Мой таксик Лёва, которого я вспоминаю здесь каждый месяц, прожил 12 лет и успел многое повидать. Каждое лето мы с ним ездили в сторону Питера, где он гулял по паркам в Павловске и Пушкине, бывал в Кронштадте и Выборге. В 2015 году мы с ним даже ходили по Питеру на экскурсии с Татьяной Мэй - как-нибудь расскажу об этом подробнее.

Много лет отправной точкой для поездок в Питер и пригороды была дача нашего знакомого в псковских лесах недалеко от Гдова.

В этот провинциальный городок мы приезжали после с Мартой, потом с ней и Бучем, теперь с Бучем и Лисом. Там есть прекрасный песчаный пляж на берегу Чудского озера. Больше километра можно пройти его вдоль до впадения в озеро речки Чермы. Огромные валуны, ракушки, есть место, где растут сосны, всё это так интересно и ещё соединяется с огромным водным пространством.

Каждый год пляж выглядит немного иначе - шторма могут выбросить на берег остов лодки или разбросать по песку скелетики ершей. И ещё от полноводности озера меняется береговая линия.

Самое драматическое её изменение было в 2006 году, когда Чудское озеро сильно обмелело.

Вода отступила метров на сто и обнажились камни, которые раньше были скрыты.
Лёва бродил по мелководью, изучая дно:


Пологий берег позволял гулять по бывшему дну до самой линии прибоя.


Вот место, где в озеро впадает речка Черма. Здесь моя рука указывает на линию воды в обычный год.


Картина представляла собой марсианский пейзаж с красноватым песком и валунами.

Забавно, что на этом фото Лёва снова показал своё умение балансировать у меня на плечах.

Хорошее было время, приятно вспоминать, хоть и с грустью...

Я уже публиковал свои воспоминания о том периоде, когда мне захотелось усилить свои знания английского языка. Помимо курсов и преподавателя-ирландца, о которых я тут уже вспоминал, у меня появилась привычка к чтению текстов на английском. Я наведывался в книжный магазин "Библио-Глобус", где скупал книжки в мягких обложках - классиков англоязычной литературы и обычных прозаиков. Сейчас они занимают целую полку в моём книжном шкафу и я бы с удовольствием их кому-нибудь подарил.

Был ещё один источник не просто английского текста, а интересного чтения. Время - в конце 90-х и начале "нулевых". Я тогда работал техническим специалистом в телекомпании "REN-TV" (не путать с нынешним "Рен-ТВ"!!!), а она размещалась в здании "Издательского Дома Прогресс" на Зубовском бульваре. На первых двух этажах этого здания был магазин продуктов и галантереи, предназначенный, скорее всего, для экспатов - иностранных граждан, работающих в стране по контракту. Об этом говорил его ассортимент и цены. Туда можно было ходить, как на экскурсию - смотреть на невиданные для тогдашнего времени экзотические фрукты и раздвижные двери, которые удивляли моих детей.

В том магазине выкладывали в особом лотке бесплатные экземпляры газеты "The Moscow Times", существующей по сей день. Не знаю, как сейчас, а тогда в её редакции работали исключительно иностранцы. Печатались там собственные материалы и были заметки журналистов-фрилансеров. Они вели колонку, каждый в свой день. По пятницам там публиковались заметки англичанки - домохозяйки и мамы троих детей о жизни в Москве. Я работал строго через день, поэтому в пятницу попадал через раз, хотя и тогда, когда мог, иногда заставал уже пустой лоток.

Тем не менее, у меня осталось некоторое количество вырезок с колонкой этой английской мамы - их я недавно обнаружил у себя в старых бумагах. Колонка называлась "Growing Pains", что в шутку, но по смыслу, могло бы означать "боли от преодоления трудностей при воспитании трёх детей в условиях Москвы перестроечного периода".

Эту маму звали Джульет Батлер (Juliet Butler), позже она стала на родине довольно известной журналисткой и писательницей, её имя легко "гуглится". И есть у меня идея запустить небольшой цикл заметок, где в своём пересказе дать самые интересные впечатления коренной англичанки о жизни в Москве конца 90-х с тремя малыми детьми. Иногда это было настолько живо написано, что сохранилось в моей памяти до сих пор в подробностях, но нет в виде газетной вырезки.

Сейчас решу, каким будет формат и названия заметок, чтобы эту идею реализовать...

Завтра я поеду на Ваганьковское кладбище почтить память моего отца. Ему было бы сейчас 88 лет.

Что мне осталось от него на память? Из того, что можно подержать в руках - это орден и медали, частью юбилейные. Однако, там есть награды значимые и заслуженные.

Это не полная выкладка - он ещё был почётным донором, но значок не сохранился.

"Знак почёта" - это неприметный советский орден, который никак не связан своим названием с коммунистической идеологией. Почёт и уважение - вот чего добился отец в работе всей жизни по проектированию реакторов атомных электростанций.

Он много мне рассказывал в детстве о том, как это работает. Помню его увлечённость своей темой. Он говорил со мной, как бы споря со своим коллегой и убеждая самого себя в правоте своих конструкторских решений.

Я уверен, что свой орден он заслужил, работая над реактором для Белоярской атомной электростанции - вот памятная медаль, а БН600 расшифровывается как реактор на быстрых нейтронах мощностью 600 мегаватт. Это происходило в то время, когда я заканчивал школу, что-то уже понимал в физике и подолгу не видел отца, который ездил в свои многочисленные командировки.

От ордена - через медаль "Ветеран Труда", находится знак "Изобретатель СССР". Он получен за что-то значимое, а рацпредложений у отца было много. Только вот по старой советской традиции в соавторы к нему постоянно записывались начальники разного уровня.

Тут есть и ведомственные награды, которые иногда значат для специалиста даже больше государственных, потому что это признание заслуг по "гамбургскому счёту" от профессионального сообщества. Не хватает ещё одной медали от головного института, осталось лишь удостоверение.

Но свою первую награду - золотую медаль, он получил по окончании школы. И это была школа для мальчиков - мало кто знает, что в послевоенное время - до 1954 года, практиковалось раздельное обучение.

При полном отсутствии девочек у ребят были свои развлечения. Например, они могли на-спор писать сочинения по литературе, заканчивая каждый своё словом "коммунизм" - про что бы ни была тема. Учительница это замечала, конечно, но не возражала. Важно, что вопреки тогдашней политической моде, отец во всю свою жизнь так и оставался беспартийным, хотя в партию его звали. И к власти настроен был очень критически.

Думаю, немногие знают, что до 1956 года романы "12 стульев" и "Золотой телёнок" Ильфа и Петрова были запрещены советской цензурой. А студенты эти книги читали, затёртыми до дыр, в "самиздате" - в машинописном виде. И когда он учился в Московском Энергетическом институте - как раз во время начала движения КВН, среди студентов его факультета проходили соревнования на лучшее знание самых незначительных деталей сюжетов.

Студенческий "юмор" искрил и на каникулах, когда они в пустой общаге, собирали непарную обувь по комнатам и, сделав огромную рогатку, резинку которой растягивали три человека, запускали тапок в дощатый туалет на стройке напротив. Специально следили, когда туда кто-нибудь зайдёт надолго. Крыши там не было - сидел человек и вдруг ему сверху тапок прилетал. Пристреляно было отлично частыми тренировками, благо "снарядов" было в избытке. Или запускали в небо "балеринку" - что-то вроде воздушного змея в виде танцовщицы. Но это так, ерунда, а вот на военной кафедре были "шутки" посерьёзнее.

Я не пошёл по стопам отца, хотя тоже закончил МЭИ, но радиотехнический факультет. И в общаге не жил - ездил на электричке из области. От него мне досталось уважение к черчению, но так, как он разрисовывал в подробностях - с вырывами и в разрезах, свои будущие самоделки, я повторять даже не пытаюсь.

Жаль, что сейчас его нет, а то было бы здорово распросить его про историю всей нашей семьи. Надо было это делать вовремя - я успел узнать от него слишком мало, но усвоение жизненных истин приходит поздновато.

Ради интереса, решил подвести некоторые промежуточные итоги. На тему нашей с Бучем и Лисом поездки к Селигеру в Николу Рожок написано ровно двадцать эссе с фотографиями. Всего я наснимал 574 кадра хроники (327 на зеркалку и 247 на смартфон), а опубликовал тут пока 158. Осталось 416 снимков. Даже если вычесть брак, повторные и односюжетные - пусть их будет 116, то остаётся 300 (триста!) ещё не использованных!

Теперь думаю сделать несколько публикаций с набором отдельных фотографий походных зарисовок.

Начну прямо сейчас. Вот фото с объяснением причины моего похудения всего-то на 1 (один) килограмм после столь активного отдыха - кормили хорошо, спасибо поварихам. Рыба не при чём, но вдруг кому-то надо - там есть телефон.

