Я выпрыгнула из той сказки, что стоит у тебя на полке и дрожит. От холода.
А я люблю. Люблю, когда такая пронизывающая ледяная ночь и такие фонари, и такие тучные облака, пропитанные лунным светом. И когда так пахнет грузовой железной дорогой, и я стою на таможенной границе двух государств. И сковывающий движения ветер заползает незаметно к тебе под кофту, в трусы в душу, наконец. И там он тоже все замораживает. Но тебе все равно, ведь сейчас 4 часа ночи и ты хочешь спать, ты как осужденный еврей, отправленный в немецкий кон-с лагерь, вместе с другими осужденными, толчешься на улице перед входом в какой-то странный амбар. Чтобы там проверили тебя на наличие наркотиков или еще чего-нибудь. Но ты валишься с ног и проклинаешь неумолимых таможенников, из-за которых тебе не удается поспать и 20 минут и в без того до жути неудобном автобусе. И ты сонный, изможденный не можешь по достоинству оценить всю прелесть этой ночи и этой ОГРОМНОЙ манящей луны, на которой, безусловно, живут ведьмы и шаманы.
Весь этот ужас я люблю, так же как люблю тебя и, так же как и тебя ненавижу. Я никогда не буду рядом с тобой, потому, что я тебя не знаю.
А сейчас я это люблю. Я попала в эту среду, я шла, и леденящий ветер сковывал мою душу, а пропитанные лунным светом тяжелые облака, словно намоченная вата, проплывали мимо меня. А с луны, огромной сегодня как никогда в нашем сыром Питере, доносились бешеные вопли ведьм и шаманов. Наверное, сейчас они пьют вино…