@ Графомания – это желание писать не письма, дневники, семейные хроники (то есть писать для себя или своих самых близких), а писать книги (то есть обретать аудиторию неизвестных читателей.

@ Ценность и смысл ее памятных записей состоит лишь в том, что они предназначены только ей. В ту минуту, когда они утрачивают это свойство, обрывается интимная нить, связывающая ее с ними, и она уже будет читать их не своими глазами, а глазами публики, которая знакомится с документом, написанным другим. И тот, кто писал его, станет для нее существом посторонним. Поразительное сходство, которое все же остается между нею и автором дневников, будет производить на нее впечатление пародии и насмешки.

@ Эпизод с Банакой, который пальцем тыкал себя в грудь и плакал, потому что он не существует, напомнил мне строку из гётевского «Западно-восточного дивана»: «Живет ли человек, когда живут другие?» В вопросе Гёте сокрыта тайна самой сущности писательства: человек, пишущий книги, превращается во вселенную (разве не говорят о вселенной Бальзака, вселенной Чехова, вселенной Кафки?), а сущность вселенной именно в том и заключается, что она единственная. Наличие другой вселенной, стало быть, угрожает самой ее сущности.

(с) Милан Кундера