Кстати, о рыбе! Ездил на Селигер и до сих пор ни разу не рассказал про рыбалку!

Сразу скажу, что я рыбачить не люблю.

Ау, разведёнки!
"Я не пью, не курю и цветы всегда дарю... и к футболу равнодушен, и в компании не скушен", да к тому же не увлекаюсь рыбалкой! .....
Тишина. Нет ответа.

Я "перерыбачил" в детстве, когда мои дед, отец и дядя брали меня с собой в походы на лодке по реке Воронеж, а потом, когда дед купил свою легендарную "копейку" из первой сотни сошедших с конвейера - с порядковым номером 71, то и на Дон.

А рыба есть. Копчёная. Угорь по 3 тысячи рублей за рыбку. Спрашиваю, селигерский?
"Спрашиваешь! Конечно, селигерский! Поймали на перемёт и закоптили".

Только вот другой местный житель - Сергей, который катал нас с Бучем на моторке по озеру, сказал, что этот угорь скорее всего китайский. Что за сезон хорошо, если штук пятнадцать всего удаётся добыть, и вряд ли его будут продавать за эту цену.

Вот этого монстра постоянно исследовал Буч - вон там видна его попа под лодкой, а я и в прошлом году потратил на него много кадров - сейчас не вошёл в рассказ о лодках.
Ещё одна селигерская лодочка, пропущенная при написании рассказа о них:

А этот снимок не вошёл в рассказ о лошадках. Это туристы. Взяли лошадей покататься на конюшне:

Парень был по виду кавказец, наверняка имел опыт обращения с лошадьми - на фото это видно по правильной посадке (а у девушки негодное положение ступни в стремени). Уж как он гарцевал и носился по линии прибоя с брызгами!
Вот ещё снимок "амазонки" верхом на кобыле и с жеребёнком:

И скачущий лошадиный ребёнок:

Пока хватит, продолжу разбирать неопубликованное позже...

Да, я опять пишу про Лёву, своего второго таксика.

3 мая 2004 года моя первая такса Лиза родила шестерых щенков - все кобельки, это называется "королевский" помёт. Пятым "принцем" вышел Лёва - самый слабенький, но сильный умом и сообразительностью. Его мама Лиза, согласно "щенячке", была дочерью Лауры и Зака, а отцом Лёвы был Мартын - кобель нашего тренера на притравке в Коротыгино Николая Алексеевича Вахтинского.

Спустя три месяца мы с Лёвой приехали в Коротыгино, когда там шли собачьи испытания. И одна женщина, которая привезла из Москвы своих пятерых такс, сказала, что Лёва по отцу потомок самого Доллара! - негоже ему, дескать, быть без родословной. А тот Доллар, чтоб вы знали, был чуть ли не первым кобелём, привезённым в страну из Европы после поднятия "железного занавеса".

Я, недолго думая, кинулся к заводчице выправлять маме Лизе "паспорт". Но Николай Алексеевич резко охладил мой пыл - Лёва был крипторх, а таких отстраняли от выставки уже на этапе регистрации. Не для выставки, ну и ладно, я не расстроился, Лёва тоже, а Лиза так и осталась с "щенячкой".

Долгое предисловие к рассказу, который я, ради прикола, хотел назвать "сукапутный моряк", но это было бы обидно для Лёвы в его день рождения. Он был однолюб - его пожизненной подругой была дворянка Марта. Её он встретил в собачьей стае в деревне в годовалом возрасте. Марта потом стала нашей домашней. Лёве она была и мамой (Лиза погибла, когда Лёве не было и полугода), и боевой подругой, которая заступалась за него в собачьих разборках.

Теперь по сути - я уже писал месяц назад, как Лёва переживал, когда я его взял с собой на кораблик в морскую экскурсию по фортам Кронштадта. В Кронштадте мы с ним побывали не раз - ведь в последнее воскресенье июля отмечался День Военно-Морского флота, а перед этим - в последнюю субботу, День города Зеленогорска, где мы с ним участвовали в таксовках. Пятьдесят километров от Зеленогорска до Кронштадта - мы с Лёвой ни разу не пропустили этот большой морской праздник.

Там устраивали парад в акватории порта, матросы и офицеры были в парадной форме, собирались и бывшие моряки - со своими "морячками", а часто уже и со своими детьми. Приезжали отовсюду, шли к набережной, размахивая флагами - с утра уже весёлые, но ещё не пьяные. Но особенно выделялись пожилые пары - у него весь китель в наградах, а у неё шляпка с вуалькой.



В 2015 году там было незабываемое представление с участием артистов, изображавших Петра Первого и его свиту:



Ещё в Кронштадте стоит немыслимой красоты Морской собор - я знаю, как он выглядел до реставрации, и не преувеличиваю. На площади перед ним - рядом с памятником адмиралу Макарову, тоже собирались моряки.


Моя воинская специальность никак не связана с морем, но мы с Лёвой нагло внедрялись в самую гущу праздничного гулянья.

Лёве я повязывал детский гюйсик, а на антенне машины развевался маленький Андреевский флажок.

Потом я приезжал в Кронштадт с Бучем и Мартой. В этом году попробуем повторить этот вояж с ним и Лисом.

Прошло тридцать лет и три года с той поездки в Кутаиси, а воспоминания остались яркими, могу поделиться, не соврав. Однако, я хорошо помню только первую поездку и совсем не помню вторую - там уже не не было того накала страстей. Начальник нашего отдела был человек умный и с ним конфликта не могло быть по определению.

Насчёт яркости - тут тоже надо заметить, что тогдашний Кутаиси был промышленным городом, над ним постоянно висела дымка и фиалками там не пахло. Было лето, жара, а в автобусе - любимые грузинами тёмные занавески на окнах, которые добавляли работы потовым железам.

Нас поселили в обычной квартире многоэтажного дома на первом этаже, который был выделен для командировочных. Это была окраина города, рядом стояли пятиэтажки, там был магазинчик, что-то можно было купить из еды. Но ни деревца, ни кустика вокруг.

В магазине я купил пачку грузинского чая, самого обычного по цене, с надписью грузинской вязью. Заварили его вечером, попробовали - отличный чай! Я потом домой себе купил несколько пачек. В Москве, даже при тогдашнем дефиците всего и вся, пачками грузинского чая были заставлены прилавки бакалейных отделов. Он не котировался как чай совершенно, его покупали только "по бедности" - там среди чайных листочков могли быть веточки, как будто весь чайный куст выдирали из земли, целиком измельчали и фасовали. Получалось, что для себя грузины делали хороший чай, а то, что веником с пола собрали, отправляли соседям. Мы тогда об этом догадывались, конечно, а тут получили подтверждение.

В доме пахло жареным - в прямом смысле. Утром я вышел на площадку первого этажа и заметил, что в электрощите горит свет. Дверца щита была не заперта и я открыл её из любопытства - у нас ведь там лампочки не ставили, да и чего она горит и тратит электричество? И я был шокирован - на место предохранителя был вставлен гвоздь, миллиметров пяти толщиной, и он светился белым светом подобно лампочке! В доме были электроплиты и кто-то что-то жарил от души.

Ещё одна особенность привлекла тогда моё внимание - перейти улицу было невозможно, машины не притормаживали. Но стоило только начать движение, подавив свой страх, и все водители сраазу начинали снижать скорость, останавливая свои автомобили перед пешеходом.

Теперь, как я и обещал, расскажу про наш досуг - выходной день надо было как-то провести с пользой, а куда пойдёшь? Решили поехать - в двадцати километрах от Кутаиси находился всесоюзный курорт Цхалтубо!

Выехали из городской дымки и почти сразу пейзаж за окном стал меняться. На склоне горы появились чайные плантации. В самом Цхалтубо было совершенно сказочно - зелень, цветы, дворцы в сталинском стиле. Ты просто попадаешь в рай после адовой сковородки. Да и как ещё может выглядеть курорт, где чуть ли не с революции отдыхали все советские партийные и государственные деятели в своих санаториях тогдашнего 4-го Главного Управления.

Куда ни шагни - тут и там виднелись широкие лестницы с огромными каменными вазами, а чуть дальше и повыше - помпезные портики ведомственных санаториев. И повсюду клумбы с яркими цветочками. Видимо, там такой рельеф и определяемая им роза ветров, что кутаисский смрад так и висел над городом, заставляя простых смертных вдыхать половину таблицы Менделеева, и сохраняя для "богов" природный кислородный коктейль.

Надеюсь, что в Кутаиси сейчас стало получше. Наш город тоже перенасыщен производствами и ещё не так давно ситуация была аналогичная, так что я сразу почувствовал, когда воздух стал чище. Сначала - оттого, что во время "перестройки" постепенно встали заводы, а потом благодаря вниманию к экологии.

