Декабря 1 (14)
Болящая девица Варвара
(Варвара Павловна Шулаева) [1]

Девица Варвара и священник Филипп Аникин.

Варвара родилась в 1914 году в селе Майданы Пильнинского уезда Нижегородской губернии в крестьянской семье. Семья была, как и многие в те годы,— в будни работали, по воскресеньям ходили в церковь. Вместе с родителями ходила в церковь и Варенька, ничем не отличаясь от прочих крестьянских детей.
Но однажды, когда ей было тринадцать лет, она увидела во сне церковь и Женщину в монашеском одеянии, и множество народа вокруг, и все взоры присутствующих устремлены на Нее, все к Ней с благоговением подходят, и Она каждого благословляет. И очень захотелось Вареньке, чтобы и ее Пресвятая Дева благословила. Встала она вслед за другими — а тут и монахини, и священники — и подходит все ближе и ближе. Наконец подошла и попросила: «Благословите». — «Нет, я только будничных благословляю, которые по будням в храм ходят».
И такое сожаление охватило сердце девочки, так захотелось получить благословение, что с того дня она стала каждый день ходить в храм. А чтобы люди не смеялись, что она теперь, как монашка, каждый день в храм ходит, Варенька закутывала лицо платком и пробиралась в храм огородами.
Немного времени спустя, она в первый раз особенным образом заснула и проспала сутки. Во сне она увидела обители рая и ада и что ждет человека по смерти.
— Помнишь,— говорила она как-то матери, проснувшись, — как я всплеснула руками. Так я тогда видела женщину, которую драли, драли железными гребенками, а потом в кипящий котел бросили, я и испугалась.
Иногда она сообщала людям то, что благоизволил ей показать Господь.
Умер в Майданах Матвей Леонтьев, и родственники из-за того, что время было голодное, не захотели устраивать поминки на сороковой день. Варенька, когда заснула, увидела его стоящим по колено в огненной реке. «Передай нашим, — сказал он, — пусть помогут».
Варенька пересказала это родственникам, и те устроили поминки. После этого она увидела его снова, но уже стоящим на берегу.
Весть о необыкновенном даре быстро распространилась среди православных, и они стали приходить к ней, чтобы узнать об участи умерших родственников.
Жила в селе старушка по имени Ольга. Была она до крайности бедна и малосильна. Забор плетневый, расшатанный, мотыгой дрова колола, двор всегда снегом завален — сил нет разгрести, да и времени, потому что она держала еще корову и лошадь, без которых ни одно крестьянское хозяйство невозможно. Всю жизнь она работала и прожила тяжело. А когда умерла, то Варенька увидела ее душу в раю.
Иногда, когда ее о чем-нибудь спрашивали, она ответ давала не сейчас, а когда проснется в следующий раз.
За несколько дней перед тем как заснуть, ей являлся Ангел и предупреждал ее, чтобы она никуда не отлучалась из дома, чтобы не упала где-нибудь без присмотра.
Когда она засыпала, то становилась как мертвая, так что члены тела ее закоченевали и становились неподвижными.
Однажды в церкви после окончания литургии Варенька сказала Анастасии Астафьевой, с которой была дружна:
— Пойдем домой, я сейчас засну.
— Я еще к кресту не подходила, — ответила та,
— Давай быстрее, — торопила Варенька.
И действительно, не успели они дойти до площади, как Варенька стала опускаться и заснула. Пришлось идти за салазками, чтобы довезти ее до дома.
Иногда во время сна она разговаривала, подробно пересказывая, что в то мгновение видела. Эти рассказы были записаны и составили толстую тетрадь. Но во время гонений, опасаясь преследований безбожников, близкие бросили тетрадь в печь.
Слух о Вареньке дошел до властей. К ним в дом во время ее сна стали приходить комсомольцы, они даже били ее в надежде разбудить и «разоблачить обман». Затем стали приезжать врачи из Горького, которые делали ей уколы сильнодействующих лекарств, преследуя ту же цель, что и комсомольцы. Кололи ее такими дозами и так часто, что когда она просыпалась, то не могла поднять рук.
