Секрет Тунгусского метеорита по-прежнему остается нераскрытым. В документах зафиксировано, что 17 июня 1908 г., вблизи села Ванавара Енисейской губернии, недалеко от реки Подкаменная Тунгуска, произошел взрыв феноменальной силы. За некоторое время до этого многочисленные жители восточносибирских земель наблюдали за таинственным огненным объектом, стремительно пронесшимся по небу. После взрыва последовали мощные подземные толчки, а на протяжении нескольких последующих ночей в небе можно было наблюдать загадочное сияние.

Подробнее..

https://kulturologia.ru/blogs/181024/61820/

Почему у эвенков за измену жены били палкой мужа.

Художник Константин Семёнович Войнов. Эвенки.
«Аристократы Сибири» — именно так называют один из самых малочисленных народов Севера. Вопреки глобализации эвенкам удалось сохранить самобытность и приверженность многовековым традициям. Так, главной в семье у этого народа издавна считалась женщина, её авторитет в общине был непререкаем. Что же тогда оставалось эвенкийским мужчинам в условиях полного матриархата?

Буга
Эвенки — это древний народ Восточной Сибири, большинство из них до сих пор с трепетом относятся ко всем религиозным канонам. Сибиряки неуклонно следуют языческим обычаям, поэтому шаманизм является привычной составляющей их жизни.
Однако этот северный народ отличался от остальных тем, что у них эту сакральную роль могла играть женщина.

У эвенков и в центре пантеона богов стоит женщина. Буга или Боа — добродушная старушка, олицетворяющая собой весь сакральный мир. Под её покровительством женщины Севера могли становиться шаманами и приступать к священным обрядам камлания, параллельно совмещая их с мирскими хлопотами.

Читать далее

Серия сообщений "правила жизни, россияне":

Часть 1 - Лев Лещенко. Правила жизни.
Часть 2 - Вера Миллионщикова Главный врач 1го московского хосписа. Правила жизни
...
Часть 32 - Бытовые привычки родом из СССР, которые стоило бы вспомнить и использовать.
Часть 33 - Почему советские люди любили кухонные посиделки.
Часть 34 - Почему у эвенков за измену жены били палкой мужа.

В самом сердце Якутии, на берегах таинственной реки Вилюй, простирается Долина Смерти - запретная зона, окутанная древними легендами и неразгаданными тайнами. Согласно преданиям коренных якутов, в этой зловещей долине скрываются гигантские медные котлы, некогда служившие убежищем для охотников и заблудившихся путников. Однако старейшины племен заметили, что те, кто ночевал в этих котлах, таинственным образом погибали. Так возникло название "Долина Смерти", и посещение этого места стало строго запрещено.

Подробнее..

https://kulturologia.ru/blogs/030624/59499/

Парк народной культуры и творчества эвенков расположен в Эвенкийском автономном хошуне Хулун-Буира. Здесь демонстрируются разные изделия народного промысла: игрушки, вышивки, резьба по коже, одежда, ювелирные изделия и многое другое. На сегодняшний день в парке обосновались в общей сложности 295 предприятий, более 100 молодых предпринимателей из числа малых народностей осуществили здесь свои мечты об открытии собственного дела.

Тунгусская вселенная состояла из множества миров, которые в поверьях западных эвенков соединяла Мировая река Энгдекит. Она брала начало в Нгактаре - мире оми, неродившихся душ, приходивший на Землю в виде хвоинок. Ниже по течению лежал Кутурук - мир нерождённых оленей, ну а в среднем течение находилась Буга - обитаемый мир. Здесь в Энгдекит впадало множество притоков, каждым из которых ведал свой шаман, а на боковых ручьях жили его сэвэны. В низовьях плескалось 7 порогов, на которых подстерегали духи смерти, и даже шаманы никогда не заходили за 4-й порог. У порогов раскинулся Буни - мир мёртвых, где всё как у нас, только наоборот: старое делается молодым, сломанное - целым, и живой человек там будет видеть тусклое солнце и землю, похожую на пар. Равно как и сам он обитателям страны мёртвых кажется призраком, а его речь звучит как треск огня или шум ветра. Ну а за последним порогом Энгдекит впадает в непостижимое безымянное запределье, куда уходят умершие в Буни, и что там, за устьем - не знает никто, ибо оттуда ни для кого нет возврата.... Все эти миры, только без связующей реки, были известны и восточным эвенкам.

https://vk.com/varandej

Этого неприметного на вид худенького человека с трубкой в зубах и в плетеных охотничьих броднях до смерти боялись фашисты. Он был легендой как для советских войск, так и для гитлеровцев. В разговоре с командиром он мог позволить себе курить, а говорил всегда тихо, неспешно и уверенно. Дело в том, что это был не простой боец, а особый – знаменитый «снайпер-шаман»» Семён Номоконов. Он знал лес как свои пять пальцев, а его выстрел был всегда точен – даже если он стрелял с тысячи метров.

Подробнее..

https://kulturologia.ru/blogs/210123/55307/

Не побывав в низовьях Лены, сложно представить, как она огромна и пуста. Ветреное русло в причудливых высоких берегах редко сужается меньше 3 километров, а на 1300 километров от впадения Алдана населённые пункты можно сосчитать по пальцам одной руки: Батамай у слияния рек, Сангар с брошенной шахтой, эвенкийский улусный Жиганск, неприметные Кыстатыам и Сиктях из прошлой части на широтах, соответственно, Онеги, Кандалакши и Мурманска. А на широте Хаммерфеста, у подножья Верхоянского хребта напротив остатков старинного Булуна, из которого искали Землю Санникова, стоит Кюсюр (1,3 тыс. жителей) - последнее обитаемое село на Лене. Для рейсового "Механика Кулибина" это важнейшая остановка, откуда он в конце лета забирает всю молодёжь, ну а круизный "Михаил Светлов" привозит публику в Кюсюр просто по факту того, что Кюсюр существует.

Весьма эффектным приближением к Кюсюру я заканчивал прошлую часть: вот за очередным мысом в "штампованных" скалах Лена поворачивает, и над её тёмной водой в сверкающих барашках поднимаются синие горы с куполами голых вершин. Где-то впереди среди волн глаз различает красную точку, постепенно становящуюся сначала красно-белым пятном, а затем - танкером "Тикси" проекта "Ленанефть", построенным в 1980 году в далёкой Болгарии (кадр выше). Из правого берега проступают дома и лодки:

2.


Да ржавый катер на высоком берегу лежит спонтанным памятником. Кюсюр в переводе с якутского - "место осенней рыбалки":

3.


"Михаил Светлов" представляет собой гигантскую плоскодонку, и потому подходит к берегу так близко, что, кажется, вода на этом месте не скроет человека с головой. На берегу уже ждёт швартовая команда:

4.


Дело в том, что ниже Сангара на Лене нет ни одного причала, и причиной того мы ещё полюбуемся в Тит-Арах - здешние ледоходы грандиозны, как и сама река, и в мае на эти пляжи обрушивается, без преувеличения, вулканическая мощь. В Жиганске роль причала выполняет баржа в сотне метрах от берега, к которой ходит паром, а в Кыстатыаме и Сиктяхе (см. прошлую часть) пассажиров "Кулибина" забирают моторные лодки. В Кюсюре всё сложнее: барже тут просто негде зимовать, а лодками не отделаться - посадка и высадка, погрузка и разгрузка теплохода обычно растягиваются на 2-3 часа. Поэтому здесь швартуются так:

5.


Канаты цепляют к двум грузовикам типа "Уралов" на злой резине, и те газуют, словно пытаясь вытащить на берег тысячетонный теплоход. Судно подруливает, чтобы не дай бог на самом деле не сесть на мель, а машины глубоко зарываются колёсами в рыхлый песок. Затем матросы наводят сложный 2-ярусный трап, за сгибом которого один из них так и стоит по колено в воде в сапогах-болотниках до пояса. Респектабельная публика круизов "Ленатурфлота" (среди которой мы оказались благодаря поддержке проекта "Живое наследие", депутата Госдумы РФ Сарданы Авксентьевой и администрации Республики Саха) выходит на суровый берег:

6.


В Кюсюре, как ни странно, прибытие теплохода не кажется таким ярким событием, как в Жиганске, но в конце концов за неделю до нас тут дважды отметился "Механик Кулибин". В первую очередь он соединяет с Якутском именно Кюсюр: Сиктях и Кыстатыам слишком малы, до Жиганска и Тикси летают самолёты с вполне сравнимой ценой за билет. Через Тикси и добираются сюда зимой, когда 120 километров через пологие горы можно преодолеть на снегоходе или внедорожнике. А вот летом альтернатив "Кулибину" попросту нет, и прибытие первого в навигацию июньского рейса - пожалуй, главный праздник Кюсюра, его истинный Ысыах, когда с материка возвращается большая часть молодёжи. Но вот мальчишки явно живут здесь круглый год, а российский (выпускается с 1995 года в Коврове), или точнее российско-китайский (линия куплена "Лифаном") мопед "Пилот" - весьма популярный личный транспорт в нижне-ленских посёлках:

7.


Ширина реки здесь 2,3км, что заметно меньше, чем в Жиганске, но зато - без островов: чистое русло с заметным течением просматривается до отвесных скал на левом берегу.

8.


От холодного пляжа поднимается тропа через травянистый склон с жёлтыми искрами полярных маков:

9.


Как обычно бывает в Сибири, над Кюсюром капитальная школа нависает, как кафедральный собор. Так было при Советах, так есть и сейчас - нынешнее здание закончено в 2019-м году. Подъём с пляжа выводит к памятнику жертвам Чурапчинской трагедии, поставленному в 1992 году к её 50-летию. И казалось бы, где Кюсюр, а где Чурапча... но эти памятники - целый жанр в низовьях Лены. Сломанное сэргэ, одно из трёх, символизирует треть жителей Чурапчинского улуса (5459 человек), директивно переквалифицированных на фоне войны из скотоводов в рыболовы и отправленных вниз по Лене. Или - треть погибших переселенцев: из-за накладок с транспортом их привезли сюда не в августе-сентябре, когда можно было успеть построить себе какое-то жильё, а в ноябре по последней воде безо льда и началу морозов. В Булунский район в 1942 году перевели 12 колхозов - 1430 человек, 592 из которых составляли старики и дети. Вернулись из этой негласной депортации они лишь в 1947 году:

10.


Дальше, у висящего метрах в 20 над Леной озерка, сложены валуны без табличек и стоит одинокий сэргэ (якутская священная коновязь) с загадочным словом "Алампа". Загадочным, само собой, лишь для тех, кто не якут или хотя бы не читал мой пост про Татту: Алампа - национальное имя Анемподиста Сафронова, одного из основателей литературы на языке саха. В начале ХХ века он подрабатывал на судах рыбопромышленника Кирилла Спиридонова и в одной из экспедиций лично поставил сэргэ в устье Оленька. Я было понадеялся, что его и перевезли в Кюсюр, вот только помимо букв тут есть ещё и цифры - это просто памятник, поставленный в 2011 году к 125-летию писателя:

11.


За озерцом и наша цель - ДК "Чолбондор", пару лет назад капитально отремонтированный:

12.


Рядом с ним нарядные эвенки поставили для гостей Чичипкан - священную арку обряда очищения. Почти так же нас встречали в Жиганске, только там с Чичипкана взирал на гостей сэвэн (идол), а здесь каждый проходящий ударяет в колокольчик.

13.


Об эвенках я когда-то писал отдельный пост, а эвенкам Якутии была посвящена немалая часть обзора её народов. Прежде их называли тунгусы, а теперь это слово стало общим названием для эвенков, эвенов и негидальцев - северной ветви тунгусо-маньчжурской языковой семьи. Достоверно их история прослеживается в китайских хрониках где-то с 7 века, когда народ увань разбрёлся на север и на юг из Прибайкалья. Часть его ушла в степи Даурии, став мурчэнами - "конными тунгусами", классическими степными кочевниками, малочисленными, но лихими; ими представлены теперь в основном эвенки Китая. Другие откочевали в тайгу, превратившись в орочонов - "оленных тунгусов", составляющих теперь вместе с "пешими тунгусами" (промысловиками, которые вообще не держали скота) подавляющее большинство эвенков России - 38 тыс. человек. Живя на пространстве размером с Австралию, от Енисея и Таймыра до Сахалина, эвенки почти нигде не составляют большинства. В Восточной Сибири почти повсеместно господствует их мелодичная топонимика, да и тунгусское слово "шаман" понятно на всех континентах, но в быту эвенкийский язык почти вымер. Осталось лишь несколько сёл на Олёкме, где его сможет понять молодёжь (сама уже русскоязычная), ну а на северо-западе Якутии, где лежат Жиганский и Оленёкский эвенкийские национальные улусы, Анабарский долгано-эвенкийский национальный улус и Булунский улус, наполовину состоящий из эвенкийских национальных наслегов, родную речь не помнят даже старики. Вот только гость с материка вряд ли сможет об этом догадаться: на Нижней Лене, Оленьке и Анабаре эвенки говорят по-якутски. Причём - давно, как бы не с дорусской эпохи: мало того, что с якутами они в основном торговали, меняя рыбу и оленину на железо, так и сами якуты, занявшись оленеводством, быстро отрывались от своих корней и вливались в эвенкийское общество, при этом не забывая родную речь.

14.


Так люди саха невольно отняли у эвенков язык, а советская власть сломала им традиционное хозяйство, загнав полукочевых оленеводов в рамки колхозов, сёл с брусовыми домами и пособий для КМНС. И можно было бы сказать, что эвенки как народ почти исчезли, если бы не одно "но" - они всё же смогли сберечь самосознание, память о том, кто они есть. В 1924 году на Охотском море даже провозглашалась Тунгусская республика, а в теперешней Якутии эвенки очень заметно держатся особняком. Заезжим туристам они непременно скажут о своей национальности (ибо примут же за якутОв!), а в улусных музеях, сельских ДК и швейных мастерских при колхозах с 1980-х годов рождается, натурально, неоэвенкийская культура - хотя бы в одежде, украшениях или танцах. Кто-то, конечно, презрительно назовёт это этномодой и вообще толкинистикой, но воссоздавать эвенкам больше нечего, а единственная альтернатива - окончательная ассимиляция и забвение. В конце концов, на фолк-культуре построена вся Восточная Европа и даже такая серьёзная страна, как Турция, так и чем кумалан хуже вышиванки?

15.


По крайней мере это красиво, а цвета, узоры, материалы неоэвенкийских красавиц ни за что не перепутаешь с якутскими:

16.


Уважив духов на Чичипкане, мы прошли в тёмный старый зал Дома культуры:

17.


В Кюсюре, как и в Жиганске, живут и эвенки, и якуты, причём последних тут, кажется, даже побольше. Если в Жиганске во дворе музея пассажирам "Светлова" устраивают чисто эвенкийский концерт, то в Кюсюре выступают оба народа. Вот очень характерный вид - за фарфоровым чороном (обычно эти якутские чаши для кумыса деревянные) коллектив в эвенкийских нарядах:

18.


На них особенно красивы торбаса. Это слово, кстати, как и "шаман", в другие языки пришло из эвенкийского.

18а.


Как я понял, в крошечном Кюсюре просто не найти людей на два разных ансамбля, и чолбондорцы перевоплощаются по ситуации. То в якутов с медленным танцем "Просторы Севера"...

19.


То в эвенков, исполняющих хэдя - тунгусский "хоровод надежды", известный и эвенам, и негидальцам, а стало быть возникший ещё до якутской экспансии вдоль Лены.

А.


Наконец, неоэвенкийская культура может существовать и без прямого подражания старине - в таком прикиде не стыдно пройтись и по городу (на праздник, скажем... или на свидание), такую картину - повесить в доме с видом на проспект:

20.


А под такие вот эвенкийские песни можно хоть на дискотеке зажигать:

Б.


В.


Помимо "Чолбондора", на сцене выступило и несколько солистов или дуэтов. Вот например два Карякина (уж не знаю, родня или нет) - слева маленький Саян, справа основательный Спиридон:

21.


После концерта в фойе ДК накрыли небольшой фуршет, также с национальным колоритом - на столе брусничный и смородиновый морс, несколько ленских рыб вроде омуля или нельмы и различные фрагменты оленя, включая сырую печень в крайней слева тарелке:

22.


С другой стороны фойе развернулась выставка-ярмарка - вот слева якутские, справа эвенкийские предметы:

23.


Последних - существенно больше. В основном это украшения из разноцветного бисера, узорчатые торбаса и переливающиеся ковры из оленьих шкур, в первую очередь круглые кумаланы:

24.


На ярмарке мы не задержались, и сочтя, что лучший сувенир - впечатления, решили пройтись по посёлку. Напротив ДК - вертолётная площадка ("ковёр" в левой части кадра), а за ней магазин с неплохим для такой глуши (уровень сельпо в маленькой среднерусской деревне) ассортиментом и не совсем уж страшными ценами. Поодаль, с ребристым фасадом - спортзал, и по тону, которым нам это пояснили местные, сразу сделалось понятно, как много он значит в глуши:

25.


С другой стороны этой то ли площади, то ли поляны - покосившийся обелиск (1952) на красноармейской могиле. Это памятник вымышленному 273-му Петроградскому полку... но реальным событиям: на самом деле полк был 226-м, и его действительно сформировали в Петрограде из рабочих-полиграфистов. К концу Гражданской войны он оказался в Якутске, и летом 1922 года примерно 100 человек оттуда послали на Крайний Север - преследовать и добивать разрозненные банды, оставшиеся от прижатых к Охотскому морю войск Анатолия Пепеляева. Увы, масштаб этих банд командование недооценило, и к началу зимы петроградцы оказались окружены в селе Казачье в низовьях Яны. Потеряв двух своих командиров, красноармейцы оборонялись там, или скорее отбивали периодические атаки из тундры, несколько месяцев. И это былы самое северное в истории человечества сухопутное сражение! В конце апреля 1923 года 64 выживших красноармейца решили прорываться в Булун и ждать там первого судна в Якутск. Вот только столичные работяги не представляли себе якутского климата: за 25 дней преодолев Верхоянские горы, в конце мая они вышли на берег Лены и упёрлись в ледоход... Истощённые и замерзшие, солдаты видели за рекой огни и дымки жилья, но не имели никакой возможности к ним подобраться, равно как и селяне взирали на ждавших помощи людей не в силах спасти их. Здесь покоятся те, кого успели похоронить товарищи, но в конце концов у красноармейцев просто не осталось сил в мёрзлой земле копать могилы. До конца ледохода не дожил никто, а по его окончании оставшиеся лежать на берегу тела перевезли в Булун. Имён их история не сохранила, или вернее перемешала с именами других бойцов 226-го полка, павших за годы Гражданской. Когда в документы закралась ошибка с номером полка, история умалчивает, да и так ли важна цифра? К обелиску по сей день несут цветы...

26.


А вокруг - вот такие пейзажи. Облик сёл Крайнего Севера был хорошо мне знаком по Новому Порту, Антипаюте, Усть-Каре и Амдерме, и потому я понимал, какое неизгладимое впечатление этот неухоженный пейзаж может произвести на тех, кто его видит впервые:

27.


Когда же перестаёшь воспринимать его как единое целое - понимаешь, что больше всего тут впечатляет полное отсутствие дворов. В такой глуши все знают всех и никто не уйдёт не замеченным. Значит - нет смысла ставить забор: сараи, подсобки, какие-то бочки, сельские туалеты - всё стоит меж домов вперемешку.

28.


Возникнув давным-давно как предместье старинного Булуна на другой стороне переправы (судя по судьбе красноармейцев - обитаемое лишь в навигацию), в 1924 году Кюсюр был образован как село, а в 1930-57 годах даже числился райцентром, приняв эту роль у Булуна и передав Тикси. Старейшие здания поселка - видимо, из райцентровых времён, и даже архаичного вида сарай из корабельных досок может быть и не с того берега - одноразовые деревянные суда сплавлялись по Лене до 1950-х.

29.


На некоторых домах - симпатичные наличники, явно сделанные одной и той же рукой: судя по всему, в круглосуточные зимние вечера тут трудится какой-нибудь резчик.

29а.


Полосой в пару кварталов Кюсюр вытянут меж устей речек Еремейка и Куранах. Эта дорожка ведёт в сторону Куранаха, к больнице и аэродрому, но на самом деле интереснее было бы прогуляться к Еремейке: уже при написании поста я углядел на викимапии заброшенную стройплощадку АСММ "Елена", и аббревиатура эта значит "атомная станция малой мощности". В 1980-х годах Курчатовский институт активно экспериментировал с термоэлектричеством - то есть, прямым преобразованием жара в ток. КПД у такой системы (3%) выходил немногим выше, чем у паровой машины Ватта, но всё-таки это работало, а значит вполне могло сгодиться там, где много и не надо. Первую экспериментальную термоэлектрическую АСММ хотели соорудить во Владивостоке на острове Елены для нужд Тихоокеанского флота. Там чудо-агрегат и обрёл своё название, но в итоге было решено отправить его в Кюсюр. В готовом виде "Елена" представляла собой бункер глубиной 15 метров, диаметром 4,5 метра и весом 168 тонн, но могла быть разобрана на несколько 20-тонных блоков. Она вырабатывала за год до 100 кВт электричества и 3 мВт тепла, которым через 3 контура ("грязный" внутри реактора, переходный для теплообмена и "чистый" в системе водопровода) нагревалась бы вода для посёлка. Самым же впечатляющим свойством "Елены" было то, что её вообще не надо обслуживать - лишь заменять раз в 25 лет. Как я понял, в Кюсюре для неё успели подготовить площадку, но дальше Союз развалился, и всем сделалось резко не до того. "Елена" и Лена так и не встретились, а теперешний "Росатом" в этом направлении делают ставку на судовые реакторы "РИТМ" (см. здесь), как например на плавучей АЭС "Ломоносов" в Певеке или проектируемой Усть-Янской АСММ.

