...

Утро - это то время суток, когда я жалею, что родилась человеком.

Долгий и трудный день вознаграждает анестезией ночью.

В десятом часу вечера приходишь домой, выпиваешь финальную чашку кофе и съедаешь последний бутерброд. Принимаешь душ, накидываешь халат и идешь к компьютеру. Читаешь новости, почту, с привычным трепетом заглядываешь в дневник. Но уже не чувствуешь ни боли, ни досады, ни разочарования. Даже на слезы не остается сил. Можно нажать кнопку «power» на системном блоке, почти равнодушно отключить телефон и лечь спать. И не видеть больше снов. Не чувствовать ничьего присутствия, не слышать, не вспоминать никого во сне.

Жить без иллюзий и спать без сновидений.

Весна нынче выдалась совершенно невнятная. Такое ощущение, что она никак не может определиться, войти в дверь или не войти, быть или не быть – вот и топчется на пороге, мешая всем подряд.

Утром за окошко посмотришь, увидишь солнышко, обрадуешься. Выскочишь в легонькой светлой курточке, которая больше похожа на пиджак – и небо сразу затянет тучами, и ветер поднимется, будто в фильме ужасов в тот момент, когда маньяк-убийца выходит на охоту. На другой день посмотришь – небо серенькое, прохожие воротники поднимают, руки в карманы засовывают, вот и оденешь пальто. А в обед солнышко игриво заблещет, температурный столбик резво побежит вверх и идешь ты, аки Снегурочка-дурочка, таешь и расстегиваешь на себе все, что расстегивается.

Короче говоря, погода, вместо того, чтобы радовать, стимулирует активное вспоминание и повторение нецензурной лексики.

Нет, я прекрасно весну понимаю, выбор «быть или не быть» вещь сложная и ответственная. Но все же, Госпожа Весна, вы поймите, у меня в душе погода мерзопакостная, так пусть она хоть на улице хорошая будет, а?..

Любить - идти,- не смолкнул гром,
Топтать тоску, не знать ботинок,
Пугать ежей, платить добром
За зло брусники с паутиной.

Пить с веток, бьющих по лицу,
Лазурь с отскоку полосуя:
"Так это эхо?" - и к концу
С дороги сбиться в поцелуях.

Как с маршем, бресть с репьем на всем.
К закату знать, что солнце старше
Тех звезд и тех телег с овсом,
Той Маргариты и корчмарши.

Терять язык, абонемент
На бурю слез в глазах валькирий,
И, в жар всем небом онемев,
Топить мачтовый лес в эфире.

Разлегшись, сгресть, в шипах, клочьми
Событья лет, как шишки ели:
Шоссе; сошествие Корчмы;
Светало; зябли; рыбу ели.

И, раз свалясь, запеть: "Седой,
Я шел и пал без сил. Когда-то
Давился город лебедой,
Купавшейся в слезах солдаток.

В тени безлунных длинных риг,
В огнях баклаг и бакалеен,
Наверное и он - старик
И тоже следом околеет".

Так пел я, пел и умирал.
И умирал и возвращался
К ее рукам, как бумеранг,
И - сколько помнится - прощался.

(с) Борис Пастернак

Приходи на меня посмотреть.
Приходи. Я живая. Мне больно.
Этих рук никому не согреть,
Эти губы сказали: "Довольно!"

Каждый вечер подносят к окну
Мое кресло. Я вижу дороги.
О, тебя ли, тебя ль упрекну
За последнюю горечь тревоги!

Не боюсь на земле ничего,
В задыханьях тяжелых бледнея.
Только ночи страшны оттого,
Что глаза твои вижу во сне я.

(с) Анна Ахматова

Чем меньше прохожих, тем тише в дневнике. И тем отчетливей я слышу свой собственный голос.

Быть счастливой! Радоваться жизни! Улыбаться!

Не хмуриться! Не жаловаться! Не ныть!

Эээх, ну реветь-то теперь зачем, Юлия, блин, Викторовна?!..

Вы - пещерный рисунок.



Вы Простота. Вы бесхитростны и первобытны. Иногда грубы и слишком прямолинейны. Вы не разучились играть и колдовать. И с удивлением и непониманием наблюдаете современную жизнь с ее лживостью и продажностью - ведь вы до сих пор верите в чудо, понимаете язык хвои и можете ходить под дождем без зонта.

Узнать о себе здесь.

Вместо сказок своим детям я стану рассказывать кошмарные истории. Реальные кошмарные истории. Не могу я сказки рассказывать, не умею. Я на словах «жили они долго и счастливо» чувствую себя идиоткой. И каждый раз не могу разобраться, чего же больше хочется – рассмеяться или расплакаться.

