Цитата сообщения Лукавый_Ангел
Опорой викторианства служили три столпа – монархия, церковь, семья.
Своё название и стиль эпоха получила от имени королевы Виктории (годы правления 1837-1901) – последней монархини так называемой Ганноверской династии.
Прелестная, скромная, юная девушка, всеобщая придворная любимица, весьма популярная в народе именно за скромность и непритязательность, Виктория взошла на трон в 18 лет по праву наследования, после смерти дядюшки, короля Уильяма (Вильгельма) IV. В 1840 году вступила в равнородный брак. Королевскую чету (самоё монархиню и её мужа, принца-консорта Альберта Саксен-Кобург-Готского) считали образцом семейной пары.
Иногда про королеву Викторию пишут, что она рано овдовела. Это не совсем так. Счастливый брак царственной четы длился больше двадцати лет. Принц Альберт умер в 1861-м.
Одинокая королева делила своё время между необременительными государственными делами и многочисленными детьми. К слову, детей у неё было 9. Даже при королевских возможностях справиться с такой оравой непросто. Виктория справилась. Её называли «бабушкой Европы» и «островной тёщей». Старшая дочь, тоже Виктория, стала германской императрицей; внучка Элис (Алиса) под именем Александры Фёдоровны воцарилась в России.
Вдовство сделало британскую монархиню замкнутой, консервативной, склонной к унынию и печали, приверженной тихим радостям семейного круга, строго религиозной, нетерпимой к чужим недостаткам и достоинствам, причём она не всегда умела отличать первые от вторых.
Образ «виндзорской вдовицы» в стране обрёл значение общественного идеала: очень многие преклонялись перед коронованной особой, которую судьба несправедливо обделила личным счастьем и которая предпочла мирским суетам одиночество на троне и заботу о благе страны. Жизнь, манеры и вкусы королевы сделались своего рода неписаным законом для подданных.
Исконное значение слов «леди» и «джентльмен» - «дворянка» и «дворянин». Не меняя сути, эти термины в викторианскую эпоху стали обозначать женщину и мужчину, безупречных во всех отношениях. Джентльмен – это человек, способный достойно вести себя в любых обстоятельствах, способный найти выход из любого затруднительного положения, а в безвыходном положении способный пожертвовать своим достоинством во имя спасения достоинства других.
Рафинированное викторианское джентльменство требовало, во-первых, изощрённого семейного и социального воспитания, а во-вторых, особой системы условностей и ритуалов, то есть кодекса социального поведения. Совершенно то же самое определяло и положение викторианской леди – с поправками на более скромные женские возможности при абсолютном господстве мужчин.
В общественном положении и поведении викторианца многое, если не всё, определялось происхождением, религиозной принадлежностью и состоятельностью. Надо было родиться на острове или в колониях, иметь чистую английскую кровь (допускались только слабые примеси французской, немецкой и голландской), быть прихожанином «высокой» англиканской церкви, иметь годовой доход, достаточный для содержания собственного дома с прислугой (в крайнем случае – просторного наёмного жилья), собственного экипажа и для заграничных путешествий. Иноземец, всю жизнь проживший в Англии, совершивший во славу страны множество военных подвигов, женатый на англичанке и пожертвовавший миллион фунтов в государственную казну – мог быть принят в высшем обществе и удостоен всяческих похвал, но назвать его настоящим викторианским джентльменом ни у кого язык бы не повернулся: иностранец, что с него взять…
Некоторые барьеры преодолевались, некоторые были непроницаемы. Например, высшая титулованная аристократия оставалась замкнутой корпорацией, недосягаемой из-за высокородного происхождения. А вообще викторианское общество по вертикали и горизонтали разделялось таким количеством градаций, слоёв, группировок и сообществ, что наше современное сознание перед попытками уразуметь эту картину просто пасует.
Над страницами викторианского неписаного кодекса социального поведения следовало бы обнажить голову, ибо он являл собою декларацию всех мыслимых человеческих и христианских добродетелей. Но недостижимость идеала, благие намерения и моральный утопизм этого кодекса привели английское общество XIX века если не в ад, то в достаточно неудобное для жизни место.
Нравственный максимализм плохо сочетается с повседневностью. Жизнь постоянно требует компромиссов, и это противоречие быстро вырабатывает в человеке привычку к двойному стандарту, к двуличию, лицемерию и ханжеству. В английском обществе, основанном на сочетании личной свободы каждого с жёсткой сословной разделённостью всех, лицемерие органически сделалось средством поддержки своего общественного положения, всеобщим правилом игры в высших и средних слоях. Обычной манерой поведения образцового викторианца были холодная чопорность и церемонность, не всегда отряхиваемые прочь даже на пороге родного дома и в своей семье.
Разумеется, только совсем наивные и недалёкие люди могли ставить условности выше реальности. Большинство викторианцев прекрасно знало: условности и предубеждения – одно, реальная жизнь – другое, она не совсем похожа на этикетные представления о ней. Но поскольку восстать против условностей значило вычеркнуть себя из общества, то приходилось «соответствовать» и жить при всепроникающем двойном стандарте, постоянно оглядываясь и всегда играя некую социальную роль.
Карикатурно-книжные образы типичных англичан викторианской эпохи – сухопарый джентльмен в цилиндре и визитке, старая карга в чепце с оборками, юная девица с глуповато-овечьим выражением лица, почтительно-пришибленный молодой человек – более карикатурны, чем жизненны, но доля гротескной правды в них велика.
Расцвет викторианских нравов пришёлся на 1840-1870-е годы. В последующие два десятилетия оно начало быстро выдыхаться, хотя ещё имело силы больно кусать отступников и крамольников (пример – судьба писателя Оскара Уайльда). После кончины королевы Виктории преодоление худших сторон викторианского наследия пошло семимильными шагами.
О худших сторонах помянуто не случайно – были и лучшие стороны. Викторианский культ точности, обязательности, порядочности и честности иногда был неплохим подспорьем и надёжной основой человеческих отношений, особенно в чрезвычайно запутанной системе английского права с её множеством лазеек для мошенников и негодяев.
По иронии судьбы едва ли не последним викторианцем оказался Невилл Чемберлен, британский премьер-министр в 1937-1940 годах. Даже в годы Второй Мировой войны он мыслил категориями предыдущего века, чем едва не довёл страну до национальной катастрофы, потворствуя политике Гитлера и ища примирения с ним. До конца своих дней он придерживался бытовых привычек и личного гардероба во вкусе 1890-х, что засвидетельствовано фото- и кинохроникой Мюнхенского совещания глав великих держав 1938 года. Рядом с примундиренными Гитлером и Муссолини и одетым в стильный новомодный костюм французским премьером Даладье британский премьер - в цилиндре и куцем сюртучке, в манишке со стоячим крахмальным воротничком, при галстуке-бабочке - выглядит живым анахронизмом и воскресшим покойником.