Fandom: Gravitation
Рейтинг: shounen-ai, PG-13, мини-фик.
Pairing: Юки/Шуичи

Юки ненавидел творческие кризисы, он терпеть не мог, когда об этом говорили другие авторы, тем более говорили, словно прося жалости, сочувствия или понимания. Он считал это слабостью, с которой нужно быстро справиться, а не рассказывать кому-то. И у него это обычно очень хорошо получалось. Юки Эйри был весьма плодовитым автором. Закончив одну книгу, он тут же, только отдав ее издателю, принимался за следующую, во время одной работы у него уже появлялись идеи на будущее, кое-что он даже записывал, делал какие-то наработки, собирал материал, когда предыдущая работа подходила к концу и требовалось только завершить начатое. Идеи постоянно витали вокруг него, он буквально впитывал их из воздуха, вдохновение могло прийти мгновенно, неожиданно, любая мелочь, деталь, событие или просто обрывок фразы - и вот уже в его мозгу вспыхивала яркая картинка, которая ложилась в основу сюжета. Он ясно видел героев, он знал, как они будут жить, двигаться, говорить, что с ними будет происходить... Юки умел и любил работать, он гордился этим, хотя никогда не говорил вслух. Просто Юки считал это честным писательским трудом. Отсутствие вдохновения и творческие кризисы тоже были частью работы, но для Юки это было чем-то вроде лени, недобросовестности. Как если бы врач или строитель не до конца выкладывались, делали свою работу наполовину... У писателя тоже есть определенные обязательства...
Но как назло уже несколько дней в его голове было совсем пусто. Ни одного образа, ни одной зацепки, никаких ярких картинок, которые бы ожили в его сознании, обрели дыхание, жадно запросились воплотить их в строчки. Он смотрел на монитор, на издевательски подмигивающий курсор, курил одну за другой сигареты и ерошил волосы. Он понимал, что бесполезно насильно что-то из себя выдавливать, несколько раз пытался что-то начать, но потом безжалостно стирал напечатанные строчки. Юки понял, что так дальше не может продолжаться. Он отодвинул стул и вылез из-за стола. Несколько раз прошелся по кабинету, засунув руки в карманы брюк.
Было необычно тихо, Шуичи не пытался присоединиться к нему, не предлагал выпить кофе или отдохнуть, после того, как три дня назад Юки раздраженно выгнал мальчишку из своего кабинета. Шуичи тогда заглянул, чтобы спросить, что Юки хочет на обед. В этот самый момент какая-то мысль забрезжила спасительным светом, и ему уже казалось что вот-вот, он нашел то, что нужно, что он искал так долго. А Шуичи сбил весь настрой. Конечно же, после того, как Юки его прогнал, мысль никуда не испарилась, она по-прежнему сияла перед ним, но уже как-то фальшиво, и Юки понял, что это все глупость, чепуха, дешёвка, а вовсе не то, что он искал. После этого Шуичи вел себя очень тихо, не пытался его беспокоить, но даже это не помогало Юки сосредоточиться.
Он вышел из кабинета, пошел в гостиную и сел на диван. Шуичи сидел на коленях полу перед низким столиком и что-то писал в большой тетради. Он повернулся к Юки и улыбнулся, чуть виновато и вопросительно взглянув на него, готовый в ту же секунду сорваться с места, чтобы сделать все, что пожелает Юки. Но тот только махнул рукой, чтобы Шуичи продолжал заниматься своими делами и не обращал на него внимания. Юноша послушно отвернулся и склонился к своей тетради, продолжив что-то увлеченно писать. Писатель с любопытством следил за ним.