Дедлайн. Баблайн. Жопалайн. Попытки создать шедевр и уложиться в жесткие сроки. И при всем при этом сохранить остатки разума.

Как омерзительны бывают вечера:
На дне кофейной бочки - дохла муха,
И - крыса в холодильнике, и я -
Опять, как дура, в роли маленького Мука*.

* Да-да, именно как тот маленький, никчемный, жалкий уродец. И не надо про хороший конец у сказки. У меня здесь не сказка. Да что уж там, у меня даже и конца-то не предвидится.

Когда я сижу вот так, закинув ноги на подоконник, порой приходят странные мысли. Отрываюсь я от созерцания большого пальца на ноге, и вдруг думаю, что по большому счету, мне уже наплевать, кто и сколько раз еще сделает мне больно. Но страшно не это. Пугает то, что мне безразлично и сколько раз и кому причиню боль я.

Выводов никаких сделать не могу. Разве что предположу, что сидеть, закинув ноги на подоконник вредно?..

Если слишком сильно цепляться руками за реальность, остаются занозы.

Fight club начинает и выигрывает. Это еще не точка, но уже и не запятая - клякса с жалким отростком. Без фрейдистcких намеков, честно-честно.

Писать что-то свое не то чтобы лень, а как-то странно и непонятно о чем. Ну, не будет же интересным рассказ о попойке в пятницу. А история о моих беседах с голубеньким бурундуком сегодня ночью и вовсе покажется странной. Стенания же "а мне так плохоплохоплохо" вызывают отвращение у меня самой. И что, спрашивается, делать и писать, если не происходит в моей жизни ничего замечательного и исключительного?..

@ В наше время всем страшно некогда, и только и помогают, что внешние опознавательные знаки, или приманки, или сигналы «SOS», кому как угодно. Оттого и развелось столько модных магазинов невероятно актуальной одежды, и все словно помешались на тряпках и аксессуарах… А уж чего стоят волшебные мази или неземные духи, достаточно послушать рекламные ролики… Иллюзии, да и только.

@ Память – нечто вроде инъекции. И сколько ни берегись ее – стоит только зазеваться, попасть в переплет или, хуже того, влюбиться, и все: пиши пропало, вкололи очередную дозу и хорошего не жди. Случается, конечно, ходишь пару недель под кайфом, но потом… Потом начинаются сплошные мучения. И ведь никак память не извести: ни народными средствами, ни снотворным. Только ты эту гремучую смесь из сердца выкачаешь – так желудок ею сводит, и ты бежишь среди ночи к холодильнику… А бывает – воспоминания в ногах оказываются, когда этого совсем не ждешь, и ноги несут тебя куда попало… Но хуже всего, если ударит память в голову, до глаз доберется: тогда-то и выясняется, что на вкус данная инъекция – соленая, и доза была лошадиная…

@ Не представляю, как можно жить не на последнем этаже. Едва подумаешь, сколько голых задниц над твоей головой садится на стульчак… А ноги… Шаркающие ноги в стоптанных тапочках… Люди так чудно устроены: чего не видно, того для них не существует.

(с) Алёна Микора

*

на безлюбовье – и первый встреченный – роковой.
хватаешь его за руку, ведешь домой.
ложишься на спину, голая, под него –
лежишь, глядишь, не чувствуешь ничего.

он кончил – браво! – право, широкий жест.
Взгляд на часы: «О, Боже, почти что шесть.
Пора-пора: работа, семья, дала.
Мне было клево. А ты так легко дала…»

* *

а по счету «три» - наступает твоя Москва:
все как в песенках – купола и колокола –
я не помню слова, но кружится голова
…
а по счету «два» напиваюсь в ночном купе
мне не спится без винно-водочных и т.п.
на соседней полке – храпящее канапе
..
а по счету «раз» открываю глаза. Закрываю кран
корка смыта, но – остается еще кора
выхожу из душа, из города. Мне – пора

* * *

«раз два три четыре пять»
Бог идет тебя искать,
кто не спрятался в кустах –
Он не виноват
от зачатья до креста
долог путь и я устал
сосчитай меня до ста
забирай назад

(с) Оля Хохлова

А давайте вместе с культом Ебли создадим еще и культ Жратвы, а? Раз уж мы решили гордиться прущей изо всех щелей физиологией, то надо быть последовательными. Будем сношаться прямо на площадях, жрать руками все, что можно разжевать, будем справлять нужду прилюдно - и называть все это громким словом "свобода".

