Опять и снова и туда же...
Обнаружил у себя сходство с любимым литературным героем. Теми, кто пользуется привилегией близкого знакомства с Бертрамом Вустером, справедливо замечено, что его в первую очередь отличает умение держать удары судьбы и довольствоваться тем,что имеешь. Поверженный, как говорится, наземь, он вновь встает - не то чтобы прямо чирикая, как огурчик, но все же гораздо бойчее, чем можно было ожидать, и тут же принимается высматривать у тучки светлую изнанку.
Влип я в теплые отношения с улыбчивой и кроврожадной директрисой гимназии. После неосмотрительного распития с оной по рюмашке, я потерял бдительность и не заметил, как взялся помочь в создании гимназического сайта, а сегодня с ужасом обнаружил, что кроме меня его никто делать и не собирается...
Но так как теперь это единственная возможность Зайцу доделать свою работу и получить 1000 баксов... да и теплые отношения с властьимущими чего-то стоят... да че там - сайтом больше - сайтом меньше... эх... где наша не пропадала.

Кажется пытался примириться... с собой и с человечеством, войти в какую-то гармонию с миром. Ведь скоро деревья совсем пожелтеют, поредеют, опадут... Первый снег выгонит меня с моего оазиса, выкинет в цивилизацию, на произвол судьбы...

Работал и все получалось, даже слишком - потому что опять придумал что-то новенькое (а ведь хотел - без фантазий!) Начатое, которое нравилось вчера хочется бросить... уже не интересно... беда... Да и вообще... Денег мне за это, боюсь, не заплалят, ну соответственных, если вообще...

Читал Сименона. Начал, чтобы отвлечься , но неожиданно понравилось больше, чем раньше. Узнавал знакомые и очень неоднозначные лица. Однозначные - как они хороши, просты, живучи, но скучны... А эти неоднозначные, с которыми не соскучишься... Но ведь не соскучишься. И я по ним скучаю.

Завтра попробую уехать и выжить в условиях морозильной камеры. Что сказать вам на прощание, дорогие, и не очень, и совсем посторонние? Да и нужно ли что-то говорить? Все реже обуревает желание докричаться... Все чаще хочется замолчать навеки...
Когда-то давно, я думал, что во всех недопониманиях и непримиримостях у каждого есть своя позиция, и в ней - обязательно должна присутствовать своя правда. В общем-то и позиций не так много: активная... отстраненная... растерянная... А вот недавно прочитал, очень понятное :

Quadnd il s'agit de la pensee, constater la betise de la gauche n'est pas une raison pour trouver le droite intelligente. Malraux
Когда речь идет о мышлении, отмечать глупость левых - не повод находить правых умными. Мальро.

Но где-то между ними есть же область абсолютной правды...
Так вот, когда, тогда давно, я думал об этом, написал четыре монолога. В общем-то всех понятно... И почти всех жалко...

Читать далее

как он есть...

Да, дагестанцы – моя слабость, особенно пузатые, лупоглазые и добродушные. Еще тащусь от небритых татар в завязке, беззубых маршанских авантюристов и поддатых русских баб. Приплюсуем героического юного антифашиста с говорящим попугайчиком, и компания для Петушков набрана. Хотя список остается открытым.

Il avait la seule recompense qu'il meritat et qui fut digne de lui: l'ingratitude
Andre Frossard

Думаю, чего больше в этой фразе - смирения или гордости? Наверное - последнего.
Ее всегда и во всем больше. Поражение можно претворить в победу, только это очень трудно. Но только в этом - победа, даже если вся жизнь - сплошное поражение.

* * *
Не нарисую неба прекрасней неба.
Увы… Зачем?
О тяге рук не помнить мне бы,
Забыть совсем.

В бездонности лазури пенной
Одно – Гряди!
От драгоценности вселенной
Щемит в груди.

В траве цветок... В полете птица...
О чем же - я?
По тленному зачем томится
Душа моя?

Но заглянуть за отраженья,
Где Лик и свет,
И вылепить узор спасенья…
О, да? О, нет…

Продолжение осенней темы.

Ностальгическое:

- Да что ты, вот выздоровеешь, вместе полетаем.
- Полетаем, - еле слышно пробормотал Ежик, засыпая.



Эсхатологическое:

Осень работает, осень не дремлет,
Стпло быть скоро весна.
Спелые яблоки землю
С дерева падают на.

Наша Катя сегодня не пришла, а осень пришла. Все пишут про осень. Разно. И я напишу, напомню тебе песенку, которую когда-то подарил тебе в нашу "Кучинскую осень".

