Ангел не просто плакал. Он не мог остановить слез, горячими линиями деливших его лицо. Его рвало изнутри, ему было больно, у него умирала надежда. ОН надеялся, он верил и потому она была сильной, она не хотела умирать. Но ей было суждено умереть, как бы больно это не было. И она металась у него в груди, исходя криком боли и захлебываясь собственной кровью. Полночь и надежде этого дня пора умереть. Больно, обидно было ангелу. Он не понимал за что его так жестоко бросили. За что дали надежду, зачем обещали, если им было все равно.
Полночь неумолимо тянула, еще живую и борящуюся, надежду в собственную могилу. Ее разодрали на части, ее били и снимали кожу с середины дня, но она была очень сильной. Она выжила до полночи, постоянно повторяя "Нет, все обойдеться, я точно знаю! Все будет хорошо. Все обязательно будет. Им не все равно... им не все равно...". И она билась, боролась изо всех сил, хоть день и был уже кончен. Ничего уже было не вернуть, не исправить, не повернуть время вспять.
И лишь когда надежда испустила последний крик, бездыханной упав в собственную могилу, рядом заметили веру, веру в хорошее и теплое. Она молча положила на свежевзрытую землю красную розу. Она любила эту надежду. И она отчаилась было уже, но едва на плече ее легла рука Обиды, она поднялась и отвергла ее жалость. Потому что верила, знала, что не все бросили, не все оставили. И пусть мертва надежда ушедшего дня, она твердо уверена в том, что не одна. Обида лишь пожала плечами, признав, что сестра права.
Когда в груди у ангела осталась лишь пустота, но он еще слезно просил прекратить эту боль, был уже новый день.
И все таки он улыбался, прежде чем окунуться в обьятия сна. Потому что вера грела его сердце. И он был счастлив, что хоть кто то не оставил его.

Настроение сейчас - Довольное.

Вообщем я еще будучи без инета просто так записывал все. Ну, типа заранее посты писал сюда. Что то вроде дневника. И если у меня выйдет сейчас все это перенести на чужой комп, то я все выложу. А там оооочень много накопилось. Вам надолго хватит. А моих фоток тут нет ^__^ Так что ждите дальше.

НАдеюсь, больше таких перебоев не будет. Да и дневник этот я люблю как родной. Только вот проблемы с инетом все равно есть и наверяняка будут всегда. Ни времени, ни средств. А ведь столько всего есть, чем хочется поделиться. И стихи, и рассказы. Да и вообще.. документальная фантастика жизни.
Извините те, кто меня читает, если вы вообще еще есть. И те, кто ждет от меня чего то. Я просто не могу появляться в сети в это время. А дневник будет ждать того момента, когда это измениться. Тогда вы может даже увидите мою фотку. Всегда быть инкогнито забавно. Да и к тому времени накопиться достаточно того, что можно будет почитать.

Не отредактированый, но уже дописанный рассказ. И, судя по всему, даже это еще не конец истории. Если, конечно, мне захочется его продолжать....

Мне голос ласково нашептывал во сне:
"Не бойся, милый друг, пойдем со мной.
Мы будем жить с тобою в сказочной стране,
Свой мир оставь, я покажу тебе другой.

Для любящих сердец там нет преград,
И если любишь, будешь ты любим.
Там за добро не требуют наград,
И не гордятся подвигом таким.

Там тлена не боиться красота,
Здесь увядая от тоски и слез.
Там в душах не зияет раной пустота
От тщетности пустых и бесполезных грез.

Там от любви не ждешь ты в сердце нож,
Что нанесут тебе из-за угла
Два верных спутника ее предательство и ложь,
Что для нее вершат кровавые дела.

Забудишь там ты одиночество и страх,
Пойдем со мной, чтоб никогда не возвратиться," -
Шептала смерть с улыбкой на устах,
А сердце раненой забилось птицей.

