Я имел два бигха, - их нет, землю забрал сосед,
не дав ничего взамен.
Раз он мне сказал: "Твой участок мал,
продай-ка его, Упен".
Я ж ему в ответ: "Конца-края нет
земле твоей, господин,
Что продам я? Бог сохранить помог
мне всего лишь клочок один".
Но уперся он: "Если ты умен,
то уступишь участок мне,
Я решил свой сад обратить в квадрат,
ширину приравнять к длине,
Не мешай, дружок!" Душу страх обжег,
и молитвенно руки сложив на груди,
Пересохшим ртом я шепнул: "Мой дом,
мой посев, раджа**, пощади.
Тут отец и дед семь десятков лет
лили пот, земля - наша мать.
Не избыть беды тем, кто в миг нужды
может старую мать продать".
Захрипел бабу, закусил губу,
почернел лицом, словно ночь:
"Спорь, коль хватит сил, я тебя просил,
а теперь проучить не прочь!"
Пять недель прошли, и насчет земли
был составлен ложный указ:
Взял мой дом судья за долги, хоть я
не был должен на этот раз.
Жизнь голодных гнет, ненасытен тот,
у кого завелась деньга.
Что считать гроши? Ведь рука раджи
грабит нищего, как врага.
Я молил, чтоб бог мне помог, чем мог,
и мольбы мои впрок пошли, -
Появясь во сне, подарил он мне
мир огромный вместо клочка земли.
И вот я - аскет, как саньяси***, одет
пил воду из рек, где вода свята,
Тешил свой взор громадами гор,
посещал святые места.
Но ни на море синем, ни в желтой пустыне,
нигде - ни вблизи, ни вдали,
Даже во сне не случалось мне
позабыть о двух бигхах родной земли.
На рынках кричащих, в молельнях и чащах
промчались пятнадцать-шестнадцать лет,
И открылось уму, что бежать ни к чему,
ведь спасенья от памяти нет.
Привет, привет тебе, мать! Как не узнать
бенгальской земли!
Рокот Ганги**** и воздух родной, полный ласковой тишиной,
счастье мне возвратить смогли.
Вот поле... Вот лес... Голова небес
склонилась к твоим стопам,
А в манговых рощах***** птицы поют, надежен там прохладный приют,
приготовленный пастухам.
Деревни, как птичьи гнезда, хранят из теней сплетенный
наряд и покой,
А водоемы, что с детства знакомы,
зовут зачерпнуть прохладу рукой.
Бенгалка с кувшином идет не спеша, трепещет душа,
и глаза мокры...
Как сладко сказать земле своей: "Мать",
встретив ласковый взор сестры.
Промчались два дня - и вокруг меня
места родные, - мой сон давнишний.
Тут все как вчера: и дом гончара,
и колесница Вишну****** .
Вот рынок, вот храм, вот склады, а там
тропа, что давно знакома,
Я еле дышал, когда добежал
бегом до родного дома.
Земля, о стыд, о позор! - Ты изменила мне, тщетно
блуждает взор -
от прошлого нет следа.
Так, значит, вот какова ты, мать, может любой тебя пожелать,
и отдашься ты без стыда.
Все уважали тебя, пока была ты матерью бедняка
и жила от его трудов.
Кто смел бы дурное сказать о земле, скромно несущей в своем подоле
груз овощей и плодов?
А ныне прочною стала ты, тебя украшают листва и цветы,
твой новый наряд богат.
О горе! Постигнуть не в силах я, как ты смогла изменить себя
от головы до пят.
Я, нищим ушедший в чужие края, сюда вернулся ради тебя,
взгляни:
Я оборван... Чудовище! Ты, пока я страдал, облачалась в цветы,
улыбалась ночи и дни.
Гордишься ты милостями богача, а я так надеялся, миг улуча,
увидеть прежней тебя,
Но от минувшего нет и следа, душу мне ранит твоя красота,
я плачу, былое любя,
В те дни для хозяина-бедняка ты, как амрита******* , была сладка,
а ныне цветут цветы.
Ты ими украшена, ты весела... Но слушай, богинею ты была,
рабынею стала ты...
Словно чужой, с пустою душой
на все я смотрел в упор,
И взор мой набрел на манговый ствол,
памятный с давних пор.
Я сел у корней, а горе во мне
притихло и замерло начеку, -
Детство и мать я стал вспоминать,
чтоб разогнать тоску.
Вспомнилось, как в грозовую ночь сны прочь
отлетали от глаз:
Как спелые манговые плоды, лишь ветер, бывало, встряхнет сады,
собирал я в рассветный час.
Вокруг оглядевшись, я вспомнил пруд; из школы сбежав, мы прятались тут
когда-то очень давно,
И стало ясно до боли мне, что землю, грезившуюся во сне,
вновь увидеть не суждено.
Но ветерок промолчать не смог,
он, прилетев с пруда,
Прошумел и стих, чтоб у ног своих
я наше два спелых плода.
Тут я понял - мать не могла не узнать
того, кто вернулся к ней,
И гнев мой поник: чем горестней миг,
тем ласковый дар ценней.
Но вдруг из кустов, не в меру суров,
садовник вылез и прямо
Пошел на меня, браня и кляня
(таких посылает Яма********).
Я молвил ему: "Шуметь ни к чему,
я землю отдал без спору,
А ты готов из-за двух плодов
со мною затеять ссору!"
Но крикун меня не узнал и палкой погнал
туда,
Где ласкала прохлада хозяина сада,
где он рыбу ловил у пруда.
С ним были друзья. Увидев, кто я,
закричал он: "Пробил твой час!
Околей, злодей!" Он бранился зло, а друзья еще злей
в сто раз.
Я взмолился тогда: "Два упавших плода
мне, как милостыню, подай".
Суд бабу был скор: "Ты, по сути, вор,
хоть на вид и свят, негодяй!"
И, себя губя, рассмеялся я:
"Справедлив судьбы приговор:
Раз земля моя чтит святым тебя,
то я, разумеется, - вор".
Рабиндранат Тагор (1861-1941)
(в переводе А. Сендыка)
____________________________________________________
* Бигх - мера земли, около четверти гектара.
** Раджа - царь, правитель; почтительное обращение к вышестоящему лицу.
*** Саньяси - подвижник, отвергший мир, человек, живущий подаянием и странствующий по местам паломничества.
**** Рокот Ганги... - река Ганг названа по имени Ганги, дочери отца гор Хималая; именно поэтому в переводе ее название дано в женском роде.
***** А в манговых рощах... - Манго - широко распространенное в Индии плодовое дерево; плоды имеют приятный вкус и запах.
****** Вишну - одно из трех главных божеств индуизма; олицетворение солнца, света, покровитель, хранитель мира.
******** Амрита - сказочный напиток, дарующий бессмертие. Мифы повествуют, что он был утрачен во время всемирного потопа и боги со своими сородичами асурами решили извлечь из Молочного океана золотой сосуд, содержащий амриту, вместе с другими сокровищами, также утраченными во время потопа. Асуры согласились при условии справедливого раздела всего добытого. Однако когда сокровища были извлечены, из-за дележа добытого разгорелся яростный спор, в котором боги одержали верх.
********* ...таких посылает Яма... - Яма - бог смерти в индуистской мифологии, посылающий за душой умершего своих гонцов.