Soul Kitchen (from "Classic Rock")
В колонках играет - The Doors - Soul KitchenНастроение сейчас - ХорошееПрорываясь на другую сторону Джима Моррисона... Участники The Doors Рэй Манзарек, Робби Кригер и Джон Денсмор, а также продюсер группы Брюс Ботник, вспоминая о человеке-мифе, пытаются отделить правду от вымысла.
СЛОВА: ДЖЕФФ БАРТОН
Звезда Джима Моррисона вспыхнула внезапно и ярко, и, увы, закатилась столь же стремительно, однако на протяжении трех с половиной лет созданная им группа The Doors успела выпустить шесть великолепных студийных альбомов плюс совершенно умопомрачительный концертный двойник Absolutely Live. Это был период невероятного творческого подъема, пережить который посчастливилось лишь участникам группы... и, наверное, больше никому из рокеров... Но за все приходится платить: с момента выхода их дебютного альбома (январь 1967 г.) до "лебединой песни"LA Woman (середина 1971-го) трагический конец The Doors становился все очевиднее.
В чем дело, ни для кого давно не секрет — за короткий срок Джим Моррисон, лидер этой, ставшей популярной во всем мире лос-анджелесской команды, из гордого и пылкого, похожего на полуобнаженного Адониса, "пророка, провидца и мудреца", оказавшего огромное влияние на развитие рок-н-ролла, превратился в жалкого алкаша. Распад его личности произошел столь пугающе быстро, что это даже не с чем сравнить. Стройный и изящный любимец женщин, Король-Ящер опустился до "ползучего короля змей" (каламбур, построенный на названии композиции Джона Ли Хукера CrawlingKing Snake, великолепно исполненной The Doors — примеч. ред.), а чудесные стихи уступили место пьяным бредням.
Трудно сказать, что являет собой более правдивый отчет о житии Джима Моррисона — довольно подробная книга No One Here Gets Out Alive (Никто не выходит отсюда живым), весьма противоречивый фильм Оливера Стоуна The Doors или полицейские рапорты
о творимых этим человеком безобразиях. но процесс его безудержной деградации к настоящему времени изучен досконально. Постоянные аресты, непристойное поведение, сексуальные домогательства, драки с блюстителями закона, тексты типа "трахни мать / пришей отца"... и так далее... "Угли" этого костра ворошили настолько часто, что они уже рассыпались в пыль... но, несмотря на это, музыка The Doors ласкает душу и по сей день.
Незадолго до кончины Моррисон перешел на полностью кожаный "прикид" (вплоть до сапог из змеиной шкуры), отрастил окладистую бороду и день-деньской проводил в студии звукозаписи. А затем сел в первый — и последний — самолет до Парижа. В общем, точь-в-точь, как у Ахиллеса, его жизнь оказалась короткой, зато бурной.
В этом году исполнилось 40 лет с момента выхода первого альбома The Doors. Разумеется, вы помните девиз Classic Rock: "Где Живут Легенды"? Что ж, следует признать, что всегда
непредсказуемый Джим Моррисон более чем какая-либо другая покойная рок-звезда, заслуживает внимания.
Возможно, именно поэтому клавишнику The Doors Рэю Манзареку по-прежнему кажется, что все это было только вчера. "Сила разума может перенести тебя куда угодно", — усмехается этот очкастый здоровяк, сидя на белой кожаной кушетке к шикарном лондонском отеле "Sanderson". Сейчас Манзареку 68 лет, но на вид — едва за пятьдесят. Это вам не дышащий на ладан "дедушка-торчок", повернутый на психоделии, а умный, слегка язвительный и отлично владеющий собой мужчина.
"В нынешнем году группе стукнул сороковник, — продолжает Манзарек. — Юбилей... Я прекрасно помню все, чем мы занимались с 1967-го по 1970-й... пока Джим не откинулся. Стоит только об этом задуматься, как в голову лезут мысли вроде: "Боже, как давно это было! Почти полвека назад!" Конечно, это очень большой срок. Но, видишь ли, "серое вещество" способно и не на такие уловки".
Готовя этот материал, мы решились на эксперимент — взять интервью не только у Манзарека, но и у гитариста Робби Кригера, барабанщика Джона Дэнсмора и звукорежиссера / продюсера группы Брюса Ботника, а затем сложить их фрагменты в одно целое. Все четверо без исключения вспоминали о канувших в Лету "странных днях" с сожалением — как же было хорошо! Но и не без горечи, ибо Джим Моррисон относился к своему таланту крайне небрежно. Беседуя с этими ветеранами рока, так и слышишь ностальгические нотки и невысказанный вопрос: "Что было бы, если?.."
