому что на улице солнечно и тепло. Да и вообще - друг ты мне или кто?!
- Пф. Ну, ладно, убедила. На самом деле, я сегодня тоже подумал о том, что на улице можно провести время гораздо более продуктивно. Где встретимся?
- Давай в нашей аллейке на Весенней.
- Ок.
Бип-бип-бип.
И вот мы с Другом на Весенней, валяемся на лавочке и говорим о всяких глупостях, и смеемся над одноклассниками, и лениво думаем о том, что будем делать потом. Покупаем сигарет, газировки и баклажку пива, сухариков и арахис, а еще мне - булочку, и все это с суровым видом, чтобы не менее суровая продавщица не поняла, что нам всего по четырнадцать лет. Мы гуляем по дворам и улочкам, настороженно всматриваясь в далеких прохожих - вдруг, кто запалит? И так до самого вечера.
А вечером он провожает меня до дома, мы долго стоим обнявшись у подъезда, а потом говорим "созвонимся" и я захожу внутрь.
И я жутко хочу есть, пить, спать, мне 22 года и я совершенно потеряна.
***Письмо Другу***
Привет, Друг.
Я не всегда скучаю по тебе. Тебя нет - ну, значит, нет. Появишься. Мне же весело и так.
Но эта скука - она приступообразна. Как будто без тебя все по-другому, и сначала ты в это заинтересованно втыкаешь, но потом внезапно накрывает, и становится очень страшно и совершенно пусто. Как будто на самом деле есть только мы с тобой, и мир этот,в котором мы - он уникален и только он один существует, а остальное - это чужой, мне одной не хватает силы сделать его своим.
Прости, Друг, хороший мой, я сейчас так до неприличного пьяна и мне как обычно по ночам грустно, а утром я это письмо спрячу далеко, как и прочие, и мне будет стыдно, а для тебя ничего не изменится. Если б все люди знали о всех письмах, которые им пишут, но не отправляют.
В гостях. Было очень здорово и очень много всего и всех. Смотрели "Звездные войны", готовили блины, дули, варили глинтвейн, пили, дули, что-то нюхали, что-то жрали, пили,пили, жрали эти волшебные маленькие звездочки, разговаривали, курили, трахались, курили,трахались. Всего слишком много. Но весело. И я о тебе думала и говорила, но совсем не скучала. А потом вдруг случился этот "бдыщ" и я очутилась в одном из своих ночных кошмаров, только в реальном - таком,что просыпаться некуда. Знаешь, будто я смотрю фильм, в котором сама на данный момент и нахожусь же. Я обнимаю голое туловище - абсолютно чужеродное, хотя я даже знаю, как его зовут и какой у него тембр голоса. Одергиваю руку, словно прикоснувшись к чему-то очень гадкому, встаю, выхожу из комнаты - голая, белая, совершенно не к месту здесь - захожу в другую комнату, на диване - три туловища, на полу - еще два, выхожу в коридор, иду к входной двери по лунной дорожке. Абсолютное ощущение иллюзии, миража, или декораций, или вообще...как будто одну картинку наложили на другую, причем две этих картинки изначально совершенно несовместимы, или одно измерение на другое. Безумие. Выхожу на улицу, закуриваю, смотрю в темно-фиолетовое небо, а в нем - живые звезды. Живые, понимаешь?А все остальные вокруг - мертвые. И я курю, смотрю и говорю тихо-тихо:"Друг.Дружище,где же ты?"
***
- Пойми, дорогая N, что мы с тобой - самые крутые волшебники из всех, и для нас никаких границ нет, абсолютно. Нет плохой и хорошей магии, нет ненужной и важной, колдовство - это колдовство, оно либо есть, либо его нет. У нас есть и - это очень, очень здорово. Мы - офигительные, N, сказочно офигительные.
- Друг, преврати воду в вино.
- Ты пока не до конца поняла саму суть магии. Зачем мне превращать воду в вино, если у меня есть и вода, и вино?И вообще - что это за глупое неверие?Феи умирают, когда в них перестают верить,N,и вот прямо сейчас ты убила больше десятка крошек. Постыдись!
- Дурак. И вообще, мы не маги, мы - всего лишь фокусники с зайцами и шляпами. Настоящих чудес не бывает.
- Фокусник или маг - что это?Какие-то дурацкие словечки. Сколько фокусов никто не разгадал?И кто знает, что это - лишь фокусы?Что хороший маг, что фокусник, объединяет их одно...
- Ловкость рук и никакого мошенничества?
- Нет. Ловкость рук,мошенничество, чудо, шутка, обман, трансформация материи. Возможно все, что мы можем вообразить, а чего не можем вообразить - обязательно сможем, если захотим.
- Почему я так и не увидела пегаса?Или единорога?
