Это неправда, что одиночество в городе и в деревне ничем не отличаются. Враньё. В городе человек не одинок. Ему, может быть, не с кем заползти под одеяло. Но он не один. Вокруг снуют люди. В альтернативных случаях – фантомы и дуновение ветерка от взмаха шёлкового платья.
Деревня же, есть замкнутое пространство, внутри у которого: «Пыль. Прах. Древоточец-жук. Стенки. Сухой мотыль. Неудобно для рук..» Как видим, людей в указанном тексте Бродский не прописал. Впрочем, у Бродского речь о другом.
Я очень долго был в деревне, но вчера поехал в театр. Два часа пути, и вот я почти в Москве. В Люберцах-1 мне повстречалась первая девушка в короткой юбке на перроне. И эта юбка стала для меня электроимпульсной терапией - дефибриллятором. Электрический разряд – забилось сердце! Доктор, ещё разряд посильнее! Ещё одна короткая юбка! Ближе к Москве! Снова удар током! Юбка! Юбка! Юбка! Ещё одна! Пациент полностью здоров и жизнеспособен!
Вот, в чём разница одиночества в деревне и в городе. У городских есть привилегия каждый день видеть короткие юбки. У меня в деревне есть привилегия лицезреть тень от вороны, уныло скользнувшую по картофельной ботве.
В Москве я жадно разглядывал людей, стараясь запомнить, как можно больше странностей и мелких деталей.

Если «взять на грудь» не в меру,



Налицо — пикантный казус:



Бог любви отнюдь не Эрос,



Бог любви — проказник Бахус.