LIZZI  SIDDAL 1850-65

Red and black chalk on paper, and signed with a monogram. 7 3/4 x 7 1/2 inches, 19.5 x 18.5 cm.

Provenance: Probably Val Prinsep Captain C E Loseby Sothebys, 31 July 1946, lot 93 Kerrison Preston to 1974 Private collection.

         Этот свадебный портрет был исполнен вскоре после женитьбы Габриэля на Лиззи в мае 1860 года и это изображение финальной, трагической фазы великой любви. Стимулами для женитьбы для Россетти послужили скорее сострадание и чувство долга, а не возрождение старой любви, а события последовавшие за созданием рисунка указывают на то, что это была искренняя попытка возродить ускользавшие чувства. Определённо, портрет имеет большую прямоту и интенсивность, чем позднейший портрет маслом на его основе. И, как замечает Virginia Surtees "...Сходство с оригиналом больше".

          Вероятно первый владелец этого рисунка Val Prinsep был очень близок с Россетти в период его женитьбы. Он почти единственный. кто оставил письменные свидетельства о трудностях, омрачавших этот брак. Хотя он верил в верность Россетти Лиззи, но отмечал её деструктивную ревность:"Она выбрасывала наброски "красоток" из окна и они уплывали по Темзе, пропадая навсегда". Конечно, Россетти продолжал использовать свою любовницу Фанни Корнфорт в качестве модели и в то время, когда состоял в браке. Рисунок может рассматриваться как весьма двусмысленная дань Элизабет Сиддал, так как он изобразил её чувственной и с распущенными волосами, что впервые использовал в портретах Фанни. Регина Кордиум, служившая утешением Сиддал в начале брака, в конце его добавила остроты её саморазрушающему несчастью. В ноябре 1861 года за три месяца до предполагаемого самоубийства Сиддал, Россетти нарисовал другую женщину - Миссис Хитон, жену заказчика, как "Регину Кордиум" в том же самом формате, как и рисунок и портрет маслом Сиддал. Не то чтобы он любил Хитон, но повторное использование образа подрывает его значение, как декларации любви к жене. Этот маленький рисунок имеет двойное значение, как основа развития живописи 19 столетия - знаменующий переход Россетти от пре-рафаэлизма к эстетизму и как выразительный документ трагических личных отношений.

           This wedding portrait was made soon after Rossetti's marriage to Elizabeth Eleanor "Lizzie" Siddal, in May 1860 and is an image of the final, tragic stage of that great love affair. In marrying her in 1860, Rossetti was probably motivated more by compassion and duty than a revival of their old great love and the events following the production of the drawing suggest that it was a genuine attempt to recreate a feeling that was slowly slipping away. Certainly this drawing has a greater directness and intensity than the oil painting that derives from it. As Virginia Surtees observes the '...likeness to the sitter is closer.'

                        The probable first owner of this drawing, Val Prinsep, was very close to Rossetti at the time of his marriage. He is almost the only person to have left a record of the tensions that marred it. although he believed that Rossetti remained faithful to Lizzie, he observed her destructive jealousy of him: 'She threw studies of "stunners" out of the window and they floated down the Thames and were lost.' Certainly Rossetti continued to use Fanny Cornforth, his mistress, as a model during the period of his marriage. The present drawing could even be seen as a very ambivalent tribute to Elizabeth Siddal, for Rossetti has represented her with the sensuality and flowing hair he first used in pictures of Fanny. The 'Regina Cordium' image, which must have been a comfort to Lizzie at the beginning of the marriage, probably contributed to her self-destructive unhappiness at its end. In November 186 1, some three months before Lizzie's presumed suicide, Rossetti painted another woman, Mrs. Heaton, wife of a patron, as 'Regina Cordium' in exactly the same format as the drawing and painting of Lizzie. It is not that he was in love with Mrs Heaton, but rather that the re-use of the image seems to undermine its value as a statement of love for his wife.Thus this small drawing has a double importance: it is a stepping stone in the development of nineteenth century painting, standing at the transition in Rossetti's art between Pre-Raphaelitism and aestheticism, and it is also a telling human document of a tragic personal relationship.

