Зимняя ночь была самой обычной для всех, кроме отдельных персон в этом мире. Не была она обычной для короля Гаттарда, не была обычной для миледи Аттар, не была обычной для служанки Этты, не была обычной для обычной знахарки Марьен.
Холодная луна хорошо освещала улицы древней столицы, подсвечивала своим мертвенным светом белый снег, ровным покрывалом укрывшим мощеные улицы. Снег только-только закончился, и еще ни одно живое существо не проходило по ровному одеялу, не оставляло на ней следов. Кроме одного, продиравшегося темными переулками вперед, чтобы выполнить то, что просила умирающая девушка благородного рода. Босые ноги осторожно ступали там, где снег не успел упасть, под самыми стенами каменных домов и прочих построек, заполонивших город… Это была женщина, невысокая, закутанная в плащ, на руках которой был сверток. Она озиралась, как затравленный зверь, не знающий, откуда следует ждать следующей стрелы. Так и эта женщина бежала дальше от белокаменных стен замка, зная только одно: спасти дитя, врученное ей умирающей миледи. Этта была женщиной не робкого десятка, но даже ей было страшно. Где-то совсем рядом гремели доспехами стражники, которым было приказано убить обоих: и ее, и ребенка, которого она пыталась спасти. Не зная, куда идти дальше, женщина тяжело прислонилась к холодной стене. Она замерзла настолько, что с трудом хватало на передвижение, казалось, замерзли сами мысли.
Решение пришло сразу и показалось единственным верным. Все в городе знали, что в нижних ярусах столицы живет женщина, знахарка, которая еще никогда никому не отказала в помощи и славилась своей добротой и щедростью. Сейчас для Этты существовало только это, и она, тихонько выдохнув, припустилась вниз по узенькой улочке, стараясь не идти по снегу, чтобы не оставлять следов. Справа, слева, спереди и сзади доносилось бряцанье доспехов и оружия, и женщине казалось, что она прямо-таки окружена стражей, которая твердо решила найти беглянку. Приказ короля не обсуждался, и сначала надо делать, а уж потом думать, если думать вообще… Уже к утру город наполнят слухи о смерти их королевы, уже через несколько часов злые языки будут рассказывать сказки на счет того, что же произошло этой злополучной ночью. Этта искренне любила свою миледи, и сейчас бежала, прижимая к груди новорожденного, закутанного в темно-синий плащ, и только проверяя ледяной рукой иногда, как он там. Ребенок казался для замерзшей женщины просто горящим, и то было хорошо. Она не сомневалась – если успеет, если сможет добежать до заветной двери, все будет хорошо. У королевства будет будущее, ее королева и она сама будут отомщены. Сможет ли? Сможет! Должна!
Нижний город встретил бесконечным снегом. Проклятая луна, почему же она так ярко светит! Очень яркая ночь. Просто ужасно яркая. Светло было почти так же, как днем, только вот этот серебряный, неживой свет не вселял надежды в женское сердце.
-Вот она! Схватить ее! – раздался сзади громкий голос стражника и служанка, тихо пискнув, чисто по-женски, нырнула в ближайший переулок, уже не щадя сил.
Она хорошо знала город. И это было ее преимуществом перед стражниками, которые вышли из-за дворцовых стен, знающих все вдоль и поперек только там. Петляя узкими проулками, где и она с трудом-то продиралась, где приходилось все же сбавлять шаг, она добралась до одной из многочисленных тут таверн и постоялых дворов. Рванув подол платья, она воровато обернулась, и зацепила лоскуток ткани за край доски, выпиравшей из общего здания, и пусть теперь думают, что она побежала прямо. Этта свернула направо, в очередной проулок, пытаясь не очень громко шлепать по влажному холодному камню босыми ногами. Еще пара проулков, еще чуть-чуть… Дальше пошел снег. Да какой снег! По колено. Утопая в сугробах, женщина, приподняв сверток повыше, чтобы не промокла ткань плаща, шла дальше, с упорством и смелостью, которой позавидовало бы большинство рыцарей.
Вот и нужная дверь. Небольшой аккуратный домик, занавешены окна, но видно, что горят свечи. Не спит! Значит, есть надежда. Служанка умершей королевы пропахала собой дорогу к множеству домов, прежде чем решилась постучаться. Дверка открылась почти сразу, и Этта, увидев молодое еще лицо милой и красивой женщины с серо-зелеными глазами и темными волосами, облегченно выдохнула.
-У меня нет времени говорить… Пожалуйста, возьмите и вырастите, как своего сына, пожалуйста! – тихо шептала она, с ужасом слыша приближающихся стражников, - Уезжайте из города… Там все написано… Пожалуйста!
И, услышав, что лязг становится все громче и громче, сунула закутанного в плащ ребенка в руки ошалевшей знахарки, которая додумалась закрыть за собой дверь сразу же, как Этта с ловкостью горного тигра отпрыгнула в сторону. Умница! Боже Единый, получилась! Мальчик спасен… Королевство спасено… Миледи!
-Вот она!
Стражники пустились в погоню снова так, как будто были охотничьими собаками, натравленными на лису. Только замерзшая и счастливая женщина, плачущая от переизбытка эмоций прямо на бегу, была не совсем лисой. Она должна была увести этих уродов как можно дальше от дома, и бежала из последних сил, утопая в снегу. Бежала, пока один из всадников, устав гнать свою лошадь через сугробы, не достал арбалет.

Марьен, до сих пор стоящая и смотрящая из-за чуть-чуть отодвинутой занавески на улицу, где стражники тащили по снегу мертвое тело, оставляя кровавый след, пыталась понять, что происходит. И поняла только тогда, когда, раскутав новорожденного мальчика, обнаружила три мешочка с золотом и письмо. Оно было написано дрожащей рукой, но там короткое объяснение, кто этот мальчик и почему все это происходит… В ушах до сих пор стоял предсмертный крик женщины, которая принесла ребенка, и Марьен только передернула плечами, задувая все свечи, кроме одной. Очень странный день. Кобылица разродилась не только на месяц раньше, но еще и очень необычной для лошадей двойней, да и жеребята встали в первые минуты. Оба. А еще утром кто-то подкинул только что родившегося щенка с УЖЕ открытыми глазами… Это наверняка была судьба. Поэтому надо было уходить. Подальше от столицы. Она разбудила мужа, и, рассказав вкратце все произошедшее, посмотрела на него взволнованными глазами. Решение было тем же.
Поэтому наутро, собрав свои небогатые пожитки, женщина сидела внутри крытой повозки, бережно укрывая маленького мальчика двух лет отроду и держа на руках второго, а в ногах лежала большая белая сука, подле нее – несколько мелких щенят. Цокали копыта лошадей по расчищенным уже улицам, и Марьен не сомневалась – если бы они сидели в городе дольше, то неизбежно были бы убиты.
Обычно бегут как можно дальше от источника потенциальной опасности. Они бежали, но не так далеко, как могли. Небольшая деревушка, раскинувшаяся возле леса у подножия Последней Гряды, горной цепи, отделявшей знакомый всем мир от чего-то неизведанного, встретила новую семью благодушно. Тут жили спокойные и добрые люди, занимающиеся в основном выращиванием зерновых культур да разведением скота. Все было хорошо. Выкупив у старейшины небольшой дом у речки, на самой окраине деревни, прибывшие начали обустраиваться. Марьен и ее муж, Пайл, не говорили о том, что произошло. Ребенок должен вырасти, окруженный заботой и вниманием, но когда-то придется сказать правду. Когда-нибудь…