Раз за разом в Якутии повторялась одна и та же история. В 17 веке пришли русские с кораблями, пищалями и приказами, и покорили якутов. Но якуты (о чьей духовной культуре я рассказывал в прошлой части, а о материальной - в позапрошлой части) сами пришли сюда в 11-13 веках с металлургией, коневодством и родовой знатью и покорили тунгусов (эвенков и эвенов). Те явились сюда в 7 веке с оленеводством, вытеснив на край земли юкагиров, которые на оленей только охотились с оружием из камня и кости. Предки индейцев охотились на мамонтов, и 10 тысяч лет назад ушли за Берингов пролив. Все они, ступая на ленский лёд, отмечались на Шишкинский писанице, но таким же архивом культур стала сама Якутия, неповторимой мамонтовости которой была посвящена первая часть. Волна за волной люди приходили сюда, но глухая изоляция останавливала их развитие, а экстремальность условий не допускала деградации - так здесь сосуществовали каменный, бронзовый, железный, исторический века...

Народами Республики Саха (Якутия), помимо титульного (50%), канонически считаются эвенки (2%), эвены (1,5%), юкагиры, чукчи, долганы и русские (40%). О них сегодня и поговорим.

На Ысыахе, крупнейшем во всей России этническом празднике, куда съезжается четверть населения Республики Саха, выделялась площадка №18 "Северное сияние" за термокарстовым озерцом. Вместо куполообразных урас тут конические чумы и плоские яранги:

2.


У входа изнывал от жары северный олень:

3.


Речи произносились только на русском, даже если ораторша была в якутском одеянии:

4.


А в одном из шатров мастерица Мария Никулина из Абыйского улуса (где саха 80% жителей) продавала свои изделия - вроде и якутские, а вроде и не совсем:

5.


Это - площадка коренных малочисленных народов Севера, и придя сюда вскоре после открытия Ысыаха, мы попали на церемонию поднятия флагов национальных ассоциаций. Слева направо - эвенки, русскоустьинцы, юкагиры, долганы, эвены, чукчи и луораветланы:

6.


Здесь все они держались вместе, быть может потому, что сами прибыли издалека. Атмосфера на 18-й площадке была душевной, гостеприимной и немного разгильдяйской: график мероприятий очень быстро сбился, а явно моноэтнические группы собирались лишь на сцене. О большинстве людей на фото я не могу сказать наверняка, какой это народ, как и откуда прилетели эти птица счастья стерхи - с Алдана или Охотоморья, с Хатанги или Колымы:

7.


Дюжий шаман встретился нам в юрте эвенов, и даже не сразу я вспомнил, что эвенские шаманы перевелись давно:

8.


В программе подходило время юкагирского хоровода "Лондол", который он и начал, стоя в центре, запевалой:



Танцевали же под звуки бубна и нечеловечьи придыхания все народы этой площадки:

9.


Видел ли я на празднике самих юкагиров? Глава их ассоциации Вячеслав Шадрин носил кафтан на рубашку и брюки, и нигде нам не было сказано прямо, что вон те люди - юкагиры. Лишь один из фольклорных ансамблей на сцене заметно отличался внешне от всех остальных - может, это они?

10.


Зато юкагиры не обделены вниманием музеев, и то не мудрено - из коренных народов Севера они, пожалуй, самый коренной. Юкагирский язык не понятен ни эвенам, ни чукчам - одни учёные считают, что он не входит ни в одну языковую семью, другие усматривают отдалённое родство с уральскими, то есть финно-угорскими и самодийскими языками. Рискну предположить, что ближайшей родня юкагиров - саамы: оба народа - осколки племён, заселивших Арктику ещё в каменном веке. Русские, впервые встретив юкагиров в 1634-35 годах на Яне, обнаружили целую группу небольших народов, живших широкой полосой от Лены до правобережья Анадыря. Были те народы непокорны: порой в тундре вспыхивали странные микро-войны с сотнями участников и единицами павших. В числе которых, однако, оказались в 1661 году Иван Камчатой и Фёдор Чукичёв - первооткрыватели Камчатки и Чукотки. В 1663 юкагиры разорили Нижнеянское зимовье, а в 1681-84 годах от Колымы до Анадыря развернулась последняя и самая масштабная Юкагирская война, ставшая для них гражданской: мятежный вождь Канива был во главе ходынского племени с верховий Анадыря, а на стороне России с ним бились чуванцы с низовий. В отписках землепроходцев и острожных чиновников остались названиях юкагирских племён: алаи, анаулы, когимэ, лавренцы, олюбенцы, омоки, ононди, хоромои, шоромба, янга, яндинцы, по языку слагавшие минимум 3 народа. Омоки населяли нижние правые притоки Колымы - Омолон и два Анюя, и в 1659 году их числилось более 600 человек, а в 1693 - примерно пол-сотни: вероятно, их выкосила какая-то болезнь, занесённая чужаками. Чуванцы с юга Чукотки, вобрав в себя ещё ряд племён вроде тех же ходынцев, и сейчас существуют, и их порядка 1 тыс. человек, вот только ещё до обрусения они перешли на чукотский, а два десятка фраз их языка записали экспедиции 18 века. Нынешние юкагиры - тоже по сути два народа: колымские (ранее одулы) и тундровые (вадулы). Первые обитают на границе Якутии с Магаданской областью, между Сеймчаном и своей "столицей" селом Нелемное, где последние носители южно-юкагирского языка доживают дни. У северных юкагиров в Нижнеколымском улусе, где у них есть автономия уровня сельсовета Олюринский суктул с центром в селе Андрюшкино, дела чуть лучше - их около тысячи, а родной язык помнит несколько десятков.

11.


Живя в Арктике с неолита, юкагиры всегда были малочисленны, и в дорусские времена так и не обзавелись производящим хозяйством. Скотоводство юкагиров ограничивалось ездовыми оленями и собаками, а прокормиться хватало собирательства, рыбалки да охоты на оленей или снежных баранов. Подсобным хозяйством служила добыча зайцев, а священным животным слыл толоу, которого даже называли иносказательно: скажем, чомон-чуул ("большое мясо"), пиэдьи ("маленькая гора") или по-русски - лось. Под Россией юкагиры освоили оленеводство, но самым прибыльным делом, специализацией 19 века, стал сбор мамонтовой кости.

12. Музей археологии и этнографии СВФУ - далее Э.


Русские ещё застали руины чандалов - не менявшихся с каменного века полуземлянок, но в основном к их приходу юкагиры перебрались в кандалэ-нимэ (срубные хижины с дерновой крышей) и чумы, особенностью которых были иэкэтын - поперечные жерди для сушки рыбы и мяса. Их хранили истолченными в порошок, который варили с оленьей кровью и сосновой заболонью (анил курилэ). Деликатесами считалась кульибаха (варёная рыба, толчёная с жиром и ягодами - в первую очередь брусникой и жимолостью) и ферментированная рыба (оставлялась на сутки завёрнутой в тальник), а икра заменяла муку - из неё пекли оладьи и лепёшки. Одеждой юкагиры почти не отличалась от соседних народов (и не скажу наверняка, кто у кого заимствовал!), а "визиткой" их костюма считаются килипелики - украшенные бисером женские сапоги с кадра выше.

12а.


Основной единицей был род (курдэе) под началом лигиэ шоромоха ("старого человека"), тинбиэ шоромоха ("сильного человека") и альма (шамана). Это были именно должности, и в мелких родах их мог сочетать один человек. В религии, не сильно изменившейся с каменного века, господствовал культ предков, а праотцом людей считался владыка нижнего мира остроголовый старик Йоодичиниьул-хаха. Пантеон слагали боги-хозяева разных сущностей вплоть до Лэбиен Погиля - Хозяина Земли. Особенно впечатляет обряд "похорон" альма: тело шамана расчленяли, и кости раздавали как талисманы потомкам, а череп и плоть, вяленую на солнце и завёрнутую в шкуру лося, собирали в хойл - идол, продолжавший хранить род. На крупных стойбищах были десятки хойлов, а позже этим словом стали называть иконы.

13а.


Однако в своём затянувшемся каменном веке юкагиры приходили к тем изобретениям, что на других концах Земли стали началом цивилизации. И если юкагирский календарь (палочки внизу) можно считать упрощённой версией якутского, то настоящий феномен - юкагирская письменность ишангри-шорилэ ("рисунки на коже дерева", то есть бересте). Это были мужские тамги и сюжетные картины (слева) и жеские тосы (справа) - пиктографические любовные послания с устоявшейся системой символов: людей, например, изображали в виде лиственниц - согласно поверью, что у каждого человека есть "своё" дерево, с которого пришла его душа.

13.


И ведь пра-юкагиры создали большинство петроглифов Якутии, которым иные народы молились ещё многие века...



...но теперь даже само слово "юкагир" - эвенкийское "люди Севера", "люди Края": в 7 веке в сибирской тайге пришло время тунгусов, выжитых тюрками из степей Прибайкалья. Частью ушли они в другие степи за Байкал - теперь это мурчэны, или конные эвенки, в России ещё в 19 веке растворившиеся среди русских и бурят, а в Китае оставшиеся основой эвенкийской общины (39 тыс. человек). Российские эвенки - это орочоны (оленные люди) и немногочисленные бедные "пешие эвенки" (промысловики), крупнейший из малых народов таёжной полосы: 37 тыс. человек, из них 20 тыс. - в Якутии:

14.


Впрочем, народ, населяющий пространство размером с Австралию, не может быть монолитен, и разные общины эвенков сильно отличаются как своей культурой, так и её сохранностью.

14а.


Сердце тунгусского мира - горная тайга на стыке Якутии (Нерюнгринский район), Амурской области (Тындинский район) и Забайкальского края (Каларский район) - только там эвенки сколько-нибудь массово сохранили язык и горно-таёжное оленеводство. Оленеводов я встречал близ Чары, а в тындинском музее БАМа - кажется, лучшая из существующих экспозиция об эвенках. На тех материалах я написал отдельный пост, к которому и отсылаю за более подробным рассказом: здесь - только фото да ряд нюансов эвенков Якутии.

15. Якутский государственный объединенный музей истории и культуры народов Севера им. Ем. Ярославского - далее Яр.


Вот в кадре дю (чум), лодка-берестянка и нарты (тэгэк). Они же на кадре выше с вьючным седлом (эмэгэн), снеговой лопатой (аши эрун) и посохом (нери), которым эвенки помогали себе при езде на олене верхом. Ниже на витрине примечательны женские шапка (авун) и нагрудник (нэл), унты (курпэк; сама эта обувь - эвенкийский вклад в мировую культуру) и инвентарь охотника с уткэн (она же пальма - клинковая алебарда), луком и целым арсеналом стрел и ловушек.

16. Нерюнгринский музей - далее Н.


И хотя тысячное село Иенгра близ Нерюнгри можно считать "столицей" эвенков, где в 2013 году умер последний великий тунгусский шаман Савей, сейчас посмотрим на север. Там лежат Жиганский и Оленёкский национальные улусы, и в первый мы ещё доберёмся по Лене, а второй сам добрался в Якутск выставкой в музее. Оленёк - это река масштабов Оки (1210 м³/с), впадающая в море Лаптевых западнее Лены. Там фантастические берега с обилием столбов, ничуть не уступающих Ленским, однако увидеть их нелегко: к Оленьку не подходит дорог, учреждённый в 1775 году уездный Оленск так и не был построен, и ныне на 2270 километрах реки стоят лишь 4 села с 4 тысячами жителей. 75% из них - эвенки, но звучит там давно лишь якутская речь. То особенность эвенков севера: они не обрусели, а объякутились, причём не только ассимиляцией, но и замещением - якуты, заведя оленЕй, за пару поколений перенимали у тунгусов быт и теряли связь со своими, но сохраняли язык. Теперь в эвенкийских улусах идёт национальное возрождение, и опора его - народные мастера, как например Христина Бенчик (1928-2008), в 1980-93 годах в мастерской совхоза "Оленёкский" по сути создавшая современную эвенкийскую этномоду.

