Она взяла меня за руку и повела вверх по склону.
— Я тебе сейчас солнце покажу, — говорит, — ты только не спугни его.
Как же я его спугну, подумал я, оно же большое!
— Видишь? Там вдали оно с птицами о радости беседует. Оно не боится птиц, они ведь все добрые! И я, и ты добрый.
— Я видел солнце, — говорю, — оно же молчит всегда!
Какие глупости всё это, шёл я и думал. Много раз я видел солнце, молчит оно. Молчит.
Мы свернули, взяв больше к западу, а солнце всё было далеко. Перебравшись через маленький перевал, мы увидели большой цветочный холм.
— Вон туда нам, — она указала на вершину холма. Ты добрых слов много знаешь?
— Знаю, — говорю, — да что от них солнцу?
Она промолчала, и мы пошли дальше. Сквозь заросли шиповника мы пробрались к самой вершине холма. А там…
— Вот оно какое, солнце! — она, стояла посреди солнечных сияющих лучей, в волосах её оживал тёплый ветер, а за плечами, на крохотненькой спинке будто вырастали большие крылья.
— Послушай, — говорю, — у тебя крылья, кажется. И в тебе столько солнца, столько тепла! Ты улыбаешься, и в улыбке твоей просыпается раннее утро. Послушай!
Я указал на небо. Она взяла меня за руку, и мы затаились.
— Говорит. С нами… — тихонько произнесла она.
— Как же это…
— Друг мой, солнце, ведь живое. Ты сейчас сказал о том, что любишь его. Посмотри на себя, оно, ведь и тебе крылья подарило, — она улыбнулась.
— Солнце любит нас. И от твоих добрых слов оно теперь улыбается. Добро, оно ведь — самое важное, что может быть на свете. Виктория Дорн