Но никакими средствами не удавалось безбожникам прервать ее сон. Тогда они решили забрать ее в больницу, чтобы там продолжить свои опыты. Однажды они уже пришли за ней и попытались поднять девушку, но она показалась им такой тяжелой, что они не смогли оторвать ее от кровати.
— Ничего, — сказали они, — завтра приедем на машине и заберем ее вместе с кроватью.
После их ухода Варенька проснулась, и мать, горько сетуя на свою беспомощность, сообщила ей о намерении врачей. В тот же день Варенька собралась и ушла из дому. И в течение нескольких лет, где с подружками, где одна, странствовала она по святым местам Поволжья.
В 1936 году, когда ей только что минуло двадцать два года, она пошла с подругами к старцу Иоанну Ардатовскому, славившемуся в округе праведностью жизни и прозорливостью. Он ей сказал:
— Иди в Саров, пока отсюда близко.
Но подружки не захотели ее сопровождать, торопясь домой, и она, боясь, что мать будет о ней беспокоиться, в Саров не пошла.
— Я лучше домой сначала схожу, маму предупрежу.
Из дома она пришла в Пильну, где жила, скрываясь от преследований, у сестер Опариных. Выйдя от них вместе с девицей Домашей, она пошла на вокзал, чтобы ехать в Саров. В глухом месте их подстерегали шестеро милиционеров, среди которых был давний преследователь ее по фамилии Гаврилов.
Поняла Варенька, что не отпустят они ее. И она взмолилась Матери Божией.
Милиционеры били ее беспощадно, били ногами и железными палками; били так, что лицо превратилось в багровую маску, а из ушей и рта лилась кровь. Когда они собирались надругаться над ней, Божия Матерь защитила ее — невидимая сила не давала им к ней прикоснуться.
Они отступились, отвезли девушек в милицию, но не оставили мысли расправиться с ней. Когда Варенька попросила пить, они дали ей вместе с водой под видом лекарства порошок мышьяка. Но Домаша, которую держали в милиции вместе с Варей, порошок потихоньку высыпала, а воду дала. Милиционеры ждали, когда подействует яд, но не увидев никаких признаков отравления, сказали: «Ну и живучая ты. Наверно, святая».
С тех пор у Вареньки отнялись ноги, и всю остальную жизнь она пролежала. «Вот мой Саров, мое непослушание»,— говорила она. Прекратились и засыпания. Но и теперь она была гонима властями и потому не могла долго жить на одном месте.
Зимой ее возили в корзине, прикрепленной к саням. Часто, спасаясь от преследований, приходилось переходить с места на место, не разбирая погоды.
Однажды в ненастную ночь Варенька выпала из корзины в сугроб, это обнаружили не сразу, вернулись; и всю ночь проплутали, потеряв дорогу.
Не только от безбожников приходилось Вареньке терпеть, но и от близких. Первое время за ней ухаживали Аннушка по прозвищу Безручка и Нюра. Аннушка, когда ей было что-нибудь не по нраву, жестоко била больную, а Нюра вскоре вышла замуж, унеся от Вареньки все вещи, кроме икон и кровати, на которой та лежала. Вскоре дом, в котором она поселилась с мужем, сгорел. Тогда они построили новый. Но и этот сгорел. Только тогда мать Нюры поняла, что это Господь наказывает за больную, и пришла просить за свою дочь у Вареньки прощения.
Наконец на собранные православными деньги удалось Вареньке купить в Сергаче маленький, но крепкий дом. Ее посещало множество народу. Кто просил помолиться, кто духовного совета. Власти заметили: что такое? Куда это столько народу ходит? Выяснили. И решили гнать, выселить. А как прогонишь, когда дом уже продан. Стали требовать от прежнего хозяина, чтобы он деньги вернул и забрал дом. Испугавшись властей, хозяин согласился. Но Бог поругаем не бывает. На следующий день хозяин скончался, и дом остался за Варенькой.
Теперь за ней стали ухаживать две девицы, и жизнь потекла своим чередом, подобно монастырской. Ежедневно они вставали на полунощницу и вычитывали весь круг дневных служб.
Но где перестали гнать безбожные власти, там восстали бесы.
Однажды пришла к Вареньке Дарья Заикина, посидела да и собралась уходить, а Варенька просит:
— Не уходи. Сколько у нас в доме злых духов...