Такая вот нахлынула волна воспоминаний - придут Альцгеймер с Паркинсоном, будем втроём с ними перечитывать эти заметки на старости лет...

Теперь можно рассказать об особенностях грузинского приборостроения конца 80-х годов прошлого века. Впрочем, может быть сейчас там всё поменялось, но всё равно опишу, как оно было.

Цех того завода в Кутаиси представлял собой большой светлый зал размерами с физкультурный зал стандартной школы (а может это и было здание по проекту школы?), в котором было порядка двадцати монтажных столов. Пять-шесть из них занимали монтажницы, которые что-то паяли. Вокруг стояли, слонялись без дела с десяток "джигитов". Навстречу вышел какой-то человек из их числа, но не начальник, потому что он потом что-то там тестировал, используя тестер, и провёл нас в небольшую лабораторию за этим залом.

Кто не знает, "тестер" по-грузински будет "тэстэр", но произносится это с таким ударением, что говорящий сразу становится как бы выше и солиднее. Тот человек весь день втыкал щупы своего тестера в какие-то гнёзда и следил за отклонением стрелки. Для наглядности на стекле индикатора была нанесена жирная красная линия. Я не шучу - это была его работа!

Нам тоже дали тестер, бумажную схему и тот стенд, который "нэ работаэт". Корпус его был небольшого размера, скошенная пирамидка примерно 20 на 30 сантиметров в основании и 20 сантиметров высотой. Когда мы его раскрыли, то внутри всё пространство было занято жгутом проводов. Вот как можно было так сделать, чтобы отмерить все провода по длине раза в три больше достаточной? Потом провода связали в жгут, сложили эту "змею" три раза, запихнули внутрь и, прижав передней панелью как прессом, закрепили панель винтами. Так может сделать только тот, кому совершенно наплевать на свою работу и не жалко истратить изрядное количество провода.

Дальше - больше, "прозванивая" монтаж, мы нашли с десяток ошибок в разводке проводников на печатной плате. Кто так сделал, кто проверял перед установкой деталей? Самое плохое было в замыкании по питанию в плате. Пришлось резать проводники, чтобы найти место этого замыкания. А на том месте стоит деталь и по виду не скажешь, что замыкает именно там. Сняли деталь с платы - под ней клякса олова. То есть, монтажник, стряхивая с жала паяльника излишки припоя прямо над платой, запустил горячую каплю "трёхочковым" броском под установленную деталь!

Нашли неисправную микросхему и я пошёл в цех попросить новую для замены. На складе стоит большой шкаф-кассетница, который по нажатию кнопки поворачивает кассеты с отделениями для радиодеталей перед оператором и останавливается на выбранной секции. Протяни руку, открой ящичек и забирай детальку. Всё новое, "с иголочки", девочка-оператор такая важная, как будто она управляет роторным экскаватором. Она берёт микросхему пинцетиком, кладёт её в тигелёк с расплавленным припоем, чтобы облудить выводы, а я смотрю на всё это и думаю - ведь в наших цехах такого нет и уже не будет, всё ушло сюда.

Короче, мы восстановили тот стенд, сделав всё по схеме. Работали без обедов и перекуров. Нам потом у себя на заводе это поставили в упрёк, мы не знали - плакать или смеяться. Сделали всё остальное по списку и пошли подписывать командировки. А местный директор переговорил с нашим и выдвинул ещё кучу задач. Тогда нам стало ясно, что нас продали грузинам как дешёвую рабочую силу. Мы вспылили и ушли, благо были обратные билеты - улетели в Москву.

Потом было продолжение на работе - цирк с конями при "разборе полётов". Нас, в общем-то, поняли, пожурили и упросили съездить ещё раз уже вместе с начальником нашего отдела, который там занимался общением с местным руководством, пока мы работали, и выводил нашу бригаду на обед. В итоге, дисциплинарного наказания никому из нас не было, мы потом продолжили нашу тему по работе и больше грузинскими проблемами не занимались.

По производственной теме - всё, но у меня ещё есть немного рассказать за культурный досуг в Кутаиси - ведь в первую командировку у нас попал выходной день...

Я в некотором замешательстве относительно публикации своих воспоминаний о посещении города Кутаиси во время командировки в конце 80-х годов прошлого века. Впечатления, скажем так, будут не очень комплиментарными для грузин. Хотя, тут так получается, что люди, молящиеся на "совок" и наивно верящие в дружбу народов в Советском Союзе, всё равно будут меня ругать за "предвзятое отношение". А "дружба" та была односторонняя - Россия, тогда это была РСФСР (Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика) тянула в свои объятья остальные 14 республик - строила там заводы, осушала болота, рыла каналы, а потом, став Российской Федерацией, обиделась на их забывчивость про ту помощь. "А мы вас не просили строить нам заводы и осушать наши болота" - вот и утритесь.

В то время, как я понимаю, было решение "партии и правительства", что российские предприятия должны иметь филиалы и хорошо бы в других республиках. У нашего "свечного заводика" был свой филиал в Кутаиси - его оснастили оборудованием и дали задания по производству нескольких изделий. То ли полностью, то ли в кооперации. Из Кутаиси пришла просьба о помощи - что-то у них там не заладилось. И тогда наше начальство решило послать нашу группу. Римма Ивановнна и с ней двое "молодых специалистов", я в том числе, должны были там десантироваться и решить проблемы.

Про нашу группу и замечательную Римму Ивановну я писал в предыдущих двух сериях. Добавлю только, что в нашем конструкторском бюро мы были фрондой на волне перестроечного процесса и выбор руководства, возможно, был не случаен. Пусть, мол, помучаются, там их и похороним.

Нам дали список проблемного оборудования - это важно, потому что мы для себя решили тогда, что способны точно сделать всё по этому списку за три дня плюс выходной, записали даты и отправились за билетами. Первый облом был в том, что билетов на прямой рейс "туда" не было и пришлось прокладывать путь через Сухуми, а потом на автобусе до Кутаиси. Но мы сразу взяли и обратные билеты на прямой рейс из Кутаиси на рассчитанную нами дату. Это тоже важно, поскольку напрямую участвует в этой истории.

То есть, говоря армейским языком, мы подписались на "дембельский аккорд" - быстро сделать и свалить оттуда. Но, как я уже говорил, у нашего начальства были другие планы. В результате, мы выполнили задание в установленные сроки и, несмотря на протесты местного директора, улетели домой с незакрытыми командировочными бумагами. Фронда есть фронда - через скандал мы сорвали планы нашего "захоронения" на грузинской земле. Вот где пригодились обратные билеты - без них, возможно, мы бы не были столь решительны.

Подробности будут в следующей серии.

Итак, осенью 1984 года я пришёл на преддипломную практику в отдел конструкторского бюро "почтового ящика" - неприметного заводика в своём замечательном подмосковном городе. Чем занимались люди в том отделе я описывал в предыдущей "серии".

Выбор отдела для моей практики был, видимо, обусловлен проводившейся там ОКР (опытно-конструкторской работой) по замене элементной базы в изделии, которое было разработано ещё в 50-е годы прошлого века и выпускавшегося поныне как ни в чём не бывало. Руководить моей практикой назначили женщину - ту, что вела эту ОКР, уже нетипичное явление в советско-перестроечное время. Её звали Римма (кажется, в Римской империи оно было мужским именем, как Инна), по отчеству - Ивановна, второе подряд нетипичное сочетание.

Римма Ивановна была помоложе "бальзаковских" *** женщин в коллективе отдела, но старше меня лет на десять, носила большие очки и без них щурилась от близорукости, была высокого роста, худощава, голос у неё был тонкий - остальные над ней часто подтрунивали, как над "ботаником". Все сидели в большом помещении и часто весь день шло беспрерывное обсуждение событий в стране - тогда народу открылись страшные и долго скрываемые тайны о прошлом - сдержаться, чтобы не высказаться по их поводу было трудно. Римма занималась делом и не участвовала в галдеже, выпадая из общего хора и отделываясь лишь короткими замечаниями. Она тогда была не замужем и этот факт тоже бесил женщин постарше, их проблемы были ей неинтересны.

А настоящий интерес у неё был в разработке электрических схем. Учебник Хоровица и Хилла по операционным усилителям был её настольной книгой. Причём, я тогда считал, что в книгах по теории предлагаются условные примеры схем, не имеющих ничего общего с реальными компонентами. И каково было моё удивление, когда я увидел, что её разработка базируется на одной из таких схем. Там, где у американцев применялся счетверённый в одном корпусе и с близкими параметрами "операционник", она применила четыре отечественных нового поколения.

Её разработка стала моим дипломным проектом, где уже мне пришлось предъявить обоснования выбора подобной схемы и расчёты по формулам. А схема - ни много, ни мало, аналоговый вычислитель с умножением и делением сигналов из формулы в техническом задании. Деление там самое сложное в реализации.