17.


Пара её женских костюмов - зимний и летний:

18. Из фондов Оленёкского историко-этнографического музея народов Севера - далее О


На обоих кадрах видны кумаланы - круглые меховые коврики, такой же символ у эвенков, как вышиванка у сами-знаете-кого. Вот 3 кумалана висят над эрэки (мужским костюмом) главы Оленёкского улуса Александра Иванова. Ниже оленевод в зимнем мужском костюме из шапки (чомпой), дохи (хотойгоох), рукавиц (мэкчэ) и торбасов (куруму) при олене с вьючным седлом ынгыыр и перемётными сумками матагалар. На врезке - женская оленья упряжь, а на витрине по центру женские сумки (утаба) и детский костюм с оберегами сукуй (бляшки) и чуораан (колокольчик).

19. О


Седло украшено резьбой, а не чеканкой, как у якутов:

19а. О


Заготовки из ровдуги и рыбьей кожи, подкрашенные ольхой:

20а. О


Слева украшения мастера Михаила Андреева - женские очки от пурги и воротник, бусы из рыбьих позвонков, оленьих костей и ушек и мужской пояс. Справа - наконечник копья в футляре и жутковатые охотничьи амулеты из медвежьих лап (эгэ баппахайа), оленьих челюстей (энэкээн) и желваков (буйан). Внизу - шкатулки-муручуны, и их явно эвенкийское, а не якутское название напоминает, что эта врезка - не с Оленька, а из Нерюнгри:

20. О Н


Якуты переняли "тунгусскую колыбель" - удобную, тёплую, мобильную и оснащённую "подгузником" из мха и желобком для водоотвода. Без такой обходится редкий музей даже в чисто якутских улусах...

21. Музей истории земледелия Якутии в Олёкминске - далее З


...да и в домах её можно найти. Вот это фото мне позволил переснять со своего телефона эвенк, ездивший к родичам в Иенгру:

21а.


Эвенкийские вещи продавались на Ысыахе:

22.


На фото справа - украшения, упряжь для оленей и собак, палка для сбивания снега с одежды (!) и детские игрушки. Слева - костюм шамана, который здесь именно шаман, а не ойун, кам или боо: хотя подобные практики независимо изобрели народы всего мира, их понятное во всём мире название - из эвенкийского языка. И к Знающему (так называют своих шаманов русскоязычные эвенки) тайком ходили даже якуты, если с их нуждами не справлялся ойун - эвенкийские шаманы считались самыми сильными в Сибири. Теперь это старики, доживающие на заимках и, скорее всего, не оставившие учеников... но за рассказом о духовном мире эвенков я вновь отсылаю в свой БАМовский пост.

23. Э


А вот опыт возрождения нематериальной культуры эвенков от молодого исполнителя из Нерюнгри:



Итак, с 7 века тунгусы расселялись от Енисея до Охотского моря, а в 11-13 веках якуты, придя вдоль Лены, рассекли их землю пополам. Из восточных племён сложился другой народ - эвены, до революции известные как ламуты. Язык их по сути один с эвенкийским, и море на этом языке будет "лама", а река - "оката": они дали имя Охотскому, ранее Ламскому морю. В совокупности тунгусы - крупнейший из малых народов России, но и сами по себе эвены (21 тыс. чел.) уступают лишь ненцам, эвенкам и хантам.

24.


В 1930-34 годах у них была даже своя автономия - Охотско-Эвенский национальный округ с центром в Охотске (до 1931 - в Нагаево на месте Магадана), тянувшийся вдоль побережья от Шантарских островов до "основания" Камчатки. Но эвены мелкодисперсно населяют весь северо-восток от Анабара до Берингова моря, уплотняясь лишь в нескольких местах - по 1-3 тыс. в Магаданской области, на Камчатке, Чукотке и севере Хабаровского края, 14 тыс. - в Якутии. В первую очередь - между Алданом и Индигиркой, где в малолюдном (2,3 тыс. чел.) Эвено-Бытантайском районе их даже чуть больше половины жителей. Выставка тамошнего музея мне также попалась в Якутске:

25. Эвено-Бытантайский краеведческий музей - далее Б


Эвены делились на мэнэ (оседлых морских рыбаков) и орочёлов (кочевых оленеводов), между которыми шла активная меновая торговля. В Якутии - только орочёлы:

26.


И именно они здесь главные по оленЯм. Эвенский олень в среднем вдвое крупнее эвенкийского или юкагирского и завладеть таким было для соседей удачей:

27. Э


Жилищами эвенов были чумы (дю) илуму ("таёжный") и чорама ("тундровый", больше похожий на юрту или ярангу), переносимые между долгосрочными зимними стойбищами и летними стоянками дьугадьак. Олени были и основной валютой, а когда рождался ребёнок - ему отводили двух животных, всё потомство которых он получал на свадьбу в своё стадо. Инвентарь оленевода:

27а. Э


Особое место в стаде занимал олень-нэнурук - "иконовоз", которому нельзя было подпиливать рога и возить с его помощью обычные грузы. Среди народов Севера эвены охотнее всех приняли православие, так что уже в 19 веке у них почти не осталось шаманов. Этнография сохранила лишь осколки памяти о них - например, что в шаманских заговорах часто присутствовали крики в подражание птичьим. Впрочем, сам набор обычаев и поверий, и без шаманов продолжал существовать. В чумах эвенов порой висели настоящие иконостасы из полутора десятков икон, а на одежду нашивались обереги от злых духов. Открытость православию была лишь частью открытости России: пока юкагиры, чукчи и коряки воевали с бородатыми людьми, эвены продвигались за Колыму, на Чукотке и Камчатке заселяя опустошённые войнами земли.

28а.


Коллективизации, напротив, эвены сопротивлялись как никто из соседей, но - мирно: безлюдные просторы Северо-Востока позволяли им просто уходить с глаз долой. В 1932-58 годах на Средней Колыме кочевали берёзовские и россохинские эвены - две оленеводческие общины по сотне человек, исход которых, по преданию, начали братья Болдухины из Гижиги. Похожая история быа с ненцами-ямбто близ Амдермы, но те тайком торговали через геологов, эвены же ушли в натуральное хозяйство, если и покупая что-то во внешнем мире за пушнину - то через вторые-третьи руки. Они вели суровую, голодную, холодную жизнь, привычную в этих горах в прошлые тысячи лет, и к концу изгнания, когда кончились последние патроны, орудием охотника стал лук. Эвены хранили в чумах иконы и праздновали Петров день и Покров по чивессэ (якутскому календарю), но "вождь" россохинцев Николай Хабаровский по прозвищу Дюгыдь был заодно и шаманом. Половина россохинская стада из 6 тыс. голов принадлежала ему, и видимо состарившись и ослабев, Дюгыдь повёл обратно к благам цивилизации народ, ставший настоящим кладом для этнографов. Одиночки продолжали скрываться: старик Хуркэнгэ, последний оленевод-единоличник Союза, лишь в 1968 году был замечен с вертолёта, и согласился получить дом в посёлке и записаться в колхоз лишь после года уговоров.

28. Б


Эвены сохранили себя чуть лучше эвенков: при почти вдвое меньшей численности, у них живо примерно столько же носителей языка. Но всё так же неоднородно: Эвено-Бытантайский район, который тут можно сравнить с Эвенкийским АО, давно и полностью перешёл на якутский, на Колыме это происходит с молодым поколением, а "столицей" эвенов теперь можно назвать Себян-Кюёль - одинокое село (770 жителей) в Кобяйском улусе, парадоксальным образом ближайшее к Якутску, где эвены составляют 85% жителей, а их язык основной в быту.

29. Б


29а.


Национальная кухня - на Ысыахе в эвенской юрте мы увидели накрытый стол:

30.


В музеях Якутска почему-то не представлены долганы, а на Ысыахе у них был самый большой шатёр. Это, пожалуй, самый необычный народ Крайнего Севера:

31.


Сибирь, покорённая в самом конце 16 века, стала ещё и чёрным ходом для бегства из охваченной Смутой страны. Самые упорные пробирались встречь Солнцу годами, и в большинство своём гибли в топях и тундрах Западной Сибири. Иные преодолевали Енисей, а там ещё несколько сотен вёрст - и люди не верили глазам: вдоль Хатанги на юго-востоке Таймыра растут самые северные в мире леса! Чахлые и кривые, после гиблых голых тундр они казались райскими кущами. В 1610 года землепроходцы на государевой службе обнаружили здесь затундренных крестьян - вполне себе русских людей, пустивших корни в мёрзлую землю. В своих станках (селениях, редко превышавших десяток семей) они охотились и ловили рыбу, иные ухитрялись что-то выращивать или хотя бы разводить кур. Через станки прошёл Хатангский тракт, в обиходе среди коренных народов - Большая Русская дорога. Затундренные крестьяне много заимствовали от хозяев Таймыра - самодийских (то есть родственных ненцам) энцев и нганасан, а станки всё чаще становились точками притяжения и даже зимовки для эвенков из родов эдян, каранто, дунгот и дулган. Последние, самые многочисленные, ещё с 16 века говорили по-якутски, да и просто якутский был на Северо-Востоке межнациональным языком, и вот к началу ХХ века русские, тунгусы и самодийцы Затундры смешались в народ, отнявший у якутов звание "самых северных в мире тюрок". Ныне долган 8 тыс., и 2 тыс. из них - в Анабарском районе Якутии: это 42% его жителей против 21-22% эвенков и якутов и больше половины в райцентре Юрюнг-Хая:

32.


У долган уживались нганасанская охота на диких оленей и тундровое оленеводство с огромными стадами и дальними кочёвками, но - эвенкийскими технологиями вроде верховой езды, вьючных сёдел или пастушьих собак. Нарты долган ненецкие, а запрягают их по своему - ведущий олень и каюр всегда справа. Главным же долганским изобретением стал балок - "нартенный чум", изначально просто каркас на полозьях. С развитием моторной тяги балки, разросшиеся до жилых вагончиков, стали неизменной приметой Крайнего Севера:

32а.


Лица долганок и орнаменты их современных по крою одежд. Да и олени, судя по узорам на попонах, долганские.

33.


Из всех народов Ысыаха долганы запомнились нам радушием - пригласили в чум да угостили олениной:

34.


Среди других народов и одеждой, и лицами выделяются чукчи, по многим пунктам стоящие на полпути от сибирцев к индейцам. Их 15 тыс. человек, и около 700 чукчей живут в Якутии, в нескольких сёлах её Нижнеколымского улуса, ни в одном не составляя большинства. Не всем им, видать, нравится чуждое слово "чукчи": самоназвание луораветланы, видимо в силу своей непроизносимости так и не стало в 1920-х годах официальным, однако на Ысыахе этот народ представлен двумя общинами. И я не знаю, люди какой из них попали мне в кадр:

35.


Чукчи появились на Северо-Востоке в каменном веке, но где искать теперь их корни - наука не знает: есть даже версия, что они вернулись в Евразию из Америки. Историки прозвали их "сибирские чеченцы" - прежде "чухочьи люди" держали в страхе всех соседей и даже с русскими по сути выиграли столетнюю войну: в конце 18 века центром их колонизации вместо упразднённого Анадырского острога стала Анюйская ярмарка.

36.


Я долго искал чукчей на Ысыахе в надежде попробовать китятину, а в итоге сел в лужу: по образу жизни луораветланы фактически два разных народа - оленеводы и охотники на морского зверя. В Якутии - только оленные чукчи.

37.


И хотя всё это этномода без признаков аутентичности, современный чукотский танец под песню на непохожем ни на что языке запомнился:

38.


