Когда-то в школе нам полагалось читать "Тихий Дон" по программе. Я начал его читать, но сразу же, на первых же страницах ощутил, что книга мне не нравится и даже вызывает отвращение, и отложил ее. Во время полугодового сочинения - все по тому же "Дону", так уж "повезло", - сказал учительнице, что книга мне не понравилась и читать ее я не буду.

Снова взяться за "Тихий Дон" меня побудил Бенедикт Сарнов. Уж очень вкусно он описывал этот роман в своей тетралогии "Сталин и писатели". Послушать Сарнова, так "Тихий Дон" - великое и гениальное произведение. Впрочем, это ведь не только его личное суждение -  все знаменитые писатели, бывшие современниками Шолохова, "Тихим Доном" бурно восхищались, а его последней части ждали с нетерпением. Просто без Сарнова я об этом вряд ли бы узнал. Из его же книги я почерпнул сведения о том, что русская литература не знала другой такой великой любви, как любовь Григория Мелехова и Аксиньи. И что Мелехов - "тип вечного правдоискателя", "бесспорно положительный герой".

В общем, в конце концов я соблазнился и решил почитать про этого правдоискателя. И вот теперь я снова - уже с полным основанием - бросаю эту книгу, и мне хочется пойти и вымыть руки с мылом. Потому что за всю свою жизнь я не читал такого полного паскудства.

Во-первых, омерзение вызывает сам описанный автором жизненный уклад, казаки и подробности их быта. Глаз отдыхает только на описаниях природы (действительно, красочных и завораживающих). Но как только "в кадре" появляются и начинают действовать какие-то люди - сразу хочется блевать. Мужчины, все до одного - насильники, в самом прямом и грубом смысле этого слова. Сексуальное и физическое насилие над женщиной встречается на каждой второй странице - то в виде сделанного вскользь упоминания, то в виде развернутого описания. Одного этого уже вполне достаточно, чтобы не захотеть читать такую книгу. Все слова и поступки героев "Тихого Дона" - либо глупость, либо самодурство, либо животные эмоции (то звериная злость, то звериная похоть). Впрочем, нет, встречается еще и плоское, тупое острословие, не вызывающее даже мимолетную улыбку (хотя автор явно думает, что получается смешно, так что количество этого "юмора" в тексте зашкаливает). Женщины тоже не вызывают симпатии - только острую жалость своим подчиненным, зависимым положением и рабской психологией, заставляющей их любить, желать или жалеть таких скотов-мужчин, услуживать и угождать им, живя при этом в постоянном страхе перед ними.

Натурализм в романе "Тихий Дон", может быть, и прибавляет тексту художественности - в конце концов, писателям и литературоведам вроде Сарнова виднее - но лично меня воротит от всех этих волос в подмышках, бесконечно разбросанных по тексту описаний запаха пота (и такого, и сякого, и "пряного", и "ядреного", и "смолистого" и "сладковатого"), и голых ляжек, и опять пятен от пота подмышками... Обычно говорят, что это реализм. Но реализм может быть разный. Можно реалистически описать, как герой проснулся, и как солнце било в окно, а по квартире плыл запах свежесваренного кофе, а можно написать, что герой проснулся, длинно и протяжно перднул (потому что с вечера поел несвежей рыбы), и, под звук бурчания в собственном животе отправился в туалет, чтобы... но тут я лучше оборву этот поток натурализма. Пусть реализм - это вершина мировой литературы, но мне чисто по-человечески противно, когда меня по ходу чтения упорно тычут носом во что-нибудь несвежее или вонючее. 

Ну а теперь - самое худшее. "Правдоискатель" Мелехов и их "великая любовь" с Аксиньей.
Когда Григорий долго и упорно добивался замужней Аксиньи, он, конечно, понимал, что ее муж, Степан, который и так все время бьет жену, после такого станет измываться над ней еще больше. По идее, Мелехова должна хоть немного беспокоить мысль, что он своей любовью может причинить вред любимой женщине. Что мы имеем вместо этого?.. Внимание, постельная сцена.

- Гриша, колосочек мой...
- Чего тебе?
- Осталось девять ден... [до возвращения Степана]
- Ишо не скоро.
- Что я, Гриша, буду делать?
- Я почем знаю.
Аксинья удерживает вздох и снова гладит и разбирает спутанный Гришкин чуб. 
- Убьет меня Степан. [...] Придет муж - небось, бросишь меня? Побоишься?
- Мне что его бояться, ты - жена, ты и боись. 

Герой-любовник, бл***дь. Аксинья (которой эта связь действительно вполне может стоить жизни) предлагает своему возлюбленному вместе бежать с хутора. Реакция казачьего "Ромео" такова - "Дура ты, Аксинья, дура! Гутаришь, а послухать нечего. Ну куда я пойду от хозяйства? [...] Прошлую зиму ездил я с батей на станцию, так было-к пропал. Паровозы ревут, дух там чижолый от горелого угля. Как народ живет - не знаю, может, они привыкли к этому самому угару... Никуда я с хутора не пойду"

Возвращается Степан, бьет Аксинью смертным боем, каждую ночь насильничает над ней, измывается... Аксинья показывает следы истязаний Григорию. Его реакция:

- Виноватого ищешь? - перекусывая травяную былинку, протянул он. Спокойный голос его обжег Аксинью.
- Аль ты не виноват? - крикнула запальчиво.
- Сучка не захочет, кобель не вскочит.

И так далее и все тому подобное... когда Григория женят, и брат спрашивает его, не жалко ли ему кидать Аксинью, он говорит "Я кину, кто-нибудь подберет".
А хуже всего то, что несчастная поруганная Аксинья, пережив это предательство, не проникается презрением к любовнику, а принимает про себя решение... вернуть его во что бы то ни стало. И в конце концов ей это удается.

Знаете что? Мне наплевать, какими там великими писателями и знатоками человеческих душ были те, кто называл "Тихий Дон" - выдающимся романом, Мелехова - положительным героем, а их связь с Аксиньей - "великой любовью". Как по мне, этот роман - дерьмо, Григорий Мелехов - подонок, вызывающий у меня исключительно рвотные позывы, а называть описанные в Тихом Доне отношения "любовью" - это вообще душевное заболевание. И если бы я до сих пор учился в школе, и мне задали бы сочинение по этому роману - я даже не стал бы подыскивать для характеристики романа и героев более "парламентские" выражения. Иногда вещи стоит называть своими именами.