И закуталась с головой одеялом.
— Варенька, да ты взгляни на меня, — говорит Дарья.
— Не могу открыть глаза, какие они страшные.
Тут пришла женщина, стала молиться и говорит:
— Уходите туда, откуда пришли.
А бес грубым мужским басом ответил:
— Нас там теперь никого нету, мы все здесь, на земле. На ком лямок нету, с тем делаем, что хотим. — И говорит, обращаясь к Вареньке:— Кинь, скинь.
А Варенька отвечает:
— Не кину, не скину.
(Это о четках и о кресте).
Дважды бес это повторил; дважды ему Варенька ответила. И вдруг говорит он со злобой:
— Ах, краюшка ты эдакая! Нутряной замок повесила, а то бы я тебе все кишки вымотал!
И приподняв ее, сильно тряхнул.
Сутки бес ее мучил, всячески пытаясь устрашить.


— Матерь Божия, — кричала она,— помоги мне!
А к дому тем временем подошло множество бесов, которые пытались ее устрашить и отступили только тогда, когда на помощь явилась Сама Царица Небесная и положила на ее голову епитрахиль. В дым обратились бесы при появлении Пречистой.
Скончались в заключении все духовники Вареньки, одним из которых был священноисповедник о. Вячеслав Леонтьев. Все ближайшие храмы были закрыты, и стала она молить Бога, чтобы Он послал ей духовника.
И в тонком сне после молитвы услышала голос:
— Придет к тебе в день Владимирского образа Божией Матери священник под видом печника, имя его Филипп, его не оставляй до конца дней.
Очнулась она.
«Что это?— подумала.— Это, верно, вражонок показывает»,— и все вокруг себя перекрестила.
И снова забылась. И снова она слышит тот же самый голос, повторивший те же слова. Очнувшись, снова все перекрестила вокруг себя. И в третий раз забылась, и снова все повторилось.
Подошло 21-е число — память Владимирской. В дверь постучался мастеровой мужичок, назвал себя печником и спросил:
— Нет ли чего починить?
Она вспомнила сон и спросила:
— А как вас зовут?
Оказалось, Филиппом.
— Ну, тогда проходи, оставайся,— сказала Варенька.
Это был священник о. Филипп Аникин.
В Сергаче церковь была разорена, и многие верующие из города и окрестностей ходили на церковную службу к Вареньке. На большие праздники и на Пасху к ней сходилось до семидесяти человек.
Несмотря на слабое здоровье, она была большой постницей. На Страстной неделе ничего не вкушала. Однажды, в начале Великого поста, послушницы принесли ей белого мягкого хлеба и стали уговаривать съесть. Она послушалась и съела маленький кусочек, после чего у нее началось обострение язвы, и весь Великий пост она ничего не ела. У нее постоянно болела голова, и сильно болела печень. Чтобы как-то облегчить страдания, она искусственно вызывала рвоту, но никогда не жаловалась, перенося все в радостном расположении духа. О дне смерти знала заранее. Накануне велела истопить баню, и когда понесли ее по двору, попросила задержаться, чтобы в последний раз посмотреть на звездное небо и заснеженную землю.
Умерла она 1/14 декабря 1980 года и похоронена на кладбище в Сергаче.
Когда ее несли мимо церкви, пространство вокруг видимо для всех осветилось разноцветно.
Память ее как великой подвижницы чтится православными до сих пор.

ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Составлено по воспоминаниям Дарьи Заикиной, Анастасии Галактионовой.

Иеромонах Дамаскин (Орловский) Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 1. - Тверь: "Булат" , 1992 год, стр. 224-228.
© Иеромонах Дамаскин (Орловский), 1992
© Издательство "Булат", Тверь, 1992.
http://www.fond.ru/book/book1/1-25.htm

СВЯЩЕННИК ВЯЧЕСЛАВ ЛЕОНТЬЕВ

Все утопая в зелени, широко и живописно раскинулось село Майданы – больше тысячи дворов, домами и огородами то спускаясь вниз, то поднимаясь в гору. Не выбрали те, кто селились здесь первыми, место широкое, просторное, ровное, каких здесь много; а выбрали холмистое и овражистое, но зато живописное и красотой притягательное. На самом возвышенном месте возвели Божий храм, ибо, как без головы тело, так и русское село без храма как бы мертво и незряче.