Стоял на площадке и ещё один народ - русскоустьинцы, они же индигирщики, они же - новгородцы:

39.


Предания гласят, что их предки - то ли бояре Великого Новгорода, то ли ушкуйники, бежавшие в 15-16 веках от московского гнёта и опричнины. Вероятно - в заморские колонии Новгородской республики, возникшие и того раньше. Достоверно первое поселение в дельте Индигирки основал в 1638 году казак Иван Ребров, но ведь поморы да ушкуйники могли перебраться туда с других полярных берегов? Сами русскоустьинцы делились на "досельных" (Чикачёвы, Шкулёвы, Киселёвы), "казаков" (Солдатовы, Кочёвщиковы) и "верховских" (Банщиковы), то есть спустившихся по Индигирке. Всех их с начала 19 века уравняла полная изоляция от России, сохранившая архаичный поморский говор времён Ивана Грозного да старинный фольклор, в котором место немцев и басурман заняли вадулы и чукчи, а "еретик" превратился в упыря. Ещё появился Сендушный - похожий на лешего хожанин тайболы (хозяин тундры) в нартах с волчьей упряжкой, которому оставляли сендухи (дары) и тала (ленточки на тальник), и другие "стихеи", которых надо было уважать. Индигирщики переняли даже кормление огня, православие же оставалось для них скорее основой этнического самосознания.

39а.


Не став оленеводами, русскоустьинцы жили охотой и рыбалкой, привнеся ряд идей: например, они не просто кололи диких оленей на переправах, а загоняли их в воду собаками. У них были зимние плосковерхие избы из тонких серых брёвен плавника и летно - промысловые хутора, где ставили урасы, но не конусом, а пирамидой, с иконами в правом и чувалом (камельком) в левом углах. Над домами высились сорочки - деревянные флюгеры-обереги поморских кочей. По праздникам индигирщики сказывали былины про Илью Муромца и пели песни про Москву да про матушку-Волгу, совсем позабыв, где такие места.

40.


В одежде индигирщиков сплелись русский платок и камалейка (рубаха), чукотские шаровары из кожи оленьих ног и дундук из шкур мехом наружу, якутские шапки малахаи, а персчанки (перчатки) из ровдуги девушки дарили парням как знак признания в любви. Много ли осталось у русскоустьинцев живой культуры - не знаю: на материке их представляет в основном фольклорный ансамбль. Женщина во главе их общины на Ысыахе облачена в очень качественный, но очень уж новгородский костюм.

41.


Нынешнее Русское Устье основано в 1942 году, а на старом месте, урочище Станчик, теперь только кладбище у самой северной в России исторической церкви. Говор и предания русскоустьинцев записывались ещё в позднесоветское время. Вроде бы не забыта кухня - например, тельное (жареные лепёшки из растолченой в желе рыбьей мякоти с начинкой из рыбьих желудков и икры), арча (брикеты из толчёной юколы) или пережар ("северный кофе" - жареная мука с рыбьим жаром, запаренная горячей водой).

42.


Менее известны походчане - старожилы Колымы. К ХХ веку они уже и не считали себя йусскими (такой "на Коиме" бый говой), но и родословную возводили не к новгородцам, а к казакам. Они были схожи в быту у русскоустьинцами, пели андылыцины (юкагирские песни-импровизации, но по-русски) и воевали с шелагами (племя чукчей), о чём напоминает воинственное название села Походск. Походчане были только частью колымчан, но в отличие от собратьев выше по Колыме, они дождались лингвистов и этнографов.

43. Яр


О походчанах в музеях ничего нет, но и в центральной Якутии история русской общины неожиданна и сложна.

43а. Яр


Первой волной переселенцев были казаки - служилые люди, в 1641 году сведённые в Якутское городовое казачество. От Лены до Берингова моря они поставили десятки небольших острогов посреди пустой земли. Над большинством описанных народов нависал Алазейский острог в устье Россохи на берегу крупной реки Алазеи, параллельной Индигирке с востока. Центр сбора ясака с юкагиров, перевалка походов на Камчатку и Чукотку, он был основан в 1642 Дмитрием Зыряном и опустел к концу 18 века с развитием Охотского тракта. В урочище Шатоба стояла его деревянная церковь с уникальной для русского зодчества (словно корабелы строили!) треугольной апсидой, но в 1981 её уничтожил лесной пожар.

44. Э


Вещи из раскопок - от игральных костей и расчёсок до кандалов и крестов:

45. Э


Мерзлота сберегла их в Алазее не хуже, чем в Мангазее:

45а. Э


Другой город-призрак - Зашиверск на Индигирке, основанный в 1639 году как ясачное зимовье и в 1676 году обнесённый стеной: юкагиры непокорны, а до Якутска 3-4 месяца пути. В 1783-1803 годах Зашиверск был уездным городом, центром гигантских северо-восточных пространств, но даже так в нём набиралась едва сотня человек, и в итоге чиновники переехали в Верхоянск. Окончательно селение добила вспышка чёрной оспы в 1880-х, но куда красивее звучит легенда о воеводе, что вытащил из проруби проклятый клад. Якобы, шаман сказал ему, что клад надо бросить обратно - и за то был брошен в прорубь сам, а считанные дни спустя острог охватила эпидемия, от которой не спасся никто. Последние двое старых якутов покинули остатки Зашиверска в 1920-е годы, и принесённая легендой слава проклятого места окончательно сомкнулась над ним. Но всё это время среди лесотундры стояла высокая шатровая Спасская церковь с типично сибирской крытой галереей. При царе туда порой наведывался батюшка из Верхоянска, а при Советах до появления вертолётов о ней мало кто вспоминал. Но каким-то чудом сохранившись, в 1971 году Спасо-Зашиверская церковь была вывезена в Новосибирский Академгородок, в музей под открытым небом, где стоит теперь среди стел и курганов:

46. 2009


Ей повезло больше, чем многим церквям 18-19 веков, разрушенным при Советах. Вот скажем Покровский храм (1822) в уездном Среднеколымске:

46а.


Казачество тут так и не доросло до Якутского войска, и где-то затерялось даже знамя, дарованное в 1701 году. После многочисленных реорганизаций и вывода части казаков в мещане, в 1836 году был образован Якутский городовой пеший казачий полк, который до революции нёс службу по всей грандиозной Якутской области. Не побывав ни на одной войне, здесь казаки заняли нишу дворянства:

47а.


Второй волной переселения стали ямщики трактов, обустроенных из Якутска в Охотск (1730-е) и Иркутск (1740-е). Поначалу ямскую повинность несли якуты, но была то именно повинность - непонятное тяжёлое занятие, которое они делали едва. С 1770-х на тракты стали отправлять русских крепостных крестьян, которым в чужом краю от повинности было некуда деваться. Из ямских станков двух трактов выросло большинство русских сёл Якутии:

47б.


Климат её даже для русских не в меру суров, а вот якуты за несколько веков приспособились. Русские, конечно, привнесли сюда земледелие, колесо, керамическую посуду, кирпичную печь и много других даров прогресса, но переняли навыки выживать. И спрашивая у якутов, как зовётся то-то или то-то, невольно учили их язык. Сложилась едва ли не уникальная в империи ситуация, когда покорённый народ смог ассимилировать русских: к середине 19 века якутяне носили одежды саха, свободно владели их языком и порой забывали, как что-либо будет по-русски.

47в. З


Однако на подходах были новые волны переселения. Якутия сделалась "тюрьмой без решёток", куда неуклонно прибывали ссыльные, а мятеж декабристов, два польских восстания и народничество кратно усилило этот поток. Ссыльные были самые разные (слева, например, черкес), но местной спецификой стали скопцы - духовная секта из Черноземья, в идеях усмирения плоти решившая отказаться от полумер (справа её адепт) - о них я рассказывал в Олёкминске. На частный Аянский тракт Русско-Американска компания пригласила забайкальских староверов, центром которых стал начальный станок Павловск. Иные ехали на каторгу добровольно - с открытием Ленских приисков весь Северо-Восток охватила золотая лихорадка. Управлять всем этим государство обильно слало чиновников (по центру), и всё же к началу ХХ века из 269 тыс. жителей (на 4 млн. км²!) Якутской области русских было всего 11% против 4,5% тунгусов и 82% якутов.

47. З


Настоящая русская экспансия началась лишь в советские времена. Золотые прииски Алдана и Колымы, алмазные трубки Мирного, угольные разрезы Нерюнгри, олово Яны, причалы Тикси - в мамонтовый край 100-градусных перепадов температур народ ехал поднимать добывающую промышленность - сначала под конвоем, позже за длинные рубли. К 1950-м годам якуты стали меньшинством, а к 1989 году славян тут было 58% жителей против 33% якутов. Но то специфика жизни "на северах": ещё годик поживём, денежек подзаработаем - и на материк! С концом великих строек и северных завозов процесс обернулся вспять, и между переписями 1989 и 2002 годов славян в Якутии стало меньше на 200 тыс. человек, якутов - больше на 60 тыс.

48.


Якутия остаётся скорее мозаикой моноэтнических субрегионов: за время поездки я был в чисто якутских Заречных улусах, чисто русских Витиме, Ленске и Нерюнгри и почти чисто эвенкийском Жиганске. Двунациональными русско-якутскими мне запомнились только Олёкминск и сам Якутск, о котором будут следующие части.

49.

https://varandej.livejournal.com/1137170.html

Уналашка, Ситка, Форт-Росс; алеуты, тлинкиты, кашайя; Иркутск, Якутск, Благовещенск и святыни далёкой Москвы - что объединяет всё это с тихой сибирской деревенькой Анга (800 жителей) в 20 километрах от показанного в прошлой части Качуга в верховьях Лены? Конечно же, судьба земляка - на излёте 18 века здесь родился Иван Попов, он же Иоанн Вениаминов, он же святитель Иннокентий Московский, наследием которого стали Благовещенск, Храм Христа Спасителя и лес на Алеутских островах. Я ехал сюда посмотреть на его 300-летнюю избушку, а обнаружил то, чего в глуши никак не ожидал увидеть.

В Качуге нет сетевых такси, а местные берут за 20 километров до Анги то ли 600, то ли 800 рублей, ссылаясь на то, что там очень плохая дорога и они вообще согласны ехать чисто чтобы вам помочь, так как машину чинить выйдет дороже. Зная, какая дорога за Качугом дальше на север, им даже веришь... но денег жалко, да и зачем же тогда мужиков напрягать? Мы взяли такси до околиц райцентра и стали ловить попутку. Вскоре нас подхватил праворульный драндулетик, состоянием и содержимым кузова похожий на старые добрые "Жигули", и в компании доброго сельского дядьки мы поехали на восток. Кругом тянулись поля и луга, за которыми виднелись крыши деревенек: Верхоленье - одна из последних "сибирских пашен", обжитых русскими людьми ещё с 17 века, но в отличие от столь же изобильных уголков Ангары и Илима, сюда не дошёл Гидрострой.

2.


Под колёсами, между тем, шуршал почти идеальный асфальт, даже получше, чем на большей части Качугского тракта. Тарифы таксопарка, равно как и легенды таксистов, кажется, просто слегка устарели: Культурно-просветительский центр имени Святителя Иннокентия открылся в Анге всего-то в 2017 году как совместный проект "церкви и области" (по словам водителя), которым явно был известен афоризм про непростые отношения храмов и дорог. О том же, кому паломники, туристы и селяне обязаны возможностью ездить тут без ухабов и пыли, напоминают деревянные часовни и кресты:

3.


Кадр выше снят, кажется, близ деревни Малые Голы на полпути, а кадр ниже - на стыке Анги и её длиннющего присёлка Рыкова:

4.