1852-54.

        Обручившись с Россетти, Сиддал начала рисовать вместе с ним. В контрасте с идеализированной живописью Россетти её рисунки были довольно грубы. Это очень заметно в её автопортрете, изображённом вверху. Россетти рисовал и перерисовывал её, делая бесконечные наброски. Его изображения показывают нам красавицу. Её же рисунки говорят о предмете гораздо более, но не изображают ту летящую красоту, что у Россетти. Эти картины исторически очень значимы, так как показывают через её собственное видение красоту, которую идеализировали многие столь знаменитые художники. В 1855 художественный критик Джон Рёскин начал субсидировать её карьеру. Он платил 150 фунтов в год за все созданные ею рисунки и картины. Сиддал создала множество набросков, но только одну картину маслом. Её эскизы созданы в стиле, напоминающем композиции пре-рафаэлитов и чаще иллюстрируют легенды Артурианского цикла и другие идеализированные средневековые темы. Рёскин также увещевал Россетти за то, что тот не женится на Сиддал и не предоставит ей той защиты, в которой она так нуждается. В течение этого периода Сиддал начала писать стихи, чаще на мрачные темы об утраченной любви, или о невозможности истинной любви. "Её стихи были просты и трогательны, как древние баллады, её рисунки дышали таким же подлинным духом средневкековья, как более технически совершенные и компетентные работы пре-рафаэлитов" - писал критик Вильям Гонт в книге "Мечта пре-рафаэлитов"..

           After becoming engaged to Rossetti, Siddal began to study with him. In contrast to Rossetti's idealized paintings, Siddal's were harsh. This is very evident in her self portrait, pictured above. Rossetti painted and repainted her and drew countless sketches of her. His depictions show a beauty. Her self portrait shows much about the subject, but certainly not the floating beauty that Rossetti painted. This painting is historically very significant because it shows, through her own eyes, a beauty who was idealized by so many famous artists. In 1855 the art critic John Ruskin began to subsidize her career. Ruskin paid £150 per year in exchange for all drawings and paintings that she produced. Siddal produced many sketches but only a single painting. Her sketches are laid out in a fashion similar to Pre-Rapaelite compositions and tend to illustrate Arthurian legend and other idealized Medieval themes. Ruskin also admonished Rossetti in his letters for not marrying Siddal and giving her the security she needed. During this period Siddal also began to write poetry, often with dark themes about lost love or the impossibility of true love. "Her verses were as simple and moving as ancient ballads; her drawings were as genuine in their medieval spirit as much more highly finished and competent works of Pre-Raphaelite art," wrote critic William Gaunt in The Pre-Raphaelite Dream.