Зашуршало у дверей.
Вот и осень.
Освежающих дождей
Тихо просим.

И полили. Ни речей,
Ни движенья.
Угасающих лучей
Утешенье.

Нам осталось отрезветь
И работа
Убедить себя, что петь
Нет охоты.

В череде пропащих дней,
Как прощенье,
Затянувшихся дождей
Посещенье.

Действительно, почему бы мне не стать нежным и пушистым? Отпилить рожки...
Да это вовсе и не рожки, конечно же - это ушки! Лопоухие такие... развеваются на бегу... бегу... бегу... догоняйте!

Прости...

растопи золото и серебро, какое имеешь, дабы сделать
из них весы, которые взвешивали бы твое слово, и выковать надежную узду,
которая бы держала твои уста.
Иисус Сирах


Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними; иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят. Не столько зла произвели сами безбожники, сколько произвели зла лицемерные или даже просто неприготовленные проповедатели Бога, дерзавшие произносить имя его неосвященными устами. Обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку. Беда произносить его писателю в те поры, когда он находится под влиянием страстных увлечений, досады, или гнева, или какого-нибудь личного нерасположения к кому бы то ни было, словом - в те поры, когда не пришла еще в стройность его собственная душа: из него такое выйдет слово, которое всем опротивеет. И тогда с самым чистейшим желанием добра можно произвести зло.
Все великие воспитатели людей налагали долгое молчание именно на тех, которые владели даром слова, именно в те поры и в то время, когда больше всего хотелось им пощеголять словом и рвалась душа сказать даже много полезного людям. Они слышали, как можно опозорить то, что стремишься возвысить, и как на всяком шагу язык наш есть наш предатель.
Гоголь

Выдано в Бозе почившему Другу-мир-праху-его
в том
что он благополучно воскрес из мертвых,
пребывает в полном телесном и частично душевном здравии
что я удостоверяю, чему несказанно рад, и в чем подписываюсь

Ядовитый дурак Серн

Я не собираюсь никого убеждать, да и не собирался. Но оставляю за собой право говорить правду.
Я хочу тихо сказать, что зло не имеет права на существование; я хочу прошептать, что добро всесильно и только ему надо служить; я хочу спеть песню о любви, которая все терпит, всему верит и все отдает. Для того, кто услышит.
Даже если никто, я не боюсь остаться в старомодном меньшинстве, а может быть, и в одиночестве, но не стану участвовать в вашем безумном карнавале. Я буду беречь свой маленький светлый мир… крошечный… уже почти незаметный… Тебе не придется убивать… Да ты и не смог бы… разве что за компанию…

Что же отстаивала эта мирная группа? Неприкосновенную корову – священное право делать что хочешь, никого не слушать, ни за что не отвечать, и при этом считать себя приличным и достойным человеком. Последнее – обязательно, в этом вся загвоздка.
Ну не хотят люди жить светло и радостно… Хотят жить как свиньи… Абсурд… Вопят – имеем право! Да никто на него и не посягает. Заставлять… отстреливать… да Боже упаси… Каждый имеет право погибать удобным ему способом.
Но им этого мало. Позарез надо, чтобы все так жили, чтобы черное называлось белым, а лучше – чтобы все было сереньким и их грязь не так заметна.
Друг-мир-праху-его пришел в гости к моей милой хорошей Кысь, и объяснил ей, что зло должно существовать в мире, и если нам с ней будет хорошо, если настанет эра милосердия, он придет и убьет, разрушит наше счастье. Не случайно, не защищаясь, не врага, а принципиально. Таков его «символ веры».
На мой вопрос, кого он убьет, я ответа не получил, да мне он и не нужен, он не понимает, что уже убил, отравил Кысь и ее друзей своим гнилым словом. Слова – это серьезно, за них надо отвечать. И я не хочу, чтобы звучало только – ваше.

Непоправимое: Друг-мир-праху-его получил «подкрепление», одновременно утеряв способность слышать и думать…. Это «окрыляет», понимаю, легко кидаться в бой против одного (старого друга), когда ты не один (а с группой случайных и равнодушных людей, с которыми на этот момент совпали «мнения»). Нас много! Ату его! Легко!
Совпали не только мнения, но и методы «ведения дискуссии», похожие, как симптомы…
Давно заметил, что стоит назвать, к примеру, шлюху шлюхой, как на тебя набрасывается мгновенно сплотившаяся группа, обвиняя в агрессивности и нервно спрашивая, почему ты нервничаешь. Потом тебя подозревают в импотенции, старческом маразме и невежестве, а когда тебе надоедает неаргументированный визг и ты уходишь, растревоженная группа еще долго возбужденно обсуждает подробности «победы», продолжая нервно обвинять тебя в агрессивности. (см. ниже – индуцированный психоз).
В упоении Друг-мир-праху-его пригрозил вычеркнуть меня из списка друзей, а «заблуждения» объяснил принадлежностью к выжившему из ума поколению.

