Мне приходилось встречаться с людьми, которые пережили клиническую смерть. Этот рассказ - сумма их впечатлений, которую я сложил в единый сюжет.

Пасхальный рассказ-быль

Вокруг было очень тихо. Совсем тихо, словно в пещере, будто глубоко под землей. Такое же могильное безмолвие стояло в лабиринте подземных ходов Псково-Печерской лавры. Бесконечная, мёртвая ти-ши-на. Монастырь, пещеры – почему на ум сейчас пришло это место? Только оно, ничего другого в памяти не всплывало. Голова была пуста, как заново отформатированная флешка.
- Эй, друг, открывай-ка глаза! – чьи-то слова раздались в тишине, и они показались ему громче грома. – Уже приехавши, так что не жмурься!
…Он перевернулся на спину, осторожно приподнял веки. Вокруг был свет – не яркий, но странный, совсем не дававший теней.
- Хватит отлёживаться! Долго ещё тебя ждать?
…Человек, задавший этот вопрос, был ему незнаком. Обычный парень лет двадцати, в грязном ватнике. Из распахнутого воротника голубеет тельняшка. На испачканном сажей круглом лице – добродушная улыбка.
- Кто ты? – спросил он чумазого.
Тот засмеялся:
- Ясен пень, человек, а не чертяка с копытами и рогами! Не трудись вспоминать, голову сломаешь. Сергеем меня кличут, на Серёгу и Серого тоже откликаюсь. Мы не знакомы, но я уж точно самый важный человек в твоей жизни. А ты, браток, в моей так наследил, что круче некуда. Скоро поймёшь, почему.
- А кто я есть?! – вопрос вырвался из груди сам, как крик только что родившегося на свет ребенка.
…Круглолицый Серёга улыбнулся опять, широко, открыто, по детски:

- Ты, корешок мой, тоже не бес с хвостом какой-нибудь, а человек! По имени Игорь, по фамилии Смирнов, родом из Пскова. Тебе 37 лет, так в твоих правах написано. Глянешь в них потом сам, если мне на слово не веришь.
Серёга замолчал. А после длинной паузы, уже без смешинки на лице, с грустью в голосе, добавил:
- Тридцать восемь тебе, Игорь, уже не будет. Мы, земеля мой, на том свете оба. Типа в вечности…
Сергей протянул ошарашенному его фразой Игорю руку, помог подняться.
- Пошли со мной. Не бойся, у тебя уже ничего не болит. Привыкай и удивляйся, потом ко всему обвыкнешься. Я уже тут привыкши…
Игорь огляделся – место действительно было странным. Под ногами не земля, а что-то белое и ровное, будто гигантский бильярдный шар.
- Идём с тобой, братишка Игорь, в кругосветное путешествие, - тронул его за плечо Сергей. – Только не пугайся, страшно поначалу будет. Очень.
- Куда пойдём? – выдавил из себя вопрос Игорь.
- За горизонт, конечно. – махнул вперёд рукой Серёга. - Не устанешь - это рядом, всего пять сотен шагов. Там начало.
Они молча прошли с полкилометра. Сергей становился, глянул вверх.
- Теперь ложись на спину, чтобы не упасть, Игорёк. Устраивайся поудобнее. Смотри прямо в небо. И не бзди.
- Что там появится, звезды? – спросил Игорь.
- Нет, мля, кино! Три д! – сверкнул улыбкой Сергей. – Немое только, без звука. Я его тысячи раз смотрел, если не больше. А ты сейчас – первый. Приготовься к премьере!
…Белые облака раздвинулись, словно занавес. Пространство в небесной прорехе сгустилось, изображение там возникло сразу, как на экране кинотеатра - ночная дорога, летящая по шоссе «Мазда».
Игорь сразу узнал красный автомобиль, это была его машина. Человек за рулем был он сам, рядом сидела его жена Ольга. На заднем диване, в детском кресле, крепко спал Олежек, их пятилетний сын. Вдруг Игорь вспомнил - они ехали из монастыря, из Псково-Печерской лавры, торопились попасть домой после праздничной пасхальной службы.
- Всё, хватит тебе на себя пялиться! – громко, но без злобы крикнул Сергей. – Не задавай мне вопросов. Всё скоро поймёшь сам, вставай, потопали дальше.
Через пятьсот метров Сергей приказал тоном бывалого человека:
- Ложись – и опять глаза в небо! Вторая серия сейчас начнется. И не трусь!
…Наверху, в облаках, опять появилось кино. Машину показывали сверху, она летела к повороту, не сбавляя скорость. А за этим изгибом дороги полз трактор. Колёсник «Беларусь» с прицепом, полном напиленных на чурбаки березовых стволов.
Игорь понял, что сейчас произойдёт неминуемое – «Мазда» не вписывалась в поворот по своей полосе, а трактористу на встречке уже не успеть отвернуть от летящей прямо в лоб машины. Изображение наверху было немое, без звука. Но от этой тишины казалось ещё страшнее, ужасней.