И с мертвой пустотой в глазах она
Ко мне тянулась высохшей рукой,
Но с болью я очнулся ото сна,
Чтоб только воздухом одним дышать с тобой.

Как только сумерки твои укроют плечи
От яркого и суетного дня.
Я тихо в дом войду к тебе под вечер.
Войду и просто сяду у огня.

Меня ты будто не заметишь,
И отведешь устало взгляд.
Улыбкой даже не ответишь.
Но и молчанью твоему я буду рад.

И в тишине, молчанья не нарушив,
Из прошлого к тебе приходят тени,
Воспоминанием терзая душу,
Уверенность меняя на сомнение.

И теребя залеченные раны,
Обиды прошлого стегают, словно плеть,
Вскрывая старые на сердце шрамы,
Которые уж не должны болеть.

Я знаю, что тебя тревожит.
Но боль душевную надеждой успокой.
Сниму тоску, что сердце гложит,
Тебя касаясь призрачной рукой.

Пусть на душе зима и кружит вьюга,
Под снегом пряча след твоих потерь.
А по ночам печаль твоя подруга,
С кем не согреть холодную постель.

И прячась за непонимания стеною,
Что выше и прочнее каждый год,
Я буду рад делить с тобою
Тяжелый груз твоих невзгод.

Союз наш был благославлен судьбою.
Терпеть нам вместе выходки ее.
И чтобы не случилось я всегда с тобою.
Я одиночество твое.

Туман меня окутал с головы до ног
Покровом мрачно- призрачных одежд.
Он также, как и я, здесь одинок,
Оставив за порогом ночи груз надежд.

И смотрит волчьим глазом из-под лобья ночь
На нас, бредущих тихо средь могил.
Живая тварь спешит отсюда прочь.
Здесь тем приют, кто свои души загубил.

Но грешных призраков стенаний не услышит мир.
Лишь гимном ночи торжествует волчий вой.
Для вас я страх, я демон, я вампир.
И в этой жизни тленной я изгой.

Я зло для подлых, но святых ханжей,
Кто, прячась от страстей земных
Среди цветных церковных витражей,
Лелеют сладко грех в себе самих.

Я страх для тех, кто влажною рукой
Сжимая под одеждой бесполезный крест,
Боясь нарушить ночи траурный покой,
За светом прячась, избегают темных мест.

Но тьма мое покроет преступленье
До первых ранних криков петуха.
И легкой горечи вам будет стоить искупленье
С соленым привкусом греха.

Я на себе рисую колдовские знаки,
Чтоб, как от скверны, сердце от любви очистить.
Души моей глаза, как у больной собаки.
И бритвы острые мне заменили кисти.

Я захотел свободным стать, как птица,
От чувств, что заменяли мое счастье.
И из окна шагнул, чтобы разбится,
Ведь небо тоже отказало мне в объятьях.

Колюче улыбаясь, повязало руки
Мне в белых милосердие одеждах.
Любовь - болезнь, коль причиняет муки,
И если в сердце больше нет надежды.

Смеется равнодушие на лицах потных.
И, как лекарство, я глотаю свою боль
В бесцветной комнате с рашетками на окнах.
А я хотел всего лишь быть с тобой.

От душной тьмы бежишь скорее прочь.
Моя тебя пугает призрачная тень.
Но как мне быть? Моя обитель ночь.
А для тебя от призрака спасенье - день.

И хоронясь от жадных глаз из темноты,
Ты в ярких солнечных лучах танцуй.
Но близок час, когда вкусишь и ты
Смертельный демона полночный поцелуй.

Тогда же от восторга, что сильнее боли,
В моих объятьях ада пламенных страстей,
Заплачешь ты слезами цвета крови,
Что окропит невинности постель.

А умирающий твой взор так тих и ясен,
Как лунной ночи прелесть за твоим окном.
В твоих глазах я вижу смерти лик. Как он прекрасен!
Пусть красота твоя застынет вечным сном.