Короче, то, что она изобразила на бумаге, вскоре - уже при мне, до защиты диплома, изготовили в "металле". По размерам её "машинка" была маленькой сумкой рядом с чемоданом предыдущей разработки. И то - размеры диктовались стандартным корпусом, иначе были бы ещё меньше.

Диплом я успешно защитил и пришёл работать в этот же отдел в группу, где мозгом была Римма Ивановна. Работу доводили до конца вместе - пришлось мне с ней поехать в командировку на головной завод, чтобы сделать замеры вычислений на реальном месте установки. Они все уложились в формулу по минимальным допускам. А я испытал ощущения танкиста в тесном пространстве бронетранспортёра. Правда, лет через пять головное изделие было снято с производства целиком - вместе с нашим чемоданчиком, но я его пару раз видел на парадах, проезжавшим по Красной площади...

Потом была другая крупная работа, где она была главной в расчётах, а мы - тогда уже вокруг неё сплотились трое "молодых специалистов" из разных ВУЗов, делали испытательный стенд, то есть, работали в основном руками - паяли, пилили, сверлили.

Пока всё, но есть ещё воспоминание про поездку в Кутаиси, про неё мне нужно вспомнить все интересные подробности.

*** во времена Оноре де Бальзака это были женщины всего-то 30-35 лет, потом эпитет стал применяться к 50-летним

картинка взята из интернета для иллюстрации размеров старого и нового изделия

Потянуло меня на воспоминания - загляну-ка я поглубже, когда был вьюнош и заканчивал институт. Это были далёкие теперь 1984-85 годы.

На последнем курсе во весь рост встал вопрос моего распределения.* А в нашем городе как раз было подходящее по моему профилю предприятие - как тогда говорили, "почтовый ящик", и мне вздумалось попасть именно туда. Поначалу пройти там преддипломную практику и диплом. Мама сказала, что у неё есть какая-то знакомая женщина, которая может этому посодействовать. А это было необходимо, потому что с нашего факультета на это предприятие не распределяли.

Получилось удачно и я пришёл в отдел конструкторского бюро этого "ящика" проходить практику. Двадцать человек в отделе, треть - мужчины, остальные - женщины бальзаковского возраста. При первом знакомстве меня почему-то рассматривали с интересом чуть превышающим обычные ожидания от такого ритуала и вскоре я узнал причину этого. Оказалось, что моя кандидатура утверждалась отдельным письмом на имя главного инженера! Вот какая у мамы оказалась "шапочная" знакомая. Потом, когда выяснилось, что я не по блату, то есть - ни сват, ни брат кого-то из местных начальников, мои отношения со всеми взаимно упростились и наладились.

Мне назначили руководителя практики и - к моему удивлению, этим руководителем оказалась женщина! Она была помоложе остальных, но видом "ботаник" в больших очках, высокая, худая и немного нескладная. Остальные женщины частенько отпускали в её сторону язвительные шуточки, но она держалась и не отвечала на колкости. Очень скоро мне стало ясно, насколько она была умна и образована, и не только в профессиональном плане. Но подробнее я расскажу о нашей совместной работе во второй части.

Чем же там занимались эти два десятка людей в отделе? Тогда не было персональных компьютеров, то есть они были, но занимали половину комнаты в другом отделе. Тогда уже к ним были гибкие пятидюймовые дискеты! Не было ксерокса, хотя и он был тоже, именно "Xerox" - ящик размером с холодильник "ЗиЛ", лежащий на боку, как гроб на табуретках.

Женщины занимались проверкой и исправлением документации. Это приходилось делать периодически. Скажем, приходило письмо от поставщика электронных компонентов, что он заканчивает производство каких-то германиевых диодов, предлагая заменить их такими-то кремниевыми. Но в схеме эти два вида диодов поведут себя по-разному.** Мужчины шли в цех, им запаивали кремниевые диоды в плату, собирали изделие целиком и потом все были заняты проведением многочисленных испытаний - а в дальнейшем и на тепло, холод, влажность, вибрацию и другие. Иногда разница проявлялась настолько сильно, что приходилось изменять часть схемы или номиналы других компонентов. Для того, чтобы сохранилась работоспособность и остались в допуске параметры всего изделия - оно ведь шло как часть большого комплекса.

Когда изменения были утверждены, то начиналась работа у женщин с бритвенными лезвиями. Они соскребали линии и значки в схеме, выполненой тушью на кальке. Потом рейсфедером чертили изменённую схему, врисовывая её в выскобленный участок. Изменяли перечень деталей - тоже на кальке. Это был оригинал документа. С него фотоспособом делалась копия - "синька", поскольку при химической обработке она приобретала противный фиолетовый цвет. Эту "синьку" проверяли другие женщины и сдавали куда-то дальше.

Казалось, меня ждала довольно скучная работа. Но рядом была небольшая мастерская - сверлильный станок, стол, стеллажи с инструментами. Там мужчины всегда что-то делали - затачивали ножи, высверливали сгоревшие умножители от телевизора, и день проходил не зря. Я тоже активно пользовался этим помещением - в других отделах, куда я попадал по работе, такой роскоши не было. Однажды мы разговорились с пожилым коллегой и он спросил - знаю ли я, отчего в этой мастерской такие толстые стёкла с синеватым оттенком? Грязные - я пожал плечами. "Нет, они свинцовистые, чтобы излучение наружу не выходило."

О-па, получается, что раньше тут кипела жизнь, испытывали что-то, а со временем передали эти испытания в цех. Но, как оказалось в дальнейшем, и на мою долю выпало поработать над интересными задачами, правда синие стёкла нам при этом не пригодились.

В следующей части продолжу.


* раньше было государственное распределение и выпускник института был обязан отработать три года на профильном предприятии
** на кремниевом диоде втрое больше падает напряжение и требуется изменение схемы, чтобы, как минимум, не ушли параметры всего изделия

Записи тут идут снизу вверх и последняя оказывается сверху.
Сейчас кто-то читает всю историю по порядку - этому читателю будет от меня обещаный бонус про медицину.
А кто-то увидит этот текст вначале - тому он будет для затравки интереса прочитать предыдущие части.

Я расскажу анекдот, который позволит изучающему английский язык хорошо запомнить и понять разницу между временами глаголов.

Идёт занятие в мединституте.
Преподаватель вызывает студентку - предлагает ей назвать кости и показать их на скелете.
Студентка все кости назвала, но потом решила поиздеваться над пожилым преподавателем:
- А вот здесь был половой член!
- Не был, а бывал - это женский скелет!

Так вот, "был" - это простое прошедшее время Simple Past Tense, а "бывал" - это перфект Present Perfect Tense.

Теперь всё. Удачи всем изучающим английский язык!

Когда я в двух частях уже описал канву событий, связанных с моим обучением на курсах английского в 1998 году, то можно перейти к рассказам ирландца - преподавателя нашей группы, про его жизнь в Москве того времени.

Пока мы с ним в первый день знакомства шли по улице к аудитории, то в основном обсуждали трудности изучения языков. Я ему пожаловался на внушительный список английских неправильных глаголов, который требуется тупо выучить. А он парировал, что список не такой уж и внушительный, зато в русском столько тонкостей, что тот список покажется мелочью.

И то правда - нам не понять иностранца, который входит в ступор от наших заморочек, к которым мы привыкли с детства и уже не замечаем. Ещё Льюис Кэррол при посещении России приводил в пример слово "защищающихся" - ни в произношении, ни в написании непосильное для иностранца.

Ещё тот ирландец - его имя моя память не сохранила, рассказывал, что ему пришлось пережить за его недолгую к тому времени жизнь в Москве. После переезда из Дублина он сменил несколько мест жительства, его не раз грабили на улице - тогда он решил мимикрировать, принять вид простой, даже непрезентабельный, чтобы не привлекать внимания. Времена тогда были неспокойные, перестройка выбила почву из под ног у многих русских, а иностранцы были богатыми инопланетянами.

Как поступил наш ирландец? Поселился в Немчиновке. Одеваться стал небрежно и небогато. Выучил русский на уровне, достаточном для общения и продолжал совершенствоавть свои знания русского языка - говорил он очень хорошо для иностранца. Ну, вот только с произношением оставалась проблема, но её можно было спрятать за маской пропойцы, у которого во рту не хватает зубов. Мятый пиджачок мышиного цвета дополнял этот образ. То есть, он стал как бы своим среди небогатых русских. Напомню, что модой у "новых русских", кичащихся своим богатством, были тогда пиджаки самых немыслимых и ярких цветов.