Деревни эти небогаты и полны заброшенных домов, но всё же что-то неуловимое, незыблемо-сибирское, отличает их от призрачных в своём упадке деревенек Средней полосы или Русского Севера:

5.


Ну а дом святителя тут даже не сказать, чтоб уникален - 200-300-летние избы, срубленные, быть может, ещё теми, кто пришёл сюда пешком с Вологодчины и Приуралья, мелькают у дороги тут и там. Их облик очень характерен - маленькие, вросшие в землю, изначально может быть даже курные, они строились до того, как в обиход русских крестьян вошла пила, и потому под самый конёк сложены из брёвен:

6.


У более молодых изб на уровне чердака брёвна сменяются досками, а на окнах - резные наличники в бело-голубых тонах:

6а.


Ангара, Ангоя, две Анги (другую я показывал год назад в Приольхонье) - в байкальской стороне это буквально одно из самых распространённых названий. С эвенкийского "анга" переводится примерно как "щель" - этим словом тунгусы называли и пасть животного, и речной каньон. Каньонами, возможно, Большая Анга и течёт в горах Байкальского хребта почти параллельно Лене, и хотя в равнинной части это речка тихая и маленькая, именно после её устья Лена становится хотя бы в паводок судоходной.

7.


Анга стоит на двух берегах, но капитальный мост между ними построили лишь в 1996 году. Правее моста (кадр выше) видна укатанная в сайдинг школа и высокая деревянная церковь, отмечающая нашу цель, а низинка у речки была в 18-19 века известна Поповские Утуги - запомните её! Левее моста - венчающий скопление изб деревянный Дом культуры:

8.


К ДК и тяготел ещё 5 лет назад центр селения - тут и мемориал Победы, самой красивой частью которого я бы назвал высокие ёлки:

9.


И "Крестьянский торговый дом" с характерными деревянными кружевами - удивительно, но так выглядят все магазины этой сети (!), существующей с 1999 года в Качугском районе:

10.


Новый центр Анги манит за кривыми заборами:

11.


Вокруг старинной избы в 2013-17 годах образовался целый мемориальный комплекс с десятком построек, осматривать который можно несколько часов. Издали его доминанта - Иннокентьевская церковь, однако фактически главное здание комплекса - хорошо заметный на кадре выше Культурно-просветительский центр имени Святителя Иннокентия, сруб которого вмещает новый дом культуры, музей, гостиницу на полсотни постояльцев да офис всего этого великолепия. Первым и приятным сюрпризом стал сам масштаб мемориала: созданный уже по окончании золотого века ЖЖ, он не успел стать достоянием трэвел-блоггеров, по сайту КПЦ же ни за что не догадаешь о том, что здесь встретит что-то более солидное, чем новодельная церковь и вечно закрытый музей, ключ к которому надо спрашивать в церковной лавке. Из слабости сайта же обнаружился и второй сюрприз, на этот раз неприятный: выходной у КПЦ не только понедельник, но и вторник, на который и пришёлся наш визит. И в населённом пункте покрупнее это бы значило лишь запертую дверь и хмурого сторожа, однако в глухой деревне большинство сотрудников Культурно-просветительского центра приезжают сюда из Иркутска вахтами, живут здесь же, и в те дни, когда нет посетителей, всё равно на рабочих местах. Охранник позвал директора, мы показали директору рекомендательные письма от проекта "Живое наследие" при Общественной палате РФ, и вскоре к нам спустилась девушка-экскурсовод с приятным голосом...

12.


Большая часть Иннокентьевского мемориала расположена на зелёном, идеально постриженном холме. Справа - старая изба и новая церковь, левее виднеется звонница над руинами старой церкви, а домики справа вдоль лестницы... расскажу о них позже, а пока что запомните ещё и их!

13.


Первым делом мы поднялись в храм Святителя Иннокентия (2013-17) - издали почти типовая деревянная церковь из оцилиндрованного бревна, какие в 21 веке строятся от Калининграда до Сахалина, она гораздо интереснее внутри:

14.


Внутрь, а не наружу, обращены и расписные наличники:

15.


Сюжеты и техника росписи кажутся очень знакомыми и очень какими-то северным, вот только региональную школу я не могу опознать. Строили Иннокентьевский храм плотники из Иркутска, а расписывали мастера из Троице-Сергиевой Лавры:

16.


Но самая, пожалуй, яркая деталь - икона-штурвал на апсиде:

16а.


Старинная изба в окружении газонов, мостиков и тротуарчиков кажется музейным экспонатом, небрежно положенным на блестящую витрину. Она действительно стоит не в изначальном месте, да и родным домом святителя не была, но дело тут лишь в том, что история этой избы так же нелинейна, как и судьба самого Иннокентия:

17.


Будущий святитель родился в Анге в 1797 году, и первым именем его было - Попов Иван Евсеевич. Предки его по отцовской линии к тому времени жили в Иркутской земле уже как ровно 99 лет, все были священниками, и в 4 поколениях из 5 носили одно и то же имя: Иванами Поповыми были и наш герой, и его прапрадед, в 1698 году присланный невесть из каких краёв, и прадед, служивший в одной из церквей Иркутска, и дед, в 1738 году переведённый епархией в далёкое, но богатое село Ангинское. Вероятно - за какое-то смутьянство, уж по крайней мере в славном роду Поповых он вышел экспериментатором, сыновей своих назвав Дмитрий и Евсей. Первый унаследовал эту избу, а второй обустроился по соседству - так в Ангинском возник уголок на берегу речки, те самые Поповские Утуги. Дом Евсея Иваныча, где в 1797 году, младшим из семерых детей, большинство из которых умерли в младенчестве, родился будущий святитель, благополучно простоял до советской эпохи. В 1913 году в нём даже открыли музей земляка, но проработал он, по понятным причинам, дай бог несколько лет, а дальше тесная старая изба вновь стала чьим-то домом, и где-то ближе к середине века хозяева без сожаления её снесли.

17а.


Ту избу, что стоит теперь подле церкви, построил в 1738 году дед святителя, а к концу 18 века там жил его дядя Дмитрий Иваныч. К дяде и перебрался маленький Ваня Попов в 1805 году, когда умер Евсей, так что в итоге тут не родной дом нашего героя, но всё-таки - дом, где он жил. В 1806 году Дмитрий с племянником уехали в Иркутск, а дом продали односельчанам Скорняковым, чей род и жил здесь полтора столетия, в 1876 году перевезя избу с Поповских Утугов на бугор.

18.


Время, однако, шло, и если в атеистическом Советском Союзе святителя Иннокентия забыли, то на том берегу Мировой лужи помнили как, ни много ни мало, Апостола Америки. В 1977 году Иннокентий Московский был канонизирован Православной церковью в Америке, что поддержали и при дворе патриарха в Москве. В Перестройку сюда даже приезжали некие православные американцы, уж не знаю, индейцы или белоэмигранты, и предлагали несколько тысяч долларов за обветшалый заброшенный сруб - чтобы вывести на Аляску и создать там музей. Председатель Владимир Бутаков тогда наотрез отказался, но видимо, и собакой на сене оказаться не хотел: так американцы своим визитом вынудили иркутских чиновников заняться сохранением избы. В 1997 году, к 200-летию рождения святого и 20-летию его канонизации, при поддержке Церкви в этой избушке открылся дом-музей Святителя Иннокентия, а создание нынешнего Культурно-просветительского центра началось в 2013-14 годах с её реставрации.

19.


Аутентичен в избе только сруб да может быть половицы из полубрёвен. В сенях её висит родословная святителя Иннокентия, нынешние потомки которого живут в Москве под другими фамилиями. В комнатах же воссоздан абстрактно-собирательный интерьер поповского дома с позапрошлого рубежа веков:

20.


Чуть в стороне от избы и нового храма - фундамент старой Ильинской церкви (1804), строительство которой почти совпало с детством святителя. Её разрушили в 1930-х годах вместе с церковным кладбищем:

21.


Теперь фундамент церкви аккуратно раскопан и законсервирован, а на его кирпичах лежит язык колокола, откопанный вместе с ним. У входа - псковская звонница, а над апсидой - прозрачная часовня, и кресты за ней напоминают о сельском кладбище, где покоились в том числе предки святого:

22.


Примерно таким Ваня Попов видел Ангинское накануне своего отъезда - Ильинская церковь на холме да усадьба деда у речки. Последний элемент мемориала - те самые 5 павильонов у лестницы, которые представляют собой фактически залы музея: каждый - про отдельный этап жизни Светителя Иннокентия. Первый, что про детство, представлен лишь диорамой:

23.


Второй зал символизирует Иркутск, его самый-самый центр на месте деревянного кремля - с Московскими воротами, барочными храмами и Иркутской духовной семинарией, изначальное здание которой (1780-88) простояло до 1846 году, когда его заменили нынешние корпуса. Туда и повёз Дмитрий Попов в 1806 году племянника Ивана на 8-летней обучение. А так как количество Поповых среди потомственных попов зашкаливало, и в одном только потоке нашего героя числилось 7 однофамильцев, настоятели решили дать им другие имена. Иван Попов из Ангинского как лучший ученик семинарии на выпускном в 1814 году стал Вениаминовым - и это был явный намёк, ибо накануне отошёл в мир иной иркутский епископ Вениамин (Багрянский). Определили выпускника в Градо-Иркутскую Благовещенскую церковь, тогдашнее барочное здание которой тут изображено за кустами справа - сначала дьяконом, а с 1821 года и настоятелем. В 1817 году дьяк Иван Вениаминов обзавёлся женой Катериной и потому не поехал в Москву, где в православную академию при Троице-Сергиевой Лавре семейных людей не брали. Совсем другая судьба ждала его...

24.


Третий павильон встречает экзотическим пейзажем Русской Америки - пожалуй, самого необычного угла как тогдашней Российской империи, так и теперешних США. И как в Канаде задолго до Колумба высаживались викинги, так и на Аляске у Русско-Американской компании были полумифические предшественники - колония Кынговей, основанная то ли крещёными чукчами и эскимосами, то ли казаками Семёна Дежнёва, то ли и вовсе новгородскими ушкуйниками, фигурировала в документах начала 18 века, но до сих пор не известна археологам. Говоря "Русская Америка", обычно мы имеем в виду Аляску, однако как бы не большее значение имел Алеутский архипелаг, разделяющий Тихий океан и Берингово море. По числу островов (110), их общей площади (17,7 км²) и протяжённости (1748км) Алеуты почти вдвое превосходят Курилы, и сами делятся на несколько архипелагов поменьше - с запада на восток Ближние, Крысьи, Андрияновские, Четырёхсопочные и Лисьи острова. Американская география относит сюда ещё и Командорские острова, ну а в совокупности гряда казалась странным бродом через океан. Там жили люди, по языку родственные эскимосами, а в культуре, быту и верованиям в чём-то похожие и на эскимосов, и на камчадалов, и на индейцев, но в полной мере ни на кого из них. Русские называли этот народ алеутами, но теперь никто толком не знает ни откуда это слово взялось, ни кого обозначало раньше - острова или островитян. Себя островитяне называли унанаки, и главные в Лисьем архипелаге острова Унимак, Умнак и Уналашка обозначали явный центр их земли. В посвященном 18 столетии, когда Россия пыталась быть морской державой, по европейскому обычаю заморские колонии осваивал частный капитал - в первую очередь купцы из уездных городов Вологодчины. Сейчас это кажется странным - ведь Вологодчина лежит далеко от любых морей, однако именно эта удалённость сделала её кузницей кадров для северного мореплавателя. Если поморы просто жили у берега и артели их ходили на промысел по сезону, то выходцы из Поверховья, также знакомые с богатством северных морей, охотнее отправлялись в многолетние экспедиции. В таких экспедиция и разбогател вплоть до постройки своих кораблей Степан Глотов, мещанин из Яренска, в 1758 году обосновавшийся на Лисьем архипелаге. Купцов, однако, в отличие от государевых людей, интересовала лишь прибыль, и Джек Лондон, расписывая русские изуверства в рассказе "Потерявший лицо", был в общем-то не так-то и далёк от истины. В 1763 году алеуты Лисьих островов подняли восстание, вырезав экипажи 4 русских судов, а год спустя Глотов вернулся во главе карательной экспедиции, перебившей тысячи алеутов. Обескровленные острова промышленники забрали себе, к 1773 году обустроив первое в Америке постоянное русское поселение на Уналашке, в заливе Голландская гавань, названном так по каким-то старым следам голландских кораблей.