Лобзаньями мое терзая тело,
Мне признавалась боль в любви.
Когтями страстно плоть ласкала, как умела.
Любовь ее, как яд. Он у меня в крови.

И не найдя в тех ласках утешенья,
Она всего меня взяла в полон,
Доставить истинное мне желая наслажденье,
По своему поняв мой напряженный стон.

Туманит разум мне ее любви экстаз.
Стеная, жду, когда ему придет конец.
На голову, не замечая отрешенных глаз,
Боль возлагает мне терновый свой венец.

И вдоволь надругавшись надо мной,
Устав, она покинула меня.
Пообещав, что снова встретившись со мной,
Добьется, что взаимностью отвечу я.

Едва свой лик покажет мертво - бледная луна.
И бархатным крылом обнимет ночь.
Мне в это время снова не до сна.
Тупую боль гоню из сердца прочь.

О, как бы я желал с тобой увидиться сейчас,
И голос твой услышать в тишине.
Твое лицо мне стало бы усладою для глаз.
И я зову: "Мой друг, приди ко мне."

Но только ветер тихо шепчет мне в ответ,
Мне волосы игриво теребя:
"Здесь только я. Любимого с тобою рядом нет.
Любимый твой забыл тебя."

Ну как ты там живешь в чужой стране,
И часто ль вспоминаешь обо мне?
Коль нет, к чему же мне обманывать себя.
И снова ветер вторит мне в ответ:
"Здесь только я, любимого с тобою рядом нет.
Любимый твой забыл тебя."

Заблудшим путником попал я в этот дом,
Грозой нечаянно застигнутый в пути.
Не знал рассказов страшных я о нем.
Но крыши от дождя другой мне было не найти.

В дубовую я долго дверь стучал,
Но тишиной мне был на стук ответ.
На зов мой здесь никто не отвечал.
Ужель хозяев в этом доме нет?

Но ветра вой я слышу в тишине,
Иль это только показолось мне:
"Забытого здесь призрака приют.
Лишь смерть свою найдешь, ты странник тут."

Вдруг холодом сковал мне душу страх,
Как только дверь сама открылась предо мной.
Вошел я в дом с молитвой на устах,
Желая тем душевный обрести покой.

Но снова стонет ветер за спиной,
Как будто мне желая помешать:
"Что делаешь, безумец ты, постой!
Погибели тебе не избежать!"

А дом давно, казалось, гостя ждал.
Огонь в камине, к ужину накрытый стол.
Вот только жаль хозяина я не застал.
И гостем в дом к нему непрошенным пришел.

Я, у камина обретя желанное тепло,
Свой голод утолив, чтобы набраться сил,
Сидел и слушал стук дождя в оконное стекло.
И не заметил я, как сон меня сморил.

Но в полночь вдруг очнулся ото сна.
Полночный час нечистой силы господин.
Светила в комнату через окно луна,
И понял я, что в доме не один.

От страха дрожи в теле не унять.
И только липкий пот струится по вискам.
Того, кто мне явился, не прогнать.
Незванным гостем был скорей я сам.

Но кроме тени я не видел ничего.
Молитву лишь шептал губами вновь и вновь.
Когда ж услышал голос я ЕГО,
То от него застыла в жилах кровь.

И ужас свой не в силах превозмочь,
Себе я приговора ожидал.
Я знал, никто не сможет мне помочь.
И обреченно слушал и молчал.

"Давно я жду, - сказал мне голос тот -
Что кто-то в дом забытый забредет.
Здесь путникам всегда готов приют.
И кров, и очага горящего уют.
Уставшие здесь могут голод утолить,
Но жизнью лишь своей придется заплатить.
Так для тебя пирютом стал мой дом.
Ты от дождя решил укрыться в нем.