А теперь предлагаю представить - занятия были после 6 вечера, закканчивались уже около 8, все "студенты" сильно уставшие и злые, а препод нам рассказывает, что сегодня концерт известной иностранной группы на Красной площади. Кто из вас пойдёт? Или с восторгом передаёт новость о захоронении останков царской семьи в Санкт-Петербурге, который ещё совсем недавно был Ленинградом.

Что он видел на родине, в своей Ирландии, куда недавно съездил? Скукота смертная. А здесь всё бурлит, город меняется на глазах, происходят исторические события!

Учил он нас по толстому учебнику - была у него своя программа, мы делали упражнения в рабочих тетрадях для среднего уровня, их тогда уже печатали и продавали в книжном магазине "Библио-Глобус" на Лубянке. То есть всё нормально, курсы как курсы. Преподаватель - носитель языка.

Меня только на первых порах напрягала его загадочная фпаза "ифасет", которую я для себя ассоциировал со словом "например", но разобрать её на составные части не мог. Спросил его, наконец - оказалось, что он так произносит "If I said" ("если я сказал", по смыслу - то же слово "например") - это к вопросу об ирландском произношении и моих слабых навыках в распознавании английской речи на слух. Я и сейчас её плохо различаю - сказывается недостаток устного общения и отсутствие лингафонных уроков в институте и школе.

Помню, в конце курсов мы устроили прощальное чаепитие, я подарил преподавателю грузинское вино "Мукузани", купленное в маленьком магазинчике на Татарской улице, где запылённые ящики были заполнены аутентичными бутылками с криво наклеенными этикетками. Его вскоре "съел" соседний винный магазин. Ну это так, лирическое отступление с оттенком ностальгии.

Пока всё, но будет ещё концовка...

Я уже начал рассказывать про своё поступление на курсы английского языка - тут главное внимание я хочу направить на преподавателя, который при нашей с ним встрече поначалу показался мне потрёпанным жизнью русским мужичком с плохой дикцией.

Удивительно... но это был ирландец! Вдвойне удивительно, что ему здесь дали преподавать английский, поскольку мало того, что ирландцы используют в языке свои особенные словечки - как шотландцы или жители Уэльса, но и произношением отличаются от англичан чуть более, чем полностью!

Впрочем, я это осознал не сразу, хотя к тому моменту уже прочитал несколько произведений английской литературы шотландских авторов и мучился с переводом и пониманием, находя значения слов в словаре с пометками о принадлежности к местному диалекту.

Была ещё книжка одного беларуса про английский сленг, где парень из Минска с университетским образованием описывал свои языковые приключения в летнем лагере в Англии, куда его послали как отличника. Англичане, его сверстники, поначалу считали беларуса немым, поскольку он не решался вступить с ними в диалог - не понимал их, говорящих на сленге, со своими знаниями академического английского.

Ему помог ирландский парень! Ирландец понимал сленг, но говорил так нечленораздельно, что англичане не могли разобрать его речь. Зато беларус отлично понимал ирландца. Вскоре они общались с остальными так - ирландец объяснял беларусу значение сленговых выражений, а беларус, вдруг к удивлению англичан заговоривший на их языке, объяснял им то, что сказал ирландец.

И вот ирландец - тот самый дяденька с внешностью русского забулдыги, взялся преподавать на курсах английского языка в Москве.

Но внешность оказалась обманчивой. В результате учёбы на тех курсах мне так и не удалось уверенно заговорить на языке Шекспира, но сам процесс обучения не прошёл для меня даром - сто долларов не жалко, я получил удовольствие от общения с этим человеком.

Продолжу в следующей части.

В конце прошлого века был в моей биографии эпизод с поступлением на курсы английского языка. Язык я в школе изучал, но знать не знал и говорить на нём не мог. Поэтому решил его подтянуть, поскольку наивно полагал, что это поможет мне в карьерном росте.

Уже понятно, что я этим потом ничего не добился и достижения мои на сегодняшний день связаны больше с техническими знаниями и навыками. Тем не менее, знание языка на моём уровне пригодилось в работе - я без труда читаю технические тексты и пишу письма фирмачам, где приходится описывать ситуации с оборудованием, которые и на русском объяснить бывает затруднительно.

Короче, я тогда решительно взялся за грамматику и запоем читал книги на английском в мягком переплёте - они и сейчас стоят в моём книжном шкафу, исписанные на полях страниц переводами слов в тексте.

Однако, мне требовалось общение на английском, а его могли дать курсы с носителем языка. Я позвонил по объявлению - район, время, плата меня устраивали, и я пришёл на собеседование в какую-то московскую школу, которая пустовала по причине летних каникул.

Это было в 1998 году.

В пустом корридоре школы я наткнулся на немолодого мужчину малого роста, плешивого, невнятного, которого принял за учителя труда из-за серого мешковатого костюма и неинтеллигентной внешности. Спросил его вежливо - где тут помещаются курсы английского. Он ответил так же невнятно, как будто забыл вставить зубной протез, и показал рукой. Спасибо - этого было достаточно и мы раскланялись.

Меня радостно встретили женщины-администраторы этих курсов, которые не желали упустить возможности получить порядка двухсот долларов. Мой уровень знания английского они опредили "на глазок" как средний. Эх, жалко, что занятия в группе среднего уровня уже месяц, как идут - посетовали они, но может быть вы согласитесь зайти с середины, то есть на месяц и за сто долларов. Я согласился.

Чудесно! И они засуетились, потому что отсутствовал преподаватель, с которым мне предстояло заниматься в группе, но он вот-вот подойдёт, посидите пока, а потом с ним дойдёте до аудитории. Минуту спустя в помещение вошёл тот самый мужчина. Это и был преподаватель английского!

Можно представить моё смущение, но в спешке - близилось время начала занятий, он увлёк меня с собой и мы прошли с ним пару кварталов до такой же пустующей аудитории медицинского факультета МГУ, располагавшейся в одном из старых зданий в переулке недалеко от Манежа - в самом центре Москвы. Но к сути истории география не имеет никакого отношения. Медицина - да, и то косвенно, в самом конце рассказа.

Здесь я прервусь, иначе получится очень длинный текст.

Однажды я поневоле оказался тем креативщиком, который запустил массовый психоз. Но - бескровный и ненадолго.

Дети мои росли в переломный момент - в те самые "девяностые", когда стала меняться экономическая формация в стране. Появились первые богатые. Пришли бренды. Я хорошо помню обаяние красивой упаковки, которая казалась чрезмерной, её жалко было выкидывать, зато хотелось использовать дальше для чего-то другого.

Кола и пиво в баночках. Баночка-то делалась бесполезной, но там же был такой занятный замочек. И дети мои взялись его отламывать у валявшихся там и тут баночек и собирать "коллекцию" разноцветных железочек. А так вышло, что я им в то время читал на ночь "Незнайку на Луне" про жизнь коротышек при тамошнем капитализме, где валютой были "фертинги". Вот я и назвал в шутку этим словом те цветные железочки от банок. Игра продолжилась - бороться с этой глупостью было бесполезно.

Потом я стал замечать, что многие дети вокруг тоже собирают эти замочки и чуть ли не дерутся за найденную и ещё не "ободранную" банку. Я сначала подумал, что это мои дети подпали под массовый психоз и взяли эту дурацкую моду у сверстников.

И каково же было моё удивление, когда чужие дети называли эти замочки фертингами...

Полный маршрут нашего путешествия по Карпатам и Западной Украине в 1978 году виден на фото - это альбомный лист, один из тех, на которых я рисовал даты и места, которые мы проходили. Потом я отснял их на цветную обратимую плёнку. Её кадры стали слайдами и разделяли всю серию на этапы, чтобы было наглядно, когда смотришь слайды через проектор на большом экране. Судя по дневнику, тогда мы отсняли 5,5 плёнок, это почти 200 кадров. Они пролежали 44 года в коробке. Я недавно их начал сканировать и получил серию из 140 кадров в цифровом виде. В процессе сканирования пробудились мои воспоминания, которые я сначала изложил по памяти, а теперь цитирую свой дневник, чудом найденный при разборе маминых бумаг. Вот, собственно, вся подоплёка появления этих записей.

Я заканчиваю читать свой дневник с описанием похода в Карпаты. Ничего особенно интересного после отъезда из Мукачево не произошло. Мы доехали до Ужгорода.

2 августа ...Как только сели в поезд, мы заснули и проснулись только когда он уже стоял в Ужгороде. На вокзале мест не было. Мама затащила нас в душный зал. Я не мог дышать и вышел на улицу, где нашёл свободную скамейку, на которой и устроился. Часов в 5 утра мама перевела меня на освободившуюся скамейку в зал. Самое интересное, что я не помнил, как мама меня переводила – я шёл, как лунатик, и покачивался. Проснулся я окончательно в 8 часов утра.
Рефреном идëт в записях, что нам всем очень сильно хочется спать. Спим, где только можно - на вокзальной лавочке и в поезде. Пошли гулять в парк? - ищем скамейку, чтобы вздремнуть. Всё-таки мы очень устали во время горных странствий.
В 10 утра мы отправились гулять по городу. В кармане лежали билеты в беспересадочный вагон поезда Ужгород – Одесса, которые достались нам по чистой случайности – они поступили из кассы возврата в тот момент, когда папа стоял у окошка кассы. До 11 вечера ходили по городу и сидели на лавочке у пруда с аистом посередине.