"Для нас он был просто Джим, поскольку мы виделись каждый день, — говорит Робби Кригер (полная противоположность высоченному, как телеграфный столб, Манзареку), сидя на той же самой кушетке в "Sanderson" сутками ранее. — Но он, безусловно, производил на людей сильное впечатление. Те, кто не знал Джима по-настоящему, в его присутствии робели. Да и на меня он повлиял так, как никто иной. С ним было достаточно побеседовать пять минут, чтобы ты почувствовал себя его лучшим другом".
"Но, честно говоря, когда мы с ним только познакомились, он мне таким не показался. Пришел ко мне домой, я поиграл ему на слайд-гитаре... в общем, парень как парень... Пока мы через пару дней не собрались на первую репетицию, и я не увидел его "другую сторону".
"После репетиции к нам заявился какой-то хмырь... по-моему, он хотел толкнуть Джиму наркоту, но у них что-то не заладилось. Джим набросился на него, как бешеный, и едва не порвал в клочья. Помнится, я тогда сказал: "Господи боже! И этот тип — наш вокалист?!"
"Какое он сначала произвел на меня впечатление? — переспрашивает Джон Дэнсмор сквозь треск помех на телефонной линии. — Тихий и скромный. Очень симпатичный. Умный, интересный собеседник... Я сразу почувствовал, что в нем есть что-то особенное. Однако со временем... когда процесс самоуничтожения зашел слишком далеко, я постарался всеми силами от этого отгородиться. Это было для меня невыносимо. Знаю, что поступил неправильно, но выдержать этого не мог!"
"Да, Джим... был спокойным парнем, — подтверждает Брюс Ботник — опять же по телефону. — И он был очень... (долгая пауза)... подвержен самоанализу. Он всегда таскал с собой блокнот для стихов и вечно что-то в нем строчил. И... был тихоней... Не было случ; чтобы он когда-нибудь доставал ребят"...
Пока что все вышесказанное не может не удивлять. Неужели это тот самый Моррисон из "легенды", каким его выставляли охочие до сенсаций таблоиды — этакий "шаман" с вечно недовольной гримасой, пенисом наперевес и пивным брюшком? Это кто-то совсем другой. Слишком похожий на человека.
Мы просим Кригера припомнить самую сумасшедшую выходку, которую когда-либо отколол у него на глазах Моррисон. И гитарист вполне оправдывает наши ожидания.
"Наверное, когда Джим принялся расхаживать по карнизу на крыше 15-этажной высотки, — немного подумав, усмехается обычно сдержанный Робби. — Это был дом № 9000 по Сансет-бульвар, где когда-то располагался офис The Doors. Джим обошел всю крышу по периметру во-о-от по такому узенькому карнизу. Оказалось, что он, пьяный в дымину, поспорил с кем-то, что ему это — раз плюнуть. Когда это было? Если не ошибаюсь, мы тогда записывали третий альбом (Watting For The Sun)..:'
"В фильме The Doors этот эпизод озаглавлен "Погоня Джима за смертью", — сухо добавляет Манзарек. — Собственно, так оно и было".
У Ботника на этот счет иное мнение: "Самая безумная выходка Джима? Когда он лежал на полу в моей гостиной и смотрел телевизор".
Потому что для него это было относительно нормальным?
"По большому счету, Джим и был абсолютно нормальным. Он начинал психовать, лишь надравшись или наглотавшись всякой химии. Джим сам по себе — это тихий спокойный человек, но когда The Doors играли "живьем", он "съезжал с катушек" напрочь и, словно Тарзан, начинал раскачиваться над сценой на веревке. Это производило весьма эффектное и драматическое впечатление, но не надо забывать, что в такие моменты он плохо отдавал себе отчет в том, что вытворяет".
"Без алкоголя, который на самом деле был любимым наркотиком Джима, ему бы, конечно, такое в голову не пришло. Когда мы начинали, он всегда выступал спиной к залу. Вот насколько он был стеснительным. Все вокалисты ведут себя на сцене по-разному — одни держатся уверенно, другие — нервничают. Поначалу Джима слегка "зашкаливало".
