Лучший любовник это ветер. Его объятья нежны как шёлк, обжигают как лёд и невероятно настойчивы. Он покрывает вас полностью, прикасаясь к каждому миллиметру кожи. Он может быть так настойчив, что проникнет под любую одежду. Сквозь неё. Чтобы только прикоснуться, приласкать своими тонкими длинными пальцами. Они могут быть нежными как ребёнок, а могут обжечь холодом как плеть. Но все равно это прекрасно. Разве кто-нибудь ещё способен на такое? Люби меня, ветер! Обнимай, целуй, бей по щекам, играй моими волосами... Пусть кожа моя трепещет, пусть жаждет нового прикосновения и боится его. Наполни меня собой, своей силой и радостью, своей лёгкостью. О ветер, ты лучший любовник!

Хуанита убирала номер люкс, напевая бодрую песенку и периодически помахивая крутыми бедрами. У нее было прекрасное настроение. Еще один солнечный день на ее замечательной работе горничной пятизвездочного отеля, из окна светит солнце, а что еще нужно простой латинской девушке чуть за 30? Люкс давно не заселялся и поэтому вся ее работа сводилась к смахиванию пыли с полочек, тумбочек и пуфиков.
Продолжая напевать и пританцовывать Хуанита вошла в ванну. Проверила мыло, шампунь и полотенце, помахала метелочкой над раковиной и, заметив свое изображение в роскошном зеркале, принялась кривляться и петь во весь голос, на манер некой модной поп дивы, изображая метелочкой микрофон.
В момент когда должен был начаться последний припев она поняла, что за ее спиной ктото есть. Она оглянулась, и правда - у окна напротив стоял мужчина и с легким недоумением следил за действиями горничной. На нем был оранжевый резиновый комбинезон, такие же сапоги и перчатки, а на голове был одет большой круглый аквариум. От неожиданности Хуанита взвизгнула, уселась на раковину, подтянув ноги (благо раковина была встроена в крепкую мраморную столешницу) и перекрестилась три раза:
- Святая Мария Тереза! Что тебе надо? Тебя не учили стучаться перед тем как входить?
Мужчина чуть приподнял руки, показывая что не желает зла и принялся торопливо извиняться:
- О, простите, простите благодушно! Я совсем не хотел вас напугать - его голос, наверняка из-за этого дурацкого аквариума, был слегка приглушен - Вы наверно были очень заняты и просто не услышали как я вошел. Простите еще раз!
Его бормотания немного успокоили Хуаниту и она слезла с раковины. Вздохнула, смерила своего гостя взглядом и упершись в боки ответила:
- Вот именно! Напугал бедную женщину до полусмерти, а теперь оправдываешься. Так что ты здесь забыл? И что это за дурацкий на тебе наряд, ты что, канализации чистишь? - с этими словами она ткнула в его сторону метелкой.
- Нет наверно.. - замялся мужичек, осматривая свой наряд, потом собрался и выдал - Видите ли, я представитель Галактической Миссии, направленной на Землю с целью установления дипломатических отношений и приобщения землян к Великому Гармоничному Межпланетному Союзу. Наш корабль прилетел с Альфа-Центавра мы все это вермя путешествовали в бестелесном состоянии. А когда прибыли , то обнаружили что не можем перейти в наши привычные телесные оболочки, потому что повредился наш бортовой криогенный аппарат. Всех наших усилий хватило лишь на то чтобы послать меня сюда и теперь я должен найти ваших ученых, чтобы они могли починить наш компьютер. Меня зовут Рубор, я капитан третьего ранга Межпланетного Флота Центавры. А то что вы видите, это просто образ считанный с вашей памяти. По нашим данным именно так вы и большенство жителей Земли должны воспринимать космонавтов. Я правильно понимаю?
Пока он говорил свою пламенную речь челюсть Хуаниты медленно опускалась вниз, а сама она оседала обратно на многострадальную раковину. Когда же ее нежданный гость замолчал она еще с минуту таращилась на него силясь переварить информацию. Что-то эта вся история не укладывалась в ее светлой латинской головушке. Но гость ждал ответа.
-А? - Хуанита выжала из себя этот звук как последнюю каплю зубной пасты из тюбика. Еще мгновение она глядела на инопланетянина, потом в ее мозгу чтото щелкнуло, челюсть встала на свое место, взгляд смягчился, губы расплылись в добродушной улыбке - А.... Милый, так ты сумашедший. Конечно, конечно ты увидишь и наших ученых и все правительство! Я уверена, что они обязательно захотят поговорить с тобой обо всех твоих делах. И сними уже эту кастрюлю, она тебе тут только мешать будет, красавчик. - мягко говорила она, беря мужичка за плечи (он оказался чуть пониже ее ростом), выводя его из ванны и усаживая на диван. Потом, продолжая мило улыбаться она быстренько набрала номер больницы:
- Здравствуйте, тут у нас ваш клиент... не, он заявляет что прилетел с другой планеты, в общем у него очень важное дело к нашим ученым.... Да да... Ждем.
Через поля часа появилось двое бравых ребят в белых халатах и увели довольного Рубора под локотки. А Хуанита вернулась к своей метелке и с недовольством заметила, что санитары оставили на белом ковре грязные следы.