а я-то думал, что это за место такое - дневник мне всё объяснил

3 августа ...В 0-25 наш поезд отошёл из Ужгорода. Мы быстро заснули и проснулись уже во Львове. Пока наш вагон перецепляли, мы оделись и поехали в центр. Львов – очень древний город, основан в 1256 году на горе Высокий Замок.


В городе каждый дом – памятник архитектуры. Недаром ведь город объявлен историко-культурным заповедником. Много церквей и соборов в готическом стиле. Есть здесь и церковь, где Иван Фёдоров напечатал свою первую книгу.

Погуляв по городу, мы вернулись на вокзал и сели в свой вагон поезда, идущего в Одессу...
Из Одессы мы отправились за 60 километр и стали лагерем на "диком" пляже у самой кромки моря.
...4 августа ...Мы поставили палатку на берегу моря, прямо на пляже, где таких палаток было миллион.


Только мы устроились, по крыше палатки забарабанил ливень. Он налетал с порывами ветра и был такой силы, что в палатке была взвесь из мелких капелек. Часам к 9 ливень полностью прошёл и в облаках образовались разрывы.
Оказалось, что у моря отдыхают не только люди:
На побережье мух видимо-невидимо. Днём эти гнусные насекомые нагло садятся, ползают и щекотят. Поэтому мы провели операцию по их ликвидации – папа стал за палаткой с фонарём и светил, а мы с мамой гнали их на выход. Однако, мух не убавилось. Тогда, закрыв палатку, мы стали бить мух, находя их с помощью фонаря. Десять минут – и мух нет!..

5 августа ...на завтрак мы пошли в столовую, до которой было 20 минут ходьбы. Потом вернулись на пляж и сделали себе навес из верёвок и спальников. Днём купались, нежились на солнце, читали...


6 августа ...С самого утра и примерно до 2-х часов дня идёт дождь с небольшими перерывами. На завтрак съели кабачковую икру и запили чаем. После обеда мы с папой насобирали дров по дороге из столовой и нашли пропеллер с ротором от вентиллятора. Его пристроили рядом с палаткой – неплохой флюгер.
Спали до 4-х дня, затем сидели у моря, ждали погоду – всем скучно...
Этот пропеллер производил на соседей странное действие - все почему-то считали, что мы с его помощью вырабатываем электричество, используя сильный и, главное - дармовой, ветер. Никого не смущало, что никаких проводов у этого ветряного генератора не было, часто подходили люди и хвалили нас за находчивость.

Здесь хорошо виден не только тот бесполезный пропеллер, но и основное блюдо меню нашего завтрака - икра (кабачковая!). В столовую мы стали ходить только на обед, по пути обратно собирали всё деревянное, и готовили себе горячие блюда на завтрак и ужин на костре.
7 августа...Погода солнечная, море прохладное. Опять сделали навес и загорали в тени...

8 августа ...С утра на море небольшое волнение и ветер. Купаться можно, но иногда захлёстывает волной.
Днём пошли в столовую, пообедали, а потом пошли на рынок. Базар бедный и цены выше, чем у нас. В магазине подкупили продуктов – кабачковую икру, масло и картошку.
К нашему приходу ветродуй уже крутился вовсю – ветер усилился, и волны стали побольше.


9 августа ...Утром увидели, что море придвинулось к нам метра на три и идут большие волны. Небо закрыто тучами, в разрывах облаков иногда появляется солнце и дует сильный ветер. Угроза шторма очевидна.
Поэтому мы с мамой собрали и сложили в рюкзаки большинство вещей на случай быстрого отступления.

10 августа ...Небо голубое и солнце. Море немного успокоилось, но волны большие. От нечего делать, я пошёл на банку, образовавшуюся при отступлении моря, и стал собирать ракушки.

11 августа ...Осталось только 3 дня до отъезда! Здесь, на море, скукотища жуткая. Вообще, после утомительных переходов, достаточно отдохнуть здесь дней 3…5. Безделье давит. Я с тех пор не изменил своего мнения насчёт пляжного отдыха


12 августа ...На море почти нет прибоя. Солнце. День тянется долго. Я опять, от нечего делать, собираю ракушки. Мама спит, папа читает. Набежала тьма народа и все распростёрлись на песке. Море стало грязным, а к середине дня в воде появилось много морской травы...

13 августа ...Сегодня после завтрака мы наблюдали набег любителей ракушек. Дело в том, что прямо напротив нас прибоем намыло самую мощную банку, и ракушек - целых и красивых, здесь сейчас можно найти много.

14 августа ...Проснулись в 5-30, встретили восход солнца и стали собираться. Потом сложили палатку. Тот пятачок, который мы занимали в течение 10 дней, стал буквально бетонным.

Вот тут и закончу.

все части воспоминаний об этом походе в этом журнале найдутся по метке карпаты

Последний этап нашего пешего похода по Карпатам в 1978 году начинался у водопада Шипот и должен был завершиться в Воловце. Я смотрю карту и вижу, что мы двигались зигзагом. Понятно, что местность там горная и прямых дорог нет, но записи в моём дневнике говорят об интуитивном поиске пути. То есть, мы смотрели - куда идти удобнее, туда и шли, лишь придерживаясь общего направления. Это доказывает то, что маршрут прокладывался на месте, поскольку первоначальный вариант осуществить не удалось. Моя память не сохранила эту коллизию, поэтому сейчас эти записи явились для меня откровением, и я с интересом читаю про все наши метания в складках местности среди карпатских гор.

1 августа Проснулись поздно, потому что заснули после полуночи.


Поели и стали решать вопрос - остаться тут ещё на денёк или идти к Воловцу. Идти пешком 20 километров было лень, но всё-таки хотелось уже закончить наше путешествие. И мы пошли.


Подъём на гору Великий Верх был трудным, мы шли серпантином и часто отдыхали. На привалах ели чернику. Набрав достаточно высоты, мы двинули, обходя по склону, к вершине Ряпушки (1212м).


На этой высоте мы и шли по склону – подниматься нам не пришлось.

С вершины было видно какое-то село, и мы поначалу решили, что это окраина Воловца, но потом папа сказал, что это посёлок Гукливый, как потом и оказалось.


Мы спустились в долину, потом ещё раз поднялись на другой хребетик, перевалили через него и вышли на другую окраину того же Гукливого. Ну что поделаешь – спустились на дорогу и, вдыхая пары свежего гудрона, потопали по ней в Воловец.

Через полтора часа дошли до железнодорожной станции Воловец, сели в электричку и доехали до Мукачево. Вечер, 8 часов, мы приехали в Мукачево и решили ехать в Ужгород на поезде в 1-55.

Сдали вещи в камеру хранения и пошли в центр города. Купили хлеб. Потом сели на автобус до замка «Паланок». Солнце уже зашло – время 21-40, но фасад замка я успел сфотографировать. Замок как замок, но его угловая башня является самой высокой точкой в Мукачеве, откуда в ясный день можно увидеть даже Ужгород.


Мы вернулись в центр, кое-что ещё подкупили в гастрономе, который работал до 23-х часов. (У нас так допоздна магазины тогда не работали). Потом погуляли по ночному городу, пришли к братской могиле жителей города, погибших в годы Гражданской и Великой Отечественной. Посмотрели ратушу, построенную в средневековом стиле. Больше смотреть ночью было нечего, а так-то город считается вторым после Ужгорода по значимости и численности населения в области.

Уже в половине первого мы сидели на вокзале и уплетали бутерброды...

Хождение наше закончилось, теперь мы по-шпалам-по-шпалам устремились к морю. Из Ужгорода через Львов в Одессу. Где-то под Одессой на "диком" пляже поставили свой маленький "домик". Что-то интересное наверняка ещё будет, скоро узнаем - рукопись читаю и самому интересно, как будто не я написал, и перепечатываю сюда...

качество фотографий не очень хорошее, поскольку слайды пролежали полвека и только сейчас были мной отсканированы,
этим и объясняется появление всей серии воспоминаний, её целиком можно найти по метке карпаты

Сейчас тут лето - июль 1978 года. Закарпатье.
Утром 30 июля мы снялись с насиженного места возле села Новоселица и дошли до села Лесковец. Мой дневник рассказывает историю дальше:


Потом, взяв левее, мы стали подниматься на перевал Ракита (так в дневнике, я писал со слуха, правильное название как перевала, так и села - Рекиты). Подъём был не очень трудный и вскоре мы вышли на верхнюю точку перевала. Оттуда просматривались горы Озёрная, Бирок, Близница, Менчул.