     Самые обильные и личные работы Россетти, это его наброски жены в домашней обстановке. Он начал их в 1852 году, когда переехал с Лиззи в дом Chatham Place и они стали вести уединённый образ жизни, погружённые в личные взаимоотношения. Влюблённые придумали ласкательные прозвища друг для друга  и Голубка. Россетти научил Лиззи сочинять и писать красками и,хотя её работы были посредственны, он, обожая её, нарёк её творческим гением. Таже идеализация Лиззи явственна в рисунках Россетти (большинство которых он называл просто - "Элизабет Сиддал"), он изображал женщину из высшего общества, занятую досугом и часто в весьма комфортабельной обстановке. Россетти превозносил Лиззи. И действительно, период его обильного поэтического творчества начался, когда он встретил Лиззи и закончился приблизительно тогда, когда она умерла. Его поэма "Последняя исповедь", например, отображает его любовь к Лиззи, которую он изображает как героиню поэмы с глазами "как море и небо в ненастный день" В этом произведении привязанность мужчины к юной девушке прогрессирует от отеческой к романтической, по мере того, как девушка взрослеет. Вдобавок, именно Лиззи традиционно считается моделью идеализированного образа златовласой девы, взирающей с небес на своего возлюбленного в знаменитой поэме  Россетти The Blessed Damozel. Это идеализированное видение златовласой красавицы, взирающей с небес, истинно отражает то уважение, с которым Россетти относился к Лиззи.
                 Perhaps the artist's most abundant and personal works, however, included his pencil sketches of his wife at home. He began these sketches in 1852, when he moved into a home, Chatham Place, with Lizzie, and the two became increasingly anti-social, absorbing each other's affections. The lovers even coined affectionate nicknames for one another, which included "Guggums" or "Gug" and "Dove" - one of Rossetti's names for Lizzie. Rossetti taught Lizzie to paint and write although Lizzie produced mediocre work, due to his complete adoration of her, Rossetti labeled her a creative genius. Rossetti manifested this same idealization of Lizzie in his sketches (most of which he entitled simply, "Elizabeth Siddal"), in which he portrayed her as a woman of leisure, class, and beauty, often situated in comfortable settings.
In both his art and writings, Rossetti exalted Lizzie. In fact, his period of great poetic production began when he met her and ended around the time of her death. His poem, "A Last Confession," in particular, exemplifies his love for Lizzie, whom he personifies as the heroine with eyes, "as of the sea and sky on a grey day." In this piece, a man's affections for a young girl progress from parental to romantic as the girl ages. In addition, Lizzie has traditionally been viewed as the idealized, golden-haired woman who observes her beloved from heaven in his acclaimed poem, "The Blessed Damozel".This idealized vision of the golden-haired beauty looking down from Heaven truly displays the high regard with which Rossetti viewed Lizzie.

      Место, которое Лиззи занимала в творчестве Россетти уменьшалось по мере угасания их любви и ухудшения здоровья Сиддал. Хотя "Прекрасная Беатриче" показывает, что Россетти никогда не забывал своей любви к Лиззи, даже после её смерти. Другая знаменитая работа, которую Россетти исполнил в конце их брака - Regina Cordium - Королева сердец.(1860). На этом свадебном портрете мы видим Лиззи, изображённую крупным планом, вибрирующим жизнью цветом. Её сияющие золотые волосы сочетаются с оранжевым цветом ожерелья, а поднятый подбородок воплощает царственность, подразумеваемую названием картины. Такие портреты, льстящие натуре, правдиво отражают неослабевающую привязанность Россетти к жене.

       Так как Сиддал происходила из рабочей семьи, Россетти стеснялся представить её родителям. Лиззи пала также жертвой суровой критики сестёр Россетти. Убеждение, что семья не одобрит брак, наряду с другими причинами, заставляло Россетти откладывать его. Сиддал также считала, с определённой долей обоснованности, что Россетти всегда хотел заменить её более юной музой, что позже привело к депрессии и болезни Сиддал.

    Взаимоотношения Россетти и Сиддал исследованы Кристиной Россетти в стихотворении "В студии жудожника"

          Lizzie's prominence in Rossetti's works decreased as their love faded and she became increasingly ill. As Beata Beatrix shows, however, Rossetti never forgot his love for Lizzie, even after her death. Another famous work that he produced toward the end of their marriage was his, Regina Cordium or The Queen of Hearts (1860). Painted as a marriage portrait, this picture features a close-up, vibrantly colored depiction of Lizzie. Her shiny, golden hair complements the light orange hue of her heart necklace, and, with an upturned chin, she embodies the regal heir implied by the title. Such flattering portraits truly reflected Rossetti's undying affection for his wife.
Relationship with Rossetti's Family
      As Siddal came from a working-class family, Rossetti feared introducing her to his parents. "Lizzy" was also the victim of harsh criticism from Rossetti's sisters. The knowledge that the family would not approve the wedding contributed to Rossetti putting it off. Siddal also appears to have believed, with some justification, that Rossetti was always seeking to replace her with a younger muse, which contributed to her later depressive periods and illness.
Rossetti's relationship with Siddal is also explored by Christina Rossetti in her poem "In an Artist's Studio".