Через две недели в психиатрической лечебнице не обнаружили пациента без документов называвшего себя Рубор. Это случилось после его очередной ссоры с лечащим врачем, переводом в карцер и вкалыванием ему успокоительного. До этого он всячески упрашивал не давать ему никаких снотворных или других расслабляющих препаратов, дабы "оставаться в данном теле и дождаться, когда его выслушают". Расследование произошедшего не проводилось, так как за это время и поздней ни кто из родственников или знакомых больного не дали о себе знать и не подали соответствующего запроса.

Вода неспеша наполнила ванну, она вылила в нее целый флакон апельсинового эфирного масла. Теперь останавливаться нет смысла. Халат скользнул к ногам, обнажая ее молодое, упругое тело. Кончики пальцев ног коснулись воды. Горячо. от нее даже шел пар. Еще одна попытка. Терпимо. Можно привыкнуть. Пальцы, ступня, лодыжка, голень, икра. Теперь вторая нога. Медленно, нужно запомнить каждый момент. Так долго к этому готовиться, теперь нужно ощутить все, каждую мелочь, прочувствовать все до последней детали. Руки коснулись холодных краев ванной. Ягодицы, бедра, поясница, живот. Действительно горячо, но привыкнуть можно быстро. Пары апельсинового масла били по рецепторам, забивали чувство боли, даже дарили некоторое облегчение и радость. Колени скрылись под водой, за ними последовала грудь и из легких вырвался легкое "ха". Медленно прильнув спиной к стенке ванной она вздохнула и, все так же медленно погрузила в воду руки. Плечи, локти, предплечье, кисти. Подбородок коснулся поверхности воды, ноздри втянули густой аромат. Когда температура воды стала менее заметной тело размякло. она открыла глаза, увидела как с крана сорвалась капля и со звоном присоединилась к остальным. "Я скоро буду с вами." - мысли были четкими, не путались, все давно решено. Она достала руку из воды и провела ладонью по кафельной стене. Это будет последнее что она почувствует. Последнее что связывало ее с этим миром. Холод, гладкая поверхность и чистота обожженного псевдо-камня. Второй рукой она подняла с пола нож. Тонкий, острый, наверное он предназначался для чистки или нарезки рыбы. Чтож, теперь он послужит настоящую службу. Лезвие легло на внутреннюю сторону запястья, вдоль лучевой кости. Острие уперлось прямо в точку, где прощупывают пульс. Резкое движение вперед, словно толчек двери открыл и выпустил дремлющую багровую жидкость. Больно. "Быстро, под воду. Нет, нужно вторую. Предательское тело! Доведи до конца начатое! Вот так, тихонько, ровно... А теперь вперед!" Нож тихо шлепнулся на поролоновый коврик. Обе руки легли на бедра, ладонями вверх. Из запястий медленно просачивался алый туман. Теперь только дождаться. Только дать времени выполнить свою работу. Алый туман рассеивался в толще воды, но на его место приходил новый, более густой, более сильный. Иногда он походил на змей. С крана снова сорвалась капля, прорезая тишину звонким всплеском. В глазах потемнело. Немного. Нет, просто ей так хотелось. Руки вели кровь из тела к заветным вратам, капля за каплей унося ее жизнь в пустоту. Голова медленно тяжелела. Боль почти не чувствовалась, и даже грела. Грела даже больше чем вода. Она погрузила волосы в слегка розовую воду. Практически все тело было покрыто водой. Глаза не мигая смотрели в потолок. Она представила как кровь отливает от ее ступней, поднимается по ногам, оставляя за собой кромешную тьму и вакуум. Вода все краснела. Чувствовалось, как сердце пытается протолкнуть последние капли крови, казалось оно чавкает как пустой насос. Легкие наливались тяжестью, но дышать не тянуло совсем. Наоборот, хотелось остановить мгновенье и исчезнуть. Ни боли, ни любви, ни надежды. Свобода. Она немного всплыла чтобы положить голову на край ванны и уснуть, но в миг сознание помутилось, перед глазами замельтишили белые круги и она потеряла сознание.