25.


Заморская экспансия, меж тем, лишь набирала обороты, и помимо одиноких купцов к ней всё чаще подключались крупные торговые компании. Самой успешной из них оказалась Северо-Восточная компания с весьма нетипичными основателями - купцами Григорием Шелиховым и Иваном Голиковым из нынешней Курской области, хотя "на местности" с 1790 года командовал купец Александр Баранов из Каргополя. Раскидав конкурентов, к 1799 году Северо-Восточная компания стала Русско-Американской компанией и под началом Баранова продолжила экспансию в Тихий океан. Экспансия эта шла тяжело: эскимосы и особенно индейцы невзлюбили "бородатых людей" натурально с первого взгляда, кровавые мятежи раз за разом вспыхивали тут и там, а карательные рейды не столько устрашали туземцев, сколько усиливали ненависть и отчуждение. Но и интересовала промышленников не столько таёжная пушнина, сколько мех "морского бобра" (калана), а потому и постоянные поселения колонисты предпочитали строить на островах, предварительно и под предлогом какого-нибудь мятежа истребив на них большую часть населения. РАК продвигалась вдоль побережья - с 1784 года её главной базой стал крупнейший в нынешних США (не считая Гавайев) остров Кадьяк, а с 1799 года - остров Ситка (он же остров Баранова) в Александровском архипелаге близ нынешнего Джуно, где был основан городок Новоархангельск, ставший официальной столицей Русской Америки. Под управление Русско-Американской компании отошла и Уналашка, к тому времени наиболее обрусевшая и остававшаяся экономическим центром Русской Америки. Туда в 1823 году и отправился с разросшейся семьёй Иван Вениаминов, из городских попов подавшийся в миссионеры.

25а.


Путь из Иркутска за океан занял 14 месяцев - сперва до малой родины и вниз по Лене в Якутск, затем сухопутным трактом в Охотск, далее кораблём в Новоархангельск, а оттуда уже на Алеутскую гряду. Уналашка поначалу произвела на священника тягостное впечатление произволом купцов и нищетой забитых, запуганных, с начала колонизации лишь окончательно одичавших туземцев. К 1825 году Вениаминов построил на острове Вознесенскую церковь - впрочем, не ту, что на макетах и иконах: нынешнее здание, уже американских времён, на этом месте третье. Параллельно Иван Евсеевич выучил алеутский язык и к 1826 году разработал для него письменность, а разъезжая по стойбищам с проповедями, знакомил унанаков заодно и с благами цивилизации. Не знавшие прежде со стороны пришельцев ничего, кроме обмана и насилия, в пришельце, который говорит с ними на одном языке и лечит от прежде неизлечимых болезней, алеуты, конечно же, не могли не увидеть мессию. Десять лет спустя на Уналашке не осталось ни одного язычника, алеуты получили русские имена и вообще возлюбили Россию - миссионеру стало некого крестить.

26.


В 1834 году Ивана Евсеевича перевели в Новоархангельск и вверили ему куда более сложную паству - колошей, или тлинкитов, уже вполне себе настоящих индейцев языковой семьи на-дене. Многочисленные и непокорные, тлинкиты и соседей держали в страхе, а русско-колошская война в 1802-05 годах закончилась фактическим изгнанием Русско-Американской компании на острова и резнёй в материковом селении с громким названием Славороссия на заливе Якутат. После этого даже на остров Баранова Русско-Американская компания предпочитала завозить алеутов. Из Новоархангельска Вениаминов объехал натурально всю Русскую Америку, собрал о тлинкитах подробнейший для тех времён научный материал (опубликованный в 1846 году в Петербурге), но в деле их крещения не сказать, чтобы продвинулся. Он понимал, что тут нужна системная работа, а потому в 1838 году поехал (причём - через Америку и океаны!) в Петербург просить помощи у государства. По пути он овдовел, и в 1840 году в Москве принял монашеский постриг, а с ними и третье по счёту имя - Иннокентий. То не случайно: ведь как раз в те годы, когда Ваня Попов поступал в Иркутскую семинарию, к лику святых был причислен Иннокентий Иркутский, в миру Иван Кульчицкий, запорожский казак Черниговского полка, который окончил Киевскую коллегию и Славяно-греко-латинскую академию, возглавил духовную миссию в Китай, а в итоге стал первым епископом Иркутской и Нерчинской епархии. Канонизировал Иннокентия тот самый Вениамин, в честь которого нашего героя переименовали впервые. Среди бурят Иван Евсеевич вроде бы не проповедовал, но краем уха наверняка слышал о реинкарнациях, и уж точно, что боготворил Иннокентия Иркутского и наверное мечтал повторить его жизненный путь. Вместе с постригом новый Иннокентий получил хиротонию, также став первым епископом новой Камчатской, Курильской и Алеутской епархии. Но география обязывает: жизнь владыки Иннокентия проходила не в роскоши, а в бесконечных разъездах, маршруты которых были замкнуты на Новоархангельск. Там он в 1844-48 годы выстроил кафедральный собор Михаила Архангела (в 1966 году сгоревший, хотя и воссозданный после этого в точности), а в 1845 основал Новоархангельскую семинарию - вторую за Уралом после Иркутской.

27.


Однако география разъездов владыки Иннокентия неуклонно смещалась на запад, то бишь на Дальний Восток: освоение Русской Америки застопорилось, и он видел с одной стороны тщетность своих трудов там, а с другой - плодородные и непаханые духовные поля в родной Азии. В 1852 году он перенёс камчатскую кафедру и семинарию в Якутск, где тоже время даром не терял, например сделав переводы Нового Завета на якутский. В 1858 году владыка снова переехал - теперь в Благовещенск, который сам же основал вместе с экспедицией Михаила Муравьёва-Амурского за несколько дней до Айгунского трактата об отказе Китая считать Приамурье своим. Про этот период в жизни святителя рассказывает экспозиция в следующем павильоне с морозными пейзажем Якутска:

28.


Между тем, странствующему архиепископу давно исполнилось 60 лет - пора было и на покой... В 1865 году владыка Иннокентий уехал сперва в Петербург как член Синода, а с 1868 - в Златоглавую как митрополит Московский и Коломенский. Здесь же в 1869 году он был принят в Русское географическое общество и осыпан орденами да медалями, в том числе от самого царя. В 1871 году Иннокентий основал Православное Миссионерское общество, которое должно было стать мощным инструментом "мягкой силы"... вот только пользоваться ей Государство Российское не научилось и полтора века спустя. Последним детищем Иннокентия (Попова-Вениаминова) стал Храм Христа Спасителя, или вернее - его алтарь, заложенный в 1876 году меж возводившихся с 1837 года стен как отдельное здание. В 1879 году Иннокентий Московский (как его канонизировали 98 лет спустя) преставился и был погребён в Троице-Сергиевой Лавре.

29.


Кадр выше, как вы уже догадались, снят в пятом павильоне. За павильонами - роща молодых кедров, которые гости музея сажают 8 сентября, в день рождения Ивана/Иннокентия (26 августа по старому стилю) в память о кедровой роще, что Вениаминов высадил на ветреной Уналашке, привозя саженцы с материка.

30.


Теперь зайдём в основное здание музея. В фойе - макеты трёх церквей: Ильинской (1805) в Ангинском, Благовещенской в Иркутске (1785-1804, она сгорела в 1870-х годах, была отстроена в "кирпичном стиле" и в 1930-х снесена окончательно) и Вознесенской (1896) на Уналашке:

31.


На стене - фото собора Иннокентия Иркутского (1994) в Анкоридже, теперешнем центре Аляски. Основанный в 1914 году как станция изолированной железной дороги, этот городом размером с Якутск или Благовещенск похож на американские мегаполисы в миниатюре. Материковую часть Аляски освоили, купив в 1867 году, уже американцы, и проекцией Новоархангельска на материк стал маленький Джуно - теперешняя столица штата. Там тоже есть деревянная Никольская церковь (1893-94): русские ушли, а православные алеуты, эскимосы, тлинкиты - остались. И это - наследие Святителя Иннокентия.

31а.


Справа от фойе - основная экспозиция, посвящённая русским миссионерам. Странноватое оформление тут служит аллегорией: с иконы льётся водопад, растекающийся реками духовных миссий, по которым плывёт поморский коч.

32.


Здесь же запечатлены три сюжета про Иоанна Вениаминова: как он уплыл на Уналашку, как посадил на ней кедры и как приручил белоголового орла - а судя по чужим заметкам, там эти птицы и ныне вместо голубей и ворон.

33.


Места его богослужений теперь выглядят так:

34.


Круглые витрины повествуют о прочих русских миссионерах, крестивших как сибирские народы...

35.


..так и Монголию, Китай, Корею, Японию:

35а.


Слева от фойе - выставки, одна из которых фактически уже стала постоянной экспозицией. Открывшийся на излёте благословенных доковидно-довоенных времен, музей в Анге успел застать немало иностранцев, среди которых была калифорнийка Робин Джой Веллманн. Или - Иннокентия Веллманн в православном крещении: отлично владеющая русским языком и чувствующая себя в России словно дома, эта женщина более 30 лет работает в Историческом парке Форт-Росс в дальних окрестностях Сан-Франциско. Впервые наведавшись в Ангу, она всему здесь порадовалась, и лишь одному возмутилась - а про наших-то почему ни слова?! Сказано-сделано, и вот область и епархия выделили средств, а Веллманн прислала экспонаты вроде вот этого макета часовни от калифорнийского мастера Джека Костелло: в 2021 году в Анге открылась небольшая экспозиция, посвящённая самой дальней точке, которая когда-либо была у России.

36.


...Незавершённая колошская война поставила Баранова перед неприятным фактом: на холодных островах не прокормиться. Именно по вопросам закупок продовольствия ездил в 1807 году в Сан-Франциско командор Николай Резанов на своих судах "Юнона" и "Авось". Но сюжетами рок-опер сыт не будешь, о чём-то конструктивном с испанцами договориться не удалось, и Баранов принял единственное верное решение - пройти на юг вдоль побережья, и найдя подходящее место, подружиться с местными индейцами и выращивать всё необходимое самим. Возглавил ответственное задание Иван Кусков, мещанин из Тотьмы, прежде управлявший несколькими поселениями Русско-Американской компании, включая Кодьяк и Славороссию до её разрушения. С юга зону поисков ограничивал Сан-Франциско, северный форпост Испанской империи, и вот в 1808 году в сотне километров до него в 1808 году Кусков присмотрел бухту Бодега, которой дал название Залив Румянцева. Там и возникло первое в Калифорнии русское поселение Порт Румянцева:

37а.


Проведя на заливе Румянцева зиму, колонисты добывали калана и морского котика (их мех слева), налаживали контакты с местными индейцами кашайа и вели разведку в окрестных горах. В 24 километрах от Бодеги Кусков присмотрел устье реки, которую назвал Славянкой - рядом обнаружились хорошо защищённое плато, пышные луга и строевой лес, а что вместо сосен и лиственниц там секвойи - то не беда. После всех согласований, в 1811-12 годах, Кусков во главе экспедиции из 25 русских и 90 алеутов вернулся на Славянку и построил из этих секвой крепость Росс:

37.