Юки по-прежнему был невысокого мнения о качестве его текстов, но со временем признал то, что раньше не позволяло увидеть какое-то упрямство и желание досадить Шуичи - в его стихах были чувства, была настоящая сила и искренность. Это действительно трогало людей, и Юки не мог этого отрицать. А после их знакомства в любовной лирике Шуичи появилось то, что и его самого задело за живое, что-то о нем, о них. Он никогда бы не признался, что тайком слушал песни "Bad Luck" и перечитывал стихи Шуичи, в которых тот говорил о любви к нему. В этом было что-то по-настоящему прекрасное. Иногда Юки просто завидовал Шуичи, его неутомимой творческой энергии. Мальчишка был всегда в движении, в поиске. Конечно, кризисы случались у него куда чаще, чем у Юки, но тому виной были депрессия, тоска, плохое настроение, все чаще по вине самого Юки. А когда все проходило, и Шуичи был вновь счастлив, ничто не мешало ему написать новую песню. С романами Юки все было по-другому, тут не достаточно было одного настроения или состояния, он не мог писать только потому, что ему плохо или хорошо. В своих песнях Шуичи выражал себя, свои мысли и чувства. Юки же должен был жить жизнями сотни чужих людей, давать им собственную волю, заставлять любить и страдать, умирать, а главное, заставлять читателей верить в них. От него всегда ждали определенного уровня, и Юки не мог позволить себе быть не на высоте.
Юки сидел на диване и курил, глядя на Шуичи. Все раздражение постепенно уходило, с каждой затяжкой, покой вливался во все тело. Мужчине стало так хорошо, просто сидеть на диване, смотреть, как пятно солнечного света из окна пробирается к босым ступням Шуичи, смешно торчащим из-под его ягодиц. Почему-то раньше он никогда не замечал, какие маленькие и аккуратные у него ноги, мягкие пятки, розовые подушечки пальцев. Безумно захотелось прикоснуться к ним губами, нежно-нежно целовать, щекотать и ласкать. Юки едва заметно улыбнулся. Солнечные зайчики плясали в растрепанных розовых волосах, когда, встряхивая головой, юноша энергично строчил что-то в своей тетради, то останавливаясь, закусывая карандаш, то опять принимаясь писать, его плечи и лопатки ходили ходуном. Юки улыбался. Его взгляд скользил по спине юноши, стройное тело четко обрисовывалось под синей майкой, шорты плотно обтягивали бедра и ягодицы, и эти голые ступни сейчас просто сводили Юки с ума. Хорошо, что Шуичи не догадывается о его мыслях.
Ему понадобилось много времени, чтобы не просто смириться с присутствием Шуичи, но и впустить его - в свой дом, в свою жизнь, в свое сердце. Мальчик оказался настойчив, и наверное только благодаря этому качеству они были вместе. Юки считал, что упорство и целеустремленность - хорошие качества Шуичи, наверное, одни из самых лучших. Конечно же и его искренность, бескорыстность, наивность, умение любить... многое другое... Но главное, Шуичи умел ставить перед собой цели и идти к ним, не сдаваясь. Поначалу это безумно раздражало Юки, он не мог выносить подобного посягательства на свою жизнь, этого наглого вторжения в его личное пространство, в уединение, он не собирался ни с кем этим делиться. А этот настырный парень просто пришел и добился того, чего хотел, что было ему нужно, как бы Юки не сопротивлялся. Теперь уже было поздно. Юки не мог отрицать своих чувств, Шуичи занял прочное место в его жизни. Знаменитый автор любовных романов был по-прежнему скуп на эмоции, особенно на нежные слова, он не умел выражать свои чувства так, как его герои, и уж тем более, как любвеобильный Шуичи, который говорил о своей любви несколько раз в день: утром, когда просыпался, когда уходил на работу, когда возвращался, когда звонил из других городов, куда уезжал на гастроли - тогда он повторял по несколько раз, как он любит Юки и как по нему скучает. Тот делал вид, что его это раздражает, но на самом деле это было приятно. А когда они занимались любовью, Шуичи ни на миг не прекращал произносить его имя...
Юки поёрзал на диване. Голые пятки Шуичи выглядели весьма соблазнительно. К тому же он соскучился. Эти несколько дней были нелегкими, он вымотался, устав бороться с предавшей его музой, и было немного стыдно за то, что он прогнал Шуичи. А мальчик как назло стал таким послушным, раньше на него слова не действовали, и он продолжал мешать Юки. Впрочем, Шуичи хорошо знал Юки, и понимал, что сейчас у него действительно сложный период. И лучше оставить его в покое. А Юки вдруг надоел этот покой. Он соскучился, и теперь испытывал какую-то невероятную нежность, наблюдая за Шуичи, он ловил каждое его движение, улыбался, слушая, как мальчик что-то бубнит себе под нос или сосредоточенно пыхтит. Юки по-прежнему удивляли эти приливы чувствительности.