Дэнсмор, человек, побывавший в самом эпицентре этого урагана, предлагает свою теорию: "Однажды, еще в самом начале, мы сидели в моей машине и обсуждали, как нам организовать группу, Джим достал из кармана четвертак и сказал: "Смотри". А потом сунул монету в рот и проглотил. (Смеется). Это не означает, что у него "съехала крыша", просто дает представление о том, что он мог отчудить. Я вовсе не пытаюсь поддержать некий "миф" о Джиме, просто у каждого человека есть свои "тараканы".
В начале статьи мы упомянули о потрясающем, поистине гениальном взрыве вдохновения The Doors между 19б7-м и 1971-м годами. Естественно, группа взлетела на самые вершины популярности... однако по сравнению с теми же The Rolling Stones или Iron Maiden ее карьера продлилась весьма недолго. И, конечно же, закончилась куда раньше — 3 июля 1971 года, когда Памела Курсон обнаружила своего 27-летнего бойфренда мертвым в ванной в их парижской квартире по адресу: рю-Бютревиль, дом № 17.
Впрочем, несмотря на досрочный уход Моррисона "в отставку", его коллеги еще какое-то время "дверей" не закрывали. А композиция L'America — "шершавый" психоделический блюз и настоящая рок-симфония Riders On The Storm с их последнего альбома IA Woman еще долго бередили души поклонников и
музыкальных критиков. Их отлично помнят и по сей день.
"Да, мы выпустили много альбомов за короткое время, — кивает Кригер. — Мы просто не могли остановиться, понимаешь? Но, с другой стороны, нам хотелось сделать как можно больше, потому что... (пожимает плечами)... Помню, однажды наш продюсер Пол Ротшильд усадил нас с Джоном и Рэем перед собой и сказал: "Послушайте, ребята, нам надо записать столько материала, сколько успеем, потому что Джим может долго не продержаться". Тогда я не воспринял это всерьез, но это была правда".
Ботник, записавший первые пять студийных альбомов The Doors, полностью разделяет мнение Ротшильда. "Особенно во время работы над Waiting For The Sun, — считает он. — The Doors жали на все педали, они были сверхпопулярны, и все называли себя "лучшим другом (подругой)" Джима". Фанаты пичкали его первой попавшейся под руку "дрянью", а он знай себе открывал рот и глотал. И почти постоянно находился либо "под газом", либо под наркотическим кайфом. Бывало, он приходил в студию, хватаясь за стены".
В буклете нового, посвященного 40-летнему юбилею группы издания WaitingFor The Sun (который, как и остальные пять студийных альбомов, вышел в ремастированном варианте и с бонус-треками), Ботник пишет: "Порой возникало какое-то порочное любопытство: "А доживет ли он до конца записи очередного диска?"
Там же Ботник описывает случай, когда молодой Элис Купер, большой друг Фрэнка Заппы и его The Mothers Of Invention, познакомился с The Doors в лос-анджелесской студии Sunset Sound Recorders: "Джим и Элис, изрядно поддав, уцепились за перила лестницы, ведущей в верхнюю студию, и довольно долго провисели, болтая ногами в двадцати футах от пола. Это была одна из "специй", придавших Waiting... некий особый "аромат".
"Фатальный исход был очень даже возможен, — полагает он. — Когда человек висит на перилах на высоте второго этажа, у него есть все шансы хлопнуться вниз и разбиться в лепешку. Потому-то мне и пришло в голову, что эту пластинку Джим мог и не дописать".
"У Джима была совершенно потрясная идея: "В том году на нас, четверых никому не известных парней из Лос-Анджелеса, снизошло благоденствие — в нас влилась Великая Энергия, — хохочет Манзарек.
— Сие "благоденствие" длилось с октября 1966-го, когда мы начали записывать первый альбом, до завершения LA Woman. Господи, мы чувствовали себя настоящими творцами! Всех нас переполняла кипучая энергия, ЛСД, любовь к ближнему... и мы хотели изменить мир с помощью нашей музыки. Во всем, чем мы тогда занимались, так или иначе присутствовало некое революционное начало".
Тем не менее, будучи детьми 1960-х, The Doors не слишком увлекались типичными для того времени хиппистскими идеалами "мир — любовь". Им было некогда болтаться по улицам в сандаликах, звенеть бубнами и
размахивать антивоенными плакатами. Вместо этого большую часть Лета Любви 1967-го они провели в мрачноватой студии Sunset Sound Recorders. Правда, неудивительно, что их второй альбом, Strange Days, получился несколько "галлюциногенным".