Индейцы кашайа из языковой семьи помо были не чета тлинкитам - совсем не воинственные, угодья в устье Славянки они продали за три одеяла, три пары штанов, два топора, три мотыги и несколько бус. Но и русские, научённые горьким опытом, всячески старались показать туземцам, что дружить с ними можно и нужно. С Испанией же у самой России тогда были прекрасные отношения, и хотя вице-король имел задание выжить русских из Калифорнии, обязательным условием ему ставилось - не провоцировать прямой конфликт. В 1821 году Испанию за Сан-Франциско сменила независимая Мексика, но на первых порах ей было не до того, а переговоры затягивались по причине отсутствия дипотношений. И всё же срубленный из красноватой секвойи Росс представлял собой вполне боеспособную крепость с 12 небольшими пушками, на форты Дикого Запада похожую внешне куда больше, чем на остроги Сибири. К концу 1830-х годов на Славянке жило уже две с половиной сотни колонистов - несколько десятков русских, сотня-полторы алеутов, креолы из смешанных браков, крещёные индейцы, немного якутов и финнов с материка и полинезийцы с Гавайев, где русские пытались закрепиться в 1816-17 годах и даже построили Елизаветинскую крепость (Паулаула) на острове Кауаи. Но если учесть, что во всей Русской Америке жило около тысячи русских, и не более 2,5 тысяч российских подданных - получается, что на Калифорнию приходилась десятая часть. Росс дополнили три удалённых ранчи (фермы) Костромитиновское, Черных и Хлебниковские Равнины - заделы несостоявшихся деревень. Колонисты преуспели в скотоводстве (держали до 3500 голов коров, лошадей и овец), садоводстве и промысле каланов на Фараллоновых островах, а вот для землепашества просто не хватало рук: на материке чиновники решали, негров для плантаций лучше прикупить или мужиков под Курском. Отец Иоанн в истории Росса не сыграл никакой особой роли, но всё-таки бывал здесь дважды - в 1836 как миссионер и этнограф, а в 1838 был проездом в Петербург. Наконец, в 1839 году Русско-Американская компания договорилась о поставках продовольствия с Компанией Гудзонова залива в Канаде, и потерявший значение Росс в 1841 году купил по дешёвке американо-швейцарский магнат Джон Саттер (Зуттер), вскоре прибравший к рукам весь север Калифорнии. В 1846 американцы и южную (вернее, среднюю) часть Калифорнии отвоевали у Мексики, вряд ли зная, что полтора века спустя тут будет центр мировых высоких технологий, кинематографа и всяческих горизонтальных селф-спешиал-фрик-веган-ЛГБТплюс-френдли-идей.

37.


Славянку янки переименовали в Рашен-Ривер, а Росская крепость стала резиденцией управляющих Саттеровыми имениями Форт-Росс. В 1873 году она перешла в частные руки, а в 1906 наконец была передана штату как музей. Общее место многих статей о Форт-Россе - оды Америке, сохранившей чужое наследие, предстающее чуть ли не последней аутентичной русской деревянной крепостью. Это прямое враньё: мало того, что Форт-Росс не похож ни на что в русском зодчестве, так и сохранность его на самом деле даже по российским меркам весьма условная. В том же 1906 году крепость была разрушена землетрясением, основной удар которого пришёлся на Сан-Франциско, а часовня и вовсе сгорела дотла в 1970 году. Существующие ныне стены, храм, контора и дома двух комендантов (первого Кускова и последнего Александра Ротчева) - реплики с аутентичными элементами, кроме дома Ротчева, у которого аутентичен хотя бы сам сруб.

38.


Никуда не делись зато индейцы кашайя, язык которых в быту вытеснен английским, но в словарях его осталось немало странных слов вроде япалка, лоджка, кошкак или синица (пшеница). О современной жизни их глухой резервации есть большой и вероятно предвзятый текст от РИА "Новости": официальных кашайа (то есть имеющих специальные документы, дающие право на льготы) осталось около тысячи человек, их ранчерия (слово "резервация" они не любят) Стюарт-Пойнт стоит в глухой тайге за 70 километров от больших трасс, дорогу туда регулярно перекрывают поваленные ураганами секвойи, работы в общине нет, а вот алкоголизм и наркомания лютуют. Расположение вдали от дорог не даёт индейцам устроить привычные во многих резервациях придорожные казино, поэтому основной их заработок - народные промыслы. "Визитка" кашайя - украшения из раковин "морское ушко", которые музею любезно предоставили мастера Колин и Честер МакЛауды:

39.


Зато из того же текста можно узнать, что у индейцев остался ритуальный Круглый дом, а на кладбище стоят кресты - но не христианские, а равновеликие по 4 перекладинам: якобы, этот символ индейцы знали испокон веков. Вениаминов лишь изучал кашайцев, но не пытался крестить, и в итоге последним оплотом их идентичности осталось родное шаманство.

40.


А вот просто детское творчество с той стороны океана. Примечательно, что сама Иннокентия Веллманн связей с Россией не рвала, и буквально пару дней назад вновь посещала Ангу.

40а.


Напоследок покажу зал уже явно временных выставок - в августе это были русские народные костюмы:

41.


Плетение из серого льна:

42.


43.


Берестяные картины иркутской художницы Галины Откидач:

44.


И почтовые марки по мотивам истории Иннокентия Московского:

45.


На втором этаже музей есть ещё небольшая экспозиция, посвящённая Шишкинской писанице, которую можно тут же осмотреть в шлеме виртуальной реальности... но шлем, увы, предательским разрядился, успев показать мне лишь общий план.

46.


Так что настоящую Шишкинскую писаницу покажу в следующей части, как и лежащий ещё дальше старый Верхоленск.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница и Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Давыдово.
Давыдово - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск) - будет позже.
Якутия в общем - будет позже.
Якутск - будет позже.
Заречные улусы Якутии - будет позже.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.

https://varandej.livejournal.com/1132749.html

Географически Лена начинается на безымянной горе (2023м) близ перевала Солнцепадь (1245м) в 7 километрах от Байкала. В путеводителях любят писать, что один-два поворота - и Лена была бы не великой сибирской рекой, а одним из множества горных ручьёв, впадающих в Славное море: анти-Леной можно считать речку Шартлай на другом склоне. Вот только Байкал лежит между отвесных хребтов: чтобы достичь его, Лене пришлось бы крепко нарушить законы физики, направив свои воды вверх через гору. Однако первые две сотни километров она не могучая Лена, а легкомысленная Ленка, мелкая порожистая горная река, на 5% своей протяжённости сбрасывающая 3/4 высоты.

Для людей отправной точкой Лены можно считать Качуг, райцентр в 260 километрах северо-восточнее Иркутска. А может быть - и сам Иркутск, откуда выходил Якутский тракт, большей частью проходивший по воде в различных её агрегатных состояниях. Его сухопутный участок, менее десятой части исторической длины, ныне известен как Качугский тракт, и с него я начну свой рассказ о долгом путешествии к морю Лаптевых.

Сейчас мне даже сложно посчитать, сколько раз я покидал Иркутск Качугским трактом! Впервые это случилось в 2012 году, когда в -45 градусов я отправился с молодым спесивым поляком посмотреть на Вершину - польское село в глубинах Усть-Ордынского округа. В 2020-х годах той же дорогой я трижды ездил на Ольхон - хрустальной осенью смотреть сам этот крупнейший в России пресноводный остров, дымным летом посетить шаманский тайлган и вновь зимой гулять по льду Байкала. Чаще всего путь начинался с автовокзала, и я успел выучить наизусть мелькавшие мимо кварталы и церкви Старого Иркутска, мрачное Радищевское предместье вдоль бесконечной улицы Рабочего Штаба и нанизанные на неё же бесчисленные авторынки и автосервисы объездной дороги за поворотом на Иннокентьевский мост. Конец Иркутска - мрачноватая падь Топка, над которой эффектно нависает Топкинский микрорайон: из всех въездов в город этот, пожалуй что, самый эффектный.

2.


Первые полсотни километров Качугский тракт сложно отличить от какого-нибудь Щёлковского шоссе - пробки, торговые центры, стелы колхозов и деревеньки в прозаичном среднерусском пейзаже:

3.


Среди которых особенно примечателен Оёк - одно из цикла "декабристских сёл" с Успенской церковью (1812-45), первоначальный купол которой, уничтоженный пожаром в 2006 году, имел конструкцию бурятской юрты.

4.


В Оёке от Качугского тракта ответвляется дорога к Вершине, а ещё через дюжину километров, за селением Жердевка (запомните его!) прозаичный в своей пригородности Иркутский район сменяется загадочным в своей бессмысленности Усть-Ордынским Бурятским округом. На 22 тысячах квадратных километрах которого вот эта стела - без преувеличения, одно из самых примечательных сооружений. В 1937-2008 годах числившийся отдельным регионом, фактически Усть-Ордынский Бурятский автономный округ был среди регионов России этаким поручиком Киже: лишённый крупных производств, важных месторождений, выдающихся достопримечательностей, а в последние полтора десятка лет даже городского населения (в 1992 году его райцентры, числившиеся ПГТ, разом сделались сёлами), УОБАО фактически существовал лишь на бумаге. Буряты, для которых он создавался, не были тут большинством: хотя округ охватывал 3/4 их прибайкальской общины (77 тыс. человек), среди 139 тыс. его жителей на титульный народ приходилось лишь 40%. И даже большинство его райцентров лучше всего сообщаются через Иркутск. Без слова "автономный" статус округа сделался ещё загадочнее: это уже не регион, а "территория с особым статусом", вот только в чём же этот статус заключается - кажется, не сможет объяснить никто.

5.


Но при всём том граница бывших регионов на Качугском тракте вполне наглядна - в нескольких километрах от стелы тайгу словно разносит ветром, обнажающим просторную степь. Или, быть может, ополье - в таких же участках лесостепей среди лесов Оки и Верхней Волги зарождалась когда-то Россия. Не впечатляющая красотой пейзажей или обилием древностей, эта степь, вместе с соседним Приольхоньем за Приморским хребтом - на самом деле ключевое место всей Восточной Сибири, откуда разошлись по степям, тайге и тундрам три её крупнейших коренных народа.

6.


Первыми были эвенки, в китайских хрониках известные как увань, в 6 веке вдруг объявившиеся в диких степях Забайкалья. До того же тунгусские племена жили именно в Прибайкалье, а когда и как они в этой степи оказались - наука не знает до сих пор: то ли с Алтая пришли, как и народы половины мира от индейцев до тюрок, то ли (и даже вероятнее) здесь и самозародились. 1500 лет назад, однако, тунгусы покинули родную степь, отступив на восток. Те из них, что обошли Байкал с юга, позже были известны как мурчены, конные эвенки, грозные степные кочевники, в российском Забайкалье растворившиеся среди русских (гураны) и бурят (хамниганы), но остающиеся большинством эвенкийской общины в Китае. Другие переселенцы обошли Байкал с севера, став душой тайги - орочоны, оленные эвенки, из языка которых разошлось по всему миру слово "шаман", хоть и малочисленны (50 тыс. человек), а расселены от Енисея до Сахалина на пространстве размером с Австралию. Ну а выжили тунгусов с их родной степи самые что ни на есть хулиганы: как народ гулигань в китайских хрониках фигурируют воинственные кочевники курыкане. В арабских хрониках они называются кури и награждаются эпитетами вроде "необузданные варвары" и даже "людоеды". Традиционно их считают тюрками, одним из племён енисейских киргизов, с родных Саян ушедших не в Среднюю Азию, а на Байкал. Ещё они известны как Уч-Курыкан, то есть Курыканское Трио: схожие в религии, образе жизни и материальной культуре и выступавшие в любой войне с чужаками как единая орда, курыкане состояли из трёх обособленных общин - утвердившихся здесь тюрок, подчинившихся им эвенков и первых монголов, только начинавших проникать в эту степь. Во главе каждой орды стояли вожди-тегины, один из которых во время больших войн избирался Великим Тегином. Всего курыкане могли выставить около 5 тысяч всадников, но конница эта приводила в ужас даже арабов и их среднеазиатских союзников. У курыкан была особая порода лошадей, "с головы похожих на верблюда", о которых при дворе Танского императора слагали поэмы. Курыкане строили простейшие крепости, стены и дозорные посты из каменных плит без раствора, но доктрина их явно была наступательной - в первую очередь преуспели они в металлургии. В сыродутных горнах с кожаными мехами курыкане получали почти чистый (99,4%) металл, позволявший оснастись все пять тысяч всадников первоклассным оружием. Не удивлюсь, если бог стали Кром из "Конана Варвара" был вершиной курыканского пантеона, но след курыканских предков и потомков по всей Сибири выдают сэргэ - ритуальные коновязи как для земных лошадей, так и для бесплотных коней дружественных духов.

