Ясно. Ночью мороз разошелся, дошло до -15. (Как синоптик сказал, так февраль и сделал))
Похоже, это самая низкая температура, дальше морозы потихоньку смягчатся.
Сегодня будет солнечно, в качестве исключения))
Как я люблю солнечные февральские дни, когда все исключительно четко видно под яркими по-весеннему лучами. Но нынешний февраль скуп на ясные денечки.
Вот и завтра снова надвинутся тучи, а ближе к Сретенью вернутся снегопады.

Иван Бунин

Еще и холоден и сыр
Февральский воздух, но над садом
Уж смотрит небо ясным взглядом,
И молодеет Божий мир.
Прозрачно-бледный, как весной,
Слезится снег недавней стужи,
А с неба на кусты и лужи
Ложится отблеск голубой.
Не налюбуюсь, как сквозят
Деревья в лоне небосклона,
И сладко слушать у балкона,
Как снегири в кустах звенят.
Нет, не пейзаж влечет меня,
Не краски жадный взор подметит,
А то, что в этих красках светит:
Любовь и радость бытия.

Справа: Виктория Бондаренко. Февральское солнце.

Иван Бунин

Одиночество

И ветер, и дождик, и мгла

Над холодной пустыней воды.

Здесь жизнь до весны умерла,

До весны опустели сады.

Я на даче один. Мне темно

За мольбертом, и дует в окно.

Вчера ты была у меня,

Но тебе уж тоскливо со мной.

Под вечер ненастного дня

Ты мне стала казаться женой…

Что ж, прощай! Как-нибудь до весны

Проживу и один — без жены…

Сегодня идут без конца

Те же тучи — гряда за грядой.

Твой след под дождем у крыльца

Расплылся, налился водой.

И мне больно глядеть одному

В предвечернюю серую тьму.

Мне крикнуть хотелось вослед:

«Воротись, я сроднился с тобой!»

Но для женщины прошлого нет:

Разлюбила — и стал ей чужой.

Что ж! Камин затоплю, буду пить…

Хорошо бы собаку купить.

Катя и начальница...

http://www.liveinternet.ru/users/4284324/post157745741/







Катя и начальница...


Она плакала: «Нет, я уволюсь оттуда! Она меня ненавидит. Но за что?»

Я тоже не понимал, за что ненавидеть тихую Катю. Очень исполнительная, старательная, одевается скромно.

Катя пришла работать в ту компанию после института, она финансист. Бюджеты, счета, отчеты.

Катя приходила ровно в девять, как положено. Часто оставалась после рабочего дня, что-то доделать. Но Маргарита Андреевна, начальница, все равно была недовольна. Это переделать, тут ерунда, здесь напутано!

Маргарита Андреевна не кричала, нет – она просто говорила так, что Катя чувствовала головокружение и что сейчас упадет в обморок.

Она была самой юной в том отделе. Прочие – женщины за сорок. Маргарите Андреевне было пятьдесят четыре.

Кате было тяжело. Дико тяжело. Остальные тоже ее невзлюбили. И сразу. Катя была миловидной, улыбчивой, очень легкой. Эти тетушки смотрели на нее с той грузной неприязнью, какая бывает у женщин в возрасте по отношению к юным и очаровательным. И нельзя сказать: не нравится в ней вот это или это. Нет, просто бесит. Потому что молодая, потому что красивая. Потому что у нее все еще впереди.

Эти тетушки могли сделать вид, будто не замечают Катю, одна говорила другой: «А наша бездельница не слишком долго обедает?». Потом вдруг «замечали» Катю: «Ах, ты уже тут!».

Катя робко отвечала: «Я никуда и не уходила, у меня с собой бутерброды…»

«Ишь, устроила тут столовую!» – сердились тетушки.

Вечерами Маргарита Андреевна вызывала ее к себе: «Так, садись, будешь все переделывать. Но вместе со мной!»

У Кати было свидание, но не могла же она сообщить об этом жуткой начальнице, та бы разорвала ее как бумажку , швырнула в корзину. Катя только успевала написать смс возлюбленному.

…Мучение длилось полгода. Катя хотела увольняться. Я сказал ей: «Слушай, ты сперва найди работу, потом увольняйся. У тебя больная мама, ты не можешь остаться вдруг без денег».

«Ты прав», – грустно сказала Катя.

У Катиной мамы был диагноз, от которого спасения нет. Просто жить, сколько возможно. Ложиться в клинику иногда. Катя и мама жили вдвоем, папа бросил их очень давно, Катя его не помнила.