PS Кстати, иногда так же опьяняет и просто беседа, увлеченность собой или возможность "сорвать аплодисменты".По себе знаю. От болтовни впадаешь в "забвение", и потом горько вспоминаешь прп. Серафима: Надо почаще входить в себя и спрашивать, - где я?

Я дорожил нашей дружбой, вместе мы скоротали не одну ночь, собирались поехать в Петушки… Однажды я защитил тебя от разочарования, вступив в конфликт со своим другом и «приятными ему людьми», причем так, что ты даже не заметил. Я раскрутил твой днев, чего ты тоже не заметил. Мой последний маленький подарок – этот маленький скандальчик, он бы прибавил тебе популярности, как поборника безнравственности, но этого ты тоже не понял. Последнее – шутка, на самом деле я хотел защитить тебя от тебя самого, тебя и твою ЛЮБимую. Не получилось…
Ты поспешно отказался от моей дружбы, и теперь можешь наслаждаться обществом красотки в изящном бюстгальтере, обсуждая подробности ее разнообразной сексуальной жизни. О вкусах не спорят…
Я дал тебе время подумать и одуматься. Что ж… придется хоронить…
Мир праху его…

Однажды я обещал своему лирушному другу объяснить, зачем я сюда пришел. Сегодня я со спокойной душой могу это сделать.
Я пришел за своим реальным другом, чтобы он отсюда ушел.
Когда-то я сказал, что найду его на любой помойке, и вот я здесь.
Врага надо знать в лицо. Теперь я его знаю и, может быть, позже поделюсь впечатлениями, если не пройдет охота. А пока - впечатления последнего дня здесь.

Если бы я сам знал. В основном - созерцаю ))
Иногда пытаюсь заниматься злополучным «творчеством», проклятием моей жизни. Но что-то нервирует и мешает.
Я понял, что больше всего мешает, просто убивает - необходимость предъявить продукт. Свобода от «ценителя» парадоксально необходима: «ценитель» безусловно необходим, но о нем надо забыть, иначе он тебя сожрет еще в зародыше.
Второй убийственный момент – время. Оно само по себе неприятно, что уж говорить, но когда проходит день, три, неделя, и ты не понимаешь, делаешь ты что-то или нет, работаешь или так, дурака валяешь… И склоняешься к мысли, что последнее.
«Продукт» всегда неожиданен, никогда не знаешь, когда он возникнет и возникнет ли вообще… И мечешься между отчаянием и благодарностью...
И наконец все бросаешь, и переходишь к «созерцанию», которое никогда не подводит.

Как обычно – бестолково. В последний раз Ланс сказал, что я что-то там написал – правильно. Сразу захотелось ответить, что пишу, мол правильно, да живу неправильно. Но не стал, поза этакого смиренного самоуничижения – не мой стиль. Но это было бы правдой. Пишу правильно, потому что мало болтаю и много думаю. А живу неправильно, потому что много думаю и мало делаю.

все, кто мне будет рад и те, кто забредет случайно, но которым я, может быть, когда-нибудь буду рад. Привязанность непредсказуемы… Что соединяет людей? Ни возраст (у меня есть друзья и старше и моложе меня), ни общие интересы (масса людей с «моими интересами», мне совершенно чужда), ни мировозрение (оно есть, но не определяет отношения к людям), ни характер (хотелось бы, чтобы у моих близких характеры были полегче), ни социальное положение, ни профессия… А что-то вот такое… что позволяет узнавать «своего» даже без лица, даже без голоса… Хотя с лицом, конечно, лучше, теплее как-то, когда можно понять взгляд, засмеяться вместе тому, что другим невозможно объяснить. А что такое это «что-то»?
Это так, подумалось. Здравствуйте и читайте дальше.