Теперь и я, прибегнув к темной ворожбе,
Смогу найти убежище в тебе.
Без тела я всего лишь жалкий дух.
К мирским блаженствам я и слеп, и глух.
А плоть твоя пристанище грехов,
Я душу тем твою избавлю от оков."

Тут крика своего не смог сдержать,
Пытаясь жуткое развеять наважденье.
И, наконец, вскочив, я бросился бежать,
Но вдруг я в призраке свое увидел отраженье.

Рассказ печальный я кончаю свой.
Уж много лет, как в дом попал я на свою беду.
Я бестелесый дух, хранящий свой покой.
И только путника заблудшего я жду.

Мой старый замок опустел давно.
Он мрачной тенью на холме стоит.
И изваяньям каменным у входа все равно,
Что в эту дверь уже никто не постучит

И запоздалый путник, даже зверь лесной,
Нечаянно забредший в этот край,
Заброшенный обходит замок стороной.
Забвения унылый рай.

Где самому не обрести покой,
Средь каменных и молчаливых стен нагих.
Ведь в этом мире нам не встретиться с тобой,
Меня давно уж нет среди живых.

И не увидешь ты, как при луне
Мелькнет в окне тебе знакомый силуэт.
И не слышны тебе шаги того, кто на земле
Уж не оставит никогда свой след.

Иль это ропот ветром вдруг разбуженной листвы,
Но шепот слышиться в полночной тишине:
"Не забывай меня, мой друг, и где бы ни был ты,
Прошу тебя, ты помни обо мне".

И как ложится на воду туман седой,
К тебе неслышно прикоснусь во сне.
И может, ты тогда услышишь голос мой:
"Прошу тебя, ты помни обо мне".

Мертвый сад

Увидишь врятли ты внутри меня,
Коль в душу заглянуть мне будешь рад,
Ты, тайну бережно храня,
Окошко в потаенный сад.

Закрыты ставни крепко на замок,
Увитые плющом.
Что б разглядет его никто не смог.
Никто не знал о нем.

Я в том саду растил цветы,
Беседки плел из лоз.
И ждал, когда же ляжешь ты
В постель из красных роз.

Но все напрасно. Время шло.
Мой дивный сад зачах.
И кудри снегом занесло
На сгорбленных плечах.

Уж смерти слышу я шаги
Ее слова, как нож:
"Все умирает без любви,
Старик, и ты умрешь."

В своем саду укроюсь я
Среди увядших грез.
Здесь не заметна боль моя,
Не слышно моих слез.

Но обо мне ты не грусти,
Своей я доли рад.
Я тот садовник, кто растит
Тебе свой мертвый сад.

Стих не мой, но написан моим очень близким человеком про меня. Собственно, он не может найти своему таланту другого применения, как писать про меня стихи.

Один бреду я в пустоте
Лишь ночь сменяет день
И одиночество мое
Смертельная болезнь

И искалечена душа
Ее ужасен вид
Ведь неумеющим прощать
Лишь шрамы от обид

Зову тебя, но в тишине
Не слышен голос мой
Давно погиб я на войне
Войне с самим собой

И от толпы мне не уйти
Безликих и глухих
От боли слеп, мне не найти
Тебя среди других

Лишь именем твоим я пьян,
Что повторяю вновь
Но исцелением от ран
Не станет мне любовь

Я так устал тебя искать
В холодной темноте
Удел мой видно умирать
В бездушной пустоте

