У торговца счастьем елками большие печальные южные глаза и острохарактерный нос. Елки его тоже большие и печальные - значительную часть хвои они или подрастеряли в пути, или не успели отрастить вовсе, видимо, изо всех сил надеясь, что таких не возьмут в космонавты. Взяли, конечно. Чего ж не взять, новагод, как-никак.
И глаза, и нос, и печальные елки едва различимы в сете фар проезжающих мимо машин, что придает всей картине дополнительную нотку инфернальности. Вокруг импровизированного соснового бора снует мужичонко раннего пенсионного возраста - помощник елкодилера - юркий и скользкий.
- А вот елочку не желаете ли?
- Желаем ли. А они у вас все, извините, угловые?
- В каком смысле?
- В смысле, что идеально безволосой частью в угол впишутся.
Почуяв, что помощник - явно не мастер разговорного жанра - вот-вот сольет тёпленького, желающего срочно оелиться клиента, к нам подплывает САМ. С глазами и носом наперевес.
- Почем опиум для народа елки на развес?
- Ат палутора до трЭх, - большие и печальные глаза становятся еще больше и печальнее, грозясь занять собою все площадь лица и залить вселенской скорбью весь пятачок, уставленный елками. "Ат сЭрдца отрываю, за кАпЭйку продаю", значит этот взгляд. Месседж принят, включаю базарную бабу и последующие 15 минут торгуюсь с огоньком и азартом. Почему-то именно на елочном базаре во мне просыпается троюродный дед по отцовской линии вся Таганрогская родня разом. Родня задвигает доморощенного интеллигента в темный угол, говорит хором, хамит, тыкает, гэкает, виртуозно давит окружающей действительности на жалось, падает в импровизированные обмороки и грозится немедля удавится на ближайшей пихте, ибо грабеж, людидобрыя, форменный [гэ]рабеж!
Жаль, замерзла я значительно раньше того момента, как успела сторговаться до удобоваримого для себя результата. Теплолюбивая Таганрогская родня позорно ретировалась в складки шубы, едва-едва скинув что-то около пятисот рублей (этот бандит с исполнеными скорбью глазами-блюдцами на елочных ветках отыгрался, которые я набрала, дабы елке-палке в подозрительных местах срам прикрыть).
- Я хАрашо тАргуюс, но ты - очЭнь хАрАшо тАргуэшься! - утирая выступивший пот, выдохнул мой мучитель.
- У меня папа с юга, - скромно потупясь, похвасталась я. Продавец счастья уважительно зацокал языком.

По приезду домой выяснилось, что у елочки нехилый такой сколиоз (ствол в середине начинает изгибаться томной дугой, символизируя немой вопрос "за что?"). Зато пушистая зеленая.