Художник-символист Гюстав Моро обращается в своей картине к древнегреческому мифу о том, как герой и царь Эдип встретил по дороге в Фивы Сфинкса - крылатое чудовище с телом льва и головой женщины, которое всем путникам задавало одну и ту же загадку: «Кто ходит утром на четырех ногах, днем на двух и вечером на трех?» Никто не мог дать ответа, и Сфинкс пожирал их, но Эдип догадался, что это человек в младенчестве, зрелом возрасте и в старости.

   У Моро Сфинкс наделен головой прекрасной девушки, с грациозностью кошки он прыгает Эдипу на грудь, отчего вся сцена приобретает особый чувственный оттенок. Но герой смотрит на это существо с интересом и опасением: Сфинкс - воплощение природы, которая вечно задает человеку загадки, и кто знает, разгадает ли он их в очередной раз, а все-таки будет стремиться к познанию.

I. Мало сказать, что мы живем в мире символов, — мир символов живет в нас

Далеко не всегда бывает возможно выразить словами все то, что мы чувствуем и понимаем. Есть вещи, состояния, события, суть которых невозможно «разложить по полочкам», объяснить математическими формулами. В глубинах загадочной человеческой души таятся жемчужины опыта, заключающие в себе тысячу и один смысл, тысячу и одно переживание, тысячу и одну тайну. В сокровищнице духовной культуры человечества хранятся бесценные знания о человеке, природе и Вселенной, великие идеи и творения человеческого духа, за которыми стоят длинные цепочки событий, причин и следствий, судьбы многих поколений. Для их постижения всегда был необходим особый подход ума и сердца, ибо всегда существовали вещи, выходящие за рамки нашего обыкновенного рационального познания. Испокон веков всякий раз, когда перед человеком вставала необходимость объять необъятное, соединить видимое и невидимое, связать между собой прошлое, настоящее и будущее, совершенно новое и поистине древнее; всякий раз, когда душа его рвалась к новым далям, для достижения которых нужно было преодолевать границы жизни и смерти, пространства и времени и постигать вечные законы бытия; всякий раз, когда для объяснения и выражения этого одних слов было недостаточно, — человек прибегал к удивительному языку символов.