Удар – и «Мазда», кувыркаясь, летит в придорожный овраг. Взрыв – и опрокинувшийся на бок трактор и тележку с дровами охватывает пламя.
- Это я там горю, - тихо, буднично, даже равнодушно, без всяких эмоций, произносит Сергей. – Дурак был, канистру с горючкой в кабине вёз. Бензин для мотопилы залил на автозаправке…
А Игорь не слышал его слов. Кричал, выл - отчаянно, долго:
«А-а-а-а!»
Сергей смотрел на его истерику спокойно, терпеливо. Погладил Игоря по голове:
- Привыкнешь, братишка! Всё уже позади!
Так успокаивают буйных пациентов привычные ко всему врачи в психушке.
Серёга говорил неторопливо, подбирая нужные слова:
- Те люди, которые с тобой в машине ехали, поломались, но живы. Малец, правда, совсем плох, сам увидишь. Следующая серия – дальше.
…Игорь пробежал полкилометра, словно спринтер. Картинка в небе там была другой: полицейская машина мигала синими и красными огнями, гаишники с жезлами перекрыли дорогу. Медики «Скорой» и спасатели МЧС суетились вокруг расплющенной «Мазды». На одни носилки положили его жену, на другие - сына. Игорь увидел себя, увидел, как врач снимает с его залитого кровью лица кислородную маску, как накрывает тело какой-то тряпкой. Увидел, как гаишник достает из бардачка «Мазды» документы на машину, как подсвечивает фонариком его водительское удостоверение, как передает что-то по рации…
…Сергей положил Игорю руку на плечо:
- Ты, брат, умер. Крепись - увидишь последнюю свою минуту ещё множество раз. Привыкнешь. У нас тут нет времени, оно не бежит, стоит. Впереди у нас с тобой – вечность. Гулял я по этому шарику один, круги и километры наматывал, да в небо пялился, пока твою душу в друзья не обрел. Ты там попозжее меня помер, минут на тридцать всего. А для меня тут полчаса как на Земле сто лет. Или даже тысяча…
- Неужели ничего нельзя изменить? – этого вопроса от Игоря Сергей уже ждал, он и сам задавал его себе много раз прежде.
Ответил, словно по заученному:
- Все умершие обязательно воскреснут в своем теле. Бабка моя мне так говорила в детстве. Сам я Библию не читал, не шибко верующий. Разве что яйца крашеные ем на Пасху да куличи жую. В церковь не ходил, не интересно мне там было, на дискотеке, конечно, веселее. Думал, вся жизнь впереди. Короткая она у меня вышла – только что в армии отслужил, из ВДВ осень дембельнулся. С сержантскими лычками в родное село воротился, девушка меня там ждала. Хорошо, что женится не успел, вдовой не ставил. Жалеть меня только отцу и матери. А ждать воскресения нам долго, миллион лет, может быть. Или даже пять, в Библии про сроки вроде бы не написано…
…Шок от увиденного на небе у Игоря ещё не прошёл. В аварии он винил ещё не самого себя, а Сергея. Но злобы на него почему-то не было. Только обида, что всё нелепо так получилось.
- Что же ты, Серёга, ночью по шоссе на тракторе ехал?
- Так дрова – не валежник. Документов нет – считай что краденные. Днем напилил в лесу сам, в темноте вывозил, ментов и чужих глаз боялся.
- Дурак ты, ночью фары всегда включать надо!
- Так луна ярко светит, да мне по шоссе всего чуток проехать надо было, до развилки – и на проселок бы свернул. Потихоньку я ехал, жался к обочине. Ты-то сам-то куда гнал? Вроде не выпимши, да с женой, и с дитём за спиной. Зачем то тебе спешить надо было?
- Домой торопился, к крашеным яйцам и куличам. Устал, задремал за рулём-то, всего только на миг, на секундочку…
…Оба замолчали - надолго. А на небе вновь и вновь в который раз повторялась картина смерти Игоря. Он выучил уже каждый кадр, и это страшное кино крутилось уже не на небе, а у него в голове, вновь и вновь. Нарушил тишину самым важным для себя впросом:
- Скажи мне, Серёжа - как думаешь, мой сын выживет?
- Откуда мне знать? Я тракторист, а не доктор. И не гадалка. Может статься, что твой Олежка уже в раю.
- А мы с тобой где?
- Ты ещё не понял? Это, товарищ мой по несчастью, наверное, и есть самый лютый ад. Бесконечно видеть свою смерть – такая мука жжёт душу посильнее раскаленной сковородки. Мне, конечно, малость полегче – я только на себя любуюсь. А ты за своих родных душу рвёшь…
…Игорь взглянул на Сергея с надеждой.
- Ольга, жена моя, жива, значит, за меня и за сына молится. За меня, понятно, как за покойника, а за Олежку нашего – как за живого.
- Наверняка так, если верующая твоя жена крепко. Вот только, подумай, дойдут ли до небес её молитвы? И надо ли, чтобы всё по ним случилось? Ну, ты, конечно, сам на белом свете ещё пожить хочешь. Допустим, сбудется твое желание, реанимируют тебя доктора, в своем теле опять окажешься на земле, но ведь паралитиком, инвалидом лежачим. Для жены только морока. А сын твой, если выживет, тоже калекой останется. Две гири твой Ольге на всю жизнь на шею. Рассуди - она женщина молодая, зачем ей обуза?
