Железной дороги, еженедельной, многочасовой. Шесть дней строчить письма. Не читай их, сжигай. Только не пали меня, не перепутай. Топи меня, сжигай бумагу, сжигай слова, сжигай мои платья. Спали слова, меня же пропитай насквозь твоими городами, твоим воздухом, твоей одеждой, твоими запахами, звуками.

Ранним утром ветер будет разбрасывать листья по шоссе. Он не испытывает необходимость в них, но день за днём листья будут. Будут каждый год.
Ветер не устал гонять листья. Это ветер.
Ты только человек. Ты нетерпелив - ты живёшь недолго.
Солнечные дни скоро кончатся. Когда они вернутся, нас уже не будет.

О погоде.

Вновь тепло. Вновь я сбегаю по горячим доскам. Вновь открыты окна. Ветер колышет тонкие занавески, сбрасывает со стола письма. Вновь плитки мостовых под ногами.
Вновь я смеюсь в ваши лица.
Возвращаюсь к себе утром, звеню серебряной ложечкой по кофейной чашке. Подставляя спину под солнце, падаю на кровать.
Комната залита солнцем. Я залита теплом.

Чем больше думаешь о новом, тем сильнее хочется вернуть хорошее старое.

 

 

Весна в погоде, в душе, в доме. Весна на стёклах. Весна в новых отношениях. Весна в новом человеке. Рискну.

Тебя всё-таки не будет. Для меня. Мы ведь всё равно отдельно. Мы - это ты, я и пропасть непонимания.  Никакие части моей души не заполнят эту пропасть.

 

Вселенское одиночество придумали на Земле.

Свободные птицы разучились петь.

В стиральной машине сломалась функция отжима. Осталось одно. Веревка. Прищепки. Наизнанку.

 

Мы меняемся. Мне не нравится результат. Раньше было лучше.

Нельзя постирать себя в стиральной машинке. Может просто потому, что не помещаюсь? А так хочется!

Я курю, а ты - нет.
Ты пьешь чай, а я - нет.
Я рисую, а ты - нет.
Ты спишь, а я - нет.
Я живу одна, а ты - нет.
Ты живешь много лет, а я - нет.

Шанс получает каждый.

Кофе с пеной из корицы, майский холодный ветер и пламя свечи. Лето одиноко.

Говорят, в Москве десять миллионов человек.

Противен.

 

 

Всё можно пережить и необходимо быть счастливым. Любить нужно.

 

 Без этого тяжело.

 

Неумение понимать настораживает.

 

Есть действия, совершать которые нельзя. Как нельзя плевать Богу в лицо. Но есть люди, регулярно совершающие подобного рода действия. Не понимая противоестесственности. И люди эти не сгибаются тут же от боли. Мир не выкручивает им суставов. Не льёт на спину расплавленной меди.
В этом милосердие.
Но внутрь этих людей капает потихоньку серая жидкость. Нечто, одновременно обладающее свойствами пыли и жира. Особо талантливые сами поймут свои ошибки, иные будут эту дрянь сплёвывать всю дорогу. Нет наказанья эффективного, кроме совести и стыда перед Ним.
В этом справедливость.
Если ты не принимаешь своей вины - не будешь наказан. Ибо это бесполезно.
В этом разумность.
Но события раз за разом будут попадаться такие, чтоб тяжело было забыть. Чтоб пришлось понять.
Чем позже мы готовы признать собственные ошибки, тем печальней последствия. Но гордость и самоуверенность пересиливает критическое к себе отношение. Делает слепыми.
И вновь протираем кухонный кафель лицом матери.
Мать переживёт. Стерпит, умоется и всё на ней заживёт. Но зачем же, зачем...

Проклятая порода...

Отворачиваясь, они принимают совсем иное выражение лица.
Но некоторые срослись со своей маской.
А настоящее затерялось.

Ненастоящий мир.

Некоторых людей хочется расстрелять. Или лучше руки-ноги прострелить, каждый палец, запястья, щиколотки, локти и колени, и так оставить.

Совершенно необходим хоть в каком-нибудь кафе.

Дверь закрыта. Солнечным днём у тебя ещё могут быть какие-то шансы, но в дождь пыль прибивает - и она не забивается в мои окна. Не стучится в мои двери. Ты тоже пыль. Слабый серый лёгкий человек. В моей комнате тебе не место. И достоинства тут совершенно не при чём: сам ты ничего не добился.
Дождь - время уборки.

Существа, из рук которых выходит стиль, могут стать кукловодами. Но не все кукловоды могут создавать стиль. Существам свойственно ошибаться, куклам - ломаться.

Твари, твердящие "люблю", никогда не выдержиывают вида обратной стороны Луны. Люди стремятся завладеть куклой с теми или иными функциями. Подписываясь кровью и отрекаясь. Замолчите же! Останьтесь наконец одни! Так нет же, недержание.

Тысячами ищут люди, куда спрятаться от мрака собственной натуры. Как трудно не смеяться в лицо большим серьёзным дядям и тётям, увлечённо копающим могилы.

Белоснежные блики на столовых приборах напоминают о несдающейся зиме, как цветы об упрямстве весны. Сталь хрупка перед розовыми простынями.

Кофе с молоком и корицей, утро, плед, шелковые простыни, серебро, раскрытые окна, босиком по мостовым, целоваться, одиночество.