- Потому что ты не пытаешься его увидеть. Если тебе очень хочется увидеть лошадь - не проще ли прийти к лошади, чем перестать верить в нее из-за того, что она не пришла к тебе?
- Я знаю, где бывают лошади. А где пегароги - не знаю.
- Так узнай. Все просто, а границы - это полная херня.
***
Я боюсь всего. Это так глупо - ты отказываешься от того, без чего не можешь жить,к чему всегда тянулась, из-за того, что боишься быть обманутой,преданной,осмеянной и жалкой. Куда уж жальче. Друг говорил, что нет рамок. Мы часами говорили с ним о Генри, который маленький и незаметный и вечно открывает двери,а потом сидит в углу и внимательно слушает. Говорили о гномах, которые ночами этажом выше катают по полу железные шарики. Говорили о том, что часто умираем во сне. Заглядывали в чужие окна, ища семью заблудившихся фавнов.
Друг - настоящее чудо. А чудес, как известно, не бывает.
***Письмо Друга***
Одноцветное тут небо, N, никаких переливов и растяжек. И вовсе не серое оно, а сиреневое. Красиво, в принципе, только не покидает ощущение, что это какой-то нелепый детский рисунок. Поднимаюсь на перрон, тут много-много зеленых выцветших лавочек. На каждой лавочке - по человеку, и ни одной свободной. Я здесь надолго, похоже, завис.
А еще я тебя обманул, моя радость. Феи не умирают - они все идут сюда. Как думаешь, может, я - тоже фея? Они так долго сидели здесь, что почти все сморщились и ссохлись, стали старенькими бабушками и дедушками. Их очень жалко.
Кого ты ждешь, милая старая фея?Я жду поезда. Красивый красный поезд приедет за мной бесшумно, может, прилетит даже, и увезет меня домой. Обратно домой, к тому доброму, но очень несчастному мальчику Пете, который зачем-то перестал в меня верить.
Он ведь поверит, N, как думаешь? Ведь феи не умирают, они будут вечно тут стареть, пока в них не поверят обратно. А представляешь, если Петя умрет, и никому не передаст свою фею? Это сущий Ад. Почему Бог так несправедлив к феям?
Помнишь наш с тобой сон, про корабль, который летит к зеленой подводной луне? А нашего розового пони на салатовой лужайке под лиловым небом?
Я же не гребаный воображаемый друг, я - Друг, настоящий, твой, блядь, Дружище, так какого ж черта-то, а? Ты просто задумайся, что ты делаешь - ты не веришь в то, что реально существует, это и есть сумасшествие, пойми же, глупая. Зачем тебе этот страх?Да и что может быть страшнее, чем то, в чем ты живешь.
Однажды ты проснешься и поймешь, что весь мир - чудо. И что, ты готова лишиться целого мира из-за своей чудофобии?
Мне плохо,N,мне очень плохо. Так много таких же, как ты. Они тыкают в фей иголками и вяжут им руки. Говорят страшные вещи. Что нас - нет.
А как же нас может не быть?А кто тогда есть?
Говорят, что, по сути, я существую. Что зовут меня Макс и мне 25 лет, и росту во мне 186см, и говорят, где учился, что закончил, где работал, с кем жил. Вот и все. Остального - нет. А если нет всего, что на самом деле важно - то вообще, считай, ничего нет.
Забери меня обратно, N, забери меня, пожалуйста, просто поверь мне, в меня - похеру.
N. Милая N,где же ты?
***
Генри заботливо открыл мне дверь, снял шляпу и поклонился. Хороший он, вежливый и тихий.
В карманах куча скомканных писем, в рюкзаке - термос с имбирным чаем и пара бутербродов с сыром.
Ехала, казалось, вечность. В вагоне спала группка бомжей, мило свернувшихся калачиками на сидениях. Тамбур зассанный, большой и удобный.
Напротив меня ехала старенькая бабушка. Она рассеянно улыбалась и крошила печеньку беззубым ртом.
Потрескивающий голос объявил заветную станцию, и я выскочила на улицу - вдохнула полной грудью, чтобы прочувствовать. На табличке "Черусти" почти как черным по белому, или даже красным.
И все-таки я не понимаю, почему ему так в душу запал этот унылый и серый поселок. Многочисленные продуктовые магазины, Ленин, грязь, у местного клуба тусуется стремная молодежь. Кажется, они ни о чем не разговаривают, не улыбаются, не смеются - только переступают с ноги на ногу и зорко следят за каждым, проходящим мимо. На меня смотрели долго, тяжелым взглядом, потом отвернулись и зашептались. Через десять минут они, кажется, потеряли ко мне интерес, но посматривать продолжали, время от времени.
