–Глаза слипаются – сказал профессор и потер краешки глаз правой рукой. От этого движения очки его сильно приподнялись и на мгновение показалось, что у профессора четыре глаза. Ничего необычного.
–Спать же всё-таки иногда надо, хотя бы для развлечения – отозвалась секретарша-помщница Пробова. Это было уже немолодое существо женского пола, которое при всем хотело всем показать, что ему, этому существу, лет на двадцать меньше. Тоже бывает. Однако обязанности свои она выполняла хорошо. И на том спасибо.
Профессор действительно уже давно не спал и скурил уже не первый блок беломора. Нормальный творческий процесс. Просто проект давался с трудом и буксовал в самых неожиданных местах: ну кто же мог подумать, что паспортная погрешность итальянской термокамеры будет отличаться от реальной на порядок. Причем на порядок в лучшую сторону! Профессор просто ума не прилагал, куда ему засунуть один лишний хороший порядок, как бы его так получше использовать?!. Ну такое тоже бывает, но редко.
Озарение приходило как по расписанию: каждые два часа одна свежая мысль. Сейчас оно что-то припозднилось, и профессор решил допить свой холодный сладкий кофе. Взял кружку, поднес ко рту и … уронил её на пол. Озарением шарахнуло беднягу. Да каким сильным. Давно такого не было. Он схватил Пробову и стал трясти, бешено жестикулируя. Пробова, привыкшая к таким проявлениям гения профессора, взяла ручку и с невозмутимостью прапорщика перед динозавром, стала жестикулировать.
Оставим их на этом и заглянем пока в соседнюю комнату.
В соседней комнате Дроздов грыз карандаш. Он всегда так делал, когда у него что-нибудь не получалось, а поскольку что-нибудь не забывало заглядывать в светлую голову Дроздова и обязательно там не получалось, карандаши у Дроздова кончались очень быстро. Сейчас Дроздов писал курсовую. А что еще ему было в такое время делать в лаборантской. В общем-то, это было не очень понятно даже самому Дроздову, но когда его взгляд падал на курсовую, его накрывало озарение, и он вспоминал о необходимом получении зачета. Особенно его эта перспектива радовала на фоне предстоявшего посещения военкомата и чего-то еще, и трава как назло кончилось, и Светка назвала его козлом и не дает. Короче у Дроздова все было как всегда.
–А тут, блин, этот профессор за стенкой опять шумит и матом на Пробову ругается… Интересно а Пробова… Да ну чезанах. Она же страшнее бородавки мой покойной прабабушки Жабы Изболота. Ну и мысли нах… Чё они тут пишут… йойойоойо…. – в сущности это были основные мысли Дроздова за последние два часа.
Пока дроздов догрызает свой (последний, но он пока этого не знает) карандаш, обратим свой взгляд в вестибюль. Там на вахте тётя Соня.
Тётя Соня хорошая, в сущности, тётка: на студентов не кидается, документы не проверяет строго, но справедливо, иногда играет в баскетбол с новичками на деньги. Просто новички еще не знают, что маленькая, пухленькая тётя Соня глотает стероиды и лечит глаза примочками из козьей мочи с черникой, поэтому меткость у нее достойна индейца, попадающего колибри в глаз тесаком с трехсот метров одним броском, а скорость – его кровоточащего бледнолицего брата, уплывающего брасом от стаи акул.
Тётя Соня просто не знала, что в университете еще кто-то есть кроме неё, поэтому, не стесняясь, рыдала, смотря, под задушевную музыку малоизвестной группы «полуночные пидарасы-сатанисты гробовыкапыватели», лучшие серии порнороликов из «Дома 2»

Идиллию Ночного Недогосударственного Глумиверситета славного города Ебурга имени видного деятеля искусств Евгения Бать-Дрочева или просто Е. Бать-Дрочева нарушил раскат грома….