НЕБЫВАЛАЯ ОСЕНЬ...
Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?..
Изумрудною стала вода замутненных каналов,
И крапива запахла, как розы, но только сильней,
Было душно от зорь, нестерпимых, бесовских и алых,
Их запомнили все мы до конца наших дней.
Было солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И весенняя осень так жадно ласкалась к нему,
Что казалось - сейчас забелеет прозрачный
подснежник...
Вот когда подошел ты, спокойный, к крыльцу моему.
Анна Ахматова
Как будто заблудившись в нежном лете,
Бродила я вдоль липовых аллей
И увидала, как плясали дети
Под легкой сеткой молодых ветвей.
И на лужайке этот резвый танец,
И сквозь загар пробившийся румянец,
И быстрые движенья смуглых рук
На миг заворожили все вокруг.
Алмазами казались солнца блики,
Волшебный ветерок перелетал
И то лесною веял земляникой,
То соснами столетними дышал.
Под ярко-голубыми небесами
Огромный парк был полон голосами,
И даже эхо стало молодым...
...Там дети шли с знаменами своими,
И Родина сама,
любуясь ими,
С улыбкою чело склонила к ним.
Анна Ахматова
Гиена...
Николай Гумилев
~~~*~~~~*~~~~*~~~~*~~~~
Над тростником медлительного Нила,
Где носятся лишь бабочки да птицы,
Скрывается забытая могила
Преступной, но пленительной царицы.
Ночная мгла несет свои обманы,
Встает луна, как грешная сирена,
Бегут белесоватые туманы,
И из пещеры крадется гиена.
Её стенанья яростны и грубы,
Её глаза зловещи и унылы,
И страшны угрожающие зубы
На розоватом мраморе могилы.
"Смотри, луна, влюблённая в безумных,
Смотрите, звезды, стройные виденья,
И темный Нил, владыка вод бесшумных,
И бабочки, и птицы, и растенья.
Смотрите все, как шерсть моя дыбится,
Как блещут взоры злыми огоньками,
Не правда ль, я такая же царица,
Как та, что спит под этими камнями?
В ней билось сердце, полное изменой,
Носили смерть изогнутые брови,
Она была такою же гиеной,
Она, как я, любила запах крови".
По деревням собаки воют в страхе,
В домах рыдают маленькие дети,
И хмурые хватаются феллахи
За длинные безжалостные плети.
Николай Гумилев
<Сентябрь 1907>, Париж
Пять коней подарил мне мой друг Люцифер
И одно золотое с рубином кольцо,
Чтобы мог я спускаться в глубины пещер
И увидел небес молодое лицо.
Кони фыркали, били копытом, маня
Понестись на широком пространстве земном,
И я верил, что солнце зажглось для меня,
Просияв, как рубин на кольце золотом.
Много звездных ночей, много огненных дней
Я скитался, не зная скитанью конца,
Я смеялся порывам могучих коней
И игре моего золотого кольца.
Там, на высях сознанья — безумье и снег,
Но коней я ударил свистящим бичем,
Я на выси сознанья направил их бег
И увидел там деву с печальным лицом.
В тихом голосе слышались звоны струны,
В странном взоре сливался с ответом вопрос,
И я отдал кольцо этой деве луны
За неверный оттенок разбросанных кос.
И, смеясь надо мной, презирая меня,
Люцифер распахнул мне ворота во тьму,
Люцифер подарил мне шестого коня —
И Отчаянье было названье ему.
Влюбленные, чья грусть как облака,
И нежные, задумчивые леди,
Какой дорогой вас ведет тоска,
К какой еще неслыханной победе
Над чарой вам назначенных наследий?
Где вашей вечной грусти и слезам
Целительный предложится бальзам?
Где сердце запылает, не сгорая?
В какой пустыне явится глазам,
Блеснет сиянье розового рая?
Вот я нашел, и песнь моя легка,
Как память о давно прошедшем бреде,
Могучая взяла меня рука,
Уже слетел к дрожащей Андромеде
Персей в кольчуге из горящей меди.
Пускай вдали пылает лживый храм,
Где я теням молился и словам,
Привет тебе, о родина святая!
Влюбленные, пытайте рок, и вам
Блеснет сиянье розового рая.