30.


Не очень понимаю, откуда Кюсюр берёт энергию ныне - дизель-станция на окраине посёлка выглядит так:

31.


И ржавые генераторы, попавшие на Крайний Север прямиком из самой южной точки развалившейся страны, теперь даже на металлолом не сгодятся - вывезти их отсюда будет дороже, чем продать.

31а.


Со стороны, противоположной ленскому берегу Кюсюр ограничен полосой болот:

32.


В жиже которых плавают ржавые катера, а вдалеке встают Верхоянские горы. Вот и весь Кюсюр...

33.


У трапа мы обнаружили квадроцикл, из багажника которого двое местных в охотничьем камуфляже продавали самую настоящую пушнину. Продавали дёшево - 1000 рублей за лисью шкуру, 3000 за соболиную, но не продали, кажется, ничего - на меховом рынке в Сибири нынче кризис перепроизводства, и в городе закупочные цены немногим выше.

34.


Самый же необычный, пожалуй, товар Нижней Лены - это чёрная икра, вот такой стакан которой в Кюсюре или Жиганске предлагают за 1000 рублей. Безлюдье сказывается: Ленский бассейн - единственное место в России, где осетровых можно ловить легально и даже в промышленном масштабе (в мире же есть ещё и каспийское побережье Ирана). Но... то ли легальность и относительная дешевизна убивают вкус, то ли нам что-то не то подсунули, а рыхлая липкая ленская икра не пошла ни в какое сравнение с волжской:

35.


Отпустив грузовики, "Михаил Светлов" отправляется вниз по течению:

36.


В 5-7 километрах за рекой ниже Кюсюра хорошо видна округлая долина среди отвесных сопок:

37.


Там и стоял Булун - былая столица Якутского Севера... и, своего рода, Новый Жиганск. Последний возник ещё в 17 веке как ясачный острожек, а в 1783-1805 годах был самым что ни на есть уездным городом с армией чиновников и жалованным гербом. Но старый тракт оттуда в Верхоянск, Зашиверск и Среднеколымск к тому времени пришёл в упадок, а после разорения Жиганска беглыми каторжниками в 1803 году власти сочли, что проще его упразднить, чем восстанавливать. В 1805 году чиновники вернулись в Якутск, а рыбаки и купцы спустились вниз по Лене, к существовавшим с 18 века рыбацким становищам, где и построили новое село Булун. На Яну, Индигирку, Колыму, да ещё Оленёк, Анабар и Хатангу впридачу отсюда можно было добраться по низменным тундрам у моря, не залезая в горы и тайгу. Первые пароходы, дошедшие в эти низовья лишь в 1878 году (17 лет спустя от появления пароходов в верховьях!) сделали Булун самым настоящим арктическим хабом: к его пристани за тысячи вёрст, начиная с Таймыра и кончая Чукоткой, сходились колеи нарт в собачьих и оленных упряжках. Из тундры привозили в Булун рыбу, меха и мамонтову кость, а увозили из Булуна натурально всё остальное - в первую очередь товары далёких фабрик из тех мест, где даже в самом сердце зимы каждый день всходит Солнце.

37а.


Однако с правым берегом Лены сообщение тут было куда интенсивнее, чем с левым, и в 1924 года советская власть решила передвинуть посёлок за реку. К середине ХХ века Булун с его старыми избами из кругляка и резными наличниками окончательно опустел - осталась лишь пара ветхих балков да кладбище с заметным издалека обелиском петроградским красноармейцам. Судьба их, думаю, сыграла не последнюю роль в замене Булуна Кюсюром.

38.


Ещё остался ледник, которым пользовались, видимо, рыбаки из небольших артелей:

39.


Самый ценный памятник Булуна же и вовсе с Лены не видать - это маленький гранитный обелиск на могиле Якова Санникова. Так звали купца из Усть-Яны, что в начале 19 века промышлял мамонтову кость на Новосибирском архипелаге, открыв вполне реальные острова Столбовой и Фадеевский, а также - ещё кое-что. Севернее Новосибирских островов он разглядел за туманом высокие горы над морем, да и на самих Новосибирских островах не раз видел птиц, летевших ещё дальше на север и возвращавшихся оттуда с молодняком. Так родилась легенда о затерянной стране, с которой в русской культуре смогли бы потягаться популярностью разве что Китеж и Беловодье. Невидимым градом Арктики, попасть в который далеко не каждому дано, Земля Санникова и оказалась - ни сам первооткрыватель в 1810-11 годах, ни адмирал Пётр Анжу в 1824-м не смогли добраться туда ни на судах, ни на собаках. Таинственная недоступная земля обрастала всё новыми подробностями, и птичьи перелёты да клубившейся над морем туман вселяли надежду найти в сердце Арктики тёплый оазис, обогреваемый вулканами или термальными водами из недр земли. Из чукотских преданий появились и туземцы онкилоны, которых вождь Крехай когда-то якобы увёл за море - так куда же, если не туда? Иные в петербургских кабинетах и вовсе полагали, что там находится даже не остров, а целый континент Арктида. Для русских романтиков Земля Санникова всё отчётливее обретала черты Гипербореи...

40.


И скольких жизней этих романтиков стоила записка купца из Усть-Яны! Дело старого Санникова продолжил его внук и тёзка Яков Фёдорович, купец II гильдии, активно помогавший полярным экспедициям деньгами и советом, а главное, просто подогревавший интерес к неоткрытой суше. Но кажется, видел Землю Санникова только тот, кто в неё искренне верил: в 1886 году исследователь Эдуард Толль записал в своём дневнике "В направлении на северо-восток ясно увидели контуры четырёх столовых гор, которые на востоке соединились с низменной землёй. Таким образом, сообщение Санникова подтвердилось полностью". Вновь он видел эти горы в 1893 году, а вот Фритьоф Нансен на своём корабле "Фрам", продрейфовав почти тогда же и почти там же, не увидел вовсе ничего. В 1902 году экспедиция Толля сгинула во льдах, в 1908 году Яков Санников-младший умер и был похоронен в Булуне, а Кунсткамера так и не пополнилась онкилонскими украшениями из неведомых камней и обсидиановым плугом, в который запрягался шерстистый носорог. Поиски таинственной земли, в начале ХХ века даже наносившейся на международные карты, продолжили и в СССР, но ни ледоколы, ни самолёты, ни спутники не нашли по этим координатам ничего. И наверное Земля Санникова бы позабылась, как Сахалинский перешеек или вулканы Тянь-Шаня, если бы в 1926 году о ней не написал научно-фантастический роман Владимир Обручев (реально исследовавшие глухие места за Индигиркой и Колымой), а в 1971 году по этой книге сняли ещё и культовый фильм с прекрасной песней "Есть только миг...". Так не в науке, но в искусстве продолжила жить мечта о неизведанном и недоступном.

41.


Но всё же птицы летели на север, а Санников и Толь могли и правда что-то видеть у горизонта. На предполагаемом месте Земли Санникова обнаружилась обширная подводная банка, и согласно лучшей гипотезе по сочетанию достоверности и красоты, Банка Санникова - ни что иное, как растаявший остров. Ведь многие острова Арктики, и в первую очередь именно Новосибирский архипелаг, сложены не камнем, а реликтовым льдом - остатки панциря ледниковой эпохи успели покрыться песком и глиной, а потому их не растапливают ни солнце, ни вода. Вернее, растапливают - но очень медленно: в Новосибирском архипелаге отдельные острова постоянно меняют очертания, иные распадаются надвое, а отмеченные на старых картах мелкие островки Диомида, Васильевский и Семёновский превратились в такие же точно подводные банки. То есть в 19 веке Земля Санникова вполне могла существовать, хотя конечно же без гейзеров, мамонтов и онкилонов...

42.


Но вот уходят за корму и Булун с Кюсюром, черту под который подводит устье реки Куранах:

43.


Обратите внимание на безжизненный, словно в карьерах, берег да полосу плавника в десяти метрах над водой - такие на Лене паводки и ледоходы. Выше тянется даже не лесонтундра, а вполне себе тайга - пусть низкорослая и редкостойная:

44.


Но за тайгой этой встают мрачные голые вершины:

45.


С обилием причудливых скал, напоминающих колоссальные механизмы:

46.


Здесь заканчивается Верхоянский хребет, тянущийся на 1200 километров от самого Алдана, разделяя Лену и Яну... а заодно - Евразию с Америкой: не континенты, конечно, но литосферные плиты. По длине он превосходит Кавказ, по высоте (до 2283м на хребте Орулган в середине) сравним с Карпатами, ну а север будто добавляет высоты, уводя покатые вершины в несовместимые с жизнью условия. В основном горы стоят примерно в 100 километрах от берега Лены, подходя к ней лишь дважды - Усть-Вилюйским хребтом к Сорока островам и Хараулахским хребтом (до 1429м) к этим низовьям.

47.


Больше всего Хараулах впечатляет, пожалуй, отсутствием полутонов - тайга тут словно за невидимой чертой сменяется гольцами. И это даже правда так - в условиях лютой стужи и злых ветров растительность не выживает на склонах, и лишь по распадкам вьются отуряхи - "травяные реки" на принесённой талыми водами почве.

48.


Слева подходит кряж Чекановского - не столь высокий (до 529м), но зато выходящий прямо к берегу Лены:

49.


Белыми гребнями скалится из синих теней, если я не ошибаюсь, гора Керике (311м):

50.


Напротив - устье прорезающей Хараулах речки Укта:

51.


Отмеченное целой россыпью мелких останцов и одиноких скал:

52.


53.


54.


55.


Теплоход затягивает Ленская труба:

56.


Но о ней и низовьях до самого устья - в следующей части.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск).
Витим и Ленск.
Лёнск - Олёкминск.
Олёкминск.
Ленские Столбы.
Еланка - Табагинский мыс.
Долина Самартай. Булуус, Турук-Хая, Курулуур.
Кердем, Павловск, Нижний Бестях.
Нижний Бестях - Якутск - Кангалассы. Порты и переправы.
Якутия в общем.
Природа, история, символы.
Якуты. Материальное.
Якуты. Духовное.
Неякуты. Русские и коренные народы Севера.
Якутск. Старый город и новый облик.
Якутск. Вечная мерзлота.
Якутск. Музеи Якутска.
Якутск. Центр.
Якутск. Окраины.
Якутск. Чочур-Муран.
Заречные улусы Якутии.
Усть-Алданский улус. Соттинцы.
Усть-Алданский улус. Алас Мюрю.
Мегино-Хангаласский улус. Майя.
Магино-Хангаласский улус. От Ломтуки до Бютейдяха.
Чурапчинский улус. Чурапча.
Чурапчинский улус. Арылах.
Таттинский улус. Черкех и окрестности.
Таттинский улус. Музей в Черкехе.
Таттинский улус. Ытык-Кюель.
Нижняя Лена.
Суда Нижней Лены. "Ракета", "Ленанефть", "Механик Кулибин".
Суда Нижней Лены. "Михаил Светлов" и "Демьян Бедный".
Якутск - Жиганск. Сорок островов.
Жиганск.
Жиганск - Кюсюр.
Кюсюр и Хараулахский хребет.
Ленская труба - остров Столб.
Тит-Ары.
Амуро-Якутская магистраль.
Нижний Бестях - Томмот.
Алдан - Могот.
Нерюнгри.

https://varandej.livejournal.com/1143033.html

Кого называли жиганами при царе - говорят разное: то ли "низшую касту" тогдашних тюрьм, то ли преступников без тормозов, то ли заключённых-картёжников, живущих одной лишь игрой. А вот в 1920-х годах тюрьмы молодой красной России полнились вчерашними "белыми". Многие из них были офицерами с опытом долгой войны, но узниками стали не за контрреволюцию, а за налёты и рэкет, которыми жили, не найдя места в новой стране. Были это люди по-настоящему опасные, к тому же окружённые молодой "пристяжью", и старые воры боялись их - но не уважали, и презрительно звали жиганами. Жиганы носили кресты в знак того, что признают закон только Божий, и имели своеобразный кодекс чести, куда входил в том числе запрет на семью и любые контакты с государством. Позже многое из жиганских понятий взяли себе ворЫ, ну а в тюрьмах революция случилась с запозданием: поднабравшись сил и образовав ещё одно сообщество уркаганов, с жиганами расправилась их бывшая "пристяжь". Но шороху офицеры-воины-бандиты задали изрядного, и в наши дни жиган - это отчаянный, конченный, прожженный преступник.

Ну а Жиганск, районное село (3,1 тыс. жителей) на Лене в 750 от Якутска почти сразу за полярным кругом через показанные в прошлой части Сорок островов.... не имеет к ним никакого отношения. В годы его расцвета таких называли варнаки, и они тоже оставили тут след. Название "Жиганск" восходит к эдигэнам, то есть "понизовцам" - местному племени эвенков, столицей которых в Якутии он и слывёт. И мой рассказ такой огромный потому, что треть его занимает фольк-представление, которыми эвенки встретили пассажиров белоснежного "Михаила Светлова".

Как в Средней России самая частая дата основания города 1146 ("на год старше Москвы"), так и в Якутии историю Жиганска возводят к 1632 году. Где-то даже пишут, что основал его сам Пётр Бекетов - как Якутск в том же году, Олёкминск, а впридачу ещё Нерчинск и Читу. Иные вспоминают, что Якутск в 1642 переехал, и объявляют Жиганск старейшим городом Республики Саха. Реальность, увы, как всегда прозаичнее и сложнее: в 1632 не сам Бекетов, а небольшой отряд его казаков под началом Алексея Архипова спустился не сюда, а на Красные пески в 20 километров ниже, и поставил, конечно, не грозный острог, а небольшое ясачное зимовье. Кое-где его называли острожек, но весь гарнизон за невысоким тыном был дай бог в дюжину сабель. На нынешнее место в устье Нуоры (Стрекаловки) теперь уже вполне всамделишный Жиганский острог переехал в 1714 году. Ведь за Леной начиналась сухопутная дорога через высокие хребты к Верхоянску, Зашиверску, Алазее, Среднеколымску. Она не была как таковым почтовым трактом - скорее, просто тропой, которую служилые люди, купцы и миссионеры проходили на свой страх и риск, и путь в одну сторону по ней занимал до 4 месяцев. К середине века в Жиганске числилось полтысячи жителей, что очень много для столь далёких краёв. В 1775 году Жиганск стал центром одного из 6 комиссарств в Якутской провинции, а звёздный час его наступил в 1783 году с образованием Жиганского уезда, статусом города и гербом. Но расцвет продолжался недолго: в 1803 году Жиганск опустошил как бы не последний в истории Сибири набег - только не тунгусов из тайги, а варнаков, беглых каторжан с солеварен Охотского моря. В 1805 году с него сняли городской статус и упразднили Жиганская уезд, а в 1820-х годах некая эпидемия окончательно превратила бывший Жиганск в захолустье. Но, конечно же, не варнаки и не микробы на самом деле подкосили город: просто с развитием Охотского тракта старая дорога заросла кедрачом, а держать административные центры ради присутствия в Арктике царские чиновники тогда не додумались. Уже в 1822 году, однако, был создан Жиганский улус, в 1930 году ставший Жиганским эвенкийским национальным районом. Гигантская и многонациональная Якутия имеет множество автономий второго (улусы) и даже третьего (наслеги) порядка, однако Оленёкский эвенкийский и Анабарский долгано-эвенкийский национальные улусы слишком далеко: хотя в Жиганске эвенки составляют лишь 42% жителей (ещё 38% - якуты), в Якутии он за центр их культуры. И даже герб в музее тут из рыбьей кожи:

1а.


Ну а за мой рассказ о заЖиганске от начала до конца стоит сказать спасибо "Ленатурфлоту", в круиз которого мы попали благодаря поддержке проекта "Живое наследие", депутата Госдумы РФ Сарданы Авксентьевой и администрации Республики Саха. Помимо круизного "Михаила Светлова" сюда ходят рейсовый "Механик Кулибин" и торговый "Степан Аржаков", предназначенный в первую очередь для коммерсантов с товаром, однако доступный для всех. Но рейсы "Аржакова" начинаются только в конце июля, а причал "Механика Кулибина" выглядит так: фактически он не причаливает в Жиганске, а лишь пересаживает своих пассажиров на паром:

2.


С воды видны Никольская церковь (2007) между обелисков Победы (справа) и Чурапчинским переселенцам (слева):

3.


Правее - Туруу-мас и Сквер Речников с белоснежной стелой:

4.


Под которой, шаря вдоль берега ультразумом, я увидел странный камень, похожий на основание давно разрушенной пагоды, и нарядную компанию людей, явно ждавшую нас:

5.


Вот из устья Нуоры появился паром СПЖ-115, построенный в 1988 году в Жатае:

6.


С командой из двух человек, и судя по их диалогам, были то отец и "сына":

7.


Паром пришвартовался к борту "Михаила Светлова", причём матросы корректировали его, в прямом смысле слова, вручную:

8.


Круизный люд выходит на потёртую палубу:

9.


На которой, то ли вместо якоря, то ли просто для красоты, лежит каменный шар - "ленские валуны", природные конкреции, обильно рассыпаны по берегам вниз по течению:

9а.


Машинное отделение парома, по совместительству подсобка, где соседствуют канистры с топливом и мормыжки:

10.


Минут 10-15 пути - и паром опустил аппарель в устье Нуоры, где разгружалась здоровенная баржа с углём:

11.


Небольшая речка, у впадения в Лену образует внушительный залив метров 300 шириной, на том берегу которого лежит предместье с аэропортом и нефтебазой. Немалая часть этих моторных лодок - сродни автомобилям на парковках у офисных центров:

12.


Пешеходов возит через залив такая вот колоритная самоделка по заполнению:

13.


А автомобили переправляет "наш" СПЖ-115:

14.


Выше залива тянется пойма, по которой Стрекаловка выписывают причудливую синосоиду. На полуострове среди плавней очень зрелищно смотрится (кадр выше) нечто техногенно-заброшенное:

15.


"Основание пагоды", между тем - это действительно священный камень Содани. Близ него эвенки поставили Чичипкан - так называется обряд очищения и его главный атрибут - священные ворота. Сквозь них, в ароматном травяном дыму и мерных ударах унтувуна (бубна), проходят гости.

16.


Об эвенках я когда-то писал отдельный пост, а эвенкам Якутии была посвящена немалая часть обзора её народов. Прежде их называли тунгусы, а теперь это слово стало общим названием для эвенков, эвенов и негидальцев - северной ветви тунгусо-маньчжурской языковой семьи. Достоверно их история прослеживается где-то с 7 века, когда народ увань разбрёлся на север и на юг из Прибайкалья. Часть его ушла в степи Даурии, став мурчэнами - конными эвенками, классическими степными кочевниками, малочисленными, но лихими. Другие откочевали в тайгу, превратившись в орочонов - оленных эвенков, коих теперь 38 тыс. человек на пространстве размером с Австралию. Эвенки нигде не составляют большинства, в быту их язык вымер, но мелодичная эвенкийская топонимика господствует на половине Сибири. Сердце мира орочнов - на стыке Якутии, Амурской области и Забайкалья, в верховьях Витима, Олёкмы и Алдана, и вот откуда-то оттуда эдигенцы и пришли. Предание гласит, что когда-то (явно в дорусский период) на их землю обрушивались беда за бедой: то людей косили неизвестные хвори, то тёплая зима с глубоким рыхлом снегом забирала оленей, то пожары опустошали угодья и ягодники... Глава рода Боко держал совет в большом чуме, и обдумав всё, старейшины, вожди и шаманы пришли к выводу, что чем-то прогневали местных иччи, а значит - надо уходить. Так началось великое эвенкийское переселение вниз по Алдану, и одни роды, найдя себе место, вешали там суруук (берестяное полотнище), а другие, видя его, продолжали путь дальше. Нашлись и те, кто проскочили устье Алдана и спустились по Лене полтысячи вёрст, а так как были это отдельные люди и семьи из разных племён - образовали за полярным кругом новое эдигенское племя, первопредками которого считаются теперь богатырь-найдёныш Булунян и мать Уран-когун, покровительница творчества. Безлюдный край и обильные пастбища сделал эдигенов богатыми, а потому вниз по Лене тянулось всё больше якутов, которым становилось тесно на своих аласах. Подавшись в оленеводы, саха теряли связь со своим народом, перенимая эвенкийские веру и быт. Но - сохраняли язык, а как результат, теперь эвенки от Лены до Хатанги говорят между собой на якутском. Эвенкийского в Жиганске не знают даже старики, а детей с недавних пор учат не утраченному здешнему, а литературному енисейскому диалекту. Однако кто они и откуда, эдигенцы помнят вполне, а возрождение традиций - неплохой способ занять себя в глухомани: в костюмах и украшениях по мотивам музейных экспонатов, в постановочных обрядах по мотивом записей этнографов тут даже не вос-, а просто создаётся неоэвенкийская культура. Законодательница её в Жиганске - директор музея Людмила Егоровна Сивцева, на кадре ниже справа:

17.


Пройдя через Чичипкан, попадаем на ньымат - на самом деле так называют раздел добычи между всеми членами рода, ну а в обиходе - просто угощение дорогих гостей. Угощали, натурально, суровыми сибирскими сашими из строганины на куске ржаного хлеба. Дальше по крутой, откровенно страшноватой лестнице группа потянулась наверх - к Туруу-Масу:

18.