Oh grieve not with thy bitter tears      О, не оплакивай горчайшими слезами
The life that passes fast;                    Жизнь, что быстрее ветра мчится;
The gates of heaven will open wide    Небес ворота распахнуться вскоре
And take me in at last.                          И в них войду я наконец.
Then sit down meekly at my side         Сиди же кротко у моей постели
And watch my young life flee;               Смотри, как угасает моя юность
Then solemn peace of holy death      
Come quickly unto thee.
But true love, seek me in the throng
Of spirits floating past,
And I will take thee by the hands
And know thee mine at last.
-- From Early Death
Marriage, ill-health and death.

          В 1854 году умер Деверелл, которому принадлежала честь первооткрывателя Лизи для искусства.
Художница Анна Мария Ховвит и ее сестра, обеспокоенные здоровьем девушки, убедили ее показаться доктору Уилкинсону, который, в свою очередь, посоветовал ей поехать куда-нибудь в более благоприятный климат для поправки здоровья. Лизи отправилась в Гастингс, а Россетти, несмотря на смерть отца, не остался со своей семьей, и отправился вслед за ней.
В это время Элизабет заявила о себе как о поэте, написав «Fragment of a Ballad».
Она продолжала считаться ученицей Россетти, иллюстрировала его стихотворение «Сестра Елена», начала самостоятельно иллюстрировать «Clerk Saunders».

      С целью поправить здоровье Сиддал прожила несколько лет в Париже и Ницце. Она вернулась в Англию в 1860 году, чтобы выйти замуж за Россетти. Бракосочетание произошло 23 мая в церкви Св. Клемента в прибрежном городке Хастингс. Ни семьи ни друзья не присутствовали, только пара свидетелей. которых они нашли на месте. К моменту свадьбы Сиддал так ослабела от болезни, что её пришлось привезти, хотя до церкви было пять минут пешком. В качестве благодарности Россетти подарил церкви картину, которая находится там по сей день. После свадьбы, как только Сиддал окрепла, Россетти отправились на медовый месяц во Францию. В предыдущие десять лет Россетти неоднократно разрывал помолвку в последнюю минуту. Стресс от этого повлиял на Лиззи. Она теперь находилась в глубокой депрессии, а её долгая болезнь вызвала пристрастие к лаудауму и обеспечила доступ к нему. В 1861 году Сиддал забеременела, она была вне себя от радости, но родила мёртвую девочку. Вскоре после того, как она забеременела вторично, Сиддал передозировала опиум. Россетти обнаружил её без сознания, умирающей в постели. Хотя коронер засвидетельствовал смерть от несчастного случая, существуют предположения, что Россетти обнаружил предсмертную записку.