Не обойдено было это село благодатью, были в нем подвижники и блаженные, иные из которых до сего дня почивают под высокими православными крестами на местном кладбище.
Главная святыня нижегородских Майдан – чудотворная Тихвинская икона Божией Матери. Редкий для этих мест образ, выполненный скульптурно из дерева, где Богоматерь и Младенец – натуральной величины.
Около двухсот лет назад при въезде в село повозка с образом сама остановилась, и никакими силами не могли ее сдвинуть с места, икону внесли в село на руках, а на месте остановки забил источник с целебной водой. От поставленной в храме иконы рекой потекли чудеса.
Многие недужные и особенно одержимые злыми духами приходили сюда, прося Богоматерь об исцелении. Так что, в конце концов, служивший в этом храме о. Вячеслав стал отчитывать [2] бесноватых.
Священник Вячеслав Леонтьев родился в 1900 году и рано остался без отца. Мать его, Лидия, воспитывала детей в духе православного благочестия; два ее сына, Вячеслав и Леонид, стали священниками.
Вячеслав от юности готовил себя к священническому поприщу. Воспитанный в любви к Богу, он не смущался безбожными бурями, которые повсюду завершались разрушением церквей и убийством священников.
Первым местом его служения было село Вершинино, где до самой кончины служил его тесть, о. Рафаил.
Несколько раз о. Вячеслава арестовывали. Отбыв заключение, он возвращался служить.
В 1927 году прихожане села Майданы пригласили о. Вячеслава в свой храм, так как о. Григорий, которому было тогда далеко за семьдесят лет, становился немощным. Крестьяне помогли купить дом и обзавестись хозяйством. В том же году власти пришли отбирать дом.
Земному земное, не унывай, душа, ты уйдешь отсюда, ничего не взяв. Храни не вещи, а чистоту души. Господь дал, Господь же и взял, Ему лучше известно, что полезней для нас. Без тени неудовольствия, с радостью помогал о. Вячеслав грузить на подводу вещи.
– Что же ты, батюшка, им, разбойникам, помогаешь? – спрашивали крестьяне, скорбя о разорении и несправедливости.– И как же ты терпишь, батюшка?
– А как же? – кротко отвечал он.– Надо терпеть.
Лишившись пристанища, о. Вячеслав и матушка Зоя скитались, переходя из дома в дом.
Через полгода они получили приют в сторожке, где в одной комнате помещались сторожа, а в другой – священник и матушка. Здесь же он и крестил.
В дни праздников нескончаемо шли люди к чудотворному образу. После литургии о. Вячеслав служил молебен над одержимыми злыми духами. И многие получали исцеление.
Одна из исцеленных – Наталия Горбатая из села Княжиха. С шестнадцати лет она страдала беснованием, после молебна выздоровела и дожила в здравии до преклонных лет. Священник никому не отказывал в просьбе помолиться или отслужить молебен, посещал дома прихожан, в каждом доме говоря проповедь.
Власти, видя его ревность, которую не умеряли никакие притеснения, стали прямо запрещать проповедовать, но он не обращал внимания на запреты. Тогда они наложили на священника контрибуцию – привезти к определенному сроку лен. Но он льна не сеял. Выручили крестьяне – привезли и сдали.
Тогда власти приказали священнику привезти бочку меда. Он пчел не держал. Снова выручили крестьяне – отдали свой мед.
Тогда приказали власти сдать льняное семя. Крестьяне привезли; все понимали: за неуплату контрибуции священнику грозит заключение. В распутицу приказали батюшке привезти еще кадушку меда на дальний сдаточный пункт. Священник приехал, а его отослали обратно за штрафом, не вовремя, мол, привез. Едва живой от усталости вернулся о. Вячеслав домой.
К концу двадцатых годов с о. Вячеславом решили покончить. Замысел властей не укрылся от православных. Когда убийцы приблизились, крестьяне окружили о. Вячеслава плотным кольцом, а женщины повисли на руках убийц, не дав им воспользоваться оружием.
Власти не отказались от намерения застрелить священника, убийцы часами выжидали момента, когда он останется один. Но теперь он один не выходил.