Беглым взглядом похожий на Аал-Луук-мас, якутское Мировое древо, что ставят на площадках Ысыаха, Туруу-Мас на всю Якутию такой один. Если Аал-Луук-масс - это стержень трёх миров, то Туруу-Мас имел совсем иной смысл: в тайге эвенки почитали естественные чичипканы из сросшихся верхушками лиственниц. Три корня, три покрытых сюжетами Севера ствола и одна на всех верхушка символизируют единство народов сурового края:

19.


Рядом с Туруу-Масом проходил следующий обряд Секалавун (в текстах) или просто Амака (устно) - дань уважения медведю, натянутую шкуру которого туристы гладят сверху вниз, по шерсти. Затем гостям раздают нулганни - так у эдигенцев называются разноцветные ленточки, что развешивают в священных местах на ветках:

20.


В данном случае - ветках Сквера Речников, разбитого в 2000 году вокруг стелы наподобие маяка. На табличке надпись "В честь путейцев-речников Лены-матушки величавой" и строчка Михаила Ломоносова "Там Лена чистой быстротой, как Нил, народы напояет..."

21.


Завершив обряды, идём по ленскому берегу:

22.


Мимо сельского вида ДК, рядом с которым планируется построить современный Дом Аарчи (якутский культурный центр с элементами храма айыы). Знакомый по чужим фото памятный камень перед фасадом то ли куда-то перенесли, то ли я его не приметил.

23.


По соседству - крест и сэргэ (якутская ритуальная коновязь), поставленные в 2007 году на 375-летие Жиганска. С лавочки между ними хорошо любоваться простором Лены - 4-километровое русло реки тут в 2-3 раза шире самого посёлка. Да и это только половина: за теплоходом - плоский остров Иосиф, а за ним ещё столько же воды.

24.


Мы поднимаемся на квартал от реки, к центральной Октябрьской улице. Там - сердце посёлка, Жиганский исторический музей, основанный в 1989 году при школе. Его деревянное здание построено в 1995 году в глубине сквера, на входе в который продолжается торжественная встреча:

25.


С процессией нарядных эвенкиек разных возрастов мы прошли на двор:

26.


Где с православной церковью соседствуют шаманские сэвэны (фигурки духов-помощников)...

27.


...а с башней острога - эвенкийский дю (чум) и якутский дьиэ (балаган):

28.


Обратите внимание, сколь искренне радостны лица, особенно у молодых: на идею концерта для богатых пассажиров я изначально смотрел скептически, однако вновь глухомань убеждает меня, что не стоит подходить к ней с мерками большого города. Жиганский улус размером примерно с Башкирию (140 тыс. км²), вот только в Башкирии живёт 4,1 миллиона человек, а тут - 4,1 тысячи, и лишь четверть из них из них - за пределами райцентра. Вверх по течению ближайший населённый пункт - показанный в прошлой части Сангар, до которого 400 километров. Вниз по реке селений чуть больше, но чего-то сопоставимого по размеру не будет до самого Тикси. Мобильная связь тут есть, а вот интернета мне хватило только на загрузку push-уведомлений. В общем, жизнь жиганчанина размерена и скучна, ему знакомы все встречные лица, а самое доступное зрелище - смена погоды над Леной. Так что белый "Михаил Светлов" 4-5 раз за лето действительно привозит сюда праздник:

29.


Первым выступил детско-юношеский ансамбль "Осиктокан" (в переводе - "Звёздочка") с танцем под явно современную песню на эвенкийском. Красивый язык:



И заметьте, какое на их лицах упоение:

30.


Совсем маленькая девочка в белом платьице трогательно исполнила танец-пантомиму "Оленёнок", а затем на сцену поднялась Анна Васильевна Петрова с семьёй - руководительница "Осиктокана":

31.


Последними вышли артистки из местного профессионального ансамбля "Хокто", на материке более известного как "Северное сияние":

32.


Их выступление мне запомнилось не столько песнями, сколько зрелищем: оленьи рога, бессловесные диалоги лисьей и песцовой шкур, кумалан (эвенкийский коврик из оленьего меха) и его изнанка...

32а.


Да всякие музыкальные инструменты из костей и когтей:

33.


Вот только почему-то я напрочь забыл снять видео с "Хокто":

33а.


Концерт закончился якутским осуохаем (хороводом) с кадра №27, а дальше пассажиры теплохода разделились на 3 группы, по кругу сменявших друг друга в сувенирном магазине, музее и церкви. Во дворике развернулась пара небольших выставок - вот скажем шкуры зверей, рога сохатого из тайги и снежного барана с Верхоянских гор за Леной, грузовые нарты охотника и эвенкийские лыжи, обшитые снизу мехом, который не даёт ехать назад.

34.


С другой стороны от сцены - чум с кумаланами и более крупными ездовыми нартами оленевода. Не знаю, стоит он здесь всегда, или сооружается только к визитам "Светлова":

35.


Но вот выставка бисерных украшений синньэ, туесков и народных костюмов (в которых, наверное, и сфотографироваться можно) - явно специально для нас:

36.


Куда ж в Республике Саха без балагана - якутского зимнего жилища характерной трапециевидной формы, устройство которого я подробно расписывал здесь.

37.


Внутри, впрочем, всё вполне современно, из традиционных деталей интерьера - разве что очаг-камелёк. На стенах - якутские чепраки, головы лося и снежного барана, а ещё - та самая аппликация с вводного кадра, вполне передающая, как устроен Жиганск:

38.


Сам музей - это буквально пара комнат, и честно говоря, я не приметил там ничего такого, чего не видел бы в музеях Якутска, Олёкминска, Майи, Тынды или Нерюнгри. Но если ваше знакомство с Якутией - это путешествие вниз по Лене, то сюда однозначно стоит зайти. Вот атрибуты тунгусских святилищ - сэвэны (идолы духов-помощники шамана) и сэргэ (ритуальная коновязь, явно позаимствованная у якутов и в отсутствии коней ставшая просто моделью 3-ярусной Вселенной), а рядом - вьючная сумка и идеальная в быту зимних кочевников тунгусская колыбелька:

39.


Кости и бивни мамонтовой мегафауны, украшения и охотничий инвентарь, обувь и вышивка, а в левом верхнем углу красно-жёлтый бисерный календарь "Семейный очаг" мастерицы Марины Анастаховой:

40.


Особенно хороши орнаменты - густые, тонкие и на явно исторических вещах. Не менее хороши украшения из кости - внизу работы Егора Ильинова, а на врезке "Уточка" Владимира Иванова, созданная в 1968 году. Здесь же - предметы с "большой земли" вроде серебряных московских ложек или ножниц из немецкого Золингена (видны на кадре выше).

41.


Для своей экспозиции музей явно тесен, так что разные темы приходится причудливо сплетать одну с другой. Вот панно (1995) в честь местных героев Великой Отечественной и самая настоящая цитата Сталина соседствуют с охотничьим и рыбацким инвентарём, лодкой для Нуоры или мелких озёр и сетями из конского волоса. Самый красивый лук изготовил в 1995 году для музея ветеран тыла и труда Семён Портягин, и в этом луке - вся суть: эвенки и якуты на фронте показали себя отличными стрелками, а заготовка рыбы и шкур - главный вклад жиганчан в Победу.

42.


Не менее, чем экспонатами, музей интересен стендами, представляющими собой натуральную выжимку библиотеки краеведа для заехавших на несколько часов гостей. Но и для местных кое-что найдётся - так, одним из атрибутов неоэвенкийской культуры стала мода на традиционные имена. Но орочоны в глухих чумах давали их безоценочно, а то и вовсе с целью запутать злых духов, и чтобы не дай бог не назвать сына Плаксой, Толстяком или Обиженным, родителям определённо стоит зайти сюда:

43.


Во всём Жиганске не нашлось экспоната о самом выдающемся земляке, так что расскажу о нём на фоне календарных картин местной художницы Айны Львовой. Земляк этот - Афанасий Яковлевич Уваровский, сын русской горожанки и мелкого чиновника-якута из местности Кельдемцы близ Якутска. С уездным Жиганском его связывает лишь факт рождения в 1800 году, а с упразднением уезда в 1805-м Афанасий начал странный путь на юг. Со смертью отца 14-летний метис устроился в Якутское областное правлении и объехал по рабочим делам весь северо-восточный край. Затем умерла его мать, сам он оставался холостым и бездетным, а потому в 1830 вышел в отставку и уехал в Иркутск. К 1839 Уваровский добрался до Петербурга, где и прожил 12 лет без работы и дома, подобно современным автостопщикам кочуя по друзьям - в основном путешественникам и учёным. Те были рады ему: как известно, если гора не идёт к Магомету - то Магомет сам идёт к горе, а если нет средств и времени организовать экспедицию в Якутию - что может быть лучше, чем образованный, но сохранивший связь с корнями якут, который сам пришёл в твой дом? И вот Александр Миддендорф, наслушавшись Уваровского, таки уверовал в вечную мерзлоту, прежде отвергавшуюся европейской наукой как то, чего быть не может потому что не может быть никогда, и вскоре заглядывал в шахту Шергина, а санскритолог Отто Бетлингк разработал якутскую кириллицу. В Татте я рассказывал о якутской литературе и Алексее Кулаковском, чьё стихотворение "Благословение Баяная" в 1900 году стало её отправной точкой. Но - с важной оговоркой: в 1840-е Бетлингк крепко взялся за Уваровского и требовал от якута что-нибудь написать. Сперва Афанасий Яковлевич записал по-якутски несколько загадок: "на крыше юрты рассыпана мелкая щепа" (звёзды), "на крыше юрты щербатая ложка лежит" (луна), "есть жеребец, что без ног ходит" (лодка), "кто неграмотен, а на всех языках говорит" (эхо) и ещё пяток в том же духе. Затем он впервые перенёс на бумагу "Олонхо", одну из его былин "Эр Соготох", которую хорошо помнил. Наконец, немец вытянул у якута "Воспоминания" ("Ахтыылар") - первый авторский, изначально письменный текст на языке саха. Издан в 1848 году он был не в журнале и не книгой, и первым делом переведён не на русский, а на немецкий - как часть публикации Бетлингка "О языке якутов" в многотомном "Путешествии на север и восток Сибири" Миддендорфа. Афанасий Яковлевич же устроился бухгалтером в Русско-Американскую компанию и в 1852 году вернулся в Якутск, где женился, обустроился, родил дочь и в 1861 году умер.

44.


По соседству с музеем - Никольская церковь. Обычно пишут, что она была построена в 1894 году на замену предшественнице, освящённой в 1784 как собор уездного города. Вот, однако, дореволюционный кадр с двумя церквями, и та, что слева, очертаниями больше похожа на конец 19 века, а то, что справа - на честный 18-й век.

45а.


Среди пассажиров "Светлова" была женщина-потомок последнего здешнего настоятеля. Дореволюционная церковь имела все шансы уцелеть до наших дней - в 1927 году её лишь обкарнали и превратили в ДК, но тот был уничтожен в 1950-х годах случайным пожаром. Воссоздали храм в 2007 году, но кажется - действительно близко к оригиналу:

45.


Внутри - резной иконостас без лишней позолоты:

46.


С разных сторон церковно-музейного двора - пара памятников. За главной Октябрьской улицей, дальше от Лены - типовая стела Победы, а на берегу реки стоит квадратный бетонный сэргэ и плита с надписью по-якутски "Жиганск - Чурапча. Никто не забыт, ничто не забыто". Целый жанр памятников в ленских низовьях посвящены жертвам Чурапчинской трагедии: осенью 1942 года в Чурапчинском улусе (который, что вряд ли совпадение, в Гражданскую войну отметился контрреволюционной активностью) около 40 колхозов, суммарно треть населения района, были директивно переведены из скотоводческих в рыболовецкие и посланы на Север. Отправка затянулась, обещанные пароходы так и не подошли, ожидание на берегу в Нижнем Бестяхе и сплав на несамоходных баржах отняли бесценное время до холодов, да вдобавок людей как-то забыли предупредить, что обустраиваться на холодных берегах они будут самостоятельно. В общем, в первую зиму из 5459 переселенцев погибло около 2000: по самому многолюдному якутскому улусу Чурапчинская трагедия ударила как бы не сильнее, чем сама война. В Жиганский район были определены 11 колхозов и 484 хозяйства, суммарно 1427 человек, 517 из которых были старики и дети. Выжившие вернулись на родные аласы в 1946 году, а памятники им - такой же обязательный атрибут посёлков в низовьях, как обелиски Победы:

47.


Теперь пройдёмся по посёлку. Жиганск гордится своим возрастом, но здесь нет зданий старше середины ХХ века:

48.


Жиганский пейзаж суров и неухожен, как и почти всюду на Крайнем Севере:

49.


Хотя и не без проблесков вроде симпатичного самодельного детского садика:

50.


Или огромной новой школы, которая смотрится здесь примерно как космопорт с генератором пространственно-временных континуумов:

51.


Дороги тут когда-нибудь сделают вряд ли - всё равно большую часть года на них чистый белый снег. По которому наводят зимник в Якутск - это 1000 километров против 750 по реке или 600 по воздуху. Останутся над дорогами и трубы, которые слишком сложно и дорого закапывать в мерзлоту:

52.


В вот облик домов и улиц потихоньку меняется. На прошлом и следующем кадрах - вторая главная в Жиганске улица Уваровского, ведущая от берега Лены к новостройке администрации с бюстом Николая Шемякова - почётного полярника и местного руководителя середины ХХ века.

53.


Ещё Жиганск запомнился едой. В музее среди всяческих украшений (особенно хороши бисерные!) и сувениров продавали быырпах (якутский молочный квас), черничное варенье и неимоверно вкусные щучьи котлеты по 30 рублей, которые мы не скупили все лишь за неимением в каюте холодильника. В поселковой столовой - добротные пюре и макароны с гуляшем, а в соседнем магазине был отличный хлеб. И - молочные пироги, ещё одна гордость Жиганска, пользующаяся спросом у речников и тех пассажиров "Светлова", что дружат с командой сопровождения. Последних немного, но пирогов ещё меньше - мы едва успели выхватить последний.

54.


На крылечке столовой - дети Севера:

55.


На сцене у музея продолжался праздник, лишь начатый гостями с реки:

56.


Но вот мы снова спустились к камню Содани и угольной барже, где наш паром разложил аппарель в ожидании пассажиров. Напоследок - утренний вид с теплохода на увенчанный нефтебазой мыс Пост за Нуорой. Белые берега с прожилками самого настоящего угля тянутся дальше вдоль Лены:

57.


И в следующей части отправимся дальше вдоль них.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск).
Витим и Ленск.
Лёнск - Олёкминск.
Олёкминск.
Ленские Столбы.
Еланка - Табагинский мыс.
Долина Самартай. Булуус, Турук-Хая, Курулуур.
Кердем, Павловск, Нижний Бестях.
Нижний Бестях - Якутск - Кангалассы. Порты и переправы.
Якутия в общем.
Природа, история, символы.
Якуты. Материальное.
Якуты. Духовное.
Неякуты. Русские и коренные народы Севера.
Якутск. Старый город и новый облик.
Якутск. Вечная мерзлота.
Якутск. Музеи Якутска.
Якутск. Центр.
Якутск. Окраины.
Якутск. Чочур-Муран.
Заречные улусы Якутии.
Усть-Алданский улус. Соттинцы.
Усть-Алданский улус. Алас Мюрю.
Мегино-Хангаласский улус. Майя.
Магино-Хангаласский улус. От Ломтуки до Бютейдяха.
Чурапчинский улус. Чурапча.
Чурапчинский улус. Арылах.
Таттинский улус. Черкех и окрестности.
Таттинский улус. Музей в Черкехе.
Таттинский улус. Ытык-Кюель.
Нижняя Лена.
Суда Нижней Лены. "Ракета", "Ленанефть", "Механик Кулибин".
Суда Нижней Лены. "Михаил Светлов" и "Демьян Бедный".
Якутск - Жиганск. Сорок островов.
Жиганск.
Жиганск - Кюсюр. Кастытыам.
Кюсюр.
Кюсюр - Тит-Ары. Ленская труба.
Тит-Ары - остров Столб.
Амуро-Якутская магистраль.
Нижний Бестях - Томмот.
Алдан - Могот.
Нерюнгри.

https://varandej.livejournal.com/1142373.html

На правом берегу Лены против показанного в прошлых частях Якутска лежат Заречные улусы, каждый из которых для бескрайней Якутии примерно как для бескрайней России Тверская или Рязанская области. Это - малая, старая, внутренняя Саха-Сирэ, колыбель якутского народа. На десяток постов мы погрузимся в мир аласов, аал-луук-масов, сэргэ, балаганов, чардаатов и таких имён, как Дмитрий Сивцев (Суорун Омолоон), Алексей Кулаковский, Платон Ойунский, разбойник Манчаары или тойон Легой. Начнём рассказ о заречье с музея "Дружба" в Соттинской долине - не последнего скансена на нашем пути, но пожалуй самого зрелищного. Добирались мы сюда через показанную ранее переправу от лежащей на горизонте заглавного кадра громады Кангаласского мыса.

За рассказ об этих местах стоит поблагодарить проект "Живое наследие", администрации Республики Саха и посещённых улусов (в сегодняшнем случае - Усть-Алданского) и депутата Госдумы РФ Сардану Авксентьеву.

Эту историю я рассказывал не раз. О Ленских долинах - уютных карнизах вдоль реки, где плодородны луга, но не доходит вода страшных паводков. О долине Туймаада на левом берегу, за которую три поколениях вождей крупнейшего якутского племени кангалассов (тут сложно не заподозрить ветвь пантюкрского племени канглы!) воевали с эвенками, по ходу войны сплотив вокруг себя всё левобережье и поменяв титул с тойона (князя) на дархана (царя). О гордом Тыгыне, который мечтал сплотить единое якутское государство, если бы не строил козни вождь правобережья, тойон крупнейшего заречного племени Борогонцев коварный Легой..... впрочем, а почему это он коварный? Может быть, потому, что Якутск стоит на кангаласских землях, а там кровожадный самодур Тыгын-Дархан - свой? Внутриякутские взгляды на дорусское прошлое, от которого по причине отсутствия письменности остались только предания без дат, различаются так сильно, что когда "Сахафильм" выпустила исторический эпик "Тыгын-Дархан", в Усть-Алдаском улусе (где райцентр красноречиво называется Борогонцы) по этому поводу заявили протест. Всего же у якутов было 30-40 племён, и что у Тыгына, что у Легоя союзники имелись на обоих берегах. Но исход Каргыс-Уйэтээ ("века резни") решила третья сила, пришедшая сверху по Лене на стругах. И достоверно здесь то, что в Туймааду Ленский (Якутский) острог перенесён лишь в 1642 году, когда было подавлено крупнейшее восстание якутов и эвенков и казнены три Тыгынида. Предыдущие 10 лет же Ленский острог стоял в самой маленькой (всего 22км длиной) правобережной Соттинской долине, в нескольких десятках километрах ниже по течению, на землях как раз-таки Легоя. По факту, руками чужемцев, которые и принесли мир, Легой победил Тыгына, и даже существовавший в 1827-37 годах Якутской Степной думой руководил его прямой потомок Иван Мигалкин. Из Заречных улусов, правда не с Борогонцев, а с Татты, был родом и советский писатель Дмитрий Сивцев, одним из первых легализовавший якутские имена, которыми здесь неофициально называли детей со времён крещения: его литературным псевдонимом стало такое имя Суорун Омолоон. Что не мешало Дмитрию Кононовичу быть глубоко верующим христианином, ну а в Перестройку якуты вряд ли сами догадывались, как повезло им с властителем дум. Суорун Омолоон не рвался к власти (с 1989 по 2002 год республику возглавлял вполне себе кангаласс Михаил Николаев), а главное - не на словах, а на деле был сторонником дружбы народов. В его видении национального возрождения саха не противопоставлялись русским, и в рушащемся здании СССР он понимал, как важно не оказаться среди обломков. Выражением этой идеи и стала "Дружба" - второй из 3 созданных Дмитрием Кононовичем скансенов (по факту их, впрочем, 4: я уже показывал Кердем с постройками, которые Омолоону не отдали), в 1988 открытый в Соттинской долине, чуть ли не на изначальном месте Якутского острога.

2.


Соттинцами "Дружбу" и называют в обиходе. По факту ближайшее к музею село (всего 2км) - Ары-Тит, где на бывшую нефтебазу причаливает круизный "Михаил Светлов", ну а Соттинцы - второе название крупнейшего в долине села Огородтах, в которое выводит переправа. Там, у парома, нас лично встретила директор музея-заповедника "Дружба" Надежда Яковлевна Новоприезжая и повезла в свои владения по грунтовкам. У ворот ждала научный сотрудник музея Лариса Степановна, преданностью своему делу напомнившая мне жрицу. Её экскурсия заняла 3 часа, и это ещё сокращённая программа:

3.


Образ жрицы - ещё и от того, что материальная культура саха неотделима от духовной, и на входе в музей встречают сэргэ - ритуальные коновязи для коней духов. За тройкой у входа виден Тулаагын - подиум из реплик сэргэ Алексея Кулаковского (Ексекуляха) - основоположника современной якутской литературы.

4.