Светало. Наступал рассвет нового дня, а она все шла и шла. В тени улиц, скрываясь от взглядов прохожих. Она шла одна, одинокая, всеми брошенная и никому не нужная. Как когда-то она отвернулась от мира, так теперь он отвернулся от нее. Она помнила то время. Она была сильна и независима. Она была свободна и создавала свой мир, на руинах старого. Она и ее братья знали, что, только разрушив изначальный мир, они могли создавать свои. Могли править ими, устанавливать свои законы. И они уничтожали его. Они создавали свои армии, они правили, и сплавился своей силой и властью. Пока мир не обратил на них внимания и не стал возвращать их обратно к источнику. Они исчезали один за другим. Их армии, зачатки их миров умирали. Превращались в пыль. Она не хотела так. Слишком далеко она зашла, чтобы вот так все потерять. И она создала ее. Свою дочь, плоть от плоти, свою частичку. Она смогла бы изменить этот мир и найти им обоим маленькое место, где ничто и никто не сможет их достать. И так было. Но не
не долго. Дочь росла, набиралась сил. Она была сильна и прекрасна, но к тому же она была чиста. Она не знала искушения славой, как ее мать. Она вообще не знала другой жизни, кроме служения своей матери. Но она хотела узнать. Каждый раз, выходя в мир, за пищей для матери она изучала окружающее. Она общалась, она принимала от других и давала сама. Она жила и хотела жить. Но была еще ее мать. И она должна была заботиться о ней. И она выполняла свой долг. Но постепенно она стала уходить от матери все дальше и дальше. Мать, не желая отпускать ее, не делаю смешиваться с новым миром и, все еще, желая создать свой, голодная и злая вышла из своего убежища. Оказывается, мир забыл о ней. Она могла свободно перемещаться, снова делать, что ей захочется, мир больше не желал ее смерти. А она желала его. Но ничего не могла сделать. Силы как будто покинули ее. Нет. Просто мир сильно изменился, а она осталась прежней. Тогда она нашла свою дочь, счастливую и безмятежную, и заставила вернуть себя в этот мир. Дочь сделала это. Потому что она дочь. Ее мать снова вступила в силу, и мир содрогнулся. Но не так сильно как раньше. Ведь он стал другим. И дочь наблюдала за тем, как же некогда великая мать пытается снова достичь своей старой цели в этом новом мире. Мать билась изо всех сил. Поднимала старое войско, но оно уже не слушало ее. И чем больше она старалась вернуть, тем больше она теряла. И тем больше боли она причиняла своей дочери. Наконец она поняла, что ей не достичь прежних высот, и она стала пытаться добиться чего-то попроще. Но вскоре и это перестало получаться. Но она желала! А мир продолжал существовать, не взирая на ее желания. Ее запросы падали с каждым днем, а мир все не давал ей желаемого. Она так и не получила ничего. Ее дочь, ее родная плоть, не захотела разделить ее участь и открылась миру. И мир принял ее. А она осталась совсем одна. Она была зла, озлоблена на все и всех. Она вгрызалась в горло каждому встречному, но это не давало ей ничего, кроме новых поражений. И вот она идет совсем одна. Отринутая всеми. Идет к рассвету, чтобы войти в него, соединиться с ним и исчезнуть. Вслед за своими братьями и армиями.