Впоследствии гонитель о. Вячеслава милиционер Александр Пятницын умер в тяжелых мучениях, а другого гонителя, Гришивина, раздавило машиной.
Видя, что не удается ни убить, ни запугать исповедника, власти в 1933 году арестовали его и приговорили к трем годам заключения.
Эти три года в храме служил престарелый о. Григорий. Вызвали его в сельсовет.
– Признаешь ли ты нашу власть?
– Меня позвали? Позвали. Я пришел? Пришел. А по вашим стопам я не пойду.
Священник был стар и немощен, и только это спасло его от ареста. Выйдя из сельсовета, о. Григорий сообщил прихожанам о том, что безбожники намерены в любом случае закрыть храм. «А на моей могиле еще будут плясать»,– сказал он. Вскоре после его смерти на месте кладбища построили клуб.
Через три года о. Вячеслав вернулся домой.
Он прослужил год. Наступила осень 1937-го, когда о. Вячеслав снова был арестован.
Матушка Зоя лежала с тяжелым сердечным приступом, и Анастасия Бабанова, жившая вместе с ними, позвала фельдшера.
Вскоре в дверь постучали.
– Это ты, Петр?
– Я, я.
– А что это вас двое? – спросила Анастасия.
– Да это я с женой.
Анастасия открыла дверь, и вместе с фельдшером вошли чекисты. С любовью о. Вячеслав встретил их:
— Сыночки вы мои дорогие, никуда я из ваших рук не уйду, дайте мне видеть исход болезни, приходите утром, иначе, если сейчас возьмете, она умрет.
Чекисты отложили арест до утра.
К утру матушка почувствовала себя лучше, и о. Вячеслав был арестован.
Узнав об этом, у сельсовета собрались прихожане в последний раз спросить своего пастыря, как им жить, и получить благословение.
— По Богу живите,— ответил священник.— Теперь всё. Храмы закроют. А вы сидите за трубой и молитесь. Я от вас ухожу навсегда, а вас всех благословляю.
Отец Вячеслав был отвезен в город Сергач, куда свозили тогда арестованных православных. Власти требовали отречения. Отречешься — и можешь отправляться домой. Но не много было таких.
— Как-то о. Вячеслав пилил дрова в. тюремном дворе, и сквозь щель в заборе его увидела прихожанка Елизавета Опарина.
— Батюшка,— окликнула она тихонько. Он оставил пилу и подошел к забору.
— Батюшка, мы все молимся, чтобы вас отпустили,— сказала она.
— Не молитесь об этом,— серьезно произнес исповедник.— Молитесь о том, чтобы Господь дал мне терпения. Вчера один получил свободу за то, что отрекся от Бога. По-другому отсюда не выходят. Мы через дощатую перегородку все слышали.
Вскоре о. Вячеслав был казнен.
Священник Леонид Леонтьев, брат о. Вячеслава, служил в селе Богородском Сергачского района. Он был арестован осенью 1937 года. Вместе с ним были арестованы диакон Иван Павлович Лабутов, староста храма Андрей Лексанов и православный чуваш Симеон. Все они приняли смерть в заключении.
После ареста о. Вячеслава храм был закрыт, колокола сброшены и уничтожены, сам храм осквернен. Но не остался в руках безбожников образ Тихвинской Божией Матери.
В селе в то время жил благочестивый юноша Петр Варакин. Родился он в 1913 году, в раннем возрасте лишился отца, и его взял к себе на воспитание дядя Михаил Ковалев. Это был благочестивый человек; рано овдовев, он дал обет всю оставшуюся жизнь посвятить служению Богу. Он научил Петра читать и петь по-славянски. Еще не доставая по малолетству до аналоя, Петр подставлял скамеечку и читал в храме часы и Псалтирь, сначала у о. Григория, затем у о. Вячеслава.
Детство его и юность прошли перед чудотворным образом Божией Матери, все свободное время мальчик проводил в храме.
Когда храм закрыли, Петр каждый день приходил сюда тайно и возжигал лампаду перед чудотворным образом. Безбожники вскоре заметили, что кто-то проникает в церковь, стали следить и выследили Петра.
Опасаясь, что святыня подвергнется поруганию, Петр увез икону в село Саранка и поместил ее на хранение у благочестивых людей.