из-под моего пера. Но перед прочтением этой акалесицы я хочу кое что рассказать.
Эта история изначально была лишь сном. Отчасти. Треть всего рассказа - это запись всего того, что явилось мне в сновидении. И эта третья часть и есть начало истории. Сам сон снился мне еще в августе этого года. На утро я решил записать все то, что со мной приключилось, но позже забыл о недописанном повествовании. Недавно я разбирал старые файлы и наткнулся на свои записи. Я тщетно пытался вспомнить, что же было дальше. К этому времени сон был почти полностью забыт. Остатки кратких моментов и пара изображений этого мира - вот все, что смогла сохранить моя память. Но меня так зацепил этот мирок. Я буквально утонул в этих старых улочках и почувствовал вкус воздуха еще не так сильно испорченного выхлопами машин. И я погрузился с головой в этот водоворот событий и мыслей. Я писал это, во всем руководствуясь только собственными эмоциями. Я не придумывал какие то события, они сами возникали передо мной, а я уже записывал мысли и собственные чувства. Честно признаюсь, когда я перечитывал рассказ дабы исправить ошибки, то был потрясен тем, какая же чушь получилась. Лично для себя я поломал законы сюжета и исковеркал ход времени. Но я не могу судить об этих строках лишь потому, что пережил это все, прошел через все сам, переварил в себе все те взрывы эмоций от радости и ликования до душевной боли и отчаяния. Читая отрывки я могу лишь вспоминать эти моменты так, словно бы они действительно были со мной, но не могу смотреть на это со стороны. Я пробовал... И получилось так, что живя в том мире я посмотрел со стороны на себя в мире реальном. А был ли это я? Вполне возможно, что это одна из частей хаоса, бродящего по закоулкам моего разума. В любом случае я смог полностью слиться с этой частичкой себя и пожить ее жизнью.
Ну да не буду больше мучать вас своими нудными рассуждениями.
Представляю вашему вниманию

Танцы с разумом

"...стоять на коленях, сжавшись и крепко обнимая себя за плечи. Зажмурившись и с силой давить в себе рвущееся на волю. Кричать, бежать, выплеснуть силу. Но только сильнее зажмуриваешь глаза и с силой сжимаешь руки, когти больно впиваются в предплечье. Дух рвется на волю, как огромный взрыв, взрывная волна прорывая все заслоны. Напряженный как струна, на грани между..."

"...жаться в темном углу, ненавистно глядя на солнечные лучи. Прижимать теснее черные крылья, перемазанные в крови. Тело колотит озноб, дрожь волнения и пережитого еще не прошла. На глазах еще блестели слезы. ПО снине все еще струиться что то теплое, но постепенно высыхает. Крылья болят и каждое движение отзывается жуткими судорогами. Наверное, все-таки где то задеты позвонки. Холодный камень с садисткой щедростью отдает весь холод, что хранит в себе. Из окна веет легкий ветерок. Челка прилипла к мокрому лбу, израненные собственными когтями руки ноют, а раны щиплят. А солнечные лучи пробиваются сквозь полузабитое окно. На грязном полу темные разводы. Кровь? Сознание мутнеет с каждым мгновением. В голове мелькнула забавная мысль - И как во мне еще осталась кровь, если я уже столько потерял? В ушах шумит, слабость связала по рукам и ногам. А мысли спокойным потоком плыли по верхушке сознания. Зачем куда то идти? Ведь все равно солнце доберется до меня. А я слишком слаб, что бы даже сопротивляться ему. Слишком слаб что бы даже взмахнуть новообретенными крыльями. Все слишком, слишком хорошо и плохо, слишком жестоко. Получить крылья и никогда не узнать радость полета. Стать существом, выше человека и так глупо погибнуть в каком-то заброшенном здании. Погибнуть еще даже не узнав, что такое настоящая жизнь. Как обидно и больно. Несправедливо..."

"...кожу жгло и с каждой новой минутой все сильнее и неприятнее. Небо было подернуто тучами и потому свет не мог палить во всю мощь. Ноги почти не слушались, в глазах плыло. Тело ныло, вынуждало остановится. Но разум упрямо повторял "иди, иди вперед". Боль притупилась, но все же еще чувствовалась. Крылья дрожали, а с перьев капали капельки крови. Холодный ветер хлестал по коже, отнимая всякое тепло. Но разум упрямо повторял..."

Ума не приложу, что я написал. И что это за проклятые образы и почему черт побери так болит спина. Очередная чушь из моей головы....