Когда я в первый раз увидел, ее она показалась мне прекрасной. Столько силы, знаний, накопленных веками, столько возможностей для дальнейшего роста! И не смотря на это еще столько всего неизведанного, непознанного! Это стандартная ошибка новичков. Но тогда я не еще понимал этого и стремглав ринулся на встречу. И, почти столкнувшись с ней лбом, увидел ее проблемы. Ее запутанность, ее страхи обновления, ее непонимание и неверие в себя. Они окружали ту прекрасную сердцевину, которую я увидел в начале, толстым плотным ореолом. Я был в шоке и застыл как вкопанный. Я увидел, какая она в жизни. Тихая, не общительная дурнушка. Толстые очки, две косички, сарафан и веснушки. Она хорошо училась, и, может, хотя бы по этому, на нее немного обращали внимание. Не знаю, что тогда во мне взыграло, я немедленно вышел с ней на контакт, буквально ворвавшись в ее сознание. И я немедленно стал ей доказывать, что она прекрасна и ей немедленно нужно меняться, становиться собой, совсем не такой как сейчас.
Я чувствовал, она понимала меня, она начинала ощущать свой, единственный и неповторимый путь. И, с чувством собственного довольства, я отошел от нее, предоставив дальше действовать самой. Ведь с ее силами и способностями она могла сделать все это даже лучше. Я был в восторге и занялся другими, не менее важными делами. Через некоторое время я вернулся, чтобы убедиться в своей правоте. Но меня ждал сюрприз, который поверг меня в шок. Но который был абсолютно неизбежен. Она изменилась. Но она не стала собой. Там не было больше отличницы в очках, передо мной стояла бунтарка. Она бросала вызов всему миру, принося в него себя. Она не боялась ни чего и на каждом углу кричала о себе. Ее путем стала агрессия и сила. Она смеялась над слабостью. Только тогда я понял, что я сделал. Я желал ей изменений, но быстрых. Я хотел облегчить ей путь. Я хотел быстрей увидеть ее той, настоящей. И я получил что хотел. Я запустил самый быстрый процесс изменения. Процесс разрушения. Он уничтожит ее блоки слой за слоем все ее блоки. Она познает силу агрессии, силу насилия, он не познает действительно простого пути освобождения. Я хотел облегчить ей путь. Он лишь ускорил его. И я не мог больше ничего сделать. Она не откликалась мне, она была занята саморазрушением. И мне оставалось лишь снова пройти от нее и наблюдать то стороны. Ждать, когда она снова очиститься и будет готова принять себя. Но тогда и я буду готов вести ее. Я буду готов.

Я вижу кадры тихой жизни. Мира без звуков, даже без шепота. Мира без зрения, в полной темноте. Отрезанный от реальности он не пересекается с ней ни как. Он пуст. Он чист. Он одинок. Он свободен. Но это слишком для нас, мы не понимаем его и никогда не примем таким, какой он есть до конца. Мы не постигнем его, потому что не знаем и части той свободы. А может забыли. Мы приходим в него то своим сознанием, переполненным мыслями и воспоминаньями. Мы жаждем видеть и слышать. Мы жаждем воспринимать действо. В его нет. И тогда мы вносим туда себя. Мы создаем то, что комфортно для нас. Мы видим там то, что хотим видеть. И погружаемся в этот новый мир, считая, что мы познали свободу..

Она легче воздуха, парит чуть ниже облаков. Летит туда, куда, легким дуновением, посылает ее ветер. Порхая, как бабочка, она могла бы лететь все время, не касаясь земли, но ее что-то тянет к ней, неведомая сила завет ее вниз и она опять не может ей противостоять. Может это старая память о том, как она первый раз оторвалась от поверхности и полетела? Дань ее корням? Ведь родилась она на земле. И вот она снова опускается к ней. Но земли не видно. Под ней столпились люди и ждут, когда она спуститься к ним. И ей ничего не остается, как приземлиться на чью-нибудь голову. Мягко и медленно, словно пушинка, она опускается кончиком пальца ноги, и, чуть коснувшись, снова взлетает в небо, чтобы летать еще. Голова же человека ломается как спелый арбуз, разлетается в клочья, превращаясь в кровавое месиво из мозгов и костей. Как будто вслед за ее воздушной ножкой на его голову обрушился огромный каменный молот, тенью следующий за ней. Но никакого молота нет. Это действительно делает она одним своим прикосновением. Сколько бы боли это ей не приносило, но чтобы взлететь ей каждый раз нужно убить кого-то. И так будет всегда, пока что-то не изменится.

Нола

Ее имя значит пустота. Ее путь лежит в этой пустоте. Пустоте ее имени, в пустоте ее внутреннего и внешнего мира. Ее взгляд повергает в трепет, сковывает и иногда убивает. Поэтому сейчас ее глаза закрыты. Но это не мешает ей двигаться вперед и не сбиваться с пути. Ее одежда острые как лезвия бритвы линии, между которыми натянуто черное полотно ночи. Ее длинные, сияющей белизны, волосы спрятаны в тяжелый воротник. Они дают слишком много света. Над ее головой кружат три звездочки разных размеров. Они ее вечные спутники. Обычно они танцуют над ней, освещая пустоту, иногда они играют на ее тонких пальцах, иногда она сама играет ими. Эта игра стара как мир и наскучила ей, как и все остальное, называемое жизнью. Но чтобы путь не был столь однообразным, она перекатывает звезды на ладошке. И тогда миры умирают и воскресают, жизнь прекращается и начинается снова. А она продолжает свой бесконечный путь. Потому что если она остановится, этих миров больше не будет никогда. Потому что она – послушница Великой Проматери Пространства.