мысли в пометках NB гнойной коростой
письма в следах недавних самокопаний
сниться каждую ночь – так несерьезно
взрослые мальчики так не поступают

время сплюсует умножит разделит вычтет
тянется нитка-жизнь крутит катушку
сниться каждую ночь – входит в привычку
взрослые мальчики в сны входят беззвучно

как там тоскливо душно уныло тесно
/только без слез (!) пообещали дескать/
сниться каждую ночь - это не честно
взрослые мальчики лгут так не по-детски

хочешь – я десять поприщ пройду и боле?
хочешь другую щеку? хочешь рубаху?
сниться каждую ночь – как это больно
взрослые мальчики блин шли бы вы….

(с) Оля Хохлова

Вообще говоря, я девушка не самого робкого десятка. Но на собственные фотографии всегда смотрю трусливо, одним глазом. Тем, который видит хуже.

Щеки кажутся мне в два раза больше, нос в четыре раза длиннее, глазки в три раза меньше и волосы в пять раз реже. Взгляд у изображенного на фото существа тяжел и мрачен.

Если у барышни в зеркале есть какое-то будущее и право на существование, то созданию на фотографиях жить решительно нельзя. Потому что оно оскорбляет красоту и гармонию окружающего мира своим невольным уродством.

Уж не знаю, то ли я совершенно нефотогенична, то ли с фотографами не везет, то ли – и скорее всего, чудовищные фотографии есть результат совокупности неблагоприятных факторов.

Но людям интересно воочию увидеть, с кем же они общаются. Поэтому пришлось отобрать физиономию средней страшности и засунуть в фотоальбом. Если кто вдруг заинтересуется.

Не знаю, любимый, река это будет или же море,
Но непременно берег и непременно песчаный.
Я сяду у самой воды, обязательно в чем-то белом,
И вспомню тебя без боли. Когда это будет,
Сказать не берусь. Но непременно летом.
Смешно - я даже не знаю, какой у тебя почерк.
Я также не знаю, кладешь ли ты сахар в кофе -
да мало ли что... Но про почерк смешно особо.
И вот я буду смотреть на линию горизонта
И думать, что даже она бесконечно ближе,
Чем любая, любимый, из линий твоей ладони.
Но боли не будет. Останется только нежность.
Пока же, любимый, их разделить невозможно -
Прижались друг к другу и колют где-то под сердцем.
... Забавно, мне никогда не хватало духу
Сказать это слово - "любимый". А так хотелось.
Так значит, когда-нибудь летом. Ну что ж, чудесно.
Я в белом, закат, река или даже море.
Тогда наконец, любимый, мне будет можно
Вполголоса - sotto voce - сказать

любимый

(с) Ира Рубанова

Ну и почему, хотела бы я знать, конфеты с названием "Пять звездочек" даже не пахнут коньяком?.. Где логика?..

Мимо текут потоки воды и прохожих.
Я под зонтом пробираюсь почти вслепую.
Не любить меня - это так на тебя похоже.
Боже, Шекспир ошибся: Вероны не существует.

А если и существует - она не ближе,
Чем день, в который Джульетте исполнится двадцать.
Мне неизвестно, когда я тебя увижу.
Мне непонятно, зачем зонты итальянцам.

Ох, ну и лужа! А впрочем, такая же рядом.
Приду, заварю чай, позвоню подруге...
Мне снилось что-то увитое виноградом,
Но, говорят, виноград там только на юге.

Знаешь, любая глупость напоминает что-то.
Я иду и привычно думаю, как ты, где ты.
Кажется, дождь кончается. За поворотом -
Пятничный вечер. Прошлое лето. Пьяцетта.

(с) Ира Рубанова

С самого раннего утра ужасно чешется глаз. Лучше б нос чесался, ей-Богу.

Когда мы счастливы, мы можем не писать
Поэм и поветей, статеек глупых.
Имеем право смыслов жизни не искать
По вечерам. В вине.

Когда я чувствую себя счастливой, мне больше не нужно искать оправданий для собственной жизни. Она, моя жизнь, просто есть, существует: вращается вокруг своей оси и чужих тел одновременно, переливается цветами земных и инопланетных радуг, звенит колокольчиками. Она заполняет собой все пространство и время, потом сжимается до размеров бестелесной невесомой точки, снова заполняет пространство - вдох-выдох, вдох-выдох.

Такой счастливой бываешь редко, но все-таки бываешь. И ради этого стоит. Стоит искать чего-то изо дня в день, мысли в голове перетасовывать, и терпеть, и ждать. Стоит без сомнения.

Теперь я с полным правом могу называть себя нищим студентом - последние 400 рублей ушли на диск и две книги. Так что добровольно объявленная голодовка пришлась как нельзя кстати.