"...блики от фонарей на мокром асфальте. Хочется ненавидеть этот мир, но внутри только тоска и тяжесть. Я шел вперед, не разбирая дороги, а моросящий дождь капал с волос и стекал по лицу слезами. Ссутулившись и засунув руки в карманы, кутаясь в длинный плащ, просто идти вперед. Я хочу бежать, но иду медленно и неспешно. Каждый шаг дается тяжело, словно бы каждый пройденный квартал обваливается каменной грудой на сердце. На улицах лишь редкие прохожие, уже давно стемнело. Укрытое тучами небо не позволяло видеть ни луны, ни звезд. Лишь болезненно-желтый свет фонарей и моросящий дождь. Не хочется думать, но я все равно снова и снова задаюсь вопросами, на которые не вижу ответа. Кто я? Что я такое? Потерявшись во лжи и реальности, я не понимаю того, что происходит вокруг. Не понимаю, не могу понять. Что есть правда? А что ложь... Что со мной? Почему я такой..."

"...они ненавидят и бояться. Меня? Испытывают отвращение, гонят и выживают со свету. А мне и не нужен их свет. Я заключенный здесь, каторжник, который обязан вынести свой срок. А им я противен. Пьющий кровь, бледный и худой, ищущий в физической боли спасение. Спасение от той боли, которая грызет меня изнутри. Точит как болезнь, обнажая нервы и вгрызаясь в них, медленно, глумясь и выворачивая душу. Мое проклятье, мое благословление, моя судьба, мой путь. Я смотрю на других и пытаюсь представить, ярче почувствовать их жизнь. Каково это? Жить беззаботно и радотно, быть составляющей этого стада. Голодным взглядом провожая детей я глотаю слезы и слюну. Черт, ну почему я такой?..."

"...да какой я хищник. Паразит, болезнь, которая не может существовать без того, кем питается. Я могу жить как обычный человек, но мне мешает эта грызущая изнутри тоска и боль. Какого чувствовать беду и не суметь ее предотвратить? Не понять, не расшифровать собственную интуицию. Эти чертовы предчувствия. Они долько доказывают мне, что в жизни намного больше плохого, чем хорошего. Но я иду дальше, черная тень с тоскливыми глазами. Меня не видят или не хотят замечать. Те, что с каменными лицами идут по земле. Радостные и веселые подростки, не знающие, что такое злой рок. У них, наверное, такая же безвкусная кровь. Обычная, с железным привкусом, самая обыкновенная, но молодая. Соленая. Кровь соленая, слезы соленые, сперма соленая. А стадо старается жить сладкой жизнью. Странная жизнь, странный мир, странные мысли, не дающие покоя..."

"...жалок. Просто жалок. Ослабевший, изможденный жизнью. Меня кормят кровью из жалости. А на глазах слезы обиды и благодарности. Просто жалкое и опустившееся создание. Человек, больной душой. Душой, не дающей быть человеком. Но я тоже живой. Если я откажусь от простой пищи, я не выживу. Если меня ударить, мне будет больно. Если меня обидеть, мне будет намного больнее. Я живу? Я просто продолжаю свою жизнь. Поддержание жизнеобеспечения. Иначе и не назовешь это проклятое существование..."

"...проникающий в самое сердцу, душу. От него не убежать и не будет того, кто бы согрел. Кровь упрямо не хочет нормально циркулировать по венам. А ведь я тоже могу быть веселым и задорным. Могу взахлеб рассказывать истории и веселить друзей. Когда я чувствую себя в безопасности, я могу открыться. Когда я не чувствую гнета, вечно идущего за мной. Когда я не мрачный и молчаливый. Когда холод не так сильно прижимает к себе в крепких обьятьях. Я могу вселять надежду и давать веру. Могу помогать другим открыть себя. Но закрываюсь сам, едва погружаясь в вязкую жижу чужих эмоций. Я им противен и непонятен. Почти осязаемая физически боль и этот чертов холод. Как будто я просто умираю в такие моменты и кровь остывает с каждым новым вдохом..."