…Сергей замолчал, подождал, чтобы горечь от обидных слов схлынула. А потом на его широком, словно блин, лице появилась привычная уже Игорю улыбка:
- Ну а мне, друг мой адовый, куда прикажешь возвращаться? В обгорелый труп? Людей пугать – типа оживший зомби, ходячий мертвяк?
…Игорь крепко сжал руками свою голову:
- Что же нам, Сергей, делать!?
- Что-что! Ясно, что! Ходить по кругу, кино бесплатное смотреть. Хлопот у нас других нет. Есть, пить, спать, ссать и срать не нужно. И на баб, даже если бы они были рядом, ничуть не потянет. Курить, заметь, не хочется совсем. Ничуточки. С десяти лет я дымил, без табака не мог и часа потерпеть. А теперь, видать, насовсем бросил. Для здоровья польза. Шучу, извини конечно, но без смеха тут свихнешься. А псих тебе в друзьях ни к чему. Да и мне тоже…
- А что, других людей по соседству точно нет?
- Ни души. Проверял уже, планеточка наша малюсенькая. Похоже, этот шар только для нас двоих предназначен, наша персональная каторга. Не пожизненная, а посмертная – вечные, значит, наши муки. Сын твой, если помрёт, тут рядом с нами наверняка не окажется. Он же малец безгрешный. Ты за рулём сидел, ты же виноватый, а не Олежка твой. Ну и я, конечно, оплошал, раз фары не включил, каюсь. Вот и гуляю тут с тобой под ручку, тоской маюсь да в небо пялюсь…
…Этот каторжный адский круг продолжался бесконечно. Вечное кино в небе, вечная боль в душе. Чтобы скрыть её, Игорь научился улыбаться и хохмить, как Сергей. Комментировал другу картинку в небесах:
- Если бы жене перед этим поворотом поссать приперло, то тормознул бы я «Мазду», точно. И вышло было всё иначе…
- Остановить бы тебе, Игорек, не машину, а то мгновение, - усмехнулся Сергей. – Любишь жену?
- Люблю! И сына люблю!
- А они тебя любят?
- Конечно!
- Значит, за тебя молятся. Смешно выходит, прикинь сам. Они Бога о твоем упокоении просят, а ты – о малой нужде тут рассуждаешь. Такая вроде бы мелочишка, а судьбу нашу бы изменила. Молись, может быть, Бог и услышит тебя, раз в его силу и милосердие веруешь. А если не Бог, то может тебя жена услышит. Настоящая любовь - ведь она смерти не властна, так всегда было. Вдруг чудо случится, молись, Игорь! Пасхальная ночь на Земле всё-таки…
- Христос воскрес! Христос воскрес! Христос воскрес! – вдруг трижды, громко и ясно, произнес Игорь. И на ум сами собой сразу пришли слова, услышанные на пасхальной службе в монастырской церкви: «Смерть! где твое жало?! Ад! где твоя победа?! Воскрес Христос, и ты низвержен! Воскрес Христос, и пали демоны! Воскрес Христос, и радуются ангелы! Воскрес Христос, и торжествует жизнь!»
…Красная «Мазда» мчалась по ночной трассе.
- Знаешь, мне что-то живот скрутило, - тронула мужа за плечо Ольга. – Останови тут, пожалуйста.
Машина затормозила, женщина отошла подальше от дороги, за кусты. Игорь закурил, пытаясь разогнать нахлынувшую дремоту. Выпустил дым после первой затяжки в приоткрытое окно. И тут услышал приближающийся рокот тракторного мотора.
«Беларусь» с груженой лесом тележкой остановилась на другой стороне шоссе, на обочине. Тракторист, совсем молодой деревенский парень в замасленной драной телогрейке, вышел из кабины наружу. Спросил, улыбнувшись:
- Браток, может помощь нужна?
- Нет, всё в порядке. Устал за рулем, веки слипаются, Остановился передохнуть малость, пока жене выйти до ветра понадобилось.
- Полезное дело! Сигареткой угости, у меня свои кончились.
Тракторист прикурил, пламя зажигалки на несколько мгновений осветило его круглое лицо.
Игоря будто что-то кольнуло в сердце:
- Мы с тобой не встречались раньше?
- Откуда! Ты городской и весь в шоколаде, а я, сам видишь, скобарь чумазый, в глуши крестьянствую! – хохотнул парень и шагнул к своему трактору.
- Эй, деревня! – окликнул его Игорь.
- Чего тебе? – обернулся веселый тракторист.
- Фары всё-таки зажги!
- Включу, раз просишь, сотворю полную иллюминацию! А за сигаретку - спасибо!
- И, слушай, с праздником! С Пасхой! Христос воскрес!
- Тебя тоже! Воистину воскрес!

Апрель 2020, автор - Григорий Тельнов.