"Таким старым пенькам, как я, 60-е в первую очередь запомнились фолк-рок-группами вроде The Byrds... "трень-брень" и все такое, — качает головой Манзарек. — В отличие от них, The Doors играли куда более экзистенциальную музыку. Мы увлекались творчеством битников и Олдоса Хаксли... The Doors Of Perception ("Двери восприятия" англичанина Уильяма Блейка (ошибка редактора - fed)) и так далее, литературой и кино. Куросава, Феллини, Ингмар Бергман... вот это было наше. Куда больше мы походили не на студентов Калифорнийского университета, а на ребят из "Bauhaus" (возникшее в 20-х гг. сообщество художников-абстракционистов). The Doors жили вне времени... во всяком случае, по тогдашним понятиям. Да, мы из 60-х, но не принадлежим к этому поколению. Эта эпоха прошла мимо нас".
"Когда мы в 1968 год,' выступали в лондонском Roundhouse вместе с Jefferson Airplane, это был идеальный пример, демонстрирующий разницу между Лос-Апджелесом и Сан-Франциско. Jefferson Airplane были отличной командой, но их музыка всегда напоминала "трень-брень" на расстроенных гитарках, a The Doors существовали в совершенно ином измерении. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть DVD с записью того концерта (The Doors Are Open). Джим Моррисон... только посмотрите на него! Кто с ним может сравниться?! Он же самый настоящий одержимый! Там есть момент, когда он искоса заглядывает в объектив камеры и вполголоса говорит: "Не парься, шеф, мы здесь ненадолго... совсем ненадолго". Прямо мороз по коже! И зрителей, и меня пробрало до самой печенки!"
Тем временем, в "акустической камере"... "Мы все занимались медитацией... за исключением Джима... — вспоминает Ботник. — В отличие от нас, он больше предавался раздумьям. Так что мы туда приходили, выкуривали немного каннабиса и отдавали дань уважения махариши. Нам казалось, что мы находимся в большой комнате... очень большой... со ' стенами, обшитыми деревянными панелями. Нам нравилось там не только работать, но и отдыхать, трапезничать и все такое прочее... Устраиваешься на полу поудобнее, несколько затяжек... и творческий процесс пошел..."
"Там была толстенная дверь, похожая на дверцу холодильника. Можно было запереться и отгородиться от всех, погасить свет и отдохнуть душой, обрести свое пространство. Хотя кто-то сказал: "Если ты помнишь 60-е, то ты тогда не жил", мы, тем не менее, в нашей "акустической камере" жили, да еще как!"
Доводилось ли ему бывать там потом?
"Со времени последнего визита прошло, как минимум, уже лет десять, но точно знаю, что она до сих пор существует. И знаю, что ее запирают на замок, чтобы там не околачивались всякие посторонние".
Судя по словам Ботника, Джим Моррисоп обожал проводить время в студии. Что ж, в какой-то степени это позволяло ему избегать неприятностей...
"Для Джима студия была убежищем сродни раю. Здесь к нему никто не приставал, и он оставался один на один со своей музыкой. Когда Джим находился в кабинке с микрофоном, он никогда не заглядывал в аппаратную, не смотрел ни на меня, ни на Пола (Ротшильда). Нас для него просто не существовало. Он стоял, уставившись прямо перед собой, в пространство. Там он чувствовал себя на своем месте".
"Мы и гастролировали не слишком часто лишь по той причине, что в турне Джим начинал совсем "отбиваться от рук", — говорит Кригер. — Так что основным местом нашей
работы была студия. На записи Джим вел себя более-менее прилично, но на концерте... вот где мы сводили людей с ума!".
"Студия была творческой лабораторией Джима, — поясняет Манзарек. — На сцене перед публикой он вьшендривался, но в студии это был очень опытный и сдержанный человек. Складывалось такое впечатление, что в песнях его стихи обретают жизнь. Он любил записываться, потому что это резко контрастировало с духовным подъемом "живых" выступлений. Так что мы видели обе стороны "медали" — так сказать, его "инь" и "янь". В студии он был лабораторным ученым, а на сцене — безумным шаманом со своим безумным шаманским оркестром, вышибающим дух из тысяч людей".