     Siddal travelled to Paris and Nice for several years for her health. She returned to England in 1860 to marry Rossetti. The Wedding took place on Wednesday, May 23, 1860, at St. Clement's Church in the seaside town of Hastings. They had no family or friends present, just a couple of witnesses whom they had asked in Hastings. At the time of their wedding, she was so frail from illness that she had to be carried to the church, despite it being a 5 minute walk from where she was staying. Rossetti donated a painting to the church as a thank you, and it remains in the church to this day.
       After the wedding, as soon as Lizzie was well enough, the Rossettis left for their honeymoon in France. In the previous ten years he had been engaged to her and then broken it off at the last minute several times. Stress from those incidents had affected her. She was now severely depressed and her long illness had given her access to and addiction to laudanum. In 1861, Siddal became pregnant. She was overjoyed about this, but the pregnancy ended in a stillborn daughter. Siddal overdosed on laudanum shortly after becoming pregnant for a second time. Rossetti discovered her unconscious and dying in bed. Although her death was ruled accidental by the coroner, there are suggestions that Rossetti found a suicide note. Consumed with grief and guilt Rossetti went to see Ford Madox Brown who is supposed to have instructed him to burn the note – under the law at the time suicide was both illegal and immoral and would have brought a scandal on the family as well as barred Siddal from a Christian burial.
Overcome with grief, Rossetti enclosed in Elizabeth's coffin a small journal containing the only copies he had of his many poems. He purportedly slid the book into Elizabeth's red hair. She was then interred at Highgate Cemetery in London. In 1869, Rossetti was chronically addicted to drugs and alcohol. He convinced himself that he was going blind and couldn't paint. He began to write poetry again. Before publishing his newer poems he became obsessed with retrieving the poems he had slipped into Elizabeth's hair. Rossetti and his agent, the notorious Charles Augustus Howell, applied to the Home Secretary for an order to have her coffin exhumed to retrieve the manuscript. This was done in the dead of night so as to avoid public curiosity and attention, and Rossetti was not present. Howell reported to Rossetti that her corpse was remarkably well preserved and her delicate beauty intact. Her hair was said to have continued to grow after death so that the coffin was filled with her coppery hair. The manuscript was retrieved although a worm had burrowed through the book so that some of the poems were difficult to read. Rossetti published the old poems with his newer ones; they were not well received by some critics because of their eroticism, and he was haunted by the exhumation through the rest of his life.
Seven years after Lizzie's death, Rossetti published a collection of sonnets entitled The House of Life; contained within it was the poem, "Without Her". It is a reflection on life once love has departed:

What of her glass without her? The blank grey
There where the pool is blind of the moon's face.
Her dress without her? The tossed empty space
Of cloud-rack whence the moon has passed away.
Her paths without her? Day's appointed sway
Usurped by desolate night. Her pillowed place
Without her? Tears, ah me! For love's good grace,
And cold forgetfulness of night or day.

What of the heart without her? Nay, poor heart,
Of thee what word remains ere speech be still?
A wayfarer by barren ways and chill,
Steep ways and weary, without her thou art,
Where the long cloud, the long wood's counterpart,
Sheds doubled up darkness up the labouring hill.
-- From Without Her
In Fiction
Fiona Mountain's 2002 mystery novel Pale as the Dead centers a "genealogical mystery" around the descendants of Elizabeth Siddal and Dante Gabriel Rossetti. In the novel, the couple's sickly newborn daughter is not stillborn but is stolen by their family doctor, who was in love with Elizabeth. Elizabeth's mysterious ailments are explained as a genetic heart defect that has been inherited by her great-great granddaughter Bethany, a young woman who is modeling for photographs inspired by the Pre-Raphaelite paintings.[3]
Mollie Hardwick (author of Upstairs, Downstairs) wrote a mystery novel entitled The Dreaming Damozel in 1990[4]. The plot follows antique dealer Doran Fairweather, who is elated to find a small oil painting she believes to be of Elizabeth Siddal. But she is shocked when she happens upon the body of a young girl, floating dead in a pond. The death scene mimics the Millais painting of Ophelia featuring Elizabeth Siddal. Doran is so excited by the coincidence and mystery that she ignores the advice of her husband, Rodney, who warns her that the story of Rossetti and Siddal was plagued by unhappiness. He feels that any involvement in this mystery will lead to trouble and danger. But Doran is quickly becoming obsessed with the Rossetti/Siddal saga and is making some interesting new friends. She fails to see the trap that is ready to snare her.

           Несколько рисунков Сиддал заставляют задуматься, за что Рёскин платил ей 150 гиней в год.

Элизабет Сиддал Гребец в лодке

Элизабет Сиддал "La belle Dame"


 

The Lady of Shalott at Her Loom

Pen and ink on paper. Jeremy Maas Gallery (in 1985)

Элизабет Сиддал

Pippa Passes 1854 г.

Элизабет Сиддал Автопортрет