Здесь мы сфотографировались и пошли дальше по гребню левее.


Местные люди говорили, что отсюда надо идти направо, но нам показалось, что село Пилипец находится юго-западнее нашего местоположения. Пройдя по гребню, вышли на вершину – высоту 1152м, на которой стояла геодезическая вышка. Оттуда были видны несколько селений и различить среди них Пилипец мы не смогли. Решив, что Пилипец находится прямо под горой, мы начали спуск и вышли к селу Изки в двух километрах от Пилипца. Если бы мы пошли от перевала направо, то вышли бы в Нижний Студёный, котрый был чуть ближе. Какие же мы упрямые! - ну, ведь не зря же говорили!


Наконец, дошли до церкви в Пилипце и повернули налево. Однообразный вид Пилипца начал уже надоедать и немилосердно жгло солнце. В отличие от русских сёл, прохожему и проезжему человеку здесь посреди улицы колодца не найти – они все во дворах.

Потом пошли вдоль речки Плошанки - где-то впереди должен быть водопад Шипот.


Километров через шесть нам сообщили, что до водопада уже недалеко и мы воспряли духом.

Оставив маму с рюкзаками, мы с папой пошли на разведку к водопаду. На обратном пути нашли место для палатки на небольшом островке.


Время было 6 вечера. Наш переход от села Новоселица до водопада Шипот длился 9 часов, мы прошли где-то 25…28 километров. Сварили себе на ужин суп харчо и умяли его с аппетитом.

31 июля На сегодня у нас запланирована днёвка. Вместо «какавы» утром открыли банку кофе, на обед съели суп с грибами, а на ужин приготовили всеми любимую «гурьевскую» кашу.

После вчерашнего перехода немного болели ноги, но мы всё-таки прогулялись до ближайшего магазина в Пилипце два раза по шесть километров туда и обратно – бегали за хлебом. И мама ещё ходила за грибами, пытаясь найти хоть сыроежку в этих лесах.

Сегодняшний день снова может стать последним днём, когда мы видим солнце. К 5 часам дня небо затянуло слоистыми облаками и собирались тёмные тучки. Несколько раз уже начинался дождь.

Если завтра не будет дождя, то мы пойдём в Воловец через горы – вдоль речки Плошанки выйдем на склон горы Ряпушка (1212м) и далее до Воловца по многокилометровому плавному спуску. Всего надо пройти 20 километров. При плохой погоде мы сядем на автобус в Пилипце и доедем до Воловца, Свалявы, Мукачево или уж сразу до Ужгорода.

Теперь я опишу водопад Шипот, чьё милое журчание услаждает наши уши.


Вода льётся тремя ручьями, самый сильный из них средний, потом по напору идёт правый и самый маленький поток, просто ручеёк – левый. Ширина всего падающего потока метра три-четыре. До кромки сброса стоят пороги. Высота водопада 15…20 метров. Он окружён лесом и освещается солнцем часа в 3 дня – тогда он особенно красив.


В тот вечер мы засиделись за полночь у костра, отмечая прохождение очередного этапа:

Поход было намечено завершить в посёлке Воловец, но вопрос в том - позволит ли погода, которая в то время и в том месте нас не баловала, пройти этот этап по горам пешком. Скоро узнаем, я читаю дневник и сразу его сюда перепечатываю...


все записи воспоминаний об этом походе легко найдутся по метке карпаты,
фотографии не очень хорошего качества, поскольку это недавно отсканированные слайды полувекового хранения

Продолжаю публиковать свой дневник карпатского похода 1978 года.
Остановился я на том, что мы дошли до Новоселицы и устроили себе отдых. Читаю про события того дня и сам удивляюсь, потому что уже не помню стольких подробностей:

29 июля Сегодня у нас выходной и можно немного понежиться, лёжа в спальнике. По случаю днёвки открывается банка «какавы» и за завтраком мы блаженствуем.

Туземцы – ребята, которые приходили смотреть на нас ещё вчера, сегодня с утра пасутся у палатки вместе со своими коровами. Они смотрят на нас, как на Миклухо-Маклаев и близко подходить стесняются, а потому сидят за каждой ёлкой и смотрят оттуда за каждым нашим движением – прямо «деревенский детектив». Но самое смешное - чтобы «излить душу», приходится бегать чуть ли не на Говерлу.

На сегодня для тренировки у нас с папой запланировано восхождение на ту самую вершину, с которой мы вчера спустились. Это дело мы осуществили в 3 часа дня. Подъём с места стоянки занял ровно час. Но мы поднимались не только ради спортивного интереса - нас привлекли усыпанные ягодами кусты черники, а также грибы. Грибов оказалось немного – одна сыроежка и десяток лисичек, а вот черникой мы наелись от пуза.

За время нашего отсутствия те местные ребята усиленно помогали маме, зарабатывая «какаву». Мама их познакомила с различными предметами – массажной щёткой и пилочкой для ногтей, потом дала им попробовать использовать их самостоятельно. Они очень внимательно осмотрели палатку и поглядели в окошки.

Мы пришли, а «туземцы» уже сидели на брёвнышке в ожидании, когда их сфотографируют и дадут послушать радио. Почти, как чукчи слушали граммофон в фильме «Начальник Чукотки» они слушали через наушник радио - мой самодельный миниатюрный радиоприёмник.

На ужин мама сварила компот из черники. Но мы так объелись «гурьевской» кашей, сваренной на парном молоке – его нам ребята принесли, что уже не смогли оценить этот компот.

30 июля Мы с мамой неохотно поднимаемся в 6-30, а Великий Кормчий продолжает спать. Быстро разжигаем костёр и готовим на завтрак суп вермишелевый с грибами. Почуяв вкусные пары, встаёт наконец и Великий Кормчий.


Солнце ещё только золотит верхушки 25-метровых елей, а уже раздаётся перезвон коровьих колокольчиков.

Корове его специально подвешивают – звук колокольчика создаёт ритм, под который корова пасётся. Если колокольчик теряется, то удои резко падают. Когда корове навешивают новый колокольчик, то она несколько дней привыкает к нему и удои повышаются до прежнего уровня.

Мы быстро справились с супом и принялись за молоко.


Потом собрали вещи и свернули палатку. В 8-50 вышли. Солнце уже начинает припекать.
Через час мы пришли в село Лесковец.

все воспоминания о том походе 1978 года найдутся здесь по метке карпаты

«А ты пиши мне письма мелким почерком, поскольку места мало в рюкзаке...» - мой почерк в дневнике 1978 года стал терять красивость, с каждым днём похода он грубеет и мельчает, мне приходится в нём дольше разбираться. Особенно это касается написания населённых пунктов, названия которых я тогда записывал со слуха. Одно я так и не нашёл - Окола или Охола, может быть это название местности, оно могло бы дать информацию о первоначальном замысле. С тех пор прошло более сорока лет и что-то могло поменяться.

Но упоминание Усть-Чорны как одного из пунктов запланированного маршрута, позволяет предположить, что в наших планах было пройти туда пешком из Ясини через урочище Драгобрат. Но "на месте" нам пришлось вернуться в Ясиню и объезжать горный массив на автобусе - из-за строгих правил поведения в заповеднике.

24 июля Сегодня утром собрались и выехали в Рахов в 11-30. В селе Квасы видели развешанные на заборе гуцульские ковры самых разнообразных расцветок. В Рахове были в 12-30, купили карту маршрута «Карпатский пешеходный» и пошли на турбазу «Тиса». Часам к 3-м обстановка прояснилась.

Было несколько путей:
- ждать до субботы, когда группа пойдёт на Кобылецкую поляну - а 24 июля был понедельник в 1978 году
- самим ехать на Кобылецкую поляну, но там погранзона
- ехать в Хуст и оттуда продолжать маршрут.
Узнали расписание автобусов и решили ехать до Межгорья. Оттуда можно сходить с плановой группой на озеро Синевир и далее идти на Воловец. До отправления было часа полтора и мы с папой пошли к месту слияния Чёрной и Белой Тисы, но не дошли, было далековато.