Ах, да... "шаман"... Словарь дает нам следующее определение: "Знахарь или священнослужитель, претендующий на способность общаться с высшими силами и т. д." Концерты The Doors порой и впрямь походили на вгоняющее в транс действо. Сам же Моррисон был убежден, что в него вселился дух американского индейца — шамана — после того как он еще совсем мальчишкой стал свидетелем ужасной
автокатастрофы. Скорее всего, вы знаете эту историю: на шоссе перевернулся грузовик, и его пассажиры — группа индейцев
— раскатились по асфальту, истекая кровью. Этому страшному событию Моррисон посвятил вошедшую в альбом Morrison Hotel песню Peace Frog: "Индейцы, истекая кровью, раскатились по предрассветному шоссе /И духи заполонили скорлупку детского разума ("Indians scattered on dawn's highway bleeding / Ghosts crowd the young child's fragile eggshell mind").
"Что, тебя интересует "мистическая аура" Джима, о которой столько болтали?
— спрашивает Кригер. — Вся эта "тламанщина" всплыла на поверхность лишь потом, когда о нем стали писать книги. Для нас Джим всегда был просто вокалистом рок-группы. Все хотели так или иначе с ним подружиться, против чего мы никогда не возражали. Так сказать, никакой ревности с нашей стороны... Но шаман? Вообще-то, мы всерьез эту чушь не воспринимали".
"Для меня Джим Моррисон был другом из Калифорнийского университета, с которым мы играем в одной рок-группе, только и всего, — хмуро бурчит Манзарек. — Моррисон-"икона" — это совсем не тот человек, которого я знал. Таковым он виделся лишь со стороны".
Еще один не слишком приятный аспект — "Джимбо". Так его называли, когда он надирался до невменяемого состояния. "Пивное брюхо" и дебошир.
"Я был молод... — вздыхает Манзарек,
— слишком молод... и почти ничего не знал об алкоголизме. Мне казалось, что большинство алкоголиков — это бомжи из трущоб. Кроме того, тогда специализированных клиник практически не существовало. Вообще полный ноль. Да, конечно, все знали про "Synanon" (санаторий для наркоманов в Венис-Бич, Санта-Моника), но человеку пьющему податься было некуда".
Не кажется ли ему, что если бы в 60-х действовали заведения вроде "Клиники Бетти Форд", у Моррисона был бы шанс исправить положение? То есть, пройти "курс детоксикации"?
"Тот еще вопросик... — Дэнсмор ненадолго умолкает. — Некоторым, вроде Эрика Клэптона, удалось стать трезвыми и вразумительными, но кто может гарантировать положительный результат? Мы просто не отдавали себе отчета, что Джим страдает болезнью под названием "алкоголизм", иначе взялись бы за него всерьез. Так что точного ответа у меня нет".
"Многие думают, что Джим пил, потому что его тошнило от имиджа рок-звезды, а на самом деле он хотел быть обычным парнем. Это не так, — считает Кригер. — Он слишком много ел, слишком много пил... потому так и кончил. Джим не умел себя контролировать. На своих ранних фото он выглядит таким худощавым, поскольку горстями глотал "кислоту", а она напрочь отбивает аппетит. Но такого финала не предполагал даже он".
"Джим был самым обыкновенным человеком, — утверждает Ботник. — Большая
часть его так называемой "мистики" — это чистой воды "фактоиды" (словечко, изобретенное писателем Норманом Мейлером — слух, опубликованный в прессе), придуманные поклонниками. Сказать по правде, в то время мы не обращали на это особого внимания".
"Я совершенно точно помню, когда Джим окончательно пошел вразнос, — говорит Дэнсмор. — Я писал об этом в своей автобиографий1 (Riders On The Storm). Как раз тогда он обзавелся костюмчиком из кожи некой рептилии, и я подумал: "Господи, да ведь он покупает собственный миф!" Он считал себя Королем-Ящером. И думал, что способен на все1."
Манзарек очень хорошо помнит разговор с Моррисоном на эту тему: "Ты слишком много пьешь и скоро себя угробишь. Взгляни правде в глаза, ты не в форме. Еще немного, и тебе крышка, бросай свое бухло к чертям собачьим!" "Сам знаю и стараюсь, как могу". "Старина, мы готовы тебе помочь. Если что-то нужно, только скажи". Но Джим был не из тех, кто готов признать свое падение. И... запил по-черному Алкоголик может остановиться, лишь когда он готов к этому морально, либо достигнув самого дна, либо когда ему становится настолько хреново, что он понимает — дальше некуда. Ничего подобного с Джимом Моррисоном не произошло".
