«Отмечаетесь в комментах, я пишу 7 абсолютно бредовых ассоциаций с вами, а вы о них рассказываете у себя в дневнике». Это Нэко поместила у себя в дневнике игрушку. Я такие вещи не люблю, но тут уж не удержалась и поучаствовала.
Получила такие слова:
зеленый
радость
парк
сетевое общение
взрослые мужчины
Северус Снейп
Архив

Зеленый. Это не самый мой любимый цвет (я люблю светло синий, голубой, серебристый, а с недавних пор и ярко-красный), однако некоторые оттенки нравятся: светлый жёлто-зелёный — салатовый (когда мне было лет пять, носила резиночки для волос такого цвета, всё воспоминание!) и темно-зелёный с лёгким серебристым оттенком (как листья тополей в августе!). Зато тот неопределённый тёмно-грязно-зелёный, которым так любят красить стены в разных учреждениях — гадость!

Радость
Она не во вне, а внутри, и это либо есть, либо нет: научить — невозможно.
Кстати, если я улыбаюсь, это не значит, что мне так уж радостно и весело. Вполне может быть и неловко, и неприятно, и грустно. Просто привычка такая — улыбаться. Рефлекс. Я не специально, да!

Парк. В парках я встречаюсь лишь с самыми приятными девушками и юношами. Заманиваю их туда, завожу подальше в чащу, прижимаю к сосне и веду долгие интеллектуальные разговоры… Шутка! Мы играем в бадминтон или валяемся в снегу. Правда, высокоинтеллектуальные беседы тоже имеют место. А детстве я не любила парки, они меня раздражали и казались суррогатами настоящего леса (того самого, который недалеко от нашего деревенского дома!), то есть: вместо настоящего утешайся вот этим вот, и будь довольна! А сейчас — ничего, привыкла.

Сетевое общение.
ну, для меня это прежде всего Интернет-дневники! Есть разные дневники, я и люблю самые разные. Сначала скажу, какие точно не люблю: те, куда дневниковладелец сбрасывает весь свой негатив и в каждом посте скулит и ноет (сто пудов: жизнь полосатая штука, и ВСЁ плохо быть не может, а если человек при этом безостановочно мне ноет, это значит, что он просто обманывает меня! И потом: радует общение на равных, а не ситуация: плачущий — жилетка). Это не относится к людям, которые частенько грустны — пусть будут грустные, я их и такими люблю. Да и, в конце концов, дневник — не цирк, а автор в нём — не клоун, и никого веселить не вызывался. Речь веду как раз о тех, кто душу выматывает нытьём; не люблю дневники, состоящие из одних боянов, к ему они? Ну их; отвращают дневники, авторы которых — люди умные, но агрессивные (чужая постоянная агрессия утомляет, да и не нужна она, вообще-то: к чему путать гостиную Анны Павловны Шерер с боксёрским рингом? Абсолютно не нужно); и последний тип одиозных для меня дневниковедов: люди, которые говорят (у меня такое несколько раз было!): «отчего ты нас не развиваешь интеллектуально, не пишешь многополезного и вообще — опускаешься до нашего уровня?». Подобные заявленьица приводят в уныние: мне просто нечего на это ответить, вот и всё. Не объяснять же им (ведь не поймут!), что мой дневник — не трибуна, что я не считаю себя вправе кого-то «учить» (да это к тому же скушшшное занятие, которое ни капли мне не нравится!), что здесь — просто кое-что обо мне и о мире вокруг меня, и всё. К тому же иногда хочется не многоумные размышления размазывать, а какую-нибудь свою дрянь написать.
Ну, с нелюбименькими покончили, теперь о тех, кого люблю, о них скромнее, конечно. Но сначала небольшое лирическое отступление! Помните сказку (подробности из моей памяти улетучились, но этот сюжет помню), в которой герой должен был попасть в мир иной, и его несла туда птица? А за то, что птица несла героя туда, куда ему нужно, он должен был кормить её собственным мясом, отрывая по куску. Так вот: я люблю людей, которые «кормят своим мясом». Не пугайтесь! Не говорю, что нужно в каждом посте бросаться на эшафот (эшафот ведь — не повседневное развлечение, да?) и «отдавать себя людям без остатка», совсем нет. Но… читаешь дневник, и хочешь, чтобы автор рассказывал о своём: свои размышления, свои стихи, свои рисунки, свои печали, свои радости, да пусть цитаты, пусть тестики, да хоть что! Но это ведь понятно, невозможно не понять, когда видишь, что пишут своё. К слову, если человек только комментирует, но от души (неважно, насколько комментарии большие и подробные), то он тоже — кормит своим мясом. Извините, что скомкано, но, я думаю вы поняли. И прошу прощения за чересчур цветистые метафоры (не напугать бы народ, действительно!).

Ещё скажу: бывает, что сетевое общение перерастает вобщение в реальной действительности. У меня так было. Бывает. Ещё будет, я думаю!

