Тема весьма не новая. На этот раз она возникла в процессе обсуждения романа Андрея Козловича «Тёмное пламя».

Я уже писала об этом романе в своем дневнике
http://vereya.slavya.ru/post73209879/

Когда цитируют фразу из Достоевского: «Мир спасет красота!», то часто забывают добавить продолжение: «Ах, кабы она добра была!»
А.Козлович, выражая свои взгляды или гипотезы посредством занимательного фантастического романа, не проходит мимо этой проблемы.
Он называет в качестве главной созидательной силы будущего развития человечества и иных цивилизация Красоту. Но оговаривает существование красоты не только созидательной, но и инфернальной (созвучной темным и злым основаниям мироустройства).

Я склонна относиться к роли красоты, эстетики чуть более скептично. С моей точки зрения, красота – это некий вспомогательный, хотя очень важный, но не ведущий принцип. Исследование законов восприятия показывает, что ощущение «красоты» представляет собой интуитивную оценку полезности, функциональной привлекательности объекта. Кроме того, сама красота является источником радости и повышает для нас ценность жизни. Я вовсе не собираюсь умалять важность этих ее сторон и огромную роль в жизни любого индивидуума и любого общества. Но интуитивный критерий хорошо лишь в сочетании с рациональными, как их важнейшее дополнение. Обожествлять его и делать его ведущим принципом не вижу смысла.

Если бы интуиция восприятия прекрасного могла сама по себе дать более точные ориентиры в жизни, чем рациональное вычисление, то, конечно, её роль была бы значительно выше. А ее возможности мы могли бы считать безграничными. Но если мы можем становиться жертвами инфернальных приманок и отличать их от красоты созидательной лишь по результату, то критерий прекрасного становится бесполезным, как только мы заходим в спорную область.
Я сравнила эту ситуацию с классической шуткой: «Как определить, самка или самец вороны сидит на дереве? Надо спугнуть птицу, и если она полетела – то это самка, а если полетел – то самец.» Аналогично, если красивый человек говорит красивые слова, а потом оказывается мерзавцем, то это была красота инфернальная, а если он выполнил свои обещания и сделал вас счастливым – красота созидательная.

Интересно, что с близкой проблемой мы можем столкнуться уже в области этики. Решая сложные и неоднозначные этические вопросы, мы можем судить их как по форме (допустимые и рекомендуемые средства, методы), так и по существенным последствиям. И потому можем видеть в ужасах войны нравственную сторону – защиту жизни и святых ценностей. Однако крайний пацифист с этим не согласится и будет утверждать, что никакая цель и никакие ценности не оправдывают жестоких массовых убийств, которых требует война.

Возьмем другую, не менее спорную, область, и представим себе картину «красивого разврата». Группа молодых, радостно настроенных людей, устраивает пышную оргию, наслаждается благами молодости, красоты, сексуальной силы и изобретательности.
Мы можем долго рассуждать о хороших и плохих сторонах этой картины. И можем достаточно легко согласиться в одном: созидательна или инфернальна такая красота, млм попросту говоря, прекрасно это выглядит или безобразно, каждый решит в зависимости от целостной системы взглядов. И в итоге мы сведем многие эстетические вопросы к той же этике, которая и окажется более прочным основанием для суждений и решений.

Если у вас есть две знакомых прекрасных дамы, и одна подбивает вас на суицид, а другая вдохновляет на творческие достижения, то вы именно по этому признаку и будете, какая из них «инфернальна», а не по форме носа и разрезу глаз. Анализ внешности и тембра голоса окажется вторичным по отношению к изначальной ясности оценки этих двух существ.
Увидев двух равно красивых девушек – одну с крестиком на шее, а другую увешанную, скажем, славянскими или кельтскими оберегами, вы опять-таки, будете судить о степени инфернальности в зависимости от собственных взглядов и верований. Один увидит адскую ведьму в язычнице, другой – одержимое, зараженное болезнетворной чужеземной инфекцией существо – в христианке.

Посмотрим на вторую сторону красоты – ее роль в увеличении счастья. Красота не просто «свидетельствует» о чем-то, но и сама по себе доставляет людям радость и счастье. Так же, как пища не просто питает тело, но и доставляет радость и удовольствие.
Эта ее роль безусловна. Надо только заметить, что она будет разной для людей с разными ведущими сенсориками. Человек, для которого ведущим является зрение, будет в большей степени зависеть от зрительной эстетики, ведущая роль слуха поставит человека в зависимость от акустической среды, а преобладание тактильной сенсорики заставляет выше всего ценить комфорт, а также дружеский и любовный физический контакт. И нет ничего удивительного в том, что одному важнее вкус блюда, а другому – вид тарелки, на котором оно подано.

Не знаю, по причине ли индивидуального предпочтения, или по более глубокой и объективной, я сама, заглядывая за край собственных переживаний и мыслей, сделала принципиально другой выбор. В одном из видений прекрасные картины природы – самые лучшие, идеальные, какие я могла вообразить – на глазах превращались в ненужный, безобразный мусор, когда из мира уходило начало Любви – устремления к тем, к кому я чувствую себя близкой, с кем объединяю свою жизнь, поиски и достижения. Думаю, что не одна найдусь в мире такая, если обратить внимание, для скольких людей ключ Любви, причем Любви крайней и идеальной, делает чрезвычайно привлекательной христианскую риторику.

При этом я воздержусь от противопоставления Любви Красоте, как и не приму попытку, скажем, показать, что и Любовь – «всего лишь» одно из проявлений прекрасного. Она, конечно же, как любое явление, может принимать прекрасные и уродливые формы, и мы всегда предпочтем те, которые покраше.

Я бы рискнула сказать, что Красота – одно из оснований индивидуального существования, то, что делает его увлекательным и приятным во всех отношениях. А Любовь – основание мира, в котором более одного живого существа. Она позволяет чувствовать радость, а не страдание или неудобства, от присутствия другого существа на «своей территории», с радостью объединиться для совместно познания и изменения мира. Сделать нечто эстетически ценное, украсить свою жизнь можно самостоятельно, чисто эгоцентрическим образом. Но объединяясь с другими, можно создать неизмеримо большее и разнообразное… Это будет не всегда красиво или приятно, но одна из ведущих потребностей живого существа – разнообразить свою жизнь, в том числе и за счет неприятного, неудобного, опасного. Любовь позволяет как-то сгладить экскурсы в эту зону, соприкоснуться с ее «инфернальной красотой», не разрушив жизни до основания. Она предохраняет от худшего и возвращает к питающим жизнь основам. Любовь означает, что кто-то еще, помимо меня самой, бережет мою жизнь и стремится доставить мне радость, и что мне столь же не безразлично, что происходит с другими.