7.


Ну а кто ставит у домов сэргэ? Алтайцы, буряты и якуты. Первые в своих горах немногочислены, а вот другие - это два крупнейших народа Восточной Сибири, каждый по 400 тысяч человек, ставшие не то чтобы даже потомками, а наследниками курыкан. На прошлом рубеже тысячелетий в Прибайкалье всё настойчивее проникали молодые и потому более агрессивные монголоязычные племена икересов (эхиритов) и хори-тумэтов, которые вряд ли сразили курыкан в бою: скорее, к 11 веку монгольский компонент просто стал господствующим в курыканском трио. Принявшие такой порядок вещей курыкане смешались с пришельцами, превратившись в бурят, а остальные ушли вниз по Лене, где сойдясь с таёжными народами вроде эвенков дали начало якутам. Переселение же из Великой Степи в уютную степь Прибайкалья продолжалось: в Чингисхановы времена сюда пришло ещё одно племя булагатов, и степь сделалась слишком тесной для трёх племён. Малочисленные эхириты подчинились булагатам, а хоринцы - снова ушли несколькими волнами, и описав причудливый круг через Монголию и Маньчжурию у границы с Кореей, в 16-18 веках обосновались в Забайкалье. Отсюда, впрочем, их предки ушли не совсем: в некоторых сёлах Усть-Орды и Верхней Лены по сей день живут буряты с фамилиями хоринских родов. Наконец, в 17 веке в эту степь пришёл ещё один, совсем уж неожиданный для сердца Азии народ - разумеется, русские. Булагаты, которые прежде теснили тюрок и неуклонно двигались в сторону Енисея, приняли господство саганхаана (Белого царя) лишь после нескольких коротких войн. Хоринцы и вовсе увидели в русских защитников и стали опорой России в байкальской стороне. И дело тут в том, что русские не стали никого выживать, по крайней мере в масштабах всего народа: в прибайкальском ополье впервые появились земледельцы, которым было нечего делить со скотоводами. Ныне забайкальские хоринцы и прибайкальские булагаты спорят за главенство среди бурят - на каждое из этих племён приходится по трети народа, но булагатский тотем Буха-нойон (Князь Бык) слывёт всебурятским заступником.

8.


Два прошлых кадра сняты у поворота на Усть-Ордынский - ныне заурядный районный посёлок, в котором ничего не напоминает о том, что когда-то он был центром региона. Усть-Ордынский вытянут вдоль тракта и прекрасно с него виден, вот только по большей части отделён от дороги речкой Куда - от поворота до центра посёлка порядка 7 километров. Всадник (1972) отмечает поворот, а Буха-нойон (2020) - позную (бурятское кафе) на другой стороне дороги. В 2020 и 2021 годах я видел её строящейся, а в 2022 она не просто открылась, а готовилась встречать с песнями и плясками делегацию какого-то форума, ехавшую на Ольхон:

9.


Фольклорную команду представляли бурятки, русские и кажется татарки - в ХХ века Прибайкальскую степь заполонили совсем уж экзотические народы вроде волжских татар, чувашей, украинцев, белорусов, литовцев, евреев или поляков.

10.


Усть-Ордынский стоит всего-то в 60 километрах от Иркутска, а значит - ехать ещё далеко. Просторные степи и уютные долины рек способствовали тому, что изначальный путь на Лену через волоки Илима и Куты уже к концу 17 века сменился сухопутным трактом. Поначалу - скорее народным, накатанным теми, кто не хотел на пути от Иркутска до Якутска делать тысячевёрстный речной крюк. В 18 веке, однако, именно в Иркутске как самом развитом городе Восточной Сибири готовила беспрецедентная по масштабам тогдашнего мира Вторая Камчатская экспедиция Витуса Беринга. Гвозди, скобы, снасти и паруса для кораблей изготовлялись на заводах Тельмы, и именно их транспортировка стала для государства поводом обустроить Якутский тракт официально. Трасса длиной 2766 вёрст, из которых более 9/10 приходилось на ленские воду и лёд, была размечена в 1738 году, а в 1743-72 годах на ней было организовано 35 почтовых станций. В неплохо обжитых верховьях Лены ямщиками стали местные жители, а в среднем течение 33 семьи из других мест стали второй волной русского переселения в Якутию после казаков, и к 1810-м их станции разрослись до деревень. Ну а расцвет Якутского тракта принесла золотая лихорадка Ленских приисков, которую в 1862 году лишь ускорило появление пароходов, отправлявшихся из Качуга и Жигалова. Туда старатели добирались от Иркутска пешком да на попутных повозках, и с придорожного кабака крещёного бурята Петра Татаринова (Бадмы Хахалова) в урочище Харгана начинался и сам Усть-Ордынский.

11.


Реинкарнацией этих почтовых станций и кабаков я бы назвал Баяндай - "столицу" Качугского тракта, село-райцентр (2,6 тыс. жителей) в самой его середине, в 130 километрах от Иркутска. Вдоль тракта здесь тянется дюжина просторных кафе с позами, чебуреками и пирожными, и мне сложно теперь посчитать, сколько раз я в этих кафешках обедал: все автобусы, едущие по тракту хоть в Качуг и Жигалово, хоть в Бугульдейку и на Ольхон, обязательно делают тут получасовую стоянку. Зимний кадр я снял 24 февраля 2022 года, около 11 утра по Иркутску (6 по Москве или 5 Киеву), а потом зашёл в столовую и в ожидании своей очереди достал телефон глянуть новости...

12.


Жилая часть Баяндая, как и Усть-Орда, тянется по низине левее тракта - там он проходил до реконструкции в 1970-х годах:

13.


А новые здания школы и спорткомплекса напоминают, что название Баяндай в переводе значит "богатый простор":

14.


В 1922-25 годах именно Баяндай был центром Эхирит-Булагатского аймака (вокруг которого и собрался к 1937 году Усть-Ордынский Бурятский округ), и на роль центра малого региона явно годился куда как лучше Усть-Орды. В советское время посёлок развивался как центр агропромышленности:

15.


А на тракт вышел уже при капитализме - неожиданно красивый въездной знак у поворота теперь стоит в глубине застройки, а жилые дома у дороги если и попадаются - то редко и сплошь новые:

16.


Над трактом нависает сопка с довольно необычным храмом Михаила Архангела (2017), которая делит придорожный Баяндай на две явные части: со стороны Иркутска тянутся кафешки, со стороны Качуга - автосервисы:

17.


А потому без своей машины сложно осмотреть главную достопримечательность Баяндая: на дальнем краю села, там, где от Качугского тракта под прямым углом отходит Ольхонский тракт, быстро взбирающийся на таёжные сопки, в развилке двух дорог с 2011 года формируется небольшой музей деревянного зодчества. В 2020-22 годах я трижды (вернее, 6 раз, если считать туда-обратно) видел его из окон машин и автобусов, и лишь с четвёртый попытки, августовским утром по дороге в Качуг, наконец смог посетить:

18.


Пока что открывшийся в 2014 году Баяндаевский этнографический музей (это его официальное название) совсем не велик, особенно в сравнении с огромными Тальцами или Ангарской деревней: тут всего несколько построек, сгруппированных в 2 усадьбы. Ядро музея - конечно же, усадьба прибайкальских бурят, о сущности которой напоминают ворота с национальным орнаментом:

19.


Тут стоит сказать, что прибайкальские буряты обособлены от забайкальских настолько, что если бы не их исходная роль в бурятском этногенезе и убеждённость в том, что это они тут самые-пресамые буряты - они бы наверняка давно выделились в отдельный народ. За исключением хонгодоров из Аларской степи за Ангарой, они даже не знали буддизма - первые дацаны в Прибайкалье появились уже в постсоветское время. Шаманство тут, напротив, как нигде сильно, и даже в усть-ордынском музее настоящий шаман есть в штате экскурсоводов. В маленьких степях Прибайкалья не разгуляешься так, как в сухопутном океане Великой Степи, но зато по краям этих степей - тайга, большие реки и целый бездонный Байкал. Так что прибайкальские буряты - не очень-то и кочевники: как с нескрываемой гордостью скажет любой местный гид или краевед, здесь не держали даже войлочных юрт. Скотоводство эхиритов, булагатов и хонгодоров было больше отгонным между летними и зимними пастбищами, а сравнимую с ним роль играли охота и рыболовство. На далёкие пастбища или промыслы здешние буряты ходили с простенькими переносными жилищем вроде чума, а базовой их единицей были аилы (семейные хутора с угодьями) и улусы (родовые владения), к которым прилагались уже более сложные сущности - шаманы и святыни, календарные тайлганы (обряды) и родовые предания, ведущие к удха-узууру - первопредку. Жён брали только из других родов, а когда один род разрасталась так, что заполонял всю степь до горизонта, шаманы читали обряд разделения, по итогам которого отпочковывался новый род, старейшина которого становился удха-узууром. Название Баяндай возводят к такому удха-узууру крупного эхиритского рода, улусом которого с 1941 года стал небольшой, но самый богатый в УОБАО Баяндаевский район. Аил баяндаевского рода эхиритского племени и собран здесь из трёх построек. У входа - срубленный на прошлом рубеже веков амбар Михаила Мильхеева, привезённый в 2012 году из улуса Бахай в 20 километрах отсюда:

20.


Напротив - деревянная юрта (хурэ) Андрея Нохоева из села Отонхой Эхирит-Булагатского района. Построенная в 1880-е годы, она пока что главный экспонат в этом музее:

21.


Такое жилище буряты изобрели задолго до знакомства с русскими: приходя из монгольских степей в сибирские долины и понимая, что тут нет надобности кочевать, они строили юрты как привыкли, но только - не из жердей и тонкого войлока, а из сосновых и лиственничных брёвен, которые так хорошо держат тепло. По традиции, сруб юрты и её опоры из 4 столбов (тээнги) и балок (хараса) сооружались за один день всем улусом, а дальше, проставившись соседям угощением, семья своими силами наводила крышу и обустраивала интерьер. У бедняцких юрт было всего 4 стены, но канонична 8-гранная юрта с дверью (урда) на юг. Фундаменты из мощных "земляных брёвен" (газарай-модон) закладывалась лишь под четыре стены, в то время как другие 4 "сироты-стены" (унилэн-хана), сориентированных по сторонам света, лишь закреплялись между ними. Крышу клали лиственничной корой (холтохон) и дёрном, оставляя урхэ - отверстие над очагом из трёх камней дуле, которые, особенно северо-западный камень, становились домашней святыней хурэ. Уклон крыши тоже не был случаен: им определялся баланс между температурой (чем выше - тем холоднее) и качеством воздуха (чем ниже - тем больше в юрте дыма).

22.