В 5 часов мы выехали на автобусе до Межгорья. Два раза нас проверял пограничный наряд, но «шпиёны» мы были опытные и нас не задержали. Видели мельком обелиск «Центр Европы», который стоит у посёлка Деловое. В Хусте мы поели хлеба, подкрепились. Надо сказать, что закарпатский хлеб, особенно тот, что выпекается на месте и продаётся ещё горячим, самый вкусный и душистый, никогда в жизни мы не ели такого.
Ну, ещё бы! - маленьких пекарен в наших краях отродясь не было, они появились только в 90-е годы прошлого века в Москве. Максимум, что у меня было в детстве, это обгрызать корочку у буханки чёрного по дороге домой, когда я приходил в булочную при выгрузке свежего хлеба на прилавок.
Итак, в 21-30 мы прибыли на межгорскую турбазу «Карпаты». Жизнь здесь кипела – играла музыка, туристы развлекались. С жильём тут оказалось совсем просто – палатки стояли пустые и мы устроились с комфортом на двух матрасах.

это я анфас в турбазовской палатке и моя мама с флягой под 500-летним дубом где-то в городе

Днём здесь прошёл хороший дождь, но потом тучи разошлись и мы увидели чистое небо! Оно было голубое-голубое, без единого облачка и ночью все звёзды светили ярко...

Здесь были, в основном, дорожные впечатления, пеший поход начнётся с озера Синевир и о нём я напишу следом. А в конце этой части я снова покажу фотографию с великолепным виадуком на заднем плане. Я тогда не вспомнил, где был сделан этот снимок:

"Погуляв" по картам Гугла и Яндекса, я таки нашёл место, где находится тот виадук - это Ворохта, которую мы уже оставили позади. Но, ради такого раритета, не грех вернуться немного назад. Вот, что про него пишут:
...решение о строительстве было принято в 1870 году... согласно замыслам австро-венгерского правительства, арочный виадук должен был стать частью уникальной железной дороги, соединяющей Чёрное и Адриатическое моря.... этот мост длиной свыше 130 метров, его центральная арка в ширину доходит до 25 метров... в проекте принимали участие пленные итальянцы, а также наёмные специалисты из близлежащих государств... тяжелейшие условия, по-настоящему каторжный труд не останавливал желающих хорошо заработать на строительстве моста... его строительство было завершено в 1894 году. .
Сейчас, говорят, он не действует как железнодорожный, хотя в сети я видел его снимок с современным поездом:
Ещё до 2000 г. мост был частью железнодорожного сообщения Ивано-Франковск – Яремча – Ворохта – Рахов, однако в начале этого века с целью сохранения сооружения как памятника истории и инженерии, был построен новый мост-дублёр, который проходит параллельно в нескольких десятках метров... отсюда: https://funtime.kiev.ua/where-to-go/arochniy-viaduk и https://drymba.com/ru/1031659-viaduk-verkhniy-nedeystvuyuschiy-vorokhta

Значит, мы по нему проезжали в 1978 году, когда покидали Ворохту на поезде до Ясини.

События лета 1978 года вроде бы хорошо сохранились в моей памяти, но мелочи стёрлись. Теперь я читаю свой собственный дневник, как приключенческий рассказ и сам удивляюсь тем подробностям.

21 июля Встали в 8 часов, собрали всё необходимое в два маленьких рюкзака, остальное сложили в папин рюкзак и сдали в камеру хранения. В 9-25 пришли на турбазу «Молдова», в 10-30 - задержали сборы, вся группа погрузилась в автобус, который отвёз нас километров на 10. Там надели рюкзаки и пошли.

До «Драгобрата» шли часа три. Расположились, получили кружки, миски, ложки и в 3 часа дня сделали перекус. В половине шестого открылся вид на Петрос и Говерлу, это почти схожие по силуэту горы. Рядом с нами на склоне горы – снежник в виде человеческой пятерни – сходство грандиозное. Завтра утром мы выйдем на гору Близница (1883 м).


В 21-30 кто-то пришёл из-под Близницы и сообщил, что в горах случилось несчастье – один парень разбился насмерть, второй поломал ноги и позвоночник. Они полезли за эдельвейсами, но вершину всё время закрывал туман и они, не увидев обрыва, сорвались.

В 21-40 из приюта вышел на помощь спасотряд. В его составе был врач-травматолог (он был в одной из групп), наш руководитель Юрий Дмитриевич, двое сильных ребят из нашей 47-ой группы, и ещё несколько человек из других групп. Они взяли с собой шины, бинты, мощный фонарь, медикаменты. Вернулись около часа ночи – отправили того парня вниз, где за разрушенным мостом его ждала «скорая».

Десять минут! - столько времени ушло на сборы у спасательного отряда. Это немыслимая скорость для "гражданских" - я неспроста отметил тогда время, описывая этот эпизод - видимо, и в тот момент был этим немало удивлён. Думаю, что чёткие распоряжения двух профессионалов - медика и нашего инструктора, сыграли в этом решающую роль.

22 июля С самого утра идёт снег с дождём. К 11 часам снег лежал чуть выше приюта (примерно 1200 м) и покрывал все горы вокруг. Вскоре стало развидняться и где-то часов в 12 стал виден снег на Близнице и других соседних с ней горах.


Снег с дождём прекратился и наш руководитель Юрий Дмитриевич предложил выходить на Близницу после обеда. Пообедав, начали одеваться. В 3 часа дня штурмовая группа из 15 человек (всего нас было 25) покинула приют.

крайний справа из сидящих - наш инструктор Юрий Дмитриевич, он обрёл своё имя благодаря дневниковым записям

Путь был несложный – наш инструктор задавал правильный темп. Вскоре подошли к первому «жандарму» - это такой заметно высокий и крутой скальный выступ.

возможно, именно отсюда сорвались те двое местных ребят, решившие рискнуть жизнью, чтобы сорвать эдельвейсы

Туман постепенно обволакивал нас. Второй и третий «жандармы» мы проходили под свист ветра. Третий «жандарм» обрывался 200-метровым отвесом, там отметка 1800 м по высоте над уровнем моря. Остальные 83 метра вверх до вершины дались просто, но ветер был крепкий.

И вот мы видим скрюченную геодезическую вышку – вершина! Время 17-10, под нами Близница.

И, кстати, эту вышку скрутили не туристы-силачи, а ветер! - с такой бешеной силой он бушевал здесь в 1975 году. А снег в июле месяце выпадал последний раз в 1973. На вершине раскупорили бутылку вина, обогрелись, сфотографировались и начали спуск.

Во время спуска ветер разошёлся вовсю. Пошёл град. Ветер швырял градины в лицо и холод пробирал до костей. Сначала спуск шёл по пути подъёма, но потом Юрий Дмитриевич предложил спуститься к озеру Любви и Молодости в долину, где ветра нет. Мы все с радостью согласились.

Склон был крутой, да вдобавок на нём лежал снег, и в другое время на нём можно было бы хорошенько поскользить – лучше горки не придумаешь. Но сейчас - мокрые, с подмороженными руками, мы падали и ругали эту горку самыми последними словами.

озеро Любви и Молодости - а я в своих мемуарах считал его просто большой "лужей"

Наконец, мы дошли до озера Любви и Молодости, в котором – почему-то, никто не захотел искупаться. Все неслись по тропе к Драгобрату и к 19 часам уже сидели на нарах, пили кофе, обсуждали восхождение и норовили протиснуться поближе к печке.

Юрий Дмитриевич Спосюк - теперь он и с фамилией, благодаря дневнику, в коричневом свитере, смотрит на нас

Обещанный шашлык из барашка, тушу которого наш инструктор на себе приволок в приют, мы отведали только в 10 вечера. В эту ночь все спали, как убитые, и встали только к завтраку.

23 июля После завтрака, в 9-45, мы вышли на тропу в Ясиню. Шли другим путём – через перевал Буковинка. Инструктор повёл нас через бурелом, где мы основательно «наломали дров», и вывел на плантацию земляники.

Здесь мы устроили себе второй завтрак, а потом продолжили свой путь. Проведя нас 9 километров, он вывел группу в живописную долину у перевала Буковинка. «Рука» снежника, «махавшая» нам всё время, начиная с Драгобрата, теперь закрылась. Мы очутились на огромном зелёном ковре, покрытом множеством самых разнообразных цветов. Дальше - на перегибе перевала Буковинка, нашим взорам открылась Ясиня и там турбаза «Молдова» со спичечный коробок.


Увидев цель, все зашагали пободрее и около 14 часов подошли к турбазе. Нас встретили c гармонью и угостили апельсиновым соком. Мы горячо благодарили нашего руководителя Юрия Дмитриевича Спосюка за великолепно проведённый поход.

Юрий Дмитриевич посоветовал нам ехать в Рахов и через Кобылецкую поляну выйти на дорогу в Усть-Чорну, а оттуда продолжить намеченный маршрут...

Ну, вот, понятно теперь всё! Интрига со сменой маршрута начинает таять, но я пока не читаю дальше, перепечатывая свою рукопись - про все дальнейшие перипетии нашего похода узнаем одновременно.

всю серию про то карпатское путешествие можно найти здесь по метке карпаты

Пройдено то было ножками по Карпатам в июле