P.S. Это мое 66ое сообщение в этом дневнике ;)

Вокруг депрессия... Даже у ребенка депрессия... И непишется ничего. Напишу еще немного старого.

Маленькая притча ни о чем.

Жил на свете один человек. Он работал фотографом на кладбище. Да, вот такая была у него работа. Он делал фотографии для памятников на могилки, а заодно и другие мелкие фото-работы. Он всегда ходил в одном и том же черном плаще, потомучто он в нем работал и к тому же он мало пачкался. Каждый день этот фотограф приезжал на западную остановку, потом заходил в северо-восточное кафе, выпивал чашку черного кофе с заворной булочкой и шел на работу, на южное кладбище. Когда рабочий день заканчивался, человек шел в северо-западый магазин, покупал хлеба и немного соли, потом шел на восток, в домик к теще. Теща была последней родственницей, оставшейся у него. попив чаю с тещей он переходил дорогу, попадая таким образом на западную остановку, и ехал домой. Эта остановка была конечной. И так изо дня в день. А когда человек умер, никто не стал его хоронить, потомучто он ходил по пентаграмме....

Посвещается А.

На берегу озера сидит ангел. Это озеро с такой чистой водой, что должно было бы быть видно дно, но такое глубокое, что дна не видно. Собственно, нет там ни дна, ни воды. А берег - как обрыв над пропастью уходящей в пустоту. Но только это не обрыв, а берег чистейшего озера, около которого сидит ангел. Он сидит там обхватив колени, и устремив свой взор в глубину этого озера. Наверное думает о чем-то. Сосредоточенно-мутный взгляд и слегка сведенные брови выдают его мысли. но даже в этом, казалось бы, загруженном состоянии он кажется нам легким и высоким, а его мысли прекрасными и чистыми. Наверняка он думает о таком, о чем нам бы даже не пришло в голову подумать. А ангел думает. И наверняка эта мысль для него сейчас одна из важнейших на свете. При виде такой картины кажется, что мысли, которыми мы ежедневно загружаем наши головы до самой макушки, его даже не задевают. А ведь мы уделяем им столько же внимания, сколько вот сейчас уделяет это небесное существо. Таким маленьким и пустяковым мыслям...

Сестра

Ее кожа сильно обожжена. Еще бы, под пустынным солнцем обгорит любая, особенно непривычная к такому жару тонкая кожа монахини, полжизни просидевшей во мраке монастырских келий. Лицо словно горит. Пот пока еще течет, но совсем мало. Рождаясь между морщин, его капли протекают буквально полмиллиметра и тут же испаряются. Да и воды в нем почти нет, одна соль, которая остается на лице и разъедает его еще больше. Но сестра как-будто не замечает этого, даже наоборот, улыбается! И хотя улыбка эта абсолютно неподвижна, поскольку малейшее движение мускул заставит кожу потрескаться до крови, она просто сияет. Это улыбка человека близкого к завершению дела всей жизни. Улыбка, полная уверенности. О таких говорят - посмотришь на нее и сразу хочется жить. Что делает она здесь, посреди этой раскаленной пустоши? Ответ находится в ее руках - это цветок. Удивительно, ведь сестра уже не первый день в пути, а он ничуть не увял, хотя у него нет ни листьев, ни стебля. От этого цветка исходит удивительное сияние. Среди опаленного солнцем воздуха рождаются мягкие холодные потоки гармонии и спокойствия. Ему не место здесь. Он должен находиться на алтаре неведомого северного храма и охраняться, как бесценная реликвия. Как он оказался здесь? В голове мелькнула странная догадка. Она... его... украла?.. Да, она украла его. Правда, там где был этот цветок, о нем вряд ли спохватятся. Разве есть польза от артефакта, который должен работать для людей, если он лежит и покрывается пылью? Он должен работать! Она долго искала его. Собирала по крохам информацию по всему свету, чтобы сейчас нести его по этой выжженной солнцем пустыне.

В колонках играет - грандж

Мысль. Она узнала что-то, быть может, обо мне. Быть может, она поймала эту искру понимания между мной и ним? Я в такие моменты очень открыта. Не составит большего труда засечь такие потоки, особенно человеку ее уровня. Интересно, что она думает. А может, все не так, как я думаю. Может, она уловила мысль по обсуждаемому вопросу. Тогда что значит этот взгляд? Ее поза? Нет, я все-таки слишком накручиваю. А все потому, что с меня появилось новое увлечение. Она. Похоже, я слишком поддаюсь своим увлечениям. Нет, они должны лишь побуждать меня творить. Не более.