Однажды в этом доме ночевала скрывавшаяся от преследования девица Варвара Шулаева. И был ей голос: «Зачем вы Меня здесь держите?» Варвара поняла, что в доме находится чудотворный образ и Сама Пречистая не хочет, чтобы Ее хранили тайно. Решено было образ перевезти в один из служащих храмов. Икона была закутана и поставлена на подводу, и православные потихоньку вывезли ее из села. В то время на всех дорогах милиция установила посты и обыскивала подводы в поисках хлеба и мяса. Подвода была остановлена, милиционеры сняли полотно и обнаружили образ. Злобе безбожников не было границ. Они бросились отбирать икону, но православные не давали. И икона распалась. Образ Богомладенца остался у православных, а Богородицы — у безбожников.
Торжествующими захватчиками въезжали безбожники во двор милиции села Пильны. Образ Богоматери был подвергнут поруганию, а затем порублен в щепу и сожжен.
Как величайшую драгоценность хранил Петр оставшуюся часть образа, скрывая его от посторонних, он и сам почти не выходил из дома.
За окном была мерзость запустения, разоренные храмы, стон и слезы крестьян, над которыми власти чинили насилия, злоба людей, уничтожавших православную Русь от края и до края. Как рай земной вспоминалось теперь молитвенное пение в храме, покой и мир в крестьянской душе.
Подойдя к окну, Петр выглянул и был замечен женщиной, которая донесла о нем, желая выслужиться перед властями.
Петр был арестован. Шел 1942 год.
Как чистая голубица родилась в сердце мысль пострадать за Христа. На душе было спокойно и радостно.
Лето, окошко в полуподвальной милицейской камере открыто; оно выходит решеткой на улицу, по которой идут и идут мимо люди...
— Разрешите в последний раз спеть,— попросил исповедник.
Ему разрешили. И он запел ирмосы канона Великой субботы «Волною морскою...» Дивное пение полилось из тюремной камеры на улицу. Прохожие невольно замедляли шаги, и некоторые из оказавшихся тут православных в певце узнавали Петра. Слушали и милиционеры, завороженные красотой его пения.
Недолго пробыл здесь Петр. Вскоре в составе штрафного батальона его отправили на передовую, и сразу же он был убит.
Святыня, которую он так любовно хранил, образ Богомладенца и по сей день цел, сохранен и находится в селе Майданы.

ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Cоставлено по воспоминаниям Анастасии Бабановой, Елизаветы Опариной, Анастасии и Евдокии.
[2] У Даля «отчитывать» означает исцелять чтением заклинательных молитв.


Иеромонах Дамаскин (Орловский) Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 1. - Тверь: "Булат" , 1992 год, стр. 18-22.
http://www.fond.ru/book/book1/1-04.htm

БЛАЖЕННАЯ ВАРЕНЬКА
Погибла Российская империя, гражданином которой был Сергей Степанович и другие катакомбники. Часть ее вместе с первым и лучшим гражданином - Государем ушла на небо, оставшаяся часть затаилась в подполье, ямах, "похоронках". В глухих углах, среди лесов и болот Чувашии, Марийской Республики, Татарии, Удмуртии, а также Сибири, Белоруссии, Казахстана, словом, в самой глубинке бывшей императорской России поселились истинно-православные христиане, составляющие истинно- православную Церковь. Для КГБ эти два названия — ИПХ и ИПЦ были ругательствами, основанием для преследования, слежки и заключения. Не они сами назвали себя так, а название это, выявляющее всю сущность их противостояния, вышло из внешних, карательных органов. Ну, и как часто бывает, хотели обругать, а нечаянно сказали правду.
Зачастую люди оказывались в глухих местах так: отсидев срок в лагерях по приговору, им еще полагалось какое-то количество лет ссылки. Эти медвежьи углы и были местами ссылки. Иногда просто семьи ИПХ искали такие места, чтобы укрыться подальше от взора властей, чтобы более или менее спокойно жить и воспитывать детей по-христиански. Ну, и самое главное, сообщаться, служить, принимать тайных батюшек. Но были и такие, кто решался на открытое исповедничество; например, в Сергаче жила Варенька Шулаева (о ней написано в книге иеромонаха Дамаскина (Орловского) «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви ХХ века» (Тверь, 1992 г., т. 1); но по какой-то причине составитель не рассказал, что Варенька была катакомбницей, не брала паспорт, не взяла пенсии, которую ей навязывали. В житиях и других исповедников ничего не говорится о том, что они не признавали советскую патриархию, а именно, в житиях игумении монастыря под Канашем Агнии и иерея новомученика Вячеслава Леонтьева (погиб в конце 30-х гг.) из села Майданы, духовника блаженной девицы Вареньки Шулаевой).