Разделяю я смерть и жизнь, страданье и наслажденье, ибо разумничая разделяю себя; резделяю себя, ибо разделяю себя и Бога; разделяю себя и Бога, ибо мало Бога хочу (хочу и не хочу сразу). Если взять настоящее Божье "хочу", каким бы оно должно быть, то - не хочу я Бога. И в этом маленьком словечке "не" - глубочайшая тайна. В этом маленьком "не" - все мировое зло.

Оно не обозначает только недостаток моего хотения. Если бы так было, Бог прибавил бы мне хотения. Он же любит меня и всемогущ. Не значит маленькое "не" и того, что я отвергаю Бога. Как же могу я отвергать Его, если и живу лишь тем, что Его хочу? И уж совсем не означает маленькое "не", что вместо Бога я хочу чего-то другого. Ничего, кроме Бога, во всем свете не сыщещь.

Вот какое это "не" маленькое! такое маленькое, что кажется, что его и совсем нет. Однако чувствую: виноват в том, что пытаюсь уничтожить мое "хочу" этим "не", - и перед самим собой за него отвечаю.
Пока не осознал себя за него виноватым, совсем его не было: начал сознавать, и оказывается: не есть, а было оно...

Какое это маленькое, но могущественное "не"! Иногда правда, кажется, что стоит лишь как следует захотеть, и сейчас же не будет проклятого "не": сразу исчезнет и оно и в Вас и везде. И станите Вы - Элините, Элините - Евой, а Ева - всем миром. Но не уничтожишь "не": сидит оно и в вас, и я уже не хочу захотеть.

Многое могу и с малым хотением моим ... Знаю, еще больше могу, и не вижу границ моей мощи. Могу я только любить, только страдать, ни за что умереть. Могу, могу, конечно могу, да вот... не хочу, и с этим "не" ничего не поделаешь.
Лев Карсавин

забежал, почитал, ничего писать не хотел, чтобы не нарушать внутреннюю тишину последних дней. Солнце, трава, тишина - что еще нужно человеку для счастья? Лучше сказать - для полноты, которая не в многообразии рассеивающих деталей, а напротив - в их гармоничном минимуме, прозрачном фоне для полноты жизни своего Я.
Но вот - не удержался, жалко оправдываясь перед самим собой - я ш на минутку, я ш щас - назад...

Читал и думал в который раз, притягательная и страшная вещь, всегда – на грани. Совершенно случайно попалось несколько взглядов.

Гарсиа Лорка:

«Любой человек – любой художник <…> взбирается по лестнице совершенства, борясь с бесом, не с ангелом, не с музой, а с бесом. Необходимо понять то различие, без которого нельзя понять корни творчества».

«Явление беса всегда означает ломку старых форм, неслыханную свежесть и полноту чувств, как будто раскрылась роза или совершилось чудо, - это вызывает почти религиозный восторг».

«Святая Тереза была мужественной победительницей беса – полная противоположность Филиппу Австийскому, который жаждал найти ангела и музу в теологии, но оказался в плену у беса, холодно пылавшего в стенах Эскориала…»

Симона Вайль:

«Ничто так не красиво и чудесно, ничто так не постоянно свежо и удивительно, так полно сладкого и бесконечого упоения и восторга, как добро. И ничто не скучно, однообразно и безотрадно, как зло», но в случае воображения, сочинительства – «Вымышленное добро скучно и вяло, а вымышленное зло разнообразно, привлекательно, глубоко и полно очарования»

Так, вопрос: творчество связано с воздействием темных сил, или оно – в их преодолении?

Одного инока сжирала черная тоска. Он уж и так с ней, и этак – не уходила. И был он в монастыре самым веселым человеком – все шутил, все посмеивался. Только в последний год инок погрустнел и стал тихий, тоска его совершено оставила, и можно было уже не шутить. Он вдруг начал слабеть, ослабел и умер. Во время его отпевания в храме разлилось благоухание, многим показалось – расцвела сирень. А это отец Василий просто победил дьявола.

Из книги «Современный патерик (чтение для впавших в уныние)»

Пасха наступила в конце апреля. Всю ночь отшельник Феофан молился, а под утро услышал, что в окна к нему стучат клювами птицы. Он вышел на улицу. На поляне перед его избушкой собрались лесные звери – медведи и волки, лисицы и зайцы сидели рядом и сквозь прозрачные сумерки глядели на него.
– Христос воскресе! – проговорил старец, и, склоняясь к мохнатым мордам, похристосовался с каждым. Затем обнимал по очереди все деревья вокруг, целовал стволы и повторял: «Христос воскресе! Христос воскресе!»
– Воистину воскресе! – звучало в ответ.