Стало как-то не по себе. Возникло чувство, что я превратилась во Второго Ленина, в элемент декора, и, стоит мне тронуться с места, эти страшные люди либо насильно вернут меня обратно, либо вообще прибьют нахрен.
В любом случае, я понятия не имела, куда мне идти. Села у ног великого вождя и закурила.
Ко мне подошла растрепанная некрасивая девочка лет десяти, в грязных штанах и стареньком красном пальто. Встала прямо надо мной и посмотрела на меня круглыми голубыми глазами.
- Ну и чего ты тут расселась?Нельзя сидеть сейчас, бежать надо!
- Знаешь, я думаю, ты права. Тут как-то жутко. Вообще не понимаю, зачем сюда приехала.
- Хочешь скажу, зачем?
Она чуть наклонила голову, не отрывая взгляда. Интересно, она вообще умеет моргать?
- Валяй.
Девочка оскалилась.
- Затем, что ты - ДУРА!
Она мерзенько рассмеялась. Спустя десять секунд лицо ее вернулось в привычное каменное состояние.
- Короче, вали отсюда, здесь тебе делать нечего. Сейчас направо и вдоль путей - до той станции тебе ближе. Проваливай.
Я, совершенно ошалевшая, встала и двинулась в указанном направлении, не решаясь ослушаться демонической малявки. Но вскоре пришла в себя, решила, что надо вернуться и поговорить с ней строго и по-взрослому, да и вообще неизвестно еще, куда она могла меня отправить и кому это надо.
Подошла к Ленину, но девочки уже и след простыл. Только у ног памятника лежал маленький, кое-как сшитый гномик.
Покурила, осмысливая. Почему-то, даже не удивилась - ну, почти.
Пошла направо - ну убьют, в крайнем случае, и что? Мелочи жизни.
Минут через двадцать показался перрон, с большим количеством зеленых лавочек.
Все пустые, кроме одной.
***
- Ты знаешь, что это за место?
- Станция. Перрон. Лавочка. Черусти.
- Если линейно мыслить - да. Я понял, что очень ошибался, когда пытался тебя чему-то учить. Все - не более, чем угол зрения, или точка. Хотя угол все-таки мне больше нравится, а из точки я все время делаю кляксу. Наверное, неправильная клякса мне ближе, а точка - пугает. Но я не обязательно прав.
- Хватит уже. Расскажи, что это за место.
- Вот если представить твой и мой миры как два кольца. Мы с тобой - такие маленькие фигулины, бегающие внутри колец. И два наших кольца наложились друг на друга, образовав непонятную хуйню. Вот эта непонятная хуйня, по сути, и есть это место. Но только минимальная хуйня, даже до наложения колец, точка соприкосновения.Дальше - кольца могут разойтись, и этого места не станет. А могут начать сходиться, и хуйня станет очень большой. И - все может остаться таким, как есть. Ты меня понимаешь?
- Ты заставляешь меня выбирать?
- Я не знаю.
- На самом деле, хуйня может не только стать большой. Хуйня может быть разной. Одно кольцо может пойти наверх, другое - вбок, и куча вариантов. Хотя если перевернуть картинку и посмотреть на нее под другим углом, она все равно будет прежней. А ведь это еще и трехмерное пространство, а может, и не трех, а больше. А если это - вовсе не кольца? И никаких границ. Ну а если краем глаза подглядеть за чужими точками зрения - так это вообще нечто. Быть может, кто-то считает, что я - обыкновенная наркоманка, а ты - просто душевнобольной. А кто-то может быть уверен в том, что тебя вовсе не существует, или меня. Все возможно. Но мы с тобой - мы-то знаем, как оно на самом деле.
Я подмигнула ему, он рассмеялся и пригладил волосы.
- Ага. Мы же - волшебники.
- Вот! Вот именно. Хранители двух миров, творцы новых. И, знаешь что я думаю? Думаю, что величайшие маги тоже могут взять отпуск.
- Когда знаешь, что можешь все, в какой-то момент не видишь смысла двигаться с места. Главное - держать нашу точку соприкосновения.
- Как-то так. Придерживаемся одной точки. Ты главное меня тоже держи крепче. А то, знаешь, мало ли.
- Так уж и быть. Но ты учти - я тут долго торчать не собираюсь. Рано или поздно нам придется выйти в какой-нибудь мир. Как только сделаем какой-нибудь интересный.
- Ага. И тем более у меня с собой только два бутерброда и один термос с чаем. Да и сигареты уже заканчиваются. О!Я придумала. Пойдем к единорожкам?
- N...! Я вот давно мечтал о лепреконах.
- Друг, в жопу лепреконов, я их боюсь, и тем более наш Генри - почти лепрекон. Давай хотя бы к пегасам, а?
- Да в чем собственно проблема? Давай к пегасам. К лепреконам, и единорогам.