Денис Коротаев
(1967-2003)

Кто сказал, что любовь умерла в этих каменных джунглях?
Кто сказал, что она отравилась парами неона?
Не она ли велит нам плясать на асфальтовых углях
И травой прорастать сквозь упрямую толщу бетона?

Не она ли нас учит прощать поцелуи Иуде
И, ступая стопами Христа, воскресать ежегодно?
Не она ли зовет нас мечтать о несбыточном чуде,
Чтобы после творить это чудо легко и свободно?

Не она ли готовит нам то, что случилось с другими -
Потерявшими ум и воспевшими эту пропажу?
Кто сказал – умерла? Я готов вам назвать ее имя,
Но оно вам, увы, ничего совершенно не скажет.

Распахните окно! Положите цветы к изголовью!
Позабудьте о мире машин и расчисленных кодов!
Если вы на земле до сих пор не встречались с любовью,
Вы, наверное, не родились… Так удачных вам родов!


******

Уменьшив небо до размера малой форточки,
Пустые семечки с утра до ночи лузгая,
Страна сидела по-тюремному на корточках
И заводила спохмела блатную музыку.

Страна металась между свастикой и мистикой,
Страна стенала, упиваясь горькой повестью.
И всё казалось что вот-вот уже амнистия,
И всё казалось на свободу с чистой совестью.

Страна баландой по-барачному обедала
И ненавидящих её смиренно славила,
А сколько воли не видать, так это ведала
Одна кукушка, да и та, поди, лукавила…

******

Мой город – мёртв, но внешне – как живой.
Мой город - труп, но этого не знает.
Который год меня он привечает
Гримасою бездумной и пустой.

Который год меня вгоняет в пот
Недвижный взгляд его холодных окон.
Мой город так похож на спящий кокон,
Но ЧТО там – знают те, кто в нём живёт.

А город пахнет пивом и свинцом,
И вера в превращение напрасна.
Мой город - мёртв, и жизнь уже не властна
Преобразить застывшее лицо.

Ещё запляшет зарево реклам,
Унылая кайма иллюминаций,
И мышцы улиц будут сокращаться,
Когда пропустят ток по проводам,

Но зеркало, прижатое к губам,
Хранит всё те же траурные вёдра.
Мой город - мёртв, а мы сидим у одра,
Ни веря ни ему, ни докторам

******

А Вас не прогоняли через строй,
В котором с обреченностью вселенской -
И женщина с протянутой рукой,
И юноша, убитый на Чеченской?..

А Вы, Вы не смотрели им в глаза,
В которых вместо отсвета и взгляда -
Сожженная бессилием слеза
Стоит, как поминальная лампада?..

А Вы, ускорив шаг, наверняка
Смотрели вдаль подчеркнуто невинно,
Но то, что не сорвалось с языка,
Шпицрутенами падало на спину.

А ночью, нарушая Ваш покой,
Являлись с обреченностью вселенской
И юноша, убитый на Чеченской,
И женщина с протянутой рукой...

А Вас не прогоняли через строй?..


******

Нити сотен дорог замыкаются в круг,
Купол неба дождями исколот…
Я устал от твоих ритуальных услуг,
Мой любимый и проклятый город.

Я устал от привычных твоих похорон
И прощаний без мысли о встрече,
От увядших вождей, от сожжённых знамён
И покоя от сечи до сечи.

Я устал проклинать, словеса не любя.
Воздавая и нашим и вашим,
И унылую жизнь пропускать сквозь себя,
Как больничную манную кашу.

Я устал в сотый раз путать песню и стон
И, шагая тропой поколенья,
Отмечать годовщину твоих похорон,
Словно дату второго рожденья.

******

Последнего века привычный итог –
Хоругви, знамёна, арены.
И яро вещает лукавый пророк.
И бьётся в падучей блаженный.

А я, сторонясь суеты площадной,
Шепчу до невидимой дрожи:
«Эй. Племя! Как будто мы крови одной,
Но что же мы так не похожи?!»

Уколом свободы расширив зрачки,
О новой России прокрякав,
Эй, племя, твои племенные бычки
Всё больше похожи на кряков!

Ну что же ты медлишь? Иди же, иди,
Покуда открыта дорога.
Эй, племя, стоять у тебя на пути –
Что пробовать хватку бульдога.

Иди же, иди, не горюя о том,
Легко ли тебе в безвременьи?
Эй, племя, Бог весть, что ты скажешь потом
Своей неизведанной смене…