"...интересно, каково это? Быть настоящим. Не странной полукровкой или лишенным рассудка человеком, а действительно жить, питаясь кровью. Жить в клане среди своих. Учится жить другой жизнью. Но это судьба избранных. А не странных созданий не от мира сего. Не принятых этим миром и вынужденных жить как человек. Там я никому не нужен. Лишняя обуза, меня там никто не ждет. И не буду нужен. Как и людям. Отвергнутый обоими мирами буду кутаться в пальто, спасаясь от холода и силой сдерживать слезы боли. Той боли, которая засела внутри и каждый раз вспыхивает жгечим холодом. Сжимает сердце в тиски и сковывает тело. Вечно преследующая..."

"...часто это спасает. Слепая надежда, трепетное ожидание, вера в нее. В то, что настанет день и я смогу не только в своих мечтах коснуться ее кожи, взглянуть в ее глаза, узнать на вкус ее губы. Крепко обнять и больше не отпускать. Свое спасение, свою надежду, свою веру, свою любовь. Дарующую мне жизнь, силы жить дальше. Но суровая реальность каждый раз дает пощечину, отрезвляя от сладких мечт. Дает пощечину и заботливо успокаивает, гладя по голове плачущее существо. Когда слезы делят лицо на три части, а изнутри вырываются всхлипы и крики. Слова сплетаются в громкое рыдание. Как огромная волна, прорвавшая плотину, заливая мысли и взор. Биться в истерике и глядя затуманенным взором в глаза реальности. А она будет как всегда спокойна и непокалебима. Она такая. Жестокая мать, высокомерная к мольбе, холодная к чужой боли. Ее можно ненавидеть, но от этого ничего не измениться. Потому что, такова реальность..."

Мой старый замок опустел давно
Он мрачной тенью на холме стоит
И изваяньям каменным у входа все равно,
Что в эту дверь уже никто не постучит

И запоздалый путник, даже зверь лесной,
Нечаянно забредший в этот край,
Заброшенный обходит замок стороной.
Забвения унылый рай.

Где самому не обрести покой
Средь каменных и молчаливых стен нагих
Ведь в этом мире нам не встретиться с тобой
Меня давно уж нет среди живых

И не увидешь ты, как при луне
Мелькнет в окне тебе знакомый силуэт
И не слышны тебе шаги того, кто на земле
Уж не оставит никогда свой след.

Иль это ропот ветром вдруг разбуженной листвы,
Но шепот слышиться в полночной тишине:
"Не забывай меня, мой друг, и где бы ни был ты,
Прошу тебя, ты помни обо мне".

И как ложится нА воду туман седой,
К тебе неслышно прикоснусь во сне
И может, ты тогда услышишь голос мой:
"Прошу тебя, ты помни обо мне".

С садиста дьявольской улыбкой на лице
Моя любовь мне заломила руки
Довольная, что все ж сломила волю в гордеце
Но не испытывал я сладостнее муки
И пьяная от похоти своей,
Когтями мне царапала нагую плоть
И я свое позволил вырвать сердце ей
Мучителя не в силах побороть.
Жестокий смех ее ножами режет слух
Кричу от боли, но безмолвен тихий крик
К моим стенаниям жестокий демон глух
Поскольку с корнем вырвал мой язык
И торжествует надо мной любовь-палач,
Омыв в моей крови по локоть руки
С презреньем наблюдая мой беззвучный плач
А я шепчу: "Молю, о, продолжай!
Хоть я не знаю, что такое рай,
Но ад - там, где не вынесу с тобой разлуки."


Вот такая она... любовь. И вот что навевает песня Отто Дикс - Немец.
Впрочем, все таки для меня это наивысшее счастье.