Само же пространство в деревянной юрте было организовано точно так же, как в войлочной. На севере, сразу за очагом от входа расположена "чистая сторона" (хойто-тала или хоймор) с онгоном (духом-покровителем, кадр ниже) и северо-западным богатым углом, где стояли абдары (расписные сундуки с самым ценным). Онгона, между прочим, тут сделали в 2012 году преподаватели Баяндаевской школы искусств в подарок на 65-летие районной библиотеки, и я не знаю точно, почему он в итоге из библиотеки попал в музей:

22а.


На западе, слева от очага - мужская часть юрты, в музее отмеченная конской сбруей:

23.


Справа, на востоке - женская сторона, где представлены всякие прялки, бадьи да корзины, и в том числе самая крупная омулёвая бочка:

24.


Встречалась же семья в южной части юрты перед входом, где накрывался обеденный стол. Ну а в самых богатых хурэ, к коим относилась и юрта Нохоевых, были ещё и пристройки, здесь уже в чистом виде привнесённые русским влиянием, как например продолжающая женскую половину комната с печью, служившая пекарней и баней. Дата на врезке же - моя ошибка: она нацарапана не на юрте, а на омулевой бочке:

25.


Но богаче и удобнее юрты - изба, к началу ХХ века полностью перенятая прибайкальскими бурятами и ставшая их основным жилищем. Здесь дом привезён из улуса Шардай, и видимо был его последней уцелевшей постройкой в чистом поле - нынешние карты не знают такого села.

26.


Впрочем, какие-то отличия бурятской избы от русской всё же есть - так, её помещение делилось на две половины по печке.

27.


А предметы тут собраны, кажется, просто из разных богатых бурятских домов, будь то европейского вида шкафы, старые фотографии, буддийские гравюры или вездесущие онгоны:

28.


Да голова изюбря - тотема баяндаевцев с районного герба. По совместительству изба служит мемориальным музеем Владимира Борсоева - боевого бурята другой эпохи, Героя Советского Союза и гвардии полковника Великой Отечественной войны. На тех фронтах бурят-артиллерист сражался с июня 1941 года, прошёл Курскую дугу и из конца в конец всю Украину, брал Краков и Сандомирский плацдарм за Вислой, а вот на Одерском плацдарме герой закончил свой путь: при штурме Ратибора он был ранен в третий раз с начала войны, и эта рана оказалась смертельной: Борсоев умер 8 марта 1945 года, два месяца и день не дожив до Победы. Похоронили его на Холме Славы во Львове, а значит теперь его прах выброшен псам... Но родина - помнит.

29.


Вторая усадьба музея - внезапно, белорусская из основанного в 1908 году "столыпинскими" переселенцами села Тургеневка на Ольхонском тракте в 7 километрах от Баяндая. Возможно благодаря ссыльным полякам, которые неплохо обжились в Сибири и в следующих поколениях не особо стремились уезжать, Прибайкалье пользовалось особой популярностью у переселенцев из бывшей Речи Посполитой. Я уже упоминал по сей день польскую Вершину, а с месяц назад показывал Пихтинск - три деревни целого маленького народа голендров, происхождение которых по сей день загадка, в которой однозначно только то, что в Сибирь они ушли из под Бреста.

30.


Белорусская усадьба выглядит подзапущеной и какой-то недоделанной: не то что инфостендов, а даже простейших табличек тут нет. Два дома в ней кажутся явными новостройками и их занимают какие-то подсобки, а вот третий вполне аутентичен:

31.


Особенно в белёных и кружевных интерьерах:

32.


Причём сравнивая этот дом с постройками Строчицы (скансен близ Минска) или Румшишкеса (в Литве), могу констатировать, что жили сибирские белорусы по сравнению с соплеменниками на исторической родине не то что неплохо, а почти роскошно.

33.


И пока только сооружаются ещё две постройки, которых я не видел в прошлые приезды - почтовая станция (слева) и степная дума (справа). Я не нашёл никакой информации о том, откуда их перенесли, так что может быть это и новоделы, но - очень много говорящие об истории этих мест. Ведь почтовые станции с постоялыми дворами и конюшнями были основой Якутского тракта, вокзалами старинного пути...

34.


...а Степные думы - важной частью реалий тогда ещё не сформированной в отдельный регион Бурятии. Их система была учреждена в 1822 году на основе "Устава об управлении инородцев", принятого в далёкой столице Михаилом Сперанским. Тут стоит сказать, что национальные автономии в России появились задолго до советской эпохи, вот только, не создавая национальных регионов уровня губерний, царские чиновники всякий раз демонстрировали индивидуальный подход. В Астраханскую губернию наравне с уездами входили Калмыцкая степь и Внутренняя Киргизская орда, в Ставропольской губернии то же место занимала Территория Кочующих Народов из Трухменского и Дербетского приставств. В Сибири кочевники жили не то что с русскими чересполосно, а порой буквально на одних и тех же местах, разделив их по сельскохозяйственной специализации - даже волости, не то что уезды, тут были бы слишком грубым делением. А вот Степные думы оказались в самый раз: всего в разное время существовало 12 бурятских, 6 хакасских, 1 якутская (в 1827-38) и 1 эвенкийская (фактически тоже бурятская для хамниган Забайкалья) степные думы. Качугский тракт проходил через владения учреждённой в 1824 году Кудинской степной думы эхиритов и булагатов, которая заседала в Жердевке - следующем от Иркутска селе после Оёка.

35а.


Думы управлялись советом выборных или наследственных старост, во главе которых стоял тайша. Изначально этот титул означал не Чингизидов, но потомков чингисханова рода Борджигинов по женской линии, а среди калмыков тайшами называли просто князей. Бурятам этот титул почти не известен, и именно русская администрация ввела его в обиход. Но судя по старому фото на кадре выше и атрибутам из Усть-Ордынского музея с кадра ниже, бурятские тайши исправно вжились в роль князей. И, конечно, были очень недовольны, когда государство начало отбирать у них власть: с конца 19 века самоуправление Степных дум сменялось инородческими управами, полностью унифицированными с административно-территориальной системой русских губерний. Кудинская дума была упразднена одной из первых, в 1890 году заменившись Кудинской, Ординской и Абаганатской управами, а дольше всех сопротивлялась реформе Агинская степная дума, упразднение которой в 1903 году обернулось партизанским вылазками и массовым исходом бурят в китайский Шэнэхэн.

35.


...Итак, трижды я поворачивал у этого музея на Ольхонский тракт, теперь же нам дорога прямо. В нескольких километрах от Баяндая лежит село с говорящим названием Половинка - мы почти на середине Качугского тракта:

36а.


Через полсотни километров начинается и Качугский район "материковой" Иркутской области, отделённый от Усть-Ордынского округа невысоким, но весьма живописным хребтом на водоразделе двух главных сибирских рек - Енисея (Ангары) и Лены. На фото, слава богу, не она (даже в верховьях великая сибирская река куда солиднее), а её приток Манзурка, вдоль которого спускается тракт:

36.


Из таёжных склонов порой проглядывают скалы:

37.


А у села Харбатов водитель показал нам Горку Фрунзе, на вершине которой хорошо заметен белый обелиск. Водитель из Ангарска, на своём грузовичке регулярно возивший в Качуг какой-то товар, долго и тщетно расспрашивал местных о том, что это за обелиск, и местные озвучивали ему не очень-то правдоподобную версию, будто на этом месте бежавший с вечной каторги к Байкалу Михаил Фрунзе был настигнут царскими солдатами и убит.

38.


Википедия и викимапия имеют на этот счёт другое мнение: в 1914 году, после революционных дел в Петербурге и на мануфактурах Иваново-Вознесенска и Шуи арестованный Фрунзе действительно отправился в ссылку в эти края, в первую от водораздела деревню Манзурка. Ссыльных в Сибири, однако, набиралось на любой кружок по интересам, и эту гору большевик присмотрел для маёвок, а год спустя и вовсе сбежал в Читу. Обелиск и флаг же поставили лишь в 2003 году местные коммунисты, что явно тянет на "когда это ещё не было мейнстримом": к тому времени изначальный Красный пояс в чернозёмных областях почти распался, а Новый Красный пояс Сибири и Дальнего Востока начал формироваться лишь в 2010-х годах с экспансией московского капитала.

38а.


За Харбатовом земля понемногу разглаживается, но здесь уже не степь, а совсем классическое ополье с полями в низинах, сенокосами на склонах и десятками старинных русских деревень:

39.


Водитель указал нам ещё и на Хромовский ключ - бурный ручей с целебной водой, про которую местные говорят, конечно, что она уникальная потому, что очень богата хромом. На самом деле богата эта вода серебром, и к тому же ключ не замерзает даже в лютые морозы. С другой стороны от дороги - заброшенный деревянный мостик, по виду скорее середины ХХ века, чем эпохи Якутского тракта, и всё же я очень жалею, что не успел его заснять.

40.


Отсюда уже рукой подать до Качуга, и на заднем плане кадра выше виден коренной высокий берег Лены. Вот так выглядит будущая великая река с первого моста по течению:

41.


Её верховья, в отличие от соседних бурятских степей и мамонтовых якутских низовий - это классическая старожильческая Сибирь, в отличие от пашен Ангары и Илима не тронутая советским Гидростроем. Да и вообще, кажется, ничем особо не тронутая: заселявшаяся с 1640-х годов, к началу 18 века она достигла идеальной плотности населения наподобие вагона метро, где вроде некуда сесть, но вроде и никто не едет стоя. Почти оставленная бурятами и якутами, не задетая столыпинскими переселенцами, Верхняя Лена превратилась в странный филиал Русского Севера, где до советских времён достояло множество деревянных церквей, словно привезённых с Двины или Онеги. Вот например Покровский храм (1790-95) в селе Бирюлька выше Качуга по Лене, первыми жителями которого стали 16 семей государственных крестьян, переселённых в Сибирь обеспечивать тамошние воеводства хлебом. Не знаю точно, откуда они были, но архитектура храма явно намекает на Вологодщину или Вагу:

42а.


В Усть-Илге ниже Жигалова похожая церковь даже смогла уцелеть, но в одном ряду с Кимжей, Нёнокской или Красной Лягой вполне могла стоять Знаменка - основанное в 1644 году село, центр Илгинской волости, до революции известное работавшей с 1736 года винокурней:

42б.


Здесь ровно 201 год простояла шатровая Богоявленская церковь (1731), вместе с колокольней тех же лет и приземистым зимним Знаменским храмом (1862-64) слагавшая классический погост-тройник. Она не потерялась бы, определённо, ни в Карелии, ни в Архангельской области, а для Сибири и вовсе была шедевром.

42в.


Не знаю точно, кто и как её разрушил, но думается, и к 1932 году это был "последний из могикан" - на Верхней Лене до советских времён стояли ещё и десятки куда как более простых деревянных церквей рубежа 19-20 столетий, но в сёлах, существовавших к тому времени не первый век. Построенные взамен старых, когда те обветшали, а традиции Русского Севера позабылись...

42г. Петропавловский храм (1877) в селе Головское под Качугом


В следующей части погуляем по Качугу.

ЛЕНА-2022
От Усть-Кута до Якутска. Оглавление и обзор.
От Якутска до дельты, а также верховья. Оглавление и обзор.
Верхняя Лена (Иркутская область).
Качугский тракт и Баяндай.
Качугский район. Качуг.
Качугский район. Анга.
Качугский район. Шишкинская писаница.
Качугский район. Верхоленск.
Усть-Кут (2020).
Осетрово - Киренск.
Киренск - Давыдово.
Давыдово - Витим.
Средняя Лена (Витим - Якутск) - будет позже.
Якутия в общем - будет позже.
Якутск - будет позже.
Заречные улусы Якутии - будет позже.
Нижняя Лена - будет позже.
Амуро-Якутская магистраль - будет позже.

https://varandej.livejournal.com/1132138.html