"С точки зрения карьеры у Джима до самого конца все складывалось безупречно. Он по-прежнему оставался великим поэтом, выдававшим совершенно потрясающие тексты песен и стихи, отнюдь не бедствовал... просто жил на всю катушку... К несчастью, это его и сгубило".
Одна из причин, по которой The Doors всегда поражали воображение — "заумные" стихи Джима и несколько "усеченный" состав
— без постоянного басиста. Кстати, насколько трое оставшихся участников группы понимали Моррисона-поэта? Врубались ли в тексты? Или они были слишком личными, недоступными для восприятия неподготовленного человека?
"Понять, что именно хочет сказать Джим в той или иной песне, получалось далеко не всегда, а дождаться подсказки от него было невозможно, — разводит руками Кригер,
— Поэтому я всегда старался относиться к ним, как к "чистому искусству", и никогда не пытался залезть к нему в душу".
"Джима было без толку спрашивать: :'А что означает это слово? О чем эта строчка?" — смеется Манзарек. — Он тут же начинал мотать головой и отнекиваться. Но в этом и кроется тайна каждого поэта. То, как воспринимаешь это ты, может в корне отличаться от понимания другого человека. Но разве такие загадки не заставляют шевелить мозгами? Не будоражат воображение? В этом и заключалась главная "фишка" Джима Моррисона".
"Научился ли я истолковывать его тексты "но Фрейду"? Подобрал ли "ключик" к Джиму Моррисону? Увы, не получилось".
"Всю жизнь я считал, что настоящая поэзия и рок-н-ролл несовместимы, — признается Дэнсмор. — И сказал Джиму: "Это круто! Такого еще не было ни у кого". Стоило мне услышать текст Break On Through (To The Other Side) (первый трек дебютного альбома The Doors): "Ты знаешь, день стирает ночь/ Ночь разделяет день / Попытайся сбежать/ Постарайся скрыться /Прорвись на другую сторону" ("You know the day destroys the night/ Night divides the day/ Tried to run/ Tried to hide/ Break on through to the other side")... я тут же был готов за нее взяться. Эти слова четко ложатся на ритм, и я, как ударник, это мгновенно почувствовал".
Когда в июле 1971 г. менеджеру группы Биллу Сиддонсу позвонила жена Джима Моррисона Памела Курсон, ни Робби Кригер, ни Рэй Манзарек в его смерть не поверили.
"Слухи о том, что Джим отдал концы, ходили среди его поклонников постоянно, — морщится Кригер. — Я попросил Билла слетать в Париж и все проверить. По возвращении он сказал, что на этот раз никакой ошибки нет".
"В тот момент я был дома, готовил завтрак, — вспоминает Манзарек. — Позвонил Билл и сказал: "По-моему, Джим скончался". Я ответил: "А вот это вряд ли!" Билл возразил: "Да нет, похоже, на сей раз это правда". Я ответил: "Послушай, о смерти Джима объявляли полдюжины раз..."
Джон Дэнсмор относится к этому куда более реалистично. "У меня была робкая надежда, что он сумеет продержаться "по-ирландски" — пить не бросит, но протянет годков до восьмидесяти, но... сложилось по-другому. С другой стороны, "Джим так от этого мучился, что я в какой-то момент подумал: "Возможно, теперь ему легче".
Брюс Ботник воспринял эту новость совершенно серьезно: "Я сидел в студии, прокручивая старые песни и прикидывая, чем нам заняться дальше, и надеялся, что Джим скоро вернется (из Парижа). Когда мне сообщили о его смерти, я поверил сразу. Дело в том, что он находился за границей. Раньше, когда до нас доходило очередное известие о его кончине, он обычно оказывался в нескольких кварталах от студии. А потому и мысли об этом не возникало, хотя я отдаю себе отчет, насколько близко Джим бывал к гибели. Он мог упасть с крыши небоскреба... вкатить себе сверхдозу... просто уснуть и не проснуться..."
Если вы лично сподобитесь совершить паломничество на могилу Моррисона в "уголке поэтов" в самом углу знаменитого кладбища Пер-Лешез на востоке Парижа, весьма вероятно, что кто-нибудь из посетителей, — а посетители там, поверьте, есть всегда — обязательно прошепчет: "А знаете, в могиле-то его нет!"
