Весенняя эйфория поглотила город. Нежные апрельские девочки перелетали с лавочки на лавочку, звонко, заразительно смеясь, вечные одиночки верили в вероятность случайной роковой встречи сильнее прежнего, влюбленные - и давние, и те, что только час назад познакомились - забронировали крыши для наблюдения великолепных закатов, и даже дворники, казалось, сияли и были счастливы делать свою работу.
Но Уле было плевать на весенние настроения и всеобщее счастье, потому что она активно думала, сидя, поджав под себя ноги, на лавочке. Думала она о том, что хорошо бы сбросить еще килограммов десять, чтобы быть красивой, как фотомодель, и о том, что ей пригодился бы миллион долларов, чтобы купить квартиру, мотоцикл и ламу, а еще думала о том, как глупо и внезапно она влюбилась и что сделала она это совершенно зря. Уля не любила влюбляться, поскольку в голове словно пробки вылетали, и, ничего не видя и не понимая, она сразу же начинала делать глупости одну за другой. С первым - просила подругу позвонить ему и сказать, что, мол, Уле плохо и она уехала на дачу совершать самоубийство, и, если он не приедет - все, кранты. Мальчик перепугался смертельно, но на дачу не поехал - зато сменил номер и вообще исчез из Улькиной жизни целиком и полностью. Второму Уля просто в любви призналась, сопровождая признание громкой слезливой истерикой и попытками задушить себя собственными же руками. Ну, он на нее тазик с холодной водой вылил, чтобы успокоилась, а потом ушел, хлопнув дверью и крикнув напоследок:"Дура!". В общем, Уля была девушкой влюбчивой и потому подобных историй было еще множество, и заканчивались все они примерно одинаково.
В конце концов, она решила, что так дальше продолжаться не может и вышла замуж за своего старого друга, надеясь, что со временем привяжется и получит гарантированное спокойствие. Повесила в спальне розовые шторы в сиреневый цветочек, в гостиной постелила белый пушистый ковер, поклеила на кухне обои с изображением груш, корзиночек и яблок, а в ванную купила большую зеленую корзину для грязного белья. В общем, все сделала аккуратным и правильным - ну, чтобы как с чистого листа, без окурков в банке из под колы и без вечных лифчиков и трусов под кроватью. К мужу сначала привыкла, а потом, благодаря своему характеру, и полюбила. Жили дружно и, как полагается, ссорились исключительно по выдуманным причинам.
Прошел год, полтора, два, а затем Уля встретилась со своим приятелем, который пришел вместе со своим приятелем, в которого Уля незамедлительно влюбилась.
Первые дня три прошли замечательно - она была весела, общительна и, казалось, вот-вот готова была взлететь от переполнявшего ее обновленного легкого чувства. Но уже через неделю девушка почувствовала себя странно и с ужасом осознала, что вот-вот совершит нечто страшное, из разряда "позвонить и признаться, а потом заплакать и сказать, что перережет вены" или хотя бы просто "позвонить и признаться, а затем заплакать и бросить трубку". Взяв себя в руки и (на всякий случай) достав симку из телефона Уля выпила стакан водки и, успокоившись и твердо решив глупостей не делать, сказала мужу о том, что она от него уходит, потому что любит другого. Ушла незамедлительно, взяв с собой лишь рюкзак с наспех собранными шмотками и сумку с фотоаппаратом, косметичкой и начатой бутылкой водки.
Так что единственное, что оставалось делать Уле, так это сидеть на лавочке, изредка отхлебывая из бутылки, сожалеть о внезапно произошедшей влюбленности, мечтать о миллионе долларов и переживать по поводу лишних десяти кило.
***
К тому времени, когда на улице окончательно стемнело, Уля уже успела сделать множество дел. Она допила водку и выпила с кем-то за компанию пива, а потом вина, а потом снова водки и пива, искупалась в фонтане и поревела в жилетку какому-то совершенно постороннему дедушке, затем пела песни с кем-то из тех, с кем до того пила пиво и долго целовалась, завалившись под дерево с кем-то (а, может, и с двумя, или даже с тремя) из тех, с кем до того пила водку. Устав от столь бурной деятельности, Уля легла на лавочку и плакала, сожалея обо всем сделанном и не сделанном, да и просто от того, что жизнь казалась бесконечным повтором одного и того же фрагмента. Простой алгоритм, который уже порядком надоел, но - программа есть программа, и девушке представлялось практически невозможным хоть как-то повлиять на привычное развитие событий, поскольку каждый раз ей казалось, что вот сейчас все точно будет иначе, а получалось как всегда. Тогда она плакала и жалела себя, себя же презирая, а потом снова жалея за то, что она такая жалкая и несчастная, и - ну, в общем, совершенно ничего нового.
Уля засыпала с этими мыслями, и еще с одной - что завтра все непременно изменится, пусть даже для этого придется меняться самой.
***
Ей снилась большая лама, степенно расхаживающая по роскошному саду, и мотоцикл, и огромный великолепный дом, и она сама - стройная и красивая, в белоснежном шелковом платье, и миллиарды долларов, и еще сотни лам, и тысячи мотоциклов, и множество платьев, и фотосессии, и репортеры, свет софитов и дорогие машины, и все это крутилось, вертелось, сливаясь и превращаясь в одно большое лицо, полное умиротворения и гармонии, в лицо будды, в ее лицо и одновременно чужое. А затем открылся огромный рот и поглотил и лицо, и сам себя, и ее.
***
Уля проснулась от возмущенного бормотания дворника, собирающего мусор возле лавочки, послужившей девушке кроватью. Сон оставил приятное послевкусие, обновив и очистив ее душу, и Уля доброжелательно улыбнулась недовольному старику, показавшись вдруг самой себе мудрой и возвышенной.
Дворник подозрительно посмотрел на девушку.
- Что? Нажрутся, знаете ли, намусорят, дрыхнут в местах неположенных, людям работать мешают - и улыбаются еще, алкаши эдакие бессовестные. Ребенок, поди, дома плачет, муж жрать хочет, а ты тут распласталась да лыбишься черт знает чему, окаянная. Стыд!
Уля спокойно выслушала брань в свой адрес, не расставаясь с мудрой и доброй улыбкой.
- Нет у меня ни ребенка, ни мужа. Долго шла я дорогой стыда и скорби, долго жила в глупости и разврате, почтеннейший, но глаза мои открылись, и душа моя отчистилась, и добры, и светлы мои помыслы.
Почтеннейший старик перекрестился и поспешно перешел к другой лавочке, пробормотав что-то вроде "нажрутся до белой горячки, а потом государству на лечение деньги тратить".
- Иди с миром, почтеннейший! - крикнула Уля ему в след и, сев в позу лотоса, вдыхала счастье каждого листочка, каждого облачка, каждой травинки, и думала об этом и старалась почувствовать себя живой.
Ближе к вечеру вокруг девушки образовалась целая толпа "учеников" и последователей, и Уля радовалась тому, что они ее слушают, что она в центре внимания, и все ее, казалось, любят и уважают. Она говорила про гармонию и счастье, про чистоту души и тела, говорила так, словно уже вечность находится в нирване, а тот человек, что вчера пил здесь водку - это была не она, а кто-то совершенно другой и жалкий. Уля говорила все больше и больше, незаметно попивая принесенное кем-то вино, и от вина говорилось еще лучше.
Ну, а закончился вечер омовением в священном фонтане и отдыхом под не менее священным деревом.
Ученики, прикоснувшись, во всех отношениях и кто как хотел, к своему учителю разошлись, а ничего не понимающие в буддизме и гармонии милиционеры забрали новоиспеченную "будду" в участок, приняв за обычную пьяную в хлам девушку легкого поведения.
***
Когда Уля пришла в себя, все события вчерашнего дня постепенно начали выстраиваться в правильной последовательности, хоть и с отдельными периодическими пробелами. Сон, будда, дворник, разговоры о гармонии и вечной жизни, люди, вино, разговоры, вино, люди и...Дальше Уле даже и вспоминать не хотелось - чувство стыда было слишком острым и обострять его еще больше девушка сочла неразумным. Чувствовать гармонию и счастье, исходящие от грязного обезьянника, так же не получалось.
В общем, как ни крути, надо было кому-то звонить. Бывшему звонить не хотелось, да он бы и не ответил, подруги не смогли бы ничем помочь - а Уле требовалась помощь не столько физическая, сколько моральная, а для этих целей пригодны были исключительно люди мужского пола. Так что единственным и очевидным вариантом являлся звонок своему недавнему возлюбленному, хоть именно этого Уля всеми возможными методами и старалась избежать.
"А, к черту. Если уже в жопе, так хоть буду там по полной!" - подумала Уля и попросила добрых милицонеров помочь ей с телефоном.
***
Уля закончила свой рассказ и, плача и смеясь одновременно, посмотрела на собеседника.
- Ну что, теперь ты считаешь меня спятившей идиоткой?
Он задумчиво стучал ложкой по стакану с чаем.
- Ну...я в шоке, если честно.
Девушка высморкалась в салфетку, а затем промокнула глаза другой ее стороной.
- Да чего уж там, я понимаю. Как всегда наделала глупостей выше крыши. Знаешь, мне кажется, я влюбляюсь даже и не в людей, а просто - сама по себе. Чтобы жилось. А люди - это так, для опредмечивания ощущения. А меня вот никто не любит.
- Такую тебя любить страшно и жалко - потому и не любят.
Уля покраснела от обиды.
- Да? А я вот так не считаю. И люблю себя.
- Разве? А что ж ты все время говоришь, что презираешь себя и вообще ненавидишь?
- Раньше говорила, а теперь не буду.
- Ладно, я пойду, в общем. Счастливо.
Он бросил пару сотен на столик и оставил Улю, злую и смущенную, одну. Еще часа два девушка представляла, как топит его в грязном унитазе в общественном туалете, а затем заставляет ползать по земле и воем выпрашивать у прохожих еду. Вдоволь насладившись воображаемой местью, Уля встала, взяла со столика деньги и пошла к ближайшему магазину за пивом.
***
Шло время, но жизнь ее не особенно менялась. Уля по-прежнему пила с незнакомыми за компанию, купалась в фонтане и засыпала, где придется. Ударялась в христианство, бросала, тусовалась с кришнаитами, пропагандировала язычество и называла себя атеисткой. Как раньше влюблялась, страдала и снова влюблялась. Единственное, что изменилось - теперь она точно знала, что так жить ей нравится, и, если она захочет жить иначе - она сможет. Трудно сказать, так ли это на самом деле, но, впрочем, это не имеет значения.
Только иногда, просыпаясь утром совершенно разбитой и опустошенной, девушка вспоминала большое светлое лицо себя-будды, и, промычав пару раз "ом", приходила к выводу, что - может быть, когда-нибудь...но явно не сейчас.