Во все религиозные праздники в ее избе собирались десятки человек. Все не вмещались и стояли на улице под окнами. Когда они разъезжались по домам, то говорили, что в доме у Вареньки советской власти нет. Сама Варенька после принятия декларации митрополита Сергия ходила по храмам и обличала там священников, которые приняли декларацию. Один раз она даже епископа обличила, хотя он очень гневался на нее. Часто к ней приезжал сергиевский священник Иоанн из Нижнего Новгорода (который ее почитал); она его принимала, он все хотел ее причастить, а она говорит: «Я уже исправилась» (то есть причастилась, так как она в советской церкви не причащалась). Когда он умер, то она очень плакала, так как знала его посмертную участь. Ей один раз Господь показал всех обновленцев и митрополита Сергия, находящимися в темном месте и руки у них были связаны.
Одно время Святые Дары ей присылал катакомбный иерей Петр. Он клал их в специально приспособленную иконочку. Когда отца Петра пришли арестовывать в дом, где он скрывался, то он преставился от разрыва сердца. Службу в доме Вареньки вели ее хожалки (помощницы) по выработанному "катакомбному уставу" - вынужденно, без священника, так как открыто служить катакомбные священники не могли. И эти богослужения у Вареньки происходили среди бела дня. Власти знали, но не трогали. Слишком была общеизвестна Варенька; она знала все, что на небе (она там была 101 день в разное время) и что на земле. Со временем Господь сподобил Вареньку и сложившуюся вокруг нее общину окормляться у катакомбного священника Филиппа Аникина, который странствовал под видом печника и совершал тайные службы для истинно- православных христиан. Перед тем, как к Вареньке впервые пришел отец Филипп, ей было откровение о том, чтобы она его приняла и держалась его. Но отпевал ее и причащал за неделю до кончины катакомбный протоиерей Гурий мариец.
В самое жуткое время 20-х годов, когда красные дъяволята по воле отца их уничтожали Православную Русь и Церковь, избивали епископов, священников, издевались над православными святынями и, конечно, вносили смуту и сомнение в умы простых верующих, появилась эта простая деревенская девочка Варенька. Она периодически засыпала и спала по двое, трое и больше суток, когда как. Добудиться ни родным, ни докторам не удавалось. Пробудившись, она рассказывала, как ее водили по райским обителям, что она там видела, кого из своих деревенских видела. Подлога быть не могло. Девочка была простая, деревенская, не очень грамотная, но верующая, послушная и благочестивая. Иногда во время сна она разговаривала и сообщала, что видит. За ней даже записывали. Это происходило регулярно в течение почти десяти лет. К ней стали ходить толпами. Еще бы, посреди сатанинского разгула подросток-девочка утверждала, что есть Божье возмездие, что она видела Богородицу, что ее водил святитель Николай, что есть огненная река, которую каждая душа по смерти должна пройти, и показывала на руке сожженное до кости место, куда капнула капля из этой реки. Конечно, власти этого не могли стерпеть. Как-то раз ее подкараулили пять мужиков и избили так, что после этого около сорока лет она пролежала, прикованная к постели, владея только верхней частью тела. С тех пор она уже не засыпала. Умерла она 1/14 декабря 1980 г., при этом во время ее похорон совершались явные чудеса. Два раза в год: на ее годины и на полугодие по-прежнему собираются верующие, иногда до ста человек, служить панихиду, службы, идут на кладбище. Многие верят, что землица с ее могилы облегчает и помогает в болезнях. В ее избе живут ее бывшие хожалки, свято придерживаясь того, что завещала им Варенька. Служат они ежедневно по полному кругу, т.е. полунощница, утреня, часы, обедница и кафизмы на вечерне с тремя акафистами. Целый день в молитве. Когда надо варить еду, одна идет варить, другая продолжает молиться. Света электрического нет. В магазин им Варенька не велела ходить, дабы лишний раз не искушаться. Их кормит мiр. И как только что-то у них кончается, тут же кто-нибудь приедет и привезет. Однажды, например, они обратили внимание, что торфяные брикеты, которыми они топили печку, подходят к концу. Через некоторое время подъехала к избе грузовая машина, полная топлива, с неизвестным им шофером; он, сгрузив брикеты, уехал.