"Билл Сиддонс отправился в Париж, через несколько дней позвонил мне и сообщил: "Мы похоронили Джима Моррисона в закрытом гробу", — продолжает Рэй Манзарек. — Я сказал: "Минутку, как он выглядел?" Билл ответил: "Понятия не имею, гроб был закрыт. Там все было написано по-французски, я ничего не мог прочесть. Но он мертв. В гробу был он". Я удивился: "Стало быть, ты не поднимал крышку и не видел покойного Джима Моррисона своими глазами?" "Нет! — взвизгнул Билл.
— Но я знаю, что там, потому что Пэм (Курсон) обливалась слезами!"
"Дурила!!! — завопил я. — Это еще ни о чем не говорит. Пэм — истеричка, и рыдает по любому поводу. Почему ты так уверен, что гроб не набит кирпичами и песком? Я говорю тебе это, потому что многие будут распускать слухи, что Джим Моррисон инсценировал свою смерть". И не ошибся, поскольку сейчас мы с тобой, через сорок лет, обсуждаем, жив он или нет?"
По словам очевидцев, посетив парижское кладбище, Манзарек с уверенностью заявил: "Джима там нет".
"Ну... просто у меня возникло такое чувство,
— вздыхает он. — Даже не знаю, как это выразить словами. Просто не знаю, и все. Я ничего не слышал о нем уже много-много лет, так что, полагаю, он давно переселился в мир иной. Не представляю, как бы он смог существовать без музыки. Самое главное
в его жизни было — петь в рок-группе. В этом заключалась вся его суть. И чтобы он воздерживался от этого соблазна целых тридцать пять лет?.. Нет, все-таки я считаю, что его нет в живых".
Джон Дэнсмор тоже наведался в столицу Франции и, приехав на кладбище, сразу подумал, что могила Моррисона выглядит слишком... "коротковатой".
"Нет, серьезно, она и в самом деле была мала, — и это при том, что в Джиме было росту шесть футов с гаком. Однако я не собираюсь утверждать, что его там нет. Меня дико раздражают слухи о мнимой смерти Джима. Рэй может распускать их сколько угодно, но чтобы я? Увольте!"
"Дело в том, что Джим был неизлечимым алкоголиком, и у него были серьезные проблемы. Я обожал его за творческие способности, но жить в его обществе порой было невыносимо. Что ж, время лечит... Теперь я понимаю, что толкало его к самоуничтожению. За три года он выложился так, как другой не сумел бы во веки веков. В этом было его предназначение".
"Людей, чья звезда сверкнула и погасла, как вспышка, было предостаточно и до Джима, но он был одним из лучших, — подводит итог Ботник. — Трудно представить его живым в наше время — особенно с его классическими песнями. Именно поэтому многим старым рокерам сейчас приходится нелегко — в них больше никто не верит. Думаю, Джим это прекрасно понимал, и нипочем не стал бы
заниматься этим всю жизнь".
Будь Джим Моррисон жив, как долго смогли бы продержаться Тhе Doors?
"Что ж... — пожимает плечами Кригер. — Не исключено, что мы могли бы играть и сегодня. Или бросили бы это дело. Кто знает? Когда Джим уехал в Париж, я был абсолютно уверен, что он скоро вернется, и мы вновь начнем записываться. Увы, этого не случилось".
"Я надеялся, что у нас это продлится лет десять или около того, — говорит Дэнсмор. — Да, конечно, мы пускались во всяческие прелюбопытные эксперименты, но рано или поздно этому следовало положить
конец. А Джим жил по принципу: "Мы можем замыслить убийство или основать новую религию". Я не собирался ничего проповедовать — или основывать религию (смеется). Как рок-группа, мы вкалывали, словно сумасшедшие, чтобы наша музыка не была похожа ни на чью иную. У нас это получалось. А потом все неожиданно кончилось".
"Если бы Джим бросил пить, The Doors и сейчас бы вытворяли самые удивительные вещи, — утверждает Манзарек, — Впрочем, сейчас ясно, что нам стоило несколько сбавить темп. Я абсолютно убежден, что в этом I случае мы бы до сих пор оставались активно действующим творческим коллективом. Записывали бы альбомы с интервалами в два- I три года, тщательно отрепетировав каждую вещь. А еще мы собирались снимать фильмы, I ездить на гастроли... в общем, планов была масса".
"Джим, сочиняющий стихи... сегодня? Почему бы и нет? Черт возьми, и впрямь, почему бы нет?!" •