"Мелкий придурок", - сказал он про себя, но даже это звучало как-то нежно.
Шуичи обернулся и удивленно посмотрел на Юки. Словно он что-то почувствовал.
-Что? Почему ты так смотришь? - спросил он, склонил голову на бок, кусая кончик карандаша.
- Просто так, смотрю на тебя, - Юки слегка улыбнулся.
По-детски круглое личико Шуичи осветила улыбка.
-Ты уже закончил работать?
-Я даже не начинал, - усмехнулся писатель.
Шуичи нахмурился.
-А?... тебе что-нибудь нужно?
Юки опять улыбнулся, теперь загадочно и чувственно. Он встал с дивана и проникновенно посмотрел на своего маленького любовника.
-Иди ко мне.
Шуичи удивленно приоткрыл рот, желая что-то спросить, но потом решил не портить момент. Он заложил карандаш в блокнот, встал с пола и подошел к Юки. Мужчина протянул руку и коснулся его щеки, круглой и нежной, как у ребенка. Погладил. Глаза Шуичи игриво заблестели. Он подошел вплотную к Юки, приподнялся на носочках и коснулся его губ нежным поцелуем. Юки обнял его за талию, прижал к себе и приподнял. Юноша уцепился за его плечи и обвил талию Юки ногами. Не прекращая целовать нежные губы Шуичи, Юки понес его в спальню.
Когда-то, желая задеть Шуичи, он сказал, что тот никуда не годится в постели. Конечно, это было неправдой. Юноша не был очень опытным, но это даже нравилось мужчине - его наивность, неискушенность. Теперь Шуичи многому научился, он был уже не так стыдлив и зажат, и перестал стараться только доставить Юки удовольствие. Теперь они были полноправными любовниками, хотя все равно в чем-то Шуичи оставался таким же неопытным и неумелым. Это заводило Юки, как и те моменты, когда юноша пытался быть раскованным. В постели Юки не боялся нежных слов, не боялся показать свои чувства.
Утолив этот внезапный прилив страсти, Юки полностью окунулся в нежность, которая охватила его, когда он смотрел на босые ноги Шуичи. И теперь, стоя на коленях, он держал в ладони тонкую лодыжку, и осторожно прикасался губами к ступне, целовал пальцы Шуичи. Юноша недоверчиво смеялся.
-Юки, что ты делаешь?
-Молчи, мне так хочется, - улыбнулся Юки.
Он пощекотал дыханием ступню Шуичи, и тот громко, заливисто рассмеялся.
Позже, когда утомленный юноша заснул, Юки, накинув на плечи рубашку, осторожно встал с постели и на цыпочках вышел. В кабинете он, не зажигая свет, сел за стол и включил компьютер. В его воображении прочно засела четкая, яркая картинка, которая никуда не хотела убираться: босые, розовые ступни с маленькими пальчиками на светлом, залитом солнцем полу... Щелчок! - и другая картинка: губы, осторожно целующие эти пяточки, эти нежные стопы, язык, пробирающийся между пальцев, который дразнит и щекочет, задорный смех, а потом тихие, томные стоны... Всего две картинки...
Юки положил пальцы на клавиатуру, и тут же они быстро забегали... За этими картинками стали появляться другие, как крошечные звенья одной цепочки, одни за другими, и вот уже целые образы, куски повествования, чьи-то характеры, слова, поступки, - все это заплясало и засверкало в воображении Юки. Он лихорадочно печатал, словно торопился, но не потому что боялся потерять вдохновение, наоборот, он упивался им, соскучившись по этому чувству, по упоению работой, наслаждался целым миром идей, что роились в его голове, рождаясь снова и снова...

© Copyright Анна Швеллер