В моей стране спокойная река,
В полях и рощах много сладкой снеди,
Там аист ловит змей у тростника,
И в полдень, пьяны запахом камеди,
Кувыркаются рыжие медведи.
И в юном мире юноша Адам,
Я улыбаюсь птицам и плодам,
И знаю я, что вечером, играя,
Пройдет Христос-младенец по водам,
Блеснет сиянье розового рая.
Посылка
Тебе, подруга, эту песнь отдам.
Я веровал всегда твоим стопам,
Когда вела ты, нежа и карая,
Ты знала все, ты знала, что и нам
Блеснет сиянье розового рая.
Николай Гумилёв
Брат мой, я вижу глаза твои тусклые,
Вместо доспехов меха леопарда
С негой обвили могучие мускулы.
Чувствую запах не крови, а нарда.
Сладкими винами кубок твой полнится,
Тщетно вождя ожидают в отряде.
И завивает, как деве, невольница
Черных кудрей твоих длинные пряди.
Ты отдыхаешь под светлыми кущами.
Сердце безгневно и взор твой лилеен
В час, когда дебри покрыты бегущими,
Поле — телами убитых ахеян.
Каждое утро страдания новые...
Вот — я раскрыл пред тобою одежды —
Видишь, как кровь убегает багровая?
Это не кровь, это наши надежды.
Ахилл
Брось, Одиссей, эти стоны притворные.
Красная кровь вас с землей не разлучит.
А у меня она страшная, черная,
В сердце скопилась и давит и мучит.
Николай Гумилёв
<1907>
От классиков школьной программы до малоизвестных творцов начала XX века. В Санкт-Петербурге проведут серию концертов, посвященных Серебряному веку русской поэзии. Она начнётся в начале июня и завершится к концу августа. Таким образом, всё лето ценители лирики смогут наслаждаться любимыми произведениями и общением с единомышленниками.
Серия концертов «Серебряный век русской поэзии» организована известным уже не только в Петербурге, но и в России лирико-драматическим театром «НЕОЛИРА». Всего запланировано 12 концертов, которые будут посвящены как наиболее известным поэтам начала XX века, таким как Маяковский, Есенин, Ахматова, Мандельштам и другие, так и их менее известным и незаслуженно забытым коллегам.
В качестве чтеца выступит художественный руководитель театра Антон Тарасов. Психолог и музыкант по образованию, он нашёл своё призвание в искусстве. Так, он стал успешным и востребованным композитором, на счету которого уже более сотни музыкальных хитов. Кроме того, Антон Тарасов является известным писателем: его перу принадлежит роман «Ирония фарта» и трёхтомный роман «Карельская сага». Произведения получили положительные отклики критиков и читателей.
Также Антон Тарасов основал интернет-проект Libris и театр «НЕОЛИРА», популяризирующие поэзию в наши дни. Он занимается продюсированием и входит в жюри главного поэтического конкурса Санкт-Петербурга «Битва Лириков». Организация фестиваля «Белая ночь поэзии» — ещё одно достижение Антона Тарасова. Благодаря ему в Петербурге состоялись десятки знаковых культурных мероприятий, в том числе концерты, открытые микрофоны и флешмобы.
Местом проведения концертов «Серебряный век русской поэзии» станет арт-кафе «Мостик» по адресу Набережная канала Грибоедова, 102Б. Здание известно как доходный дом Ильиных. Примечательно, что в соседнем доме, согласно литературно-краеведческим исследованиям, «проживала» героиня романа Ф.М. Достоевского старуха-процентщица.
Посетители могут приобрести как билеты на отдельные концерты, так и абонементы. Сделать это можно на официальном сайте театра https://neolira.ru/silver и в театральных кассах Санкт-Петербурга. Еще зрителей ждёт розыгрыш, призами на котором будут книги, сертификаты от партнёров. Главный приз розыгрыша — устройство для чтения электронных книг.
С теплом души.
Опять он падает, чудесно молчаливый,
Легко колеблется и опускается…
Как сердцу сладостен полет его счастливый!
Несуществующий, он вновь рождается…
Все тот же, вновь пришел, неведомо откуда,
В нем холода соблазны, в нем забвенье…
Я жду его всегда, как жду от Бога чуда,
И странное с ним знаю единенье.
Пускай уйдет опять – но не страшна утрата.
Мне радостен его отход таинственный.
Я вечно буду ждать его безмолвного возврата,
Тебя, о ласковый, тебя, единственный.