Те, что слева, он поставил в 1924 году на Ысыахе в урочище Урэх-Тэрде, буквально на полюсе холода близ села Томтор под Оймяконом. Ближнее справа было сделано в 1904 году на свадьбу в селе Арылах под Чурапчой, а дальнее (оно же крупным планом) - в 1905 году после праздника сенокоса в селе Онохой на Вилюе. Медведь на нём означает буор-кут (земную душу - всё, что в человеке от природы), бык на чурапчинском сэргэ символизирует ийэ-кут (материнскую душу - всё, что дано через воспитание), а конь и птица на оймяконских стелах - это салгын-кут (воздушная душа - всё, что человек обрёл своим умом и опытом). Поставленные писателем за тысячи километров друг от друга, сэргэ обозначили душу Якутии, ну а раз музей - её уменьшенная копия, то здесь они рядом.

4а.


Первые и по времени (перенесены в 1987), и по ходу экскурсии постройки - балаган и ураса, зимнее и летнее жилища, последнего хозяина которых звали Дмитрий Алексеев - Сукурдуур Миитэрэй. Балаган, как вы понимаете, русское слово, в современных синонимах звучащее примерно как "жилой киоск". Якуты как потомки степняков по-русски называют его юртой, а по-своему - дьиэ. И это жилище лишь кажется неказистой землянкой - на самом деле балаган Сукурдуура построен около 200 лет назад:

5.


И внутри явно комфортабельнее курных изб, в те времена по русским деревням ещё обычных. Якутам была чужда архитектурная эстетика, и снаружи балаган - это трапециевидные стены, обмазанные глиной, а зимой ещё и балбахом (кизяком) и усиленные огромной завалинкой. В основе, однако, он вполне себе деревянный и исключительно капитальный: лиственницу для балагана сперва подрубают, валят только через год, а потом ещё год-полтора вымачивают в коровьей моче. Достать её нетрудно: в музее балаган без хотона - почти такого же внешне хлева, который пристраивался с северной стороны, давая дополнительное тепло. С той же целью делались наклонными стены - снаружи они лучше нагреваются солнцем, а внутри обеспечивают циркуляцию тёплого воздуха от потолка к полу. Пол над мерзлотной землёй засыпали песком и на нём не сидели, используя резные столы (остуол), табуретки из тальника и орон - лавки, набитые землёй и конским волосом, который не давал пролезть в дом мышам. Окон, затянутых бычьим пузырём, всегда было нечётное количество. В юго-западном красном углу - иконы, а о вещицах на переднем плане нам было сказано "Если угадаете, что это - подарим!".

6.


Я угадал - это игрушки, а в корзинках - настольные игры (подробнее - в обзоре материальной культуры якутов), мастер-класс по которым нам показала смотрительница балагана:



Центр балагана - камелёк, или огох: камин в глиняной (с деревянным каркасом) трубе на песчаной подушке, который Лариса Степановна затопила для нас.

6а.


За камельком - северная стена без окон, и там выставлены предметы якутского быта вроде посуды берестяной (ыхрас) и металлической (а вот керамики якуты почти не знали), охотничьих луков или рыбацких сетей. Ближе - кумысная ступа и суоруна - ручная мельница, которую знай себе крути долгими тёмными страшными зимними вечерами.

7.


Эти вечера, мне кажется, не последняя причина того, что у якутов так развиты устный фольклор и ремёсла:

8.


Вплоть до матерчатых кукол сарыар:

8а.


Дверь балагана обращена на восток, и с юга была мужская половина, а с севера - женская, включавшая единственное обособленное помещение: девичник. Ведь дочерей на выданье хозяин не показывал случайным гостям.

9.


Дверь урасы, летнего дома, напротив, смотрит на запад. У Сукурдуура была самая богатая из нескольких видов могол-ураса. Обычно это переводят как "берестяной дом", но в старину якуты крыли их не берестой, а некой тканью из бересты наподобие ХБ, секрет выделки которой забылся с появлением брезента.

10а.


Снаружи ураса напоминает чум слегка куполообразной формы, но главное отличие сходу видишь внутри - она не переносная. У урасы всегда есть основа из сэргэ, которых здесь, как и столпов-"багана" в балагане, бывает 4, 8 или 12. На них фигурки коней, на поперечных балках - коров: и то, и другое обереги и символы изобилия.

10.


Конструкция юрты же оказалась идеальна для жаркого и сухого якутского лета: в углах не скапливается грязь и инфекции, а восходящий ток над очагом обеспечивает свежий воздух и выносит в потолочное окно насекомых.

11а


Святая святых в урасе - это орон девушки на выданье, которую хранят от незваных гостей двери и колокольцы:

11.


Балаганы и урасы встретятся нам в музеях ещё не раз, а вот дальше начинается специфика "Дружбы". За очередным сэргэ - балок "Кюкюкр-ус" с Татты, в котором Суорун Омолоон написал в начале 1930-х первую якутскую пьесу "Кузнец Кюкюкр":

12.


Тропа выводит на луг, как и всюду в Якутии поражающий своим разнотравием. Фактически эти луга - ни что иное, как остатки "мамонтовых степей", полярных саванн, в не столь засушливых местах с вымиранием мегафауны заместившихся тундрой. Ряд сэргэ над лугом несут табличка с цитатами о том, что якуты в 17 веке сделали в пользу России выбор во-первых добровольный, а во-вторых правильный. Например, письма русских воевод о том, как собирать у якутов ясак, не провоцирую конфликтов или благодарности тех же воевод князьцам Легою, Теренею и Капчину за помощь в подавлении мятежей. Или слова Алексея Окладникова: "подлинная трагедия Тыгына заключалась (...) не в том, что он был будто бы сломлен мощью русских завоевателей (...), а в том, что в кровавой и безнадёжной борьбе со своим собственным народом Тыгын шёл не вперёд, а назад!".

13.


За сэргэ и крестами встречает Семён Дежнёв - между прочим, дважды женившийся на якутках и оба раза бросивший их с сыновьями, уходя в очередной поход. Но свадьба Дежнёва с Абакай да Сичю (более известной как Абакаяда), дочерью борогонского тойона Онокоя в 1641 году стала как бы не первым русско-якутским браком.

14а.


Где мореход - там и корабль: большой коч, воссозданный в 1995 году якутскими казаками на средства Ленского объединённого речного пароходства. Известные на Белом и Баренцевом морях чуть ли не с 11 века, это были первые в мире суда ледового класса: стиснутый льдами, благодаря яйцевидному сечению корпуса коч не ломался, а выталкивался наверх и мог дрейфовать месяцами.

14.


Поморы же укрывались в его тесных тёплых каютах-заборницах, пока не кончится мороженая клюква, спасавшая их от цинги. Я, увы, видел только палубу и, кажется, даже не догадался дёрнуть за ручку люка:

15.


Коч стоит на берегу, но пойма тут подступает вплотную, а музей взбирается из Соттинской долины и на те холмы:

16.


Сердце "Дружбы" - реплика (1990) Зашиверского острога:

17.


Отбив первые набеги непокорных якутов, Ленский острог разросся целой сетью русских становищ и крепостей. В 1639-52 годах енисейские казаки поставили несколько зимовий на Собачьей реке (ибо отличный подлёдный лов позволял ездить по ней на собачьих упряжках) Индигирке, в её судоходных низовьях, куда со стороны Якутска попадали по бурным шиверам (порогам). По окрестным тундрам и горам, однако жили юкагиры - древнейший народ Северо-Востока, вытесненный на Край Земли ещё эвенками, они и казаков встретили с оружием в руках. Бесконечные набеги и мятежи вынудили в 1676 году свести зимовья в Индигирский острог с мощной срубной стеной и парой башен:

17а.


С 1721 года (а неофициально - видимо, с момента основания) он стал Зашиверским острогом, но юкагирские войны к тому времени стали делом прошлого. В 1783 году давно утратившая стены бывшая крепость стала городом, центром Зашиверского уезда по долинам Индигирки и Яны, а в 1790 даже обзавелась гербом:



Вот только слишком суровые тут были места - с населением около 120 человек Зашиверск оставался как бы не самым маленьким городом Российской империи, и в 1803-04 лишился этого статуса, а чиновники съехали в Верхоянск. Дальше путешественники, добиравшиеся сюда раз в несколько десятилетий, находили то пять, то семь, то три двора с избами и балаганами да высокую церковь, напоминавшую о былом. Последними жителями оставались якутские рыбаки брат и сестра Митрей и Евдокия Слепцовы, покинувшие Зашиверск в 1920-х годах - он на тот свет, она в другое селение.

17б.


Куда интереснее истории - легенда, согласно которой Зашиверск был богатым цветущим городом, этакой Второй Мангазеей с могучим деревянным кремлём и бородатым воеводой-самодуром. Раз на ярмарке у стен как-то оказался бесхозный сундук, полный золота и алмазов, и шаман, почуяв неладное, пошёл к воеводе и умолял не открывая сундук утопить его в проруби. Но воевода сказал "Да я лучше тебя там утоплю", и на пару со священником распродал сокровища горожанам. На следующий день в остроге вспыхнула чёрная оспа, от которой не спасся никто. Эпидемии этой хвори, которую русскоустьинцы (см. по той же ссылке, что и про юкагиров) называли "зашиверской поганью", правда случались тут в 1773 и 1883 годах, но обе даты никак не стыкуются с историей Зашиверска. Однако сам образ полного заражённых тел мёртвого города среди пустой лесотундры - слишком сильный, чтобы раз услышав про него, забыть. Место, где стоял Зашиверск, у якутов и ныне считается проклятым, и Лариса Степановна рассказывала нам, что ходившие туда чёрные копатели неизменно болели и умирали.

18а.


К легендам располагала, конечно, Спасо-Зашиверская церковь (1700), якобы забытая в тайге до появления вертолётов. На самом деле до революции туда и батюшка приезжал несколько раз за год, а при Советах её мечтали спасти краеведы. Мечта их сбылась в 1969-71 годах, вот только за неимением в Якутии подобных музеев церковь вывезли в Новосибирск, где как раз собирали в Академгородке музей всея Сибири под открытым небом. Там и стоит она по сей день, а здесь - её почти (с оглядкой на то, что работали не профессиональный реставраторы, а просто хорошие плотники) точная копия:

18.


В лоджии, самой необычной детали этого храма, предназначенной видимо для всепогодных крёстных ходов - фотогалереи Зашиверска и православия в Якутии:

19.


Ведь до революции от Вилюя до Колымы было много старинных церквей почти поморского облика... но ни одна из них не сохранилась:

19а.


В крошечном зале, куда попадаешь даже не пригнувшись, а сгруппировавшись - портрет мастера Андрея Хабарова да загадочный "плод" на потолке, назначение которого до сих пор не разгадано:

20а.


Здесь - небольшая экспозиция церковных вещей, в том числе берестяные иконы мастерицы Саргыланы Рожиной:

20.


Теперь выйдем за тын (увы, срубную стену тут так и не воссоздали) и переместимся в другую эпоху: с острогом соседствует дом Басова, воссозданный в 1993 году на средства компании "Золото Якутии" по проекту конца 19 века.

21.


Имеется в виду, как я понимаю, Иван Басов, чаеторговец из Кяхты, который в 1892 вместе с партнёром Алексеем Коковиным перенёс свой бизнес в Якутск. Богатейшая фирма Якутской области, "Коковин и Басов", как и все ближайшие конкуренты, занималась колониальной торговлей, вывозя на материк меха, рыбу и мамонтову кость, а завозя всё остальное. Их каменный торговый дом стоял до 1970-х годов на главной улице Якутска, а это, видимо, особняк с окраины. Причём - летний: в доме нет большой печи, а завалинки набиты конским волосом:

22.


Дом Басова - это крытый музей внутри музея под открытым небом. Лишь в одной из его шести комнат - гостиная богатого дома в Якутске:

23.


Да и здесь с весами купцов соседствуют портреты этнографов, в большинстве своём поляков и народников Таттинского улуса: популярная легенда гласит, что его тойон Роман Оросин дал взятку губернатору Ивану Крафту, чтобы отправлял туда самых образованных людей. На самом деле сосланы они туда были в основном задолго до Крафта (его крайне продуктивное правление было в 1907-13 годах), но судя по удивительной концентрации - видимо именно так.

23а.


В других комната - фотогалерея старого Якутска и декоративно-прикладное искусство якутов:

24.


Включая костюмы мастерицы Елизаветы Протопоповой:

25.


И наследие эвенков, будь то одежда, оленьи сёдла, кумаланы (круглые ковры) или так любимые якутами "тунгусские колыбели":

26.


Декоративная упряжь оленя и шкуры бурого и белого медведей рядом - последней можно накрыть автомобиль! Ещё в паре комнат - временные выставки и история создания музея, но ими мы решили пожертвовать для экономии времени.

27.


Рядом с острогом и домом - сооружение наподобие трансформаторной будки, перевезённое сюда из местности Кукуна в Мегино-Хангаласском улусе. На самом деле это осадный амбар тойона Сергучева: оседлый народ, живущий маленьким племенами, всегда и везде, - хоть в Ирландии, хоть на Сардинии, хоть в Чечне, - начинал строить башни. Но лишь у якутов они были деревянными, или вернее деревянные башни сохранились до наших времён: в 18-19 веках под Россией тойоны и богачи строили их по старой памяти уже не от врагов, а от разбойников.

28.


Ещё в музее есть реплика башни Пономарёва, которую я ещё и в оригинале покажу. Вокруг неё целый Амбарный городок:

29.


На кадре выше справа амбар Копырина из местности Чубучана Борогонского улуса, срубленный аж в 1790 году:

30.


Слева - бабаарына, 6-гранный сруб, с 19 века потихоньку вытеснивший более комфортабельную, но сложную урасу в качестве летнего жилища. Так-то - типичная бурятская деревянная юрта, которые якутские путники не могли не видеть на финишной прямой перед Иркутском, но название (искаженное русское "поварня") говорит о том, что скорее так выглядели кухни и харчевни на почтовых станциях Ленского тракта.

31.


Рядом - кумысный амбар (что бы это ни значило) из местности Сатагай, похожий на сильно упрощённую и сплющенную башню тойона:

32.


Среди амбаров затесалось Народное училище (1872) из села Томтор, первое в Борогонском улусе:

33.


А за ним виден амбар писаря Кычкина из местности Билир Мегино-Кангалсского улуса, где сытый сельский чиновник, видимо любивший поохотиться, хранил своё добро:

34.


За перелеском от амбаров, на схеме отмеченная как "Гостевые дома" - усадьба Суорун Омолоона, в которой он жил, приезжая в Соттинцы:

35.


Дмитрий Кононович ушёл в 2005 году в возрасте 99 лет, и теперь тут его дом-музей:

36.


Всё как и должно быть в доме-музее писателя - рабочий стол у постели, рукописи под стеклом и издания в шкафу, фотографии на стенах да национальные костюмы, в которых властитель дум произносил перед публикой речи о национальном возрождении якутов и важности дружбы народов.

37.


Рядом - балаган Реасовны, одна из самых молодых построек музея:

38.


Он был построен в 2018 году как подарок на 80-летие Раисы Реасовны Кулаковской, которая, слава богу, жива-здорова и сейчас. Если Дмитрий Сивцов был инициатором этого музея, то непосредственного его созданием занималась и первым руководителем была именно она, внучка Ексекуляха.

39.


Ну а балаган, как видите, может быть и комфортабельным современным жильём. При том что тут даже камелёк есть:

39а.


Раньше в музее была ещё и ветряная мельница, построенная в 1990-х с нуля по образцу новгородских. Она знакомила скорее якутян с наследием старой России, а для этих мест была не очень-то характерна. И может быть поэтому сгорела 9 мая 2015 года, когда за Леной от весенних палов загорелся лес, а следом и трава в Соттинцах от долетевших через реку искр.

40а. отсюда.


Дальше музей потихоньку сменяется зоной отдыха:

40.


Упирающейся в Австрийский домик - мини-гостиницу, подаренную в 1992 году заморской фирмой "Маккуллан и Зелнер". К выбору мест для своих скансенов Суорун Омолоон подходил слишком уж художественно, а как результат - в них очень сложно съездить одним днём. Для нас "Дружба" была началом долгого маршрута, группы сюда обычно привозит "Михаил Светлов", ну а для более-менее стабильной посещаемости "Дружбе" приходится развивать ещё и сельский туризм. В пятницу утром мы гуляли тут одни, а большинство посетителей едет в Соттинцы из Якутска на выходные.

41.


У входа в кафе мы попрощались с Ларисой Степановной. Дальше нас ждал обед в компании Николая Егорыча (нашего водителя на весь маршрут) и Надежды Яковлевны, которая на своём джипе собиралась показать нам дальние углы своих владений. На прошлом кадре хорошо заметна вышка на яру - к ней можно подняться по лестнице, а можно доехать в обход. Сама вышка, срубленная ещё в начале 1990-х, обветшала и закрыта для подъёма:

42.


Но и с косогора впечатляет вид музея, поймы, ленского простора и далёкой стены Кангаласского мыса:

43.


С разных точек лучше смотрятся знакомые места:

44.


Тут в кадре белый УАЗ-"Патриот" Егорыча едет мимо Сэргэ ЮНЕСКО - ничего о нём не спрашивал, но рискну предположить, что поставили его в 2009 году по случаю включения "Олонхо" в Нематериальное наследие человечества.

45.


За рекой - райцентр Намцы (10,5 тыс. жителей) в долине Энсиэли, самой нижней из трёх левобережных долин. Назван он в честь племени, третьего по силе и влиянию после кангалассов и борогонцев, так что с падением Тыгынидов местный тойон Мымак решил сплотить вокруг себя якутский народ как борец с захватчиками. В 1634 году Ленский острог едва выдержал осаду под его началом, а смирившись с русским подданством, намцы оставались "не последней спицей в колесе" для Якутии. Из Намской столовой был приглашён в лучшие рестораны Якутска законодатель национальный кухни Иннокентий Тарбахов (см. прошлую часть), а местная школа славится на всю республику своей математикой и физикой. Сказывается и то, что Энсиэли в тупике дорог - это Якутская Ривьера с десятками турбаз на Лене, включая роскошный Графский Берег. И в общем на самом деле там и достопримечательностей хватает: в Никольцах - музейные старый русский дом и гужевая мельница, в Хамагатте - новый тенгрианский храм, в Хатырыке - собирательная, но очень убедительная реплика сибирского острога и отличный музей... В общем, ещё один узелок на следующий приезд в Якутию.

46.


Здесь же так хотелось посидеть на брёвнах, любуясь простором и величием... но впереди ещё множество пунктов программы и сотни вёрст пути.

47.


Главная достопримечательность верхней площадки - якутское кладбище, а вернее реплики самых выдающихся образцов надгробного зодчества, воссозданные по материалам этнографов.

48.


Впрочем, НАДгробный - тут слово не совсем точное: в твёрдую, как камень, вечную мерзлоту покойников не закапывали. По могилам саха хорошо видно их происхождение от пришлых тюрок и ассимилированных ими эвенков - одни испокон веков строили мавзолеи, в которых кочевник посмертно обретал вечный стационарный дом, а другие практиковали "воздушное погребение" на шестах и деревьях. Так появились чардааты и арангасы:

49.


Чардаат - это мавзолей, где усопшего клали в сруб и уже в нём засыпали землёй. Обычай этот пережил и христианизацию - над многими чардаатами стоят кресты, в то время как над другими - языческие сэргэ и конские головы. В дорусские времена сюда же клали и вещи покойника (скорее обереги, чем инвентарь загробной жизни), а позже руины чардаатов стали ценнейшим материалом археологов.

50.


Размеры и формы чардаатов могли много сказать о том, кто в нём покоился. Вот этот, маленький и какой-то вертикальный, скорее всего был могилой ребёнка:

51.


А причудливые пики и рога отмечали могилы шаманов, держа взаперти их духов. Обратите внимание, что одна из шаманских могил - с крестами: алгысчиты (белые шаманаы, а по факту жрецы) в 18 веке исчезли полностью, а ойуны и удаганки (чёрные шаманы и шаманки) остались как знахари. И если при жизни их не предали анафеме (а священники сами были не чужды страха перед колдунами), то хоронили шаманов по христианскому образцу:

51а.


Чаще же могилой шамана был арангас - гроб на шестах или дереве. Только эвенки предпочитали берестяные гробы, а якуты - срубы....

52.


...и колоды, как правило являвшиеся верной приметой именно шаманских могил:

53.


За воссозданным некрополем, ближе к дороге - остатки настоящего кладбища:

54.


54а.


Дальше по склону, в объезд - зона отдыха на косогоре:

55.


Помимо беседок (в этом кадре - за моей спиной) тут есть несколько инсталляций:

56.


И гордость Соттинцев - Зелёный театр с необычайно красивыми стерхами на шестах:

57.


Рядом - резные Теремок и Бабаарына, вместе с сэргэ (2014) символизирующие усадьбу Алексея Аржакова - Сэсэн Ардьякыапа. Родившийся в 1739 году как бедняк и ещё в молодости крестившийся, к концу 18 века он выбился наверх якутского общества, став неофициальным лидером борогонцев, а с следовательно и всего народа. Первых якутских тойонов-посланников принимал в Москве ещё Фёдор Алексеевич, ну а Сэсэн, два года проведя в Петербурге, в 1789 году дошёл до Екатерины II и представил ей "План о якутах с показанием казёной пользы и выгоднейших положений для них". Суть плана состояла в организации местного самоуправления с выборами общего князьца, учреждением суда по якутским обычаям и одобрения якутами русских чиновников, назначавшихся в их улусы. Госсовету всё это не понравилось, а вот генерал-губернатор Восточной Сибири, которому императрица спустила план Аржакова, его поддержал - так у людей саха возник первый прототип национальной автономии.