Раньше о. Филипп, у которого окормлялась Варенька, служил в Кулатках (ныне Ульяновская обл.). Он рассказывал, что когда он сидел на Соловках, то ему было легче по сравнению с другими, т.к. он был из простого сословия, привык к черной работе. Тяжело было епископам, которые академию окончили и не знали черной работы; они, бедные, с непривычки мучались. Однажды один заключенный упал у него на глазах, больше идти он не мог, а у него в руках пила и топор. О. Филипп взял инструменты, помог идти. В разговоре о. Филипп узнал, что этот заключенный — епископ, и он сразу сделал ему земной поклон.
В первый день Пасхи у них произошел такой случай. Вел их конвой с работы. Они остановились посреди леса и стали сразу совершать пасхальную всенощную. Было много диаконов, священников, епископов. Сначала, когда священники остановились, то конвойные кричали на них, а потом замолчали, и служба прошла благополучно. В конце начали христосоваться. И даже шпана, которая обычно очень обижала заключенных, начала христосоваться со всеми и вела себя прилично.
Помнил о. Филипп и тех шамординских монахинь, которые не желали работать на безбожников в заключении. Они совсем не брали лагерной пищи.
А. В. Белгородская. ЖИТИЯ ПОДВИЖНИКОВ БЛАГОЧЕСТИЯ. Потаенная Россия
http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=340

(будет еще воспоминание ее племянницы)

В ХIХ веке село Можаров Майдан считалось одним из самых больших в России. В нем было более трех тысяч домов. В 1937 году сельскую церковь закрыли, в здании разместилась местная школа. Позже здание разрушили.

Икона Божией Матери, называемая местными жителями Тихвинской (хотя изображение на ней и не соответствовало принятому для Тихвинской), находилась в Димитриевской церкви с. Можаров Майдан Курмышского уезда (в настоящее время Цильнинского района Нижегородской области), празднование 9 июля (26 июня).


"Варвара родилась в 1914 г. жила в М.Майдане. Я уже года не помню, когда с ней случилось. Да я была моложе ее на 9 лет, и не могла помнить. Но после, когда я стала взрослее, я помню ее. Она болела летаргическим сном. Спала она сутками. Когда 4 суток. Не ела, не пила. Только раз в пасху она встала, поела и обратно легла. Сначала к ней много ходило народа. Она рассказывала о мертвых, как они живут на том свете. А потом она не стала рассказывать, и народ перестал к ней ходить. Ее преследовали власти, она ушла из дома. Жила у кого-то в Пильне. Попала как-то в милицию. Ее там здорово избили, и она лишилась ног. Они у нее были согнуты в коленках, и она конечно не ходила. Потом она попала в Сергач, и ей народ собрал денег и купил небольшой домик, и она поселилась в селе. Кладбище рядом с г. Сергачем. Сечас стала территорией кладбища города Сергача. Мой отец из Майдана уехал и нас забрал примерно в начале 30-х годов. Мы тоже попали в Сергач примерно в 36 г. Так вот мы и оказались в одном городе. Она всю жизнь жила подаяниями людей. К ней очень много ходило народа. Иногда она кое-кого не пускала. Она не была никакой сектанткой. Она была православной веры. Приезжали ее втянуть в какую-нибудь секту, но она таких людей выгоняла из дома. За ней ухаживали дву женщины, но потом они ее бросили. Потом нашлись еще две женщины. Они ее схоронили и до сих пор живут в ее доме тоже тем, что им принесут. От пенсии отказались. Ну вот, наверное, все, что могу написать".
Из воспоминаний Раисы Степановны Шулаевой, племянницы Варвары Павловны Шулаевой.