Он тихо падает, и медленный и властный…
Безмерно счастлив я его победою…
Из всех чудес земли тебя, о снег прекрасный,
Тебя люблю… За что люблю – не ведаю.
Как мимолетна тень осенних ранних дней,
Как хочется сдержать их раннюю тревогу
И этот желтый лист, упавший на дорогу
И этот чистый день, исполненный теней, -
Затем, что тени дня - избытки красоты,
Затем, что эти дни спокойного волненья
Несут, дарят последним вдохновеньям
Избыток отлетающей мечты.
Когда любителя поэзии «цепляет» Серебряный век, пройти мимо стихов Марины Цветаевой невозможно. Такая тонкая, яркая, умная, необыкновенная… Её до сих пор боготворят почитатели. Художники пишут её портреты, а поэты посвящают ей стихи.
Была б жива Цветаева,
пошел бы в ноги кланяться,
пускай она седая
и в самом старом платьице.
С собой взял водку белую
и пару вкусных шницелей,
присел бы зорким беркутом –
знакомиться?! мириться ли?!
Пускай была бы грустная,
а скатерть даже грязная,
но только б слышать с уст ее
то – розовое, разное.
Но только б видеть глаз ее
фиалковые тени
и чудо челки ласковой
и чокнуться в колени.
Жила на свете меточка
курсисточкой красивой,
в бумажном платье девочка
петлю с собой носила.
Писала свитки целые,
курила трубку черную,
любила спать за церковью,
ходить в пацанских чеботах.
И доигралась, алая,
и потеряла голову,
одно лишь слово балуя,
ты засыпала голая.
Один лишь стол в любовниках,
одна лишь ночь в избранницах.
Ах, от тебя садовнику
навеки не избавиться!
Небесному – небесное,
земному лишь земное,
и ты летишь над бездною
счастливейшей звездою.
Все поняла – отвергнула,
поцеловала – ахнула,
ну а теперь ответа жди
от золотого ангела.
Пусть сыну честь – гранатою,
а мужу слава – пулей,
зато тебя с солдатами
одели и обули.
Ни милости, ни благости –
божественная ягода,
ты удавилась в августе
над табуреткой Дьявола.
И ничего не вспомнила,
перекрестилась толечко.
Налей стаканы полные,
заешь все лунной корочкой.
Здоровье пью рабы твоей,
заложницы у вечности,
над тайнами разрытыми
страстями подвенечными.
Какое это яблоко
по счету, своевольное?
Промокшая Елабуга,
печаль моя запойная.
Была б жива Цветаева,
пришел бы в ноги кланяться,
за то, что не святая,
а лишь Страстная Пятница.
И грустная, и грешная,
и горькая, и сладкая,
сестрица моя нежная,
сестрица моя славная.
Дай Бог в аду не горбиться,
седые патлы путая,
малиновая горлица,
серебряного утра!..
Леонид Губанов
Ах, как проникновенно поёт этот романс Елена Фролова! Аж до слёз!
По мере «погружения в жизнь» поэтессы постепенно очарование стало пропадать. И когда я увидел эту передачу Юлии Меньшовой, то уже был подготовлен. Что-то подобное я и предполагал. Бедный Сергей Эфрон! Он так и не понял, что всю жизнь любил чудовище…
С некоторых пор я не могу читать Цветаеву. Перед глазами встаёт маленькая, голодная девочка Ирина, которую мама закрыла в холодном, тёмном доме, привязав её крепким узлом к ножке тяжёлого старинного кресла. А сама со старшенькой, любимой ушла на поэтическое собрание читать стихи. О доброте и любви. А после собрания всех накормят вкусным ужином с чаем и сладкими лакомствами.
Она так и ушла из жизни неотпетой.
Спустя полвека, в 1990 году, патриарх Алексий II дал благословение на ее отпевание, тогда как это делать в отношении самоубийц в РПЦ категорически запрещено.
Чудны дела твои, Господи!
***
Для неторопливых и любопытных…
В 2019 году на сайте «Избранное» была опубликована интересная статья Валерии Ильиничны Новодворской (помните такую? – «Секс – это скучно, я читала») под названием «Боярыня Цветаева». Любителям поэзии Цветаевой, возможно, будет интересно…
Dariadna
старик_Иваныч
13 августа 1919