anyone lived in a pretty how town
(with up so floating many bells down)
spring summer autumn winter
he sang his didn’t, he danced his did

women and men (both little and small)
cared for anyone not at all
they sowed their isn’t they reaped their same
sun moon stars rain

children guessed (but only a few
and down they forget as up they grew
autumn winter spring summer)
that none loved him more by more

when by now tree by leaf
she laughed his joy she cried his grief
bird by snow and stir by still
anyone’s any was all for her

someones married their everyones
laughed their cryings and did their dans
(sleep wake hope and then) they
said their nevers they slept their dream

stars rain sun moon
(and only the snow can begin to explain
how children are apt to forget to remember
with up so floating many bells down)

one day anyone died I guess
(and noone stooped to kiss his face)
busy folk buried them side by side
little by little and was by was

all by all and deep by deep
and more by more they dream their sleep
noone and anyone earth by april
wish by spirit and if by yes

women and men (both dong and ding)
summer autumn winter spring
reaped their sowing and went their came
sun moon stars rain
----------------------------------------

В славном местечке никто жить-не жить рад
(под столькими звонами так и плывущими над)
лето осень зима весна
он распевал свои нет он танцевал свои да

мужчины и жены (крошки и эти и те)
как бы пеклись не о ком-то и вовсе не
солнце луна звезды дождь
свои ну нет уж сеяли жали свои все то ж

дети-то знали (но только слегка лишь
в беспамятство падая как вырастали выше
осень лето весну зиму)
что никто не любил его из силы в силу

время минутошным древо летящим листом
она просмеяла радость его всплакнула его стон
птицы снегом и гром глухотой немой
для нее было всем ничего и ничейный любой

какие-то эти женились на каждых своих
смеялись их плачам и ставили танцы их
(сон пробужденье надежда еще и далее)
свои никогда изрекли и стремленья заспали

звезды дождь солнце луна
может лишь снег просветить иногда
как забывать-вспоминать могут дети из-
под стольких звонов так и скользящих вниз

никто-то однажды умер так полагаю что
(никто его замер поцеловать в чело)
дельные люди зарыли к спине спина
крошку с крошкой и был как не был с была

целое целым и глубина глубиной
и большее большим навеяли сон свой
и ни один и каждый земля апрелем
желание духом и что если бы увереньем

мужчины и жены (все динь-динь да дон всегда)
лето осень зима весна
что сеяли сжали приход свой ушли прочь
солнце луна звезды ночь

Так давно здесь не был... Как бы жизнь надо начинать с начала, тем более что и в реале произошло что-то типа этого. Но имеет ли смысл, у меня только один случайный вечер с инетом, и снова - в леса...
Просто ощущение жизни последнего времени:

На чашечках весов я гирьками играю.
Блестящей чепухой, игрушками Грааля,
Гантелями - атлет! - ответами - жонглер!
Свинцовой мишурой расстрелянной в упор.

Не спорь, играй, беглец, пока не наигрался.
Мир опытный ловец, и ты почти попался.
И строят, торопясь, старательные руки
Из диссонанса встреч гармонию разлуки.

Магический повтор.
Мерцающая боль.
Трагический актер.
Комическая роль.

Уезжаю, прощаюсь с близкими на непредсказуемое время.

Нет. Мой дом - это не утопия, а аллегория.
У человека должен быть дом, но если только это,.. обязательно потянет в лес.
Лес многозначен: он обязательно должен быть снаружи, чтобы не засохнуть во внутренних блужданиях, чтобы своей пугающей непредсказуемой реальностью не позволить обожествить свой внутренний лес, который тоже обязательно должен быть, чтобы одухотворить тот, что снаружи, и в свою очередь предохранить от его обожествления.
Лес - не сон, а самая реальная из реальностей, из ряда того, что причастно вечности. Дом без леса – бездуховен, лес без дома – бесчеловечен.
Еще одна задача леса – это преодоление города, гордого и непрочного продукта цивилизации, противопоставление вечного – преходящему. Если оставить без внимания хоть небольшой участок земли – его сразу покроет лес, нерукотворный, мощный и живой. Снова вспомнились стихи, что тут поделаешь...

Растущий, звенящий, почти говорящий,
Совсем настоящий
Нетронутый лес.
Кто память унес... Кто пометку оставил….
Был символ – растаял…
Был город – исчез.

Цветущий навес
Шелестел и смеялся.
Глаз недоглядел, разум перестарался.
Под прочным крылом безыскусных небес
На ломких камнях – непридуманный лес.