Вскоре мамы не стало. Кате нужно было три дня отпуска: похороны и вся эта трагическая суета. Она боялась даже войти к Маргарите Андреевне, но что оставалось. Написала заявление, открыла тихо дверь в кабинет, Маргарита Андреевна подняла глаза: «Что?»

Катя извинилась, вошла, показала заявление, пробормотала: «Это личное…»

Маргарита Андреевна быстро прочитала, скомандовала: «Закрой дверь. Сядь».

Катя села напротив. Маргарита Андреевна приказала: «Нет, сюда, ко мне».

Катя изумленно подвинула стул.

Маргарита Андреевна сказала: «Катя, девочка, я могу тебе дать неделю отпуска… Мы справимся. И вот еще что. Я дам тебе деньги… Молчи и слушай! Это мои личные деньги, могу делать, что хочу. Устрой там все хорошо. Ты меня слышишь?»

Катя не ответила. Катя зарыдала. Маргарита Андреевна обняла ее и гладила по волосам: «Ничего, девочка, надо держаться. Ты сильная, я знаю».

Спустя год Маргарита Андреевна уходила на пенсию. Объявила всем: «Устала я. Хочу внуками заниматься».

Все ахнули. Все думали, что их стальная Маргарита отсюда только вперед ногами.

«Как же мы без вас, Маргарита Андреевна, родная наша?» – воскликнула одна из тетушек.

«Как? Очень просто. Гендиректор уже подписал бумагу. Начальником будет Екатерина Викторовна».

Катя, сидевшая за компьютером, почувствовала, что сейчас, кажется, опять готова свалиться в обморок.

Все молча смотрели на нее. Маргарита Андреевна спокойно продолжала: «Она молодая, очень думающая, профессиональная. Зря, что ли, я тут всему ее учила? Отличная начальница, поздравляю!»

Катя уронила коробку, где лежали ее жалкие бутерброды.

…С того момента прошло уже двенадцать лет. Катя стала заместителем гендиректора. Вышла замуж, две милых дочки. Живут в Подмосковье, в огромном доме.

Иногда она приезжает к Маргарите Андреевне. Та угощает своими вареньями. Однажды Катя спросила: «Маргарита Андреевна, дорогая, но почему же вы тогда меня так гнобили? Я думала – вы меня ненавидите».

«Гнобила? – усмехнулась Маргарита Андреевна. – Я тебя учила. Я же все про тебя сразу поняла. Умница, но ничего бы сама не добилась. Слишком робкая. И кругом еще эти злобные тетки. Ну это как в спорте. Приходит задохлик, но с хорошими данными. Если хороший тренер – он мучает его, но делает чемпионом. Или ты считаешь – я была не права?»

©АлексейБеляков



Чтобы остаться счастливым...


Мы слишком во многое вникаем, слишком многое пытаемся оправдать и многому стремимся противостоять. Знание не всегда сила. Знание в любом случае утяжеляет, да и не каждый, получивший это знание, может направить его в нужное русло. Чаще мы просто перегружаем себя, наполняемся до предела лишней информацией, чувствуя себя якобы подготовленными к грядущим угрозам, а на деле становимся еще более уязвимыми, беззащитными. Порою нужно чего-то не знать или что-то пропустить, чтобы оставаться счастливым.

Я покупаю домашний лимонад из плодов шиповника у старичка в зеленой рубашке. Здешние пожилые мужчины почему-то носят исключительно зеленые рубашки. Пока он разводит сироп в газированной воде, я ради интереса спрашиваю его о конце света: «Говорят, он совсем скоро. Не боитесь?» Старичок улыбается, качает головой и цепляет на край стакана дольку лайма: «Девочка моя, намного важнее, не настал ли твой внутренний конец света. Света, который горит в тебе».

Мы многое усложняем. То, к чему можно отнестись проще, мы разбираем на части, подкрепляем опасениями, пропитываем эмоциями, а потом носимся с этим грузом, ищем, куда его сбросить или на кого взвалить. Но даже если мир сошел с ума, это еще не повод бросать поводья и оголтело нестись за всеми.»

Эльчин Сафарли: «Если бы ты знал…»


:))))

Фамилии великих русских классиков на слуху по всему земному шару, но не все знают, что в их семьях были братья, которые также обладали определенными способностями в писательском мастерстве. К примеру, братья Катаевы публиковались под разными фамилиями, Достоевские совместно занимались издательством журналов, Стругацкие были соавторами. В данной статье речь пойдет о жизни и творчестве этих и других известных братьев-литераторов.

Подробнее..

https://kulturologia.ru/blogs/120522/53271/