58.


Дальше дорога уходит в тайгу и ветвится между полянами, на которых стоят балаганы - музей имеет огромное количество "секретных локаций", часть из которых просто не охватить за день, а в других можно остаться на ночь. Что-то из не показанного не могло не относиться к другому выдающемуся борогонцу Василию Никифорову (2016), также известному как Кюлюмнюр. В 1891 году он возглавлял якутскую делегацию на встрече цесаревича Николая в Иркутске, в 1906 полгода провёл в тюрьме за организацию политического "Союза якутов", в 1912 основал первый якутский журнал "Саха сангата", а в 1918 возглавил Якутскую губернскую земскую управу, став первым якутом во главе своей земли. В создании ЯАССР он тоже участвовал, а репрессирован был в 1928 году, ещё до Большого террора.

59.


Самой дальней точкой, куда отвезла нас Надежда Яковлевна, стало просторное озеро. Под похожим на мифический Аал-Луук-мас (Мировое древо) лиственницами с нестандартным ветвлением, как та, что растёт на его брегу (кадр выше) возникали кэрэхи - святилища ойунов и удаганок. На озере тоже хотелось задержаться, но если в основной части музея не ловит сеть, то здесь на телефн Надежды Яковлевны всё настойчивее звонили из Борогонцев, где администрации также не терпелось нас принять.

60.


Но об это - в следующей части.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Ичёра.
Давыдово - Визирный - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск).
Витим и Ленск.
Лёнск - Олёкминск.
Олёкминск.
Ленские Столбы.
Еланка - Табагинский мыс.
Долина Самартай. Булуус, Турук-Хая, Курулуур.
Кердем, Павловск, Нижний Бестях.
Нижний Бестях - Якутск - Кангалассы. Порты и переправы.
Якутия в общем.
Природа, история, символы.
Якуты. Материальное.
Якуты. Духовное.
Неякуты. Русские и коренные народы Севера.
Якутск. Старый город и новый облик.
Якутск. Вечная мерзлота.
Якутск. Музеи Якутска.
Якутск. Центр.
Якутск. Окраины.
Якутск. Чочур-Муран.
Заречные улусы Якутии.
Усть-Алданский улус. Соттинцы.
Усть-Алданский улус. Алас Мюрю.
Мегино-Хангаласский улус. Майа.
Магино-Хангаласский улус. От Ломтуки до Бютейдяха.
Чурапчинский улус. Чурапча.
Чурапчинский улус. Арылах.
Таттинский улус. Музей в Черкехе.
Таттинский улус. Окрестности Черкеха.
Таттинский улус. Ытык-Кюель.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.

https://varandej.livejournal.com/1139336.html

Раз за разом в Якутии повторялась одна и та же история. В 17 веке пришли русские с кораблями, пищалями и приказами, и покорили якутов. Но якуты (о чьей духовной культуре я рассказывал в прошлой части, а о материальной - в позапрошлой части) сами пришли сюда в 11-13 веках с металлургией, коневодством и родовой знатью и покорили тунгусов (эвенков и эвенов). Те явились сюда в 7 веке с оленеводством, вытеснив на край земли юкагиров, которые на оленей только охотились с оружием из камня и кости. Предки индейцев охотились на мамонтов, и 10 тысяч лет назад ушли за Берингов пролив. Все они, ступая на ленский лёд, отмечались на Шишкинский писанице, но таким же архивом культур стала сама Якутия, неповторимой мамонтовости которой была посвящена первая часть. Волна за волной люди приходили сюда, но глухая изоляция останавливала их развитие, а экстремальность условий не допускала деградации - так здесь сосуществовали каменный, бронзовый, железный, исторический века...

Народами Республики Саха (Якутия), помимо титульного (50%), канонически считаются эвенки (2%), эвены (1,5%), юкагиры, чукчи, долганы и русские (40%). О них сегодня и поговорим.

На Ысыахе, крупнейшем во всей России этническом празднике, куда съезжается четверть населения Республики Саха, выделялась площадка №18 "Северное сияние" за термокарстовым озерцом. Вместо куполообразных урас тут конические чумы и плоские яранги:

2.


У входа изнывал от жары северный олень:

3.


Речи произносились только на русском, даже если ораторша была в якутском одеянии:

4.


А в одном из шатров мастерица Мария Никулина из Абыйского улуса (где саха 80% жителей) продавала свои изделия - вроде и якутские, а вроде и не совсем:

5.


Это - площадка коренных малочисленных народов Севера, и придя сюда вскоре после открытия Ысыаха, мы попали на церемонию поднятия флагов национальных ассоциаций. Слева направо - эвенки, русскоустьинцы, юкагиры, долганы, эвены, чукчи и луораветланы:

6.


Здесь все они держались вместе, быть может потому, что сами прибыли издалека. Атмосфера на 18-й площадке была душевной, гостеприимной и немного разгильдяйской: график мероприятий очень быстро сбился, а явно моноэтнические группы собирались лишь на сцене. О большинстве людей на фото я не могу сказать наверняка, какой это народ, как и откуда прилетели эти птица счастья стерхи - с Алдана или Охотоморья, с Хатанги или Колымы:

7.


Дюжий шаман встретился нам в юрте эвенов, и даже не сразу я вспомнил, что эвенские шаманы перевелись давно:

8.


В программе подходило время юкагирского хоровода "Лондол", который он и начал, стоя в центре, запевалой:



Танцевали же под звуки бубна и нечеловечьи придыхания все народы этой площадки:

9.


Видел ли я на празднике самих юкагиров? Глава их ассоциации Вячеслав Шадрин носил кафтан на рубашку и брюки, и нигде нам не было сказано прямо, что вон те люди - юкагиры. Лишь один из фольклорных ансамблей на сцене заметно отличался внешне от всех остальных - может, это они?

10.


Зато юкагиры не обделены вниманием музеев, и то не мудрено - из коренных народов Севера они, пожалуй, самый коренной. Юкагирский язык не понятен ни эвенам, ни чукчам - одни учёные считают, что он не входит ни в одну языковую семью, другие усматривают отдалённое родство с уральскими, то есть финно-угорскими и самодийскими языками. Рискну предположить, что ближайшей родня юкагиров - саамы: оба народа - осколки племён, заселивших Арктику ещё в каменном веке. Русские, впервые встретив юкагиров в 1634-35 годах на Яне, обнаружили целую группу небольших народов, живших широкой полосой от Лены до правобережья Анадыря. Были те народы непокорны: порой в тундре вспыхивали странные микро-войны с сотнями участников и единицами павших. В числе которых, однако, оказались в 1661 году Иван Камчатой и Фёдор Чукичёв - первооткрыватели Камчатки и Чукотки. В 1663 юкагиры разорили Нижнеянское зимовье, а в 1681-84 годах от Колымы до Анадыря развернулась последняя и самая масштабная Юкагирская война, ставшая для них гражданской: мятежный вождь Канива был во главе ходынского племени с верховий Анадыря, а на стороне России с ним бились чуванцы с низовий. В отписках землепроходцев и острожных чиновников остались названиях юкагирских племён: алаи, анаулы, когимэ, лавренцы, олюбенцы, омоки, ононди, хоромои, шоромба, янга, яндинцы, по языку слагавшие минимум 3 народа. Омоки населяли нижние правые притоки Колымы - Омолон и два Анюя, и в 1659 году их числилось более 600 человек, а в 1693 - примерно пол-сотни: вероятно, их выкосила какая-то болезнь, занесённая чужаками. Чуванцы с юга Чукотки, вобрав в себя ещё ряд племён вроде тех же ходынцев, и сейчас существуют, и их порядка 1 тыс. человек, вот только ещё до обрусения они перешли на чукотский, а два десятка фраз их языка записали экспедиции 18 века. Нынешние юкагиры - тоже по сути два народа: колымские (ранее одулы) и тундровые (вадулы). Первые обитают на границе Якутии с Магаданской областью, между Сеймчаном и своей "столицей" селом Нелемное, где последние носители южно-юкагирского языка доживают дни. У северных юкагиров в Нижнеколымском улусе, где у них есть автономия уровня сельсовета Олюринский суктул с центром в селе Андрюшкино, дела чуть лучше - их около тысячи, а родной язык помнит несколько десятков.

11.


Живя в Арктике с неолита, юкагиры всегда были малочисленны, и в дорусские времена так и не обзавелись производящим хозяйством. Скотоводство юкагиров ограничивалось ездовыми оленями и собаками, а прокормиться хватало собирательства, рыбалки да охоты на оленей или снежных баранов. Подсобным хозяйством служила добыча зайцев, а священным животным слыл толоу, которого даже называли иносказательно: скажем, чомон-чуул ("большое мясо"), пиэдьи ("маленькая гора") или по-русски - лось. Под Россией юкагиры освоили оленеводство, но самым прибыльным делом, специализацией 19 века, стал сбор мамонтовой кости.

12. Музей археологии и этнографии СВФУ - далее Э.


Русские ещё застали руины чандалов - не менявшихся с каменного века полуземлянок, но в основном к их приходу юкагиры перебрались в кандалэ-нимэ (срубные хижины с дерновой крышей) и чумы, особенностью которых были иэкэтын - поперечные жерди для сушки рыбы и мяса. Их хранили истолченными в порошок, который варили с оленьей кровью и сосновой заболонью (анил курилэ). Деликатесами считалась кульибаха (варёная рыба, толчёная с жиром и ягодами - в первую очередь брусникой и жимолостью) и ферментированная рыба (оставлялась на сутки завёрнутой в тальник), а икра заменяла муку - из неё пекли оладьи и лепёшки. Одеждой юкагиры почти не отличалась от соседних народов (и не скажу наверняка, кто у кого заимствовал!), а "визиткой" их костюма считаются килипелики - украшенные бисером женские сапоги с кадра выше.

12а.


Основной единицей был род (курдэе) под началом лигиэ шоромоха ("старого человека"), тинбиэ шоромоха ("сильного человека") и альма (шамана). Это были именно должности, и в мелких родах их мог сочетать один человек. В религии, не сильно изменившейся с каменного века, господствовал культ предков, а праотцом людей считался владыка нижнего мира остроголовый старик Йоодичиниьул-хаха. Пантеон слагали боги-хозяева разных сущностей вплоть до Лэбиен Погиля - Хозяина Земли. Особенно впечатляет обряд "похорон" альма: тело шамана расчленяли, и кости раздавали как талисманы потомкам, а череп и плоть, вяленую на солнце и завёрнутую в шкуру лося, собирали в хойл - идол, продолжавший хранить род. На крупных стойбищах были десятки хойлов, а позже этим словом стали называть иконы.

13а.


Однако в своём затянувшемся каменном веке юкагиры приходили к тем изобретениям, что на других концах Земли стали началом цивилизации. И если юкагирский календарь (палочки внизу) можно считать упрощённой версией якутского, то настоящий феномен - юкагирская письменность ишангри-шорилэ ("рисунки на коже дерева", то есть бересте). Это были мужские тамги и сюжетные картины (слева) и жеские тосы (справа) - пиктографические любовные послания с устоявшейся системой символов: людей, например, изображали в виде лиственниц - согласно поверью, что у каждого человека есть "своё" дерево, с которого пришла его душа.

13.


И ведь пра-юкагиры создали большинство петроглифов Якутии, которым иные народы молились ещё многие века...



...но теперь даже само слово "юкагир" - эвенкийское "люди Севера", "люди Края": в 7 веке в сибирской тайге пришло время тунгусов, выжитых тюрками из степей Прибайкалья. Частью ушли они в другие степи за Байкал - теперь это мурчэны, или конные эвенки, в России ещё в 19 веке растворившиеся среди русских и бурят, а в Китае оставшиеся основой эвенкийской общины (39 тыс. человек). Российские эвенки - это орочоны (оленные люди) и немногочисленные бедные "пешие эвенки" (промысловики), крупнейший из малых народов таёжной полосы: 37 тыс. человек, из них 20 тыс. - в Якутии:

14.


Впрочем, народ, населяющий пространство размером с Австралию, не может быть монолитен, и разные общины эвенков сильно отличаются как своей культурой, так и её сохранностью.

14а.


Сердце тунгусского мира - горная тайга на стыке Якутии (Нерюнгринский район), Амурской области (Тындинский район) и Забайкальского края (Каларский район) - только там эвенки сколько-нибудь массово сохранили язык и горно-таёжное оленеводство. Оленеводов я встречал близ Чары, а в тындинском музее БАМа - кажется, лучшая из существующих экспозиция об эвенках. На тех материалах я написал отдельный пост, к которому и отсылаю за более подробным рассказом: здесь - только фото да ряд нюансов эвенков Якутии.

15. Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера им. Ем. Ярославского - далее Яр.


Вот в кадре дю (чум), лодка-берестянка и нарты (тэгэк). Они же на кадре выше с вьючным седлом (эмэгэн), снеговой лопатой (аши эрун) и посохом (нери), которым эвенки помогали себе при езде на олене верхом. Ниже на витрине примечательны женские шапка (авун) и нагрудник (нэл), унты (курпэк; сама эта обувь - эвенкийский вклад в мировую культуру) и инвентарь охотника с уткэн (она же пальма - клинковая алебарда), луком и целым арсеналом стрел и ловушек.

16. Нерюнгринский музей - далее Н.


И хотя тысячное село Иенгра близ Нерюнгри можно считать "столицей" эвенков, где в 2013 году умер последний великий тунгусский шаман Савей, сейчас посмотрим на север. Там лежат Жиганский и Оленёкский национальные улусы, и в первый мы ещё доберёмся по Лене, а второй сам добрался в Якутск выставкой в музее. Оленёк - это река масштабов Оки (1210 м³/с), впадающая в море Лаптевых западнее Лены. Там фантастические берега с обилием столбов, ничуть не уступающих Ленским, однако увидеть их нелегко: к Оленьку не подходит дорог, учреждённый в 1775 году уездный Оленск так и не был построен, и ныне на 2270 километрах реки стоят лишь 4 села с 4 тысячами жителей. 75% из них - эвенки, но звучит там давно лишь якутская речь. То особенность эвенков севера: они не обрусели, а объякутились, причём не только ассимиляцией, но и замещением - якуты, заведя оленЕй, за пару поколений перенимали у тунгусов быт и теряли связь со своими, но сохраняли язык. Теперь в эвенкийских улусах идёт национальное возрождение, и опора его - народные мастера, как например Христина Бенчик (1928-2008), в 1980-93 годах в мастерской совхоза "Оленёкский" по сути создавшая современную эвенкийскую этномоду.

17.


Пара её женских костюмов - зимний и летний:

18. Из фондов Оленёкского историко-этнографического музея народов Севера - далее О


На обоих кадрах видны кумаланы - круглые меховые коврики, такой же символ у эвенков, как вышиванка у сами-знаете-кого. Вот 3 кумалана висят над эрэки (мужским костюмом) главы Оленёкского улуса Александра Иванова. Ниже оленевод в зимнем мужском костюме из шапки (чомпой), дохи (хотойгоох), рукавиц (мэкчэ) и торбасов (куруму) при олене с вьючным седлом ынгыыр и перемётными сумками матагалар. На врезке - женская оленья упряжь, а на витрине по центру женские сумки (утаба) и детский костюм с оберегами сукуй (бляшки) и чуораан (колокольчик).

19. О


Седло украшено резьбой, а не чеканкой, как у якутов:

19а. О


Заготовки из ровдуги и рыбьей кожи, подкрашенные ольхой:

20а. О


Слева украшения мастера Михаила Андреева - женские очки от пурги и воротник, бусы из рыбьих позвонков, оленьих костей и ушек и мужской пояс. Справа - наконечник копья в футляре и жутковатые охотничьи амулеты из медвежьих лап (эгэ баппахайа), оленьих челюстей (энэкээн) и желваков (буйан). Внизу - шкатулки-муручуны, и их явно эвенкийское, а не якутское название напоминает, что эта врезка - не с Оленька, а из Нерюнгри:

20. О Н


Якуты переняли "тунгусскую колыбель" - удобную, тёплую, мобильную и оснащённую "подгузником" из мха и желобком для водоотвода. Без такой обходится редкий музей даже в чисто якутских улусах...

21. Музей истории земледелия Якутии в Олёкминске - далее З


...да и в домах её можно найти. Вот это фото мне позволил переснять со своего телефона эвенк, ездивший к родичам в Иенгру:

21а.


Эвенкийские вещи продавались на Ысыахе:

22.


На фото справа - украшения, упряжь для оленей и собак, палка для сбивания снега с одежды (!) и детские игрушки. Слева - костюм шамана, который здесь именно шаман, а не ойун, кам или боо: хотя подобные практики независимо изобрели народы всего мира, их понятное во всём мире название - из эвенкийского языка. И к Знающему (так называют своих шаманов русскоязычные эвенки) тайком ходили даже якуты, если с их нуждами не справлялся ойун - эвенкийские шаманы считались самыми сильными в Сибири. Теперь это старики, доживающие на заимках и, скорее всего, не оставившие учеников... но за рассказом о духовном мире эвенков я вновь отсылаю в свой БАМовский пост.

23. Э


А вот опыт возрождения нематериальной культуры эвенков от молодого исполнителя из Нерюнгри:



Итак, с 7 века тунгусы расселялись от Енисея до Охотского моря, а в 11-13 веках якуты, придя вдоль Лены, рассекли их землю пополам. Из восточных племён сложился другой народ - эвены, до революции известные как ламуты. Язык их по сути один с эвенкийским, и море на этом языке будет "лама", а река - "оката": они дали имя Охотскому, ранее Ламскому морю. В совокупности тунгусы - крупнейший из малых народов России, но и сами по себе эвены (21 тыс. чел.) уступают лишь ненцам, эвенкам и хантам.

24.


В 1930-34 годах у них была даже своя автономия - Охотско-Эвенский национальный округ с центром в Охотске (до 1931 - в Нагаево на месте Магадана), тянувшийся вдоль побережья от Шантарских островов до "основания" Камчатки. Но эвены мелкодисперсно населяют весь северо-восток от Анабара до Берингова моря, уплотняясь лишь в нескольких местах - по 1-3 тыс. в Магаданской области, на Камчатке, Чукотке и севере Хабаровского края, 14 тыс. - в Якутии. В первую очередь - между Алданом и Индигиркой, где в малолюдном (2,3 тыс. чел.) Эвено-Бытантайском районе их даже чуть больше половины жителей. Выставка тамошнего музея мне также попалась в Якутске:

25. Эвено-Бытантайский краеведческий музей - далее Б


Эвены делились на мэнэ (оседлых морских рыбаков) и орочёлов (кочевых оленеводов), между которыми шла активная меновая торговля. В Якутии - только орочёлы:

26.


И именно они здесь главные по оленЯм. Эвенский олень в среднем вдвое крупнее эвенкийского или юкагирского и завладеть таким было для соседей удачей:

27. Э


Жилищами эвенов были чумы (дю) илуму ("таёжный") и чорама ("тундровый", больше похожий на юрту или ярангу), переносимые между долгосрочными зимними стойбищами и летними стоянками дьугадьак. Олени были и основной валютой, а когда рождался ребёнок - ему отводили двух животных, всё потомство которых он получал на свадьбу в своё стадо. Инвентарь оленевода:

27а. Э


Особое место в стаде занимал олень-нэнурук - "иконовоз", которому нельзя было подпиливать рога и возить с его помощью обычные грузы. Среди народов Севера эвены охотнее всех приняли православие, так что уже в 19 веке у них почти не осталось шаманов. Этнография сохранила лишь осколки памяти о них - например, что в шаманских заговорах часто присутствовали крики в подражание птичьим. Впрочем, сам набор обычаев и поверий, и без шаманов продолжал существовать. В чумах эвенов порой висели настоящие иконостасы из полутора десятков икон, а на одежду нашивались обереги от злых духов. Открытость православию была лишь частью открытости России: пока юкагиры, чукчи и коряки воевали с бородатыми людьми, эвены продвигались за Колыму, на Чукотке и Камчатке заселяя опустошённые войнами земли.

28а.


Коллективизации, напротив, эвены сопротивлялись как никто из соседей, но - мирно: безлюдные просторы Северо-Востока позволяли им просто уходить с глаз долой. В 1932-58 годах на Средней Колыме кочевали берёзовские и россохинские эвены - две оленеводческие общины по сотне человек, исход которых, по преданию, начали братья Болдухины из Гижиги. Похожая история быа с ненцами-ямбто близ Амдермы, но те тайком торговали через геологов, эвены же ушли в натуральное хозяйство, если и покупая что-то во внешнем мире за пушнину - то через вторые-третьи руки. Они вели суровую, голодную, холодную жизнь, привычную в этих горах в прошлые тысячи лет, и к концу изгнания, когда кончились последние патроны, орудием охотника стал лук. Эвены хранили в чумах иконы и праздновали Петров день и Покров по чивессэ (якутскому календарю), но "вождь" россохинцев Николай Хабаровский по прозвищу Дюгыдь был заодно и шаманом. Половина россохинская стада из 6 тыс. голов принадлежала ему, и видимо состарившись и ослабев, Дюгыдь повёл обратно к благам цивилизации народ, ставший настоящим кладом для этнографов. Одиночки продолжали скрываться: старик Хуркэнгэ, последний оленевод-единоличник Союза, лишь в 1968 году был замечен с вертолёта, и согласился получить дом в посёлке и записаться в колхоз лишь после года уговоров.

28. Б


Эвены сохранили себя чуть лучше эвенков: при почти вдвое меньшей численности, у них живо примерно столько же носителей языка. Но всё так же неоднородно: Эвено-Бытантайский район, который тут можно сравнить с Эвенкийским АО, давно и полностью перешёл на якутский, на Колыме это происходит с молодым поколением, а "столицей" эвенов теперь можно назвать Себян-Кюёль - одинокое село (770 жителей) в Кобяйском улусе, парадоксальным образом ближайшее к Якутску, где эвены составляют 85% жителей, а их язык основной в быту.

29. Б


29а.


Национальная кухня - на Ысыахе в эвенской юрте мы увидели накрытый стол:

30.


В музеях Якутска почему-то не представлены долганы, а на Ысыахе у них был самый большой шатёр. Это, пожалуй, самый необычный народ Крайнего Севера:

31.


Сибирь, покорённая в самом конце 16 века, стала ещё и чёрным ходом для бегства из охваченной Смутой страны. Самые упорные пробирались встречь Солнцу годами, и в большинство своём гибли в топях и тундрах Западной Сибири. Иные преодолевали Енисей, а там ещё несколько сотен вёрст - и люди не верили глазам: вдоль Хатанги на юго-востоке Таймыра растут самые северные в мире леса! Чахлые и кривые, после гиблых голых тундр они казались райскими кущами. В 1610 года землепроходцы на государевой службе обнаружили здесь затундренных крестьян - вполне себе русских людей, пустивших корни в мёрзлую землю. В своих станках (селениях, редко превышавших десяток семей) они охотились и ловили рыбу, иные ухитрялись что-то выращивать или хотя бы разводить кур. Через станки прошёл Хатангский тракт, в обиходе среди коренных народов - Большая Русская дорога. Затундренные крестьяне много заимствовали от хозяев Таймыра - самодийских (то есть родственных ненцам) энцев и нганасан, а станки всё чаще становились точками притяжения и даже зимовки для эвенков из родов эдян, каранто, дунгот и дулган. Последние, самые многочисленные, ещё с 16 века говорили по-якутски, да и просто якутский был на Северо-Востоке межнациональным языком, и вот к началу ХХ века русские, тунгусы и самодийцы Затундры смешались в народ, отнявший у якутов звание "самых северных в мире тюрок". Ныне долган 8 тыс., и 2 тыс. из них - в Анабарском районе Якутии: это 42% его жителей против 21-22% эвенков и якутов и больше половины в райцентре Юрюнг-Хая:

32.


У долган уживались нганасанская охота на диких оленей и тундровое оленеводство с огромными стадами и дальними кочёвками, но - эвенкийскими технологиями вроде верховой езды, вьючных сёдел или пастушьих собак. Нарты долган ненецкие, а запрягают их по своему - ведущий олень и каюр всегда справа. Главным же долганским изобретением стал балок - "нартенный чум", изначально просто каркас на полозьях. С развитием моторной тяги балки, разросшиеся до жилых вагончиков, стали неизменной приметой Крайнего Севера:

32а.


Лица долганок и орнаменты их современных по крою одежд. Да и олени, судя по узорам на попонах, долганские.

33.


Из всех народов Ысыаха долганы запомнились нам радушием - пригласили в чум да угостили олениной:

34.


Среди других народов и одеждой, и лицами выделяются чукчи, по многим пунктам стоящие на полпути от сибирцев к индейцам. Их 15 тыс. человек, и около 700 чукчей живут в Якутии, в нескольких сёлах её Нижнеколымского улуса, ни в одном не составляя большинства. Не всем им, видать, нравится чуждое слово "чукчи": самоназвание луораветланы, видимо в силу своей непроизносимости так и не стало в 1920-х годах официальным, однако на Ысыахе этот народ представлен двумя общинами. И я не знаю, люди какой из них попали мне в кадр:

35.


Чукчи появились на Северо-Востоке в каменном веке, но где искать теперь их корни - наука не знает: есть даже версия, что они вернулись в Евразию из Америки. Историки прозвали их "сибирские чеченцы" - прежде "чухочьи люди" держали в страхе всех соседей и даже с русскими по сути выиграли столетнюю войну: в конце 18 века центром их колонизации вместо упразднённого Анадырского острога стала Анюйская ярмарка.

36.


Я долго искал чукчей на Ысыахе в надежде попробовать китятину, а в итоге сел в лужу: по образу жизни луораветланы фактически два разных народа - оленеводы и охотники на морского зверя. В Якутии - только оленные чукчи.

37.


И хотя всё это этномода без признаков аутентичности, современный чукотский танец под песню на непохожем ни на что языке запомнился:

38.


Стоял на площадке и ещё один народ - русскоустьинцы, они же индигирщики, они же - новгородцы:

39.


Предания гласят, что их предки - то ли бояре Великого Новгорода, то ли ушкуйники, бежавшие в 15-16 веках от московского гнёта и опричнины. Вероятно - в заморские колонии Новгородской республики, возникшие и того раньше. Достоверно первое поселение в дельте Индигирки основал в 1638 году казак Иван Ребров, но ведь поморы да ушкуйники могли перебраться туда с других полярных берегов? Сами русскоустьинцы делились на "досельных" (Чикачёвы, Шкулёвы, Киселёвы), "казаков" (Солдатовы, Кочёвщиковы) и "верховских" (Банщиковы), то есть спустившихся по Индигирке. Всех их с начала 19 века уравняла полная изоляция от России, сохранившая архаичный поморский говор времён Ивана Грозного да старинный фольклор, в котором место немцев и басурман заняли вадулы и чукчи, а "еретик" превратился в упыря. Ещё появился Сендушный - похожий на лешего хожанин тайболы (хозяин тундры) в нартах с волчьей упряжкой, которому оставляли сендухи (дары) и тала (ленточки на тальник), и другие "стихеи", которых надо было уважать. Индигирщики переняли даже кормление огня, православие же оставалось для них скорее основой этнического самосознания.

39а.


Не став оленеводами, русскоустьинцы жили охотой и рыбалкой, привнеся ряд идей: например, они не просто кололи диких оленей на переправах, а загоняли их в воду собаками. У них были зимние плосковерхие избы из тонких серых брёвен плавника и летно - промысловые хутора, где ставили урасы, но не конусом, а пирамидой, с иконами в правом и чувалом (камельком) в левом углах. Над домами высились сорочки - деревянные флюгеры-обереги поморских кочей. По праздникам индигирщики сказывали былины про Илью Муромца и пели песни про Москву да про матушку-Волгу, совсем позабыв, где такие места.

40.


В одежде индигирщиков сплелись русский платок и камалейка (рубаха), чукотские шаровары из кожи оленьих ног и дундук из шкур мехом наружу, якутские шапки малахаи, а персчанки (перчатки) из ровдуги девушки дарили парням как знак признания в любви. Много ли осталось у русскоустьинцев живой культуры - не знаю: на материке их представляет в основном фольклорный ансамбль. Женщина во главе их общины на Ысыахе облачена в очень качественный, но очень уж новгородский костюм.

41.


Нынешнее Русское Устье основано в 1942 году, а на старом месте, урочище Станчик, теперь только кладбище у самой северной в России исторической церкви. Говор и предания русскоустьинцев записывались ещё в позднесоветское время. Вроде бы не забыта кухня - например, тельное (жареные лепёшки из растолченой в желе рыбьей мякоти с начинкой из рыбьих желудков и икры), арча (брикеты из толчёной юколы) или пережар ("северный кофе" - жареная мука с рыбьим жаром, запаренная горячей водой).

42.


Менее известны походчане - старожилы Колымы. К ХХ веку они уже и не считали себя йусскими (такой "на Коиме" бый говой), но и родословную возводили не к новгородцам, а к казакам. Они были схожи в быту у русскоустьинцами, пели андылыцины (юкагирские песни-импровизации, но по-русски) и воевали с шелагами (племя чукчей), о чём напоминает воинственное название села Походск. Походчане были только частью колымчан, но в отличие от собратьев выше по Колыме, они дождались лингвистов и этнографов.

43. Яр


О походчанах в музеях ничего нет, но и в центральной Якутии история русской общины неожиданна и сложна.

43а. Яр


Первой волной переселенцев были казаки - служилые люди, в 1641 году сведённые в Якутское городовое казачество. От Лены до Берингова моря они поставили десятки небольших острогов посреди пустой земли. Над большинством описанных народов нависал Алазейский острог в устье Россохи на берегу крупной реки Алазеи, параллельной Индигирке с востока. Центр сбора ясака с юкагиров, перевалка походов на Камчатку и Чукотку, он был основан в 1642 Дмитрием Зыряном и опустел к концу 18 века с развитием Охотского тракта. В урочище Шатоба стояла его деревянная церковь с уникальной для русского зодчества (словно корабелы строили!) треугольной апсидой, но в 1981 её уничтожил лесной пожар.

44. Э


Вещи из раскопок - от игральных костей и расчёсок до кандалов и крестов:

45. Э


Мерзлота сберегла их в Алазее не хуже, чем в Мангазее:

45а. Э


Другой город-призрак - Зашиверск на Индигирке, основанный в 1639 году как ясачное зимовье и в 1676 году обнесённый стеной: юкагиры непокорны, а до Якутска 3-4 месяца пути. В 1783-1803 годах Зашиверск был уездным городом, центром гигантских северо-восточных пространств, но даже так в нём набиралась едва сотня человек, и в итоге чиновники переехали в Верхоянск. Окончательно селение добила вспышка чёрной оспы в 1880-х, но куда красивее звучит легенда о воеводе, что вытащил из проруби проклятый клад. Якобы, шаман сказал ему, что клад надо бросить обратно - и за то был брошен в прорубь сам, а считанные дни спустя острог охватила эпидемия, от которой не спасся никто. Последние двое старых якутов покинули остатки Зашиверска в 1920-е годы, и принесённая легендой слава проклятого места окончательно сомкнулась над ним. Но всё это время среди лесотундры стояла высокая шатровая Спасская церковь с типично сибирской крытой галереей. При царе туда порой наведывался батюшка из Верхоянска, а при Советах до появления вертолётов о ней мало кто вспоминал. Но каким-то чудом сохранившись, в 1971 году Спасо-Зашиверская церковь была вывезена в Новосибирский Академгородок, в музей под открытым небом, где стоит теперь среди стел и курганов:

46. 2009


Ей повезло больше, чем многим церквям 18-19 веков, разрушенным при Советах. Вот скажем Покровский храм (1822) в уездном Среднеколымске:

46а.


Казачество тут так и не доросло до Якутского войска, и где-то затерялось даже знамя, дарованное в 1701 году. После многочисленных реорганизаций и вывода части казаков в мещане, в 1836 году был образован Якутский городовой пеший казачий полк, который до революции нёс службу по всей грандиозной Якутской области. Не побывав ни на одной войне, здесь казаки заняли нишу дворянства:

47а.


Второй волной переселения стали ямщики трактов, обустроенных из Якутска в Охотск (1730-е) и Иркутск (1740-е). Поначалу ямскую повинность несли якуты, но была то именно повинность - непонятное тяжёлое занятие, которое они делали едва. С 1770-х на тракты стали отправлять русских крепостных крестьян, которым в чужом краю от повинности было некуда деваться. Из ямских станков двух трактов выросло большинство русских сёл Якутии:

47б.


Климат её даже для русских не в меру суров, а вот якуты за несколько веков приспособились. Русские, конечно, привнесли сюда земледелие, колесо, керамическую посуду, кирпичную печь и много других даров прогресса, но переняли навыки выживать. И спрашивая у якутов, как зовётся то-то или то-то, невольно учили их язык. Сложилась едва ли не уникальная в империи ситуация, когда покорённый народ смог ассимилировать русских: к середине 19 века якутяне носили одежды саха, свободно владели их языком и порой забывали, как что-либо будет по-русски.

47в. З


Однако на подходах были новые волны переселения. Якутия сделалась "тюрьмой без решёток", куда неуклонно прибывали ссыльные, а мятеж декабристов, два польских восстания и народничество кратно усилило этот поток. Ссыльные были самые разные (слева, например, черкес), но местной спецификой стали скопцы - духовная секта из Черноземья, в идеях усмирения плоти решившая отказаться от полумер (справа её адепт) - о них я рассказывал в Олёкминске. На частный Аянский тракт Русско-Американска компания пригласила забайкальских староверов, центром которых стал начальный станок Павловск. Иные ехали на каторгу добровольно - с открытием Ленских приисков весь Северо-Восток охватила золотая лихорадка. Управлять всем этим государство обильно слало чиновников (по центру), и всё же к началу ХХ века из 269 тыс. жителей (на 4 млн. км²!) Якутской области русских было всего 11% против 4,5% тунгусов и 82% якутов.

47. З


Настоящая русская экспансия началась лишь в советские времена. Золотые прииски Алдана и Колымы, алмазные трубки Мирного, угольные разрезы Нерюнгри, олово Яны, причалы Тикси - в мамонтовый край 100-градусных перепадов температур народ ехал поднимать добывающую промышленность - сначала под конвоем, позже за длинные рубли. К 1950-м годам якуты стали меньшинством, а к 1989 году славян тут было 58% жителей против 33% якутов. Но то специфика жизни "на северах": ещё годик поживём, денежек подзаработаем - и на материк! С концом великих строек и северных завозов процесс обернулся вспять, и между переписями 1989 и 2002 годов славян в Якутии стало меньше на 200 тыс. человек, якутов - больше на 60 тыс.

48.


Якутия остаётся скорее мозаикой моноэтнических субрегионов: за время поездки я был в чисто якутских Заречных улусах, чисто русских Витиме, Ленске и Нерюнгри и почти чисто эвенкийском Жиганске. Двунациональными русско-якутскими мне запомнились только Олёкминск и сам Якутск, о котором будут следующие части.

49.

https://varandej.livejournal.com/1137170.html

Боды – нарядная женская войлочная шапка с меховой опушкой.

Женщины надевали такую шапку на праздники. По всей поверхности шапки – вышивка спиральным узором и S-образным орнаментом. К затылку пришиты три длинные ленты из голубой ткани с белыми и красными концами. К ушным частям шапки также пришиты длинные ленты для завязывания.

Дальневосточный край, бассейн р.Зеи, Начало ХХ в. Эвенки-манегры.

Качуг - районный ПГТ (6,5 тыс. жителей) в 260 километрах от Иркутска, старинному тракту из которого через этнографичный Баяндай была посвящена прошлая часть. Нынешний Качуг выглядит колоритным и крепким сибирским селом без выдающихся достопримечательностей, однако в истории Сибири он занимает особое место: хотя Лена здесь больше похожа на Леночку, на протяжении сотен навигаций именно из Качуга начиналось судоходство вниз по великой реке.

На въездном знаке Качуга с вводного кадра - в общем-то, его исчерпывающий исторический обзор. По меркам Верхоленья, которое русские начали заселять уже в 1640-е годы, основанный в 1686 году Качуг скорее молод, чем стар. На берегах Лены он даже не самый верхний: примерно в 30 километрах восточнее на правом берегу реки стоит крепкий куст деревень вокруг села Бирюлька, совершенно важскую по своей архитектуре деревянную церковь в котором я показывал (увы, лишь на архивном фото) в конце прошлой части. Первой по течению Лены можно считать входящую в этот куст деревню Малая Тарель. Однако к дате на въездном знаке прилагается герб, на котором изображён паузок - такой же символ ленского судоходства, как у варягов драккар, а у эллинов трирема. Именно Качуг оказался идеальным местом, чтобы год за годом строить тут одноразовый флот, накапливать его в защищённом от ледоходов месте и отправлять вниз по течению во время короткого половодья. Издали Качуг выглядит горой домов, похожей на правильную полусферу, но то - лишь половина Качуга: у посёлка Лена распадается на два рукава, между которыми на 3 километра в длину и на 1,5 километра в ширину раскинулся совершенно плоский остров. Как я понимаю, на нём и рубились суда, а затем их просто подхватывал паводок и уносил со всем добром иркутских купцов и самими купцами в Киренск, Олёкминск, Якутск, а то и в Жиганск и Булун за полярным кругом...

2.


Первыми судами Лены были эвенкийские лодки, вторыми - струги казаков Пантелеймона Пянды и Василия Бугра, проникавших сюда в 1620-30-х годах ниже по течению из Илима и Нижней Тунгуски. Уже в 1640-х годах, однако, на Лене появились остроги и купеческие города, в том числе воеводский Якутск, из которого Россия покоряла Дальний Восток от Чукотки до Приамурья. Как забираться в изолированный бассейн Лены - волоками через Илимск и Усть-Кут или сухопутными трактами из Балаганска и Иркутска, - история тогда ещё не показала, но организация судоходства на огромной реке уже выглядела необходимостью. Ниже Якутска с ней справлялись поморские кочи, фактически бывшие судами класса "река - море". В Верхоленье же царь переселял не только пашенных крестьян из северных губерний, чтобы те заготовляли хлеб для новых воеводств, но и волжских плотников, мастеривших здесь привычные им барки и расшивы. Именно с волжских судов начиналась и русская деревянная резьба, так что видимо рукой волгаря сделана вот эта очаровательна русалка из музея в Олёкминске:

3.


Однако волжские суда для ленского судоходства были слишком дОроги и недостаточно прочны, и практически без изменений тут прижились разве что шитики - длинные ладьи с крытой палубой:

4а.


Волжская барка же эволюционировала в два типа ленских судов - карбаз и паузок:

4б.


Пятиугольные, низкобортные, очень широкие, сбитые словно нарочито грубо, на без малого три века они стали главным транспортом Лены. Карбаз (пишется именно так, ибо к поморским лодкам-карбасам никакого отношения не имеет!) представлял собой по сути обычную баржу:

4в.


Паузок же, запечатлённый на гербе Качуга, отличался от карбаза в первую очередь крытой палубой, заодно удваивавшей полезную поверхность:

5а. фото из музея в Олёкминске.


Сами паузки делились на 4 типа: проходные (для перевозки товаров в ящиках, мешках и бочках), хлебные (у него под крышей были два сусека, засыпавшихся сверху зерном или мукой), кладовые и торговые - последние два типа работали как правило в связке и представляли собой самые что ни на есть плавмагазины с прилавками, каютами счетоводов и вынесенными на отдельное судно складами.

5б. фото из музея в Олёкминске.


Ну а в совокупности срубленная между навигаций флотилия превращалась в Ленскую сплавную ярмарку, которая с половодьем покидала Качуг и медленно шла вниз по Лене в Якутск, надолго останавливаясь в купеческих городках вроде Киренска или Олёкминска. Карбаза и паузки двигались одним караваном, порой сцепленные крытыми переходами над водой, и лес треугольных мачт привлекал взгляд издали. В Якутске большинство судов заканчивали путь, и лишь часть из них, этакий "северный завоз" царской эпохи, спускались до Жиганска и Булуна:

5в.


Карбаза и большая часть паузков были одноразовыми - как и на Волге, на Лене верховья куда богаче лесом, чем низовья, и сплавившись к конечному пункту, суда разбирались на стройматериал и дрова. Единственным исключением были торговые паузки - во-первых, они сами по себе более сложные и дорогие в строительстве, а во-вторых, иркутские купцы ехали на Лену не только продавать, но и покупать. Рыба и меха с низовий, конечно, имели многократно меньший объём, чем зерно, овощи, промтовары верховий, и всё же транспортировка против течения выходила куда более сложной задачей, чем сплав. Для этого паузкам и нужны были мачты - по северному ветру они шли под парусом. Вдоль низких берегов с мелководьями их тянули бурлаки, труд которых на Лене был куда тяжелее, чем на реках Европейской части - бечевников (оборудованных бурлацких троп) здесь никто не прокладывал. Зато работу бурлака упрощали треугольные мачты - через них, с выходами на нос и корму, 70-метровая бечева была пропущена так, что рабочие могли идти по берегу буквально на одной линии с судном. Чаще же единственным способом буксировки был завоз: к каждому паузку прилагался каюк, мелкая быстрая лодка, и вот на ней бурлаки забрасывали вперёд по течению якорь, а затем подтягивали судно к нему. Якоря на Лене использовались простейшие - тяжёлые камни, обвязанные верёвкой: своего производства металлических якорей на Лене не было, а доставить такой якорь сушей выходило дороже, чем построить само судно. Ну а в итоге против течения паузки двигались в лучшем случае со скоростью пешехода:

5г.


И в общем ленское судоходство, об истории которого есть отличная, но ГИГАНТСКАЯ статья, крепко засиделось во временах Садко, и лишь золотая лихорадка Олёкмы и Витима вывела его из Средневековья (см. здесь). В 1861 году, после трёх лет изготовления на бельгийском заводе Джона Коккериля, доставки по частям на подводах через всю Сибири и сборки в соседнем Верхоленске, на волны сибирской реки вышел первый пароход "Святой Тихона Задонский" байкальского судовладельца Ивана Хаминова. В 1863 году с той же верфи Коккериля был доставлен пароход "Первенец" Александра Трапезникова, иркутского купца, основным бизнесом которого были уже непосредственно Ленские прииски. Эпоха пароходов пришла на Лену поздно, однако - стремительно, а в облике их было что-то неуловимое от тех же от паузков:

5.


Что же до Качуга, то его расцвет пришёлся на вторую половину 18 века: в 1738-72 годах по случаю Великой Северной экспедиции Витуса Беринга, был обустроен Якутский тракт длиной 2788 вёрст, короткая сухопутная часть которого вела из Иркутска сюда. Уже в начале 19 века соперником ему стал Шалашниковский тракт - о том, кто такой этой Шалашников, яндекс с гуглом ничего не знают, но рискну предположить, был он купцом, проложившим частную дорогу на более выгодных, чем у государства, условиях. В разных местах этот тракт называли так же Балаганским или Тыреть-Жигаловским: началом его считался либо уездный Балаганск на Ангаре, либо станция Тыреть на Транссибе близ Заларей, а в наши дни - и вовсе Усть-Уда. Как бы то ни было, со стороны Москвы этот тракт начинался за пару сотен километров до Иркутска, а сам выходил на треть короче Качугского тракта: менее 200 километров почти по прямой от Ангары до Лены. Концом тракта же в любом варианте выходило Жигалово - ныне ещё один ПГТ (4,9 тыс. жителей) в 130 километрах севернее Качуга, с 19 века бывшее его более успешным конкурентом. На сотню лет Жигалово стало главным портом ленских пароходов, но самыми многочисленными их пассажирами были рабочие, ехавшие на Бодайбо, а важнейшим грузом - оборудование для золотых приисков. Качуг, как и прежде, остался портом иркутских купцов и базой северного завоза - последний караван карбазов ушёл отсюда в 1955 году, а вот такие вот суда их обгоняли:

6.


Левобережный Качуг, прежде деревня Куржумова за двумя руслами Лены и островом, разросся вокруг Качугской судоверфи "Дальстрой" - она была основана в 1933 году, а уже в 1935 году принесла селу Качуг статус посёлка городского типа. Полвека она строила суда всех речных типов от танкеров до пассажирских теплоходов, и в том числе землечерпалки - большинство "изделий" могли покинуть Качуг не просто в половодье, а лишь после работ по углублению дна. Тоннаж судов неуклонно рос, и уже в 1950-х годах главный ленский порт сместился ещё ниже - в Осетрово (Усть-Кут), ставшее крупнейшим речным портом всего Союза. Большую часть своей истории Качугская судоверфь существовала просто по инерции, которую и погасил приход капитализма: производство мебели тут осваивать начали ещё в Перестройку, а окончательно и бесповоротно верфь умерла уже в начале 1990-х. Её площадка за островом густо заросла лесом, среди которого, как храмы в дебрях Камбоджи, стоят уцелевшие цеха середины ХХ века:

7.


Поодаль дымит новое главное предприятие Качуга - там китайцы делают "евродрова" из прессованных опилок:

8.


Левобережный район я видел лишь из окон попутных машин. Центр Качуга - на правом берегу, и нашим пристанищем тут стала гостиница с карикатурно-громким, как и полагается в глуши, названием "ИМПЕРИЯ". По сути даже не гостиница, а раскинувшийся на пол-квартала постоялый двор с номерами, кафе, автосервисом, баней и детской площадкой. Ещё один живой преемник почтовых станций Якутского тракта:

9.


Гостиница выходит на транзитную Красноармейскую улицу, по которой пара кварталов вверх до местной площади Ленина. На ней есть Дом культуры имени Светланы Рычковой, о которой я смог нагуглить лишь то, что лет 15 назад она была его директором:

10.


Да куда больше похожее на типовой сталинский ДК здание, на викимапии отмеченное как ДЮСШ, а фактически занятое районной библиотекой:

11.


С его крыльца нас пригласили внутрь, и я не стал отказываться:

12.


В фойе - фотографии и целый цикл цитат модных современных авторов о Сибири:

12а.


По сути дела ДК в Качуге отвечает за "динамическую" культуру (песни, танцы, ремёсла и т.д.), а библиотека - за стационарную: помимо собственно книгохранилища здесь находятся сувенирная лавка, туринфоцентр, где можно заказать экскурсию на Шишкинские писаницы (за смешные 500 рублей с человека вместе с дорогой... но минимум за несколько дней - единственная машина библиотеки не стоит без дела)... а в первую очередь - музей, обустроенный в 2016 году в бывшем спортзале:

13.


Его экспозицию я бы описал как "всего понемногу" - квартира времён расцвета Качугской судоверфи:

14.


Старожильческая изба:

15.


Дополненная предметами сельского быта:

16.


И даже небольшая экспозиция, посвящённая местным эвенкам - в районе с 17 тысячами жителей их осталось две-три сотни человек в селениях Тырка, Чинонга и Вершина Тутуры, которая была основана в 1934 году как культбаза.. Впрочем, с внешним миром этот угол в 60км от Качуга связывает только зимник, и судя по вот этой статье 2006 года, по крайней мере 15 лет назад эта община, в отличие от подавляющего большинства эвенков, ещё не утратила себя окончательно. Эвенки Верхоленья живут таёжной охотой и заготовкой мехов, а старики в позапрошлом десятилетии даже помнили родной язык и ругали школьную учительницу за то, что детям преподают совсем уж мёртвый литературный эвенкийский вместо здешнего диалекта, из которого отдельные слова (например, названия охотничьих предметов) оставались тогда в обиходе.

17.


Помимо эвенков, тут есть и буряты - как привычные в Прибайкалье эхириты, так и хоринцы, ныне составляющие основу забайкальских бурят. Ведь ещё в Средние века хоринцев выжили из Прибайкалья булагаты (ныне два этих племени составляют примерно по 1/3 от всех бурят), и если большинство из них ушли на юг и описали причудливый круг через Монголию и Маньчжурию, то несколько родов откочевали на Лену, подобно якутам, которых их предки ещё раньше выжили вниз по реке. Якуты здесь тоже представлены - но сугубо косвенно: на скалах ниже по Лене начертана лошадь, теперь попавшая на герб Республики Саха. Ну а в целом присутствие иных народов в Качугском районе почти не ощущается - освоенное русскими давно и глубоко, и не ставшее Сибирской Атлантидой, в отличие от таких же старожильческих углов Ангары и Илима, Верхоленье кажется филиалом Русского Севера. В том числе - по обилию деревянных церквей типично поморской архитектуры, ни одна из которых, увы, не сохранилась до наших дней, но многие попали в объектив дореволюционных фотографов:

18а.


Не знаю точно, где в Качуге располагался храмовый комплекс из двух Вознесенский церквей - деревянной Старой Вознесенской (1784) и неказистой каменной Новой (1890-93), перед возведением которой куда-то исчезла отдельно стоявшая колокольня.

18б.


От площади Ленина до Лены на длинных качугских улицах осталось много старых домов:

18.


С типичными для Иркутской области наличниками в духе барокко:

19.


Попадаются, однако, и деревянные кружева, и даже их современные вариации:

20.


В особенности - местные сетевые (!) магазины "Крестьянский торговый дом" в резных деревянных домиках:

21.


Сама эта сеть, вроде бы не выходящая за пределы Качугского района, существует с 1999 года, однако на вентфасады и сайдинг не перешла и за четверть века.

22.


В целом, Качуг выглядит крепким и зажиточным сибирским селом. Жизнь тут мне кажется довольной бедной, но старожильческая основательность не оставляет места зримой нищете.

23.


Деревянная в Качуге и церковь Иннокентия Московского (1997), само посвящение которой показательно - этот святитель, миссионер и иерарх 19 века, причастный к крещению Аляски, основанию Благовещенска и строительству Храма Христа Спасителя, родом из деревни Анга по соседству.

24.


В церковном дворе - самодельный мемориал Победы, самый скромный и простой, что я когда-либо видел:

25.


Дальше по той же улице Каландаришвили - детская школа искусств, в окнах которой жизнь заметна:

26.


Улица Каландаришвили - вторая от Лены после улицы Ленина и очевидно главная в посёлке. Она приводит в исторический центр, где огрызки брандмауэров напоминают о прежде стоявших на этой улице куда как более капитальных домах:

27.


По архитектуре торговых рядов, словно купленных по дешёвке у какого-нибудь остепенившегося ковбоя на американском Диком Западе, можно предположить, что центр Качуга сгорел в Гражданскую войну и отстроился в эпоху НЭПа.

28.


Самое примечательное здание этого центра - натуральный острог. Причём не такой, какими были Иркутский, Братский или Илимский остроги, а такой, в который сажали борцов за счастье народа, ну и всяких душегубов ещё иногда. Что особенно впечатляет, острог используется по прямому назначению - ныне тут каземат КПЗ, судилище районный суд и жандармерия полиция.

29.


Напротив, до улицы Ленина, за которой балконом над Леной расположился мемориал Победы, раскинулась площадь - вероятно, на месте снесённых церквей:

30.


Судя по памятнику, единственный дом на ней - это Штаб Каландаришвили, в списке памятников архитектуры, впрочем, отмеченный по другому адресу. Бородатый грузин Нестор Каландаришвили родом из солнечного Кутаиса успел побыть эсером, умеренным националистом (вернее, социалистом-федералистом), а попав после Гурийского восстания 1905-06 годов в Сибирь, проникся идеями анархо-коммунизма. Густо заросший и уже не молодой среди 25-летних революционеров, в 1917 году он обзавёлся партийной кличкой Дед и примкнул к Центросибири. В октябре 1918 году его отряд был разгромлен под Кяхтой, но укрывшись в Монголии, вскоре суровый сибирский грузин собрал верных людей и подался в красные партизаны. Летом 1919 года отряд Деда работал вдоль Транссиба, пустив под откос 8 поездов и взорвав мост через Китой у нынешнего Ангарска. Осенью анархо-коммунисты ворвались в Александровский централ и выпустили на волю его заключённых. В здании на качугской площади Каландаришвили обосновался зимой на 1920 год, когда Верхоленье превратилось в настоящую партизанскую республику посреди распадавшейся Белой Сибири. К лету его партизанский отряд встретил Народно-освободительную армию Дальневосточной республики и стал частью красных войск. В 1921 году грузин отправил в Свободный возглавлять корейских партизан, которые в итоге устроили локальную корейскую войну между националистами (рвались освобождать родину от японцев) и коммунистами (рвались освобожадть весь мир, включая и родину, и японцев), и под началом Каландаришвили Северная микро-Корея тогда победила Южную. Наконец, в 1922 году Каландаришвили двинул отряд подавлять восстание в Якутии, где и погиб - по странной иронии своей судьбы, от партизанской пули. Ну а в наши дни редкий населённый пункт от Иркутска до Якутска обходит без улицы Каландаришвили. Что же до портретов на здании штаба, то удивляться им не приходится - в Качугском районе позиции коммунистов были сильны всегда, а в последние годы весь российской восток интенсивно алеет.

30а.


Ещё несколько зарисовок окрестных улиц с архитектурой безвременья:

31.


32.


33.


Обойдя по ним круг, вернёмся на площадь острога и штаба. Рядом с ней два рукава Лены вновь сходятся в единое русло, над которым нависает тонкий пешеходный мост, из центра (на фото) ведущий к маленькому сиротливому кварталу за рекой:

34.


Вот она, Леночка - подросток великой сибирской реки:

35.


Руины промзоны справа - это всё, что осталось от пожалуй главной достопримечательности посёлка: Качугской башни. Так называли грандиозный для своего стройматериала деревянный элеватор 1910-х годов, дополненный такой же деревянной мельницей. Увы, в 2012 году всё это великолепие сгорело:

36. скриншот из вот этого видео на Ютубе.


Так что пойдём за реку, чтобы посмотреть вон на тот жёлтый дом, а вернее - различимую отсюда чёрточку между левым и средним окошками. Она отмечает уровень воды во время паводка в 1934 году, а заодно объясняет, как по Леночке, которую, кажется, местами вброд перейти можно, сплавлялись паузки, колёсные пароходы и дизель-электрические танкеры. Видимо, по той же причине рядом с этим домом в 1961 году поставили памятный знак столетию Ленского объединённого речного пароходства:

37.


Стоило нам спуститься с мостика в низменное заречье, как нас атаковали натурально полчища комаров из приречных плавней. На правом берегу - красные слоистые обрывы, характерные в пейзаже Верхоленья:

38.


И немало таких обрывов будут в следующих частях - проходя посёлок насквозь, Качугский тракт продолжается дорогой в Жигалово. В кварталах Качуга дорога порядком набирает высоту, открывая красивые панорамы левобережья. Но окраины Качуга я опять же видел только из окон попуток и почти не снимал. Вот разве что школа необычного проекта, типового кажется для райцентров на севере Иркутской области (что-то похожее я прежде видел в Бодайбо):

39.


И орёл на ограде очередного постоялого двора у самого выезда:

40.


Впрочем, прежде, чем ехать дальше вниз вдоль Лены, ненадолго отклонимся от маршрута - в следующей части покажу Ангу, родное село Иннокентия Московского и благодаря такому земляку - просто очень впечатляющее место.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница.
Качугский район. Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Давыдово.
Давыдово - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск) - будет позже.
Якутия в общем - будет позже.
Якутск - будет позже.
Заречные улусы Якутии - будет позже.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.

https://varandej.livejournal.com/1132387.html

Формально Лена с расходом воды в 16,5 тыс. м³/с едва попадает в первую десятку самых полноводных рек мира, где её соседи - Миссисипи и Меконг. Однако есть нюанс: большую часть года сибирские реки скованы льдом, и хотя одно лишь подлёдное течение Лены сравнимо с Камой или Рейном, всё же среднегодовой расход воды здесь - показатель не более актуальный, чем средняя температура по больнице. Если же сравнивать реки мира по самым многоводным месяцам, то место Лены с её 40-60 тысячами ежесекундных кубометров - уже в топ-3: явно больше только Амазонка, а сопоставимы - зимняя Конго и летний Енисей. Вот только Лена не отличается постоянством характера: её режим подчинён каким-то пока не просчитанным циклам, и например в 1980-х она превосходила Енисей и в среднем за год (24 тыс. м³/с), и в июне (более 104 тыс. м³/с). Наконец, ещё одно свойство реки с женским именем - грандиозные паводки до 200 тысяч "кубов": в такие моменты Лена единственная из всех рек планеты может превосходить Амазонку. И хотя современной науке не известно ни какой народ впервые нарёк реку Леной, ни в честь чего, есть один перевод, который хоть и явно же чья-то фантазия, но фантазия такая, которую стоило выдумать: "море, которое течёт".

О путешествии по этому морю и его берегам у меня будет три десятка постов, но пока - лишь обзор самого путешествия. В прошлой части я показал наш путь от Иркутска до Якутска и поездки вокруг него, а теперь поплывём к Краю Света. Причём, так как ездили мы при поддержке проекта "Живое наследие" и администрации Республики Саха (Якутия) - поплывём весьма неожиданным способом.

Если выше Якутска пассажирская навигация представлена начинающейся от Усть-Кута цепочкой скоростных судов вроде "Полесья" или "Восхода", то в низовьях расстояния не для них: на полутора тысячах километрах ленского течения стоит буквально десяток селений. Без малого 70 лет лучшим другом их жителей остаётся "Механик Кулибин" - Большой Белый Теплоход, с июня по сентябрь совершающий пяток неторопливых рейсов от Якутска до полярного Тикси. Вниз по течению он идёт 4 дня, вверх - 6 дней, и это если не придётся где-то пережидать шторм. Билеты на "Кулибина" неприятно дорогие (от 15 тыс. рублей в трюме до 30 тыс. в 2-местной каюте), но июльским утром в свой второй рейс за эту навигацию он уходил из Якутского порта буквально увешанный людьми, а в его тёмных коридорах смешивался запах тряпья и доширака. Мы собирались ехать "Кулибиным" в Тикси и возвращаться в Якутск самолётом, понимая, что это выйдет самая большая трата за всё время моих путешествий...

2.


...но прямо во время экскурсии по музею деревянного зодчества в Черкехе (см. прошлую часть), которую нам проводил солидный и склонный к ораторству директор Николай Ефимыч Попов, я вдруг получил сообщение от нашего куратора из ДИПа (Департамент информационной политики) Якутии о том, что вместо "Кулибина" мы можем отправиться на "Михаиле Светлове". Само собой, не в Стамбул Город-Контраст и даже не, шьёрт побьяри, в Баку: в "Бриллиантовой руке" в конце 1960-х эту роль сыграл морской пассажирский лайнер "Победа", а настоящий и речной "Светлов" на 20 лет моложе и построен был по заказу СССР рабочими капиталистической Австрии. Самые комфортабельные и современные теплоходы советских рек, ныне "Михаил Светлов" и брат его "Демьян Бедный" курсируют по Лене, и как нетрудно догадаться, возят они отнюдь не народ из глухих посёлков: нас пригласили в круиз!

3.


Но даже такое приглашение я принял лишь хорошо всё обдумав. Конечно, на "Кулибине" грязный санузел, платный душ и розетка одни на палубу, а на "Светлове" все удобства в каюте, но я ведь не удобств ищу, а впечатлений? "Кулибин" давал больше возможностей погрузиться в суровый мир Якутского Севера, оказавшись среди всех этих охотников и рыбаков, браконьеров и мамонтокопателей, пограничников и перекупщиков. "Светлов" сулил длинные остановки на берегах, в том числе там, где рейсовым судам швартоваться незачем. На "Кулибине" я бы чувствовал себя как дома после однотипных "Родины" и "Калашникова" на Оби, а вот на "Светлове" в новинку было и само судно. Наконец, я прежде никогда не ходил в круизы и вряд ли когда-нибудь буду готов выложить за такой отдых полмиллиона рублей, так что здесь меня ждал новый опыт. Я принял приглашение, и 7 июля к полудню мы съездили в порт проводить "Кулибина", а 8 июля под вечер, со своими огромными рюкзаками, разбитой обувью и потрёпанной одеждой наводили когнитивный диссонанс на команду и пассажиров "Светлова".

4.


Под нами снова были не ухабы разбитых дорог, а речные волны. После двух с половиной недель на суше, в стольном Якутске и глухих сёлах Заречных улусов, мы продолжили путь по великой реке:

5.


Сначала - вверх по течению вдоль знакомых берегов: 12-дневный (если считать полные дни) путь "Светлова" делится на 2 неравные части, и первые 2 дня представляют собой "круиз в круизе". Конечно же, речь про Ленские столбы, под которыми мы встретили первое утро. На фоне скал "Светлова" обгонял "Демьян Бедный" - этот рейс два теплохода совершают парой:

6.


Под Столбами они стоят целый день, и здесь для нас отдельным впечатлением стали "демьяне": если в долгие круизы ходит респектабельная и благообразная публика, то круизы выходного дня неизбежно превращаются в жлобский алкотур, где, наверное, и пьяные драки не редкость. Виды с официальной смотровой площадки на Ленских столбах хороши только если зажать уши и не оборачиваться:

7.


Поэтому мы быстренько ушли по тропам с табличками "проход запрещён": самые интересные виды Столбов - не снизу и не сверху, а изнутри:

8.


На второй день "Демьян Бедный" везёт группу на тукуланы (песчаные дюны), а вот для нас "Ленатурфлот" подготовил кое-что поинтереснее: глубокой ночью "Михаил Светлов" причалил в устье Буотамы, где за лесом и лугом живут те, про кого только и скажешь "Ну просто бизон!". В Америку бизоны пришли именно из Якутии, и теперь, раз уж с клонированием мамонта не вышло, в бизонарий Усть-Буотама привезли несколько десятков рогатых репатриантов канадского лесного подвида. Родину предков бизоны вспомнили охотно, прижились уверенно и быстро, и через несколько десятилетий должны стать таким же обыденным животным якутской тайги, как медведь или сохатый.

9.


Под вечер теплоходы вернулись в Якутск, но если "Демьян Бедный" останется там до следующего круиза к Столбам, то "Светлов" простоял у причала не более часа, а затем встал напротив Жатая заправиться перед дальней дорогой у бункеровщика "Ереван":

10.


Мы же ещё на палубе вдруг заметили новые лица. Вообще, традиционно основным контингентом "Светлова" были не то что не якуты и эвенки, а вообще не россияне - до 3/4 пассажиров в прошлые мирные годы приходилось на иностранцев. Теперь на "Светлове" собирается, натурально, вся Россия: примерно половину пассажиров составляли москвичи, почему-то почти не было петербуржцев, зато аж две компании явились из Крыма, а ещё три - из Мурманска и Полярных Зорь. Пара из соседней каюты приехали из Владивостока, причём как истинные приморцы - на праворульном авто. Саму Республику Саха представляла рабочего вида русская семья Лаптевых из Нерюнгри и единственная чета якутов. Якуткой была и Лариса - бессменный директор круиза, очень спокойная и надёжная. Молодой капитан Николай Баньков был хоть и из Якутска, но вполне себе славянин, а под началом его оказалось целых 3 параллельных команды - речники из Астрахани, стюардессы из Благовещенска и ресторанный коллектив "из Белоруссии и с юга". А потому когда в шезлонгах на палубе расположились рослый худощавый якут, похожий на индейца, и форменная китаянка с короткими ёжиком седых волос, мы сразу поняли, что это неспроста. Пока речники занималась бункеровкой, для пассажиров был устроен капитанский коктейль и вечер знакомств, на который эти новые люди пришли в ярких якутских нарядах: гордость "Ленатурфлота" - команда сопровождения во главе с народным артистом Якутии Дмитрием Артемьевым.

11.


Глубокой ночью "Светлов" отошёл от бункеровщика, а по утру я проснулся уже за устьем гигантского Алдана, на подходах к шахтёрскому посёлку Сангар, где пассажиры судов прощаются с мобильным интернетом. Третий день встретил непроглядными дождём, но и шли мы по самым унылым местам на всей Лене - через так называемые Сорок островов. На самом деле островов тут сотни, и все они, как и берега, низменные и покрытые корявым редколесьем. Лишь в одном месте на десяток километров к реке подходят горы Верхоянского хребта:

12.


Так же, по дождю и туману, мы миновали устье Вилюя - последнего крупного притока, за которым Лена окончательно выходит на проектную мощность. К четвёртому дню "Светлов" прошёл сквозь непогоду и бросил якорь напротив Жиганска - крупнейшего, целых 3 тысячи жителей, посёлка ленских низовий. У "Светлова" тут стоянка несколько часов, а вот на "Кулибине" мне бы оставалось только шарить ультразумом по цветастым домам: теплоходам тут негде приблизиться к берегу, а пассажиров с них забирает паром. Вот в кадре деревянная церковь и памятник Чурапчинским переселенцам: такие стоят в каждом посёлке Нижней Лены, и напоминают о том, как в 1942 году несколько тысяч якутских селян из Чурапчи были принудительно мобилизованы добывать рыбу для фронта в приполярных краях. Около трети переселенцев погибли, и в Чурапчинском районе та история унесла больше жизней, чем сама война.

13.


Жиганск населяют не якуты, а эвенки, встречающие круизников обрядом очищения и фольклорным концертом. Здесь это лишь реконструкция: если у якутов национальная культура бьёт ключом, то эвенки давно забыли и язык, и обычаи. Но теперь - увлечённо пытаются вспомнить:

14.


За Жиганском Сорок островов понемногу отступают, а над низинами встают белые обрывы с прослойками чёрного угля, кульминацией которых становится грузный мыс Кыстатыам:

15.


От вчерашней хмари не осталось следа - на едва заметных отмелях бушевали песчаные бури:

15а.


Под вечер я услышал в каюте гудки - сначала громкий с нашего теплохода, а затем другой как будто бы издалека. Вскоре прибежала Наташа сказать, что "Кулибин" идёт нам навстречу по другому борту:

16.


На кадре выше, однако, обратите внимание, как изменилась тайга: Жиганск в 700 километрах от Якутска стоит чуть севернее полярного круга. С каждым часом пути деревья на берегах становятся всё ниже и реже. Пятое утро встретило пронзительным ветром, совершенно морской тёмной волной и ослепительным Солнцем в прозрачном воздухе Арктике:

17.


Напротив развалин старинного селения Булун, где на кладбище покоится Яков Санников (не тот, впрочем, что "открыл" землю Санникова, а его тёзка-внук, спонсировавший её поиски) встречает Кюсюр - одинокий посёлок, зажатый между рекой и лесотундрой. Для "Кулибина" это главная остановка, и осенью на нём отбывает в якутские вузы, натурально, вся здешняя молодёжь.

18.


Из достопримечательностей в Кюсюре - лишь атмосфера и пейзаж Крайнего Севера. Наташу впечатлившие так же неизгладимо, как меня когда-то в Новом Порте или Антипаюте. Живут тут в основном якуты, но встречает "Светлова" опять же эвенкийский ансамбль с обрядом очищения и концертом в большом деревянном ДК.

19.


Ещё там угощают полярными явствами от копчёной рыбы до сырой оленьей печени, а у трапа охотники торгуют пушниной. Соболёвую шкурку можно купить всего за 3000 рублей, лисью и вовсе за 1000 - на этом рынке нынче кризис перепроизводства.

20.


А за 1000 рублей туристу продадут стакан чёрной икры. Она здесь не чета волжской - мелкая и не сказать чтобы очень вкусная. Зато - легальная: низовья Лены - последнее место в России, где можно ловить осетра.

20а.


Если перед Жиганском мы пересекли Полярный круг, то Кюсюр стоит уже за 70 градусом, и с этого места каждая следующая точка пути становилась самой северной в нашей жизни: прежде на Вайгаче мы едва-едва перешагнули 70-ю параллель. Впереди - кульминация всего маршрута: если в верхнем течении знамениты Ленские щёки, а в среднем - Ленские столбы, то в низовьях встречает Ленская труба, где река сужается среди скал до жалких двух километров. У Советов был проект соорудить здесь крупнейшую ГЭС планеты и заполнить водохранилище размером с Великие озёра Америки, но думается, и без Перестройки тут по сей день оставались бы девственные берега. Труба оказалась вполне себе аэродинамической: свистящий ветер гнал по воде позёмку из брызг, порой сверкавшую радугами. Ветер валил с ног, пронизывал полный комплект флиски, термухи, мембранки и зимней куртки, а спальник, в который я кутался, приходилось подтыкать под кресло. Затем и само кресло поползло к корме, а прилетевший с капитанской палубы тюк чуть не зашиб Наташу.

21.


Но уходить с палубы мы всё равно не спешили: Труба - пожалуй, красивейшее место Лены:

22.


Дальше русло вновь расширилось, а я вдруг заметил, что ветер уже не валит с ног и с волн исчезли барашки. В изнеможении мы свалились в каюту, предварительно попросив стюардесс разбудить нас близ острова Столб. Чуть раньше расчетного времени я проснулся от того, что мы стоим, а выглянув в окно, понял, что ещё и развернувшись по течению. Как оказалось - брали срочного пассажира до Тикси на рыболовецкой базе Тит-Ары: в суровом краю теплоход полуофициально подвозит местных жителей в каютах команды, да вдобавок на борту был груз учебников и компьютеров для тиксинской школы.

23.


С двухчасовой задёржкой "Светлов" снова двинулся вниз по течению, и сказав Наташе "готовься увидеть Край Света", я расположился на кресле в носовом панорамном салоне. Но вот наш путь преградила стена тумана, словно текущего с голых мрачных гор:

24.


А потом смолк двигатель, и сидевшая с нами в ту ночь Лариса вернулась от капитана с известием, что посещение Тикси теперь под вопросом. Мы пошли спать, а проснувшись, увидели за окном всё тот же туман, из которого лишь изредка показывался остров Столб. К этой одинокой глыбе в полторы сотни метров высотой словно крепится колоссальный веер проток Ленской дельты, в мире уступающей по размером лишь дельтам Ганга и Амазонки. Столб - это и крайняя северная точка круиза на 72-м градусе: дальше - лишь бескрайние тундровые плавни, царство птиц во главе с розовой чайкой и овцебыков, где человека представляют лишь маяки Северного Морского пути да научные станции Усть-Ленского заповедника. Фарватер же уходит на юго-восток, в Быковскую протоку, заканчиваясь в бухте Неелова, через перешеек от которой стоит Тикси на море Лаптевых. И вот, отстав от графика уже на 7 часов, "Светлов" ждал у этого моря погоды...

25.


Пассажиры приуныли. Кто-то начал на полном серьёзе ругаться, что надо было у эвенков тщательнее соблюдать обряды, а то духов прогневали вот. Особенно обескураженно выглядел седобородый патриарх семьи Лаптевых, мечтавший показать родне море-тёзку. Туман за бортом уже не стоял, а носился вдоль воды, разорванный ветром в мелкие клочья. Наконец, теплоход поднял якорь и медленно, как-то неловко двинулся вдоль холодных берегов. Берега эти казались довольно однообразными, и после часа хода я прилёг в каюте. А вскоре главный двигатель вдруг замолчал, и я почувствовал, что "Светлов" разворачивается. Получив известие о надвигающемся шторме мы не дошли до Тикси всего лишь несколько десятков километров, и как заметила Лариса, последний раз у них такое было 8 лет назад. Но кажется, просто в Тикси надо попадать не белоснежным круизным лайнером, а ржавым сухогрузом, которого две недели прождал в каком-нибудь Чокурдахе или Нижнеянске...

26.


К вечеру мы вернулись на Тит-Ары, напротив которого высились скалы Таба-Бастах - "Северные Ленские столбы":

27.


Скалам вторили гигантские торосы, в середине июля явно надеявшиеся долежать до морозов:

28.


Утром на теплоход заявился удалой дядька в безразмерным болотниках - это оказался Алексей Маркевич, хозяин рыболовецкой базы:

29.


Экскурсию гостям он провёл лично, в том числе - в мерзлотник, искусственную ледяную пещеру. Впрочем, нельму, омуля и осетра, которых Алексей отправляет по трём сотням ресторанов Москвы, Питера и Новосибирска, он морозит не здесь, а на современном оборудовании для шок-заморозки. И в подтверждение своих слов - накормил все семь десятков гостей строганиной.

30.


За домами и вездеходами базы - мрачное пустынное кладбище, облик которого был мне уже хорошо знаком как по Воркуте, так и по не очень дружественным странам. Чурапчинцев на эти берега послали умирать лишь после литовцев и финнов, которые и покоятся теперь в едва скреплённом тундровой травкой песке. И сама природа обильно носит цветы к их могилам:

31.


В борьбе за выживание спецпереселенцы свели на Тит-Арах лес, который в Якутии считают теперь самым северным в мире. На самом деле две рощи аж на градус севернее есть на Таймыре, но что ещё удивительнее, лес оказался вовсе не реликтом - за 80 лет тут выросли новые деревца, от базы и кладбища отделённые озёрами и болотом. И в общем именно Тит-Ары, куда "Кулибин" пристаёт не в каждом рейсе, запомнились мне самым впечатляющим местом в круизе "Светлова". Дальше предстоял долгий путь обратно вверх по Лене...

32.


А жизнь на теплоходе шла своим чередом. Мы понемногу знакомились с попутчиками, среди которых, как и на любом другом пассажирском судне, нашлось и немного моих давних читателей. Профессии и судьбы у пассажиров "Светлова" были очень различны: кто-то в советской молодости работал авиадиспетчером в Верхоянске и решил проведать эти края, а у кого-то сорвался тур за океан, но вот коллега рассказала, как отдыхала на Лене. Наташа в первый же день, намётанных глазом, впечатлилась обилию очень дорогих одежд. Но роднило большую часть пассажиров "Светлова" даже не богатство, а то, что нынешний круиз был для них не первым, а то и не десятым. По сути дела мы встретились с самой что ни на есть круизной субкультурой, где Лофотены переплетались с Карибами, а в Амазонку впадали Волга и Янцзы. Иные рассказывали об участии в каких-то эксклюзивных, разовых круизах по Оке или Дону, проходившими единожды да по высокой воде. Каждый знал хотя бы один неочевидный способ купить круиз с хорошей скидкой. Кумиром же всей этой тусовки был Максим Горький - само собой, не человек, а паротеплоход на Енисее с самыми комфортабельными в России каютами и вертолётной экскурсией на Путораны. Гордость "Ленатурфлота" же - ресторан с роскошным шведским столом, горячие блюда которого почти не повторялись все 12 дней круиза. Нам, впрочем, несколько портила аппетит странная подозрительность: ещё в Черкехе меня предупредили, что питаться на "Светлове" мы будем за свой счёт, и потому ходили мы сюда не ежедневно. Вкупе с моими рассказами про автостоп и рюкзачные походы всё это явно породило какие-то инсинуации: кажется, в команде "из Беларуси и с юга" некоторые всерьёз опасались, что мы уйдём, не заплатив. Другие сотрудники, напротив, были к нам очень милы, ну а у части пассажиров любимой шуткой стало "блогеров опять в ресторан не пустили". Я, конечно, рассчитался, стоило было теплоходу вернуться в зону действия сети, и в целом едой, каютой, видами мы насладились сполна. Но - так и остались "белыми воронами" круиза.

33.


Нашими друзьями на борту стали якуты из команды снабжения, в первую очередь сам Дмитрий. Народный артист и солист театра, он был ещё и настоящим алгысчитом (жрецом) и регулярно проводил по всей стране обряды - например, недавно освящал под Новгородом памятник якутским частям, погибшим в боях 1943 года. Нас Дмитрий назвал "духовными людьми" и одарил оберегом. "Китаянка" же оказалась вполне себе якуткой Светланой Кобяковой, которая, однако, правда много лет прожила в Китае. Теперь она - серебряный призёр мира и 5-кратная чемпионка Европы по единоборству тайцзы, а на палубе "Светлова" проводила ежедневные зарядки и тренировки по восточной гимнастике.

34.


Помимо ресторана и бара на судне есть кинозал и панорамный салон, в которых так же ежедневно проходили какие-то лекции, мастер-классы, кинопоказы. В кино крутили как научпоп, так и художественные фильмы разных времён, включая якутский "Надо мною Солнце не садится...", в котором дело было как раз-таки на море Лаптевых. В панорамном салоне кто-то учился танцевать якутские танцы, а кто-то играть на хомусе. Я поучаствовал в мастер-классе по традиционным якутским настольным играм - и это не хипстерские настолки, а довольно сложные испытания для мелкой моторики:

35.


Как-то очень ненавязчиво Дмитрий и Лариса смогли добиться погружения отдыхающих в якутскую культуру, так что к концу круиза каждый знал, кто такой олонхосут и что такое осуохай. Самыми яркими событиями на борту запомнились концерты, в которых помимо Дмитрия участвовали фолк-артистки Алёна Абрамова и Надежда Варламова - первая специализировалась на якутской музыке, вторая - на эвенкийской.



Где-то в Сорока островах же ко мне подошла Лариса и предложила поучаствовать в спектакле. Среди низких и плоских островов выделяется высокий остров Аграфены, в котором путники далёких караванов видели силуэт лежащей женщины. Так родилась легенда про красавицу-дочь могучего жесткого шамана, и её трагическую любовь с русским купцом. "Светловская" традиция - ставить в Сорока островах самодеятельный спектакль с участием пассажиров. Меня пригласили в сцену сватовства: раньше, когда круизы "Ленатурфлота" были полны иностранцами, к Аграфене сватались какие-нибудь немец, англичанин и японец, теперь же ранжировать женихов было решено по профессиям. На судне нашлись врач, музыкант и блогер, так что вот вам новый сюжет: Варандей-Лицедей!



Вообще же теплоход - штука столь огромная, что экскурсии тут можно водить не только наружу, но и внутрь. Например, на капитанский мостик:

36.


Или в машинное отделение:

37.


Собственно, это были единственные экскурсии обратного пути, а к берегу мы подходили лишь для зелёных стоянок. Первая - у стелы полярного круга близ Жиганска, и с высокого берега можно оценить масштабы Текущего моря: 5-километровая ширина в низовьях для Лены скорее типична, а в самом широком месте, правда с островами, от берега до берега порядка 16 километров!

38.


На Сорока островах же вместо дождя пришёл дым - этим в Якутии сложно кого-то удивить, но после прошлогоднего кошмара народ как-то стал смотреть, куда бросает стекляшки или окурки: хотя это лето было жарче предыдущего, сама Якутия избежала катастрофических пожаров, и дым лишь раз примерно на недельку пришёл из Хабаровского края. На Алдане же, напротив, лили дожди, а потому вода ниже его устья была аномально высока, неприятно темна и полна топляка. Вторая зелёная стоянка обычно проходит на островах близ устья Вилюя, но в этот раз мы причалили куда смогли - к неуютному узкому берегу, засыпанному плавником. Зато - порадовали одинокого Виталия из Сангара, в компании собак вот уже третий год безвылазно стерегущего лесной кордон.

39.


Но именно на этом берегу произошло символическое завершение круиза - Костёр Дружбы и осуохай (якутский хоровод) вокруг него. Запевалой был сам Дмитрий, читавший что-то на якутском, но со знакомыми словами вроде "круиз", "теплоход" или названий родных городов пассажиров. Где-то на середине я вдруг начал импровизировать на тот же манер - но по-русски и о нашей поездке. Увы, воспроизвести ту импровизацию в московской квартире я уже не смогу...

40.


Последней остановкой теплохода стали Соттинцы, куда я и так съездил за неделю до круиза по гораздо более приятной погоде. Очередное утро мы встретили у причала в Якутске да поехали в опять же знакомую по прошлой части мини-гостиницу "Восторг". Программа нашего визита в Республику Саха от "Живого наследия" завершилась - дальше сами:

41.


В Якутске мы в основном отдыхали и готовились к дальнейшему маршруту, а ещё - ловили "Ракету". Это старейший тип судов на подводных крыльях разработки аж 1950-х годов, и здешняя "Ракета" мало того что последняя в рейсовой эксплуатации, так ещё и в строю последний сезон. Вот только ходила она в знакомый Сангар, в один день туда, а в другой обратно, и меня задушила жаба тратить 10 тысяч рублей и два дня времени. В итоге мы ограничились тем, что осмотрели "Ракету" у причала снаружи и изнутри.

42.


А затем переправились в Нижний Бестях:

43.


Чтобы впервые за два месяца оказаться на рельсах. С 2013 для грузов, а с 2019 и для пассажиров из Нижнего Бестяха на материк ведут не только две Лены (река и трасса), но и железнодорожная Амуро-Якутская магистраль. Что интересно, у Якутии своя железная дорога со множеством отличий от РЖД, самое яркое из которых - заморская техника: на отечественных тепловозах стоят компактные дизеля от General Electrics, а есть тут и пара чисто американских машин прямиком из Чикаго.

44.


Проехать АЯМ же оказалось весьма нетривиальной задачей: раньше поезда ходили тут больше днём, а теперь - в основном ночью, и прикинув все варианты, я понял, что до Улан-Удэ нам придётся провести в вагонах 4 ночи подряд. Первым делом из Бестяха мы доехали в Алдан - старый центр золотодобычи. Россыпи открыли в 1920-е годы якут и латыш, но теперь якутских лиц здесь почти не видно.

45.


Стоит Алдан, вопреки названию, на каких-то мелких речках, а на самом Алдане расположен соседний крошечный Томмот с крупнейшими мостами Якутии. Высадившись в Алдане в 5 утра, а к полудню завершив в Томмоте культурную программу, мы просто разбили палатку у реки - отдыхать и купаться.

46.


Чтобы около 3 ночи отбыть с крайне оригинального вокзала в Томмоте далее на юг:

47.


В целом же АЯМ скорее разочаровал - ни колоритом, ни архитектурой станций, ни красотой пейзажей он не идёт ни в какое сравнение с БАМом. Лишь перед Нерюнгри впечатляет перевал через Алданское нагорье.

48.


Кадр выше, впрочем, снят не с поезда, а из парка на окраине Нерюнгри, который украшает грандиозная техника, вышедшая на покой после работы в угольном разрезе:

49.


Сам Нерюнгри оказался образцовым позднесоветским городом, улицы которого раскрываются в таёжную даль:

50.


Ещё ночь на поезде - и вот мы коротали утро на транссибовском перроне в Сковородино, потягивая "Монастырский" лимонад из Приморья: здесь самая западная точка продажи этого вкуснейшего напитка. Мимо везли контейнеры Дальневосточного морского пароходства с совершенно гениальным в плане игры слов слоганом. Затем подошёл поезд "Россия" Владивосток - Москва, вагоны которого с недавних пор оснащены душем... Но о том, куда он нас привёз, я расскажу уже в следующей части.

51.


Пока же - сцена после титров: чтобы закончить с рассказом о Лене, перенесёмся в Иркутскую область на месяц вперёд. На север от Иркутска уходит длинный Качугский тракт, с которого в селе Баяндай я трижды (2020, 2021, зима-2022) сворачивал в сторону Ольхона. Теперь же мы у поворота осмотрели небольшой музей деревянного зодчества, прежде лишь манивший с обочины, и двинулись дальше, оставив позади поворот:

52.


А к середине дня прибыли в Качуг - маленький и не изобилующий стариной, но очень крепкий посёлок в верховьях Лены:

53.


Из Качуга мы съездили в село Анга - на родину Иннокентия Московского, что крестил алеутов в Америке, заложил Благовещенск на Дальнем Востоке и провёл первый молебен в Храме Христа Спасителя в Москве. Теперь здесь вокруг 300-летней избы и развалин старой каменной церкви действует первоклассный музей:

54.


Дальше Качуга по тракту - Шишкинская писаница с тысячами едва различимых рисунков на гладких красноватых скалах. И можете ли вы поверить, что вот здесь и на вводном кадре - одна и та же река?! Да, это Лена, вернее ещё только Леночка, и течение её игриво, а чистая вода пригодна для питья.

55.


Один из рисунков, подчёркнутый краской - лошадь с герба Республики Саха. Ведь в той степи, где теперь Баяндай и Усть-Орда, когда-то жили курыкане - преуспевший в делах кузнечных и военных тюркский народ, наводивший ужас даже на Китай и Среднюю Азию. Позже курыкан потеснили монгольские племена, и часть этого народа ушла вниз вдоль Лены, в смешении с народами тайги превратившись в якутов, а часть осталась в прибайкальский степи, в смешении с монгольскими племенами переродившись в бурятов. У тех и других - священные коновязи сэргэ, а дархан (кузнец) почитается выше шамана.

56.


Конечным пунктом того короткого вояжа стало старинное село Верхоленск, из которого мы вернулись в Иркутск, застопив роскошнейшую американскую фуру, порожняком возвращавшуюся из Таксимо. За Верхоленском ещё 110 километров красивой (с чужих слов), но раздолбанной дороги до Жигалово, а за Жигаловом 300 километров совсем уж тяжкого и совсем не зрелищного пути на БАМ. По изначальному плану здесь наше путешествие на Лену должно было начаться, а в итоге - закончилась: река вдруг замкнулась кольцом.

57.


Итак (если вы в моём журнале впервые), это лишь ОБЗОР ПОЕЗДКИ, а об отдельных посещённых местах будет ещё полтора десятка постов. Вот примерный план рассказа:
- Теплоходы Лены
- Ленские столбы
- Бизонарий Усть-Буотама (возможно, в посте о пути от Столбов до Якутска)
- Жиганск и Сорок островов
- Кюсюр и Ленская труба
- Тит-Ары и остров Столб
- Амуро-Якутская магистраль
- Нерюнгри
- Качугский тракт и Анга
- Шишкинская писаница и Верхоленск

https://varandej.livejournal.com/1128423.html