А вообще-то, мне кажется так: блог — это не суррогат реального общения, но и не фигня, к которой можно отнестись наплевательски, это, это… Это штука, которая дарит дополнительные возможности, как если бы выросли ещё три пары рук (нормальных таких, работающих!) или третий глаз на лбу (рентгеновский!).

Взрослые мужчины. Э-э-э! Да вообще-то, можно лучше я буду просто с ними дружить, ладно? Но не со всеми, а только с некоторыми. Хотя… Неко сказала: «Взрослые мужчины», и тут-то меня как будто ударило: ведь и я взрослая, 22 года почти.

Северус Снейп. Думаю, что практически все девушки, которые читали книжки о Гарри Поттере, выли от восторга, когда им попадался отрывок о нём. Но, честно скажу: если бы пришлось общаться с таким Снейпом в жизни, я бы его очень боялась. И не любила. Но зато потом, когда наши пути разошлись бы окончательно, вот тогда бы и вспоминала его с нежной ностальгической улыбкой. Но — то в жизни, а в книжке — очень понравился! Будете смеяться, но я по настоящему страдала, когда Снейп убил профессора Дамблдора. Это не укладывалось в моей голове. И такая радость, после последний книги, когда стало известно, что Северус — не мерзавец! Не открою Америку, если скажу, что Снейп весьма неоднозначный герой, руки в крови по локоть. Он мне (и совершенно некстати!) напомнил героя одной из книг про Анжелику, гугенота и весьма воинственного человека, много народу уложившего. Он был влюблён в Анжелику. Так вот, его назвали убийцей и решили за всё хорошее повесить. А этот человек сказал нечто вроде того: « в наше время (XVII век!) все мужчины должны защищать свою жизнь оружием в руках, сражаться, и все — убийцы, и ни один не имеет права сказать другому: «Ты убийца, а я — нет!». Снейп мог бы повторить всё тоже самое слово в слово.

Архив. «Зовусь я Йон Йонсен, мой дом — штат Висконсин, в лесу я работаю тут…». В Российском Государственном Военном Архиве я работаю тут! Собственно, здесь хранятся документы войск НКВД, с которыми (документами) и работаю. А какие ассоциации у населения со словом «НКВД»? Правильно. И начинается «Ах, НКВД! Ах, кровавая гэбня! Ахх!». Истерика форменная делается с некоторыми моими собеседниками, вот что. Глазки закатывают. Чуть ли не нашатырный спирт тащить приходится. Зла просто не хватает.
Так вот, раз и навсегда: войска НКВД выполняли задачи по охране различных важных объектов: заводов, мостов, железных дорог. И в состав Действующей Армии входили (не все части, но всё же). И призывали туда простых обычных парней со всего Союза, рабочих, крестьян, служащих, и, ясный перец, никто из этих молодых людей гадов не делал. Они ими и не стали. Вот так.
Ещё скажу: Архив — это дом Смерти. Просто Смерть притаилась в его толстых стенах и поселилась там навсегда, недаром мне, когда только начала здесь работать, было тяжко, и я выбегала каждый день в свой обеденный перерыв во двор и бродила по нему целый час. Теперь ничего, привыкла. Уютно даже. А про смерть я не выдумала: дело в том, что в документах, которые хранятся о нас, речь идёт либо о тех, кто погиб на войне, либо о тех, кто остался жив, но недавно умер от старости, либо о тех, кто уже очень стар и… Но не только: кое-кто из наших пожилых сотрудников умер прямо на работе, коллега Л.Е. рассказывала. Да и не только пожилые, а и молодые люди (23 года, 25 и 28 лет) : тяжело болели и быстро умирали. Я их не застала, они были до меня, но мне рассказали. А ещё у нас в отделе (да-да, наши несколько человек, которые наводят справки о службе, гордо именуются «отделом») ведь о-о-о-очень зрелые люди работают. Поэтому иногда они говорят о том, что настанет день, когда нам придётся расстаться. Навсегда.
Раньше я не боялась смерти, совсем. А теперь боюсь. Неизбежно это, потому что. Мне очень жаль и страшно. И не нужно меня утешать, что все мы смертны и бла-бла-бла. Знаю, знаю. А всё равно страшно. То есть, не трясусь постоянно от ужаса, понятное дело. Но это ощущение живёт теперь во мне и маячит на заднем плане моей повседневной жизни, эдаким фоном, бэкграундом. Тяжко.

А впрочем, не расстраивайтесь! Вот что скажу: когда зимой идёшь по тёмному каталогу, освещая себе дорогу фонариком дедушки Шапиро, пахнет тюльпанами — старинные бумаги, вестимо.

P.S. И если есть желающие получить от меня семь ассоциаций (совершенно безотчётных!), то — пожалуйста! Можно будет ответить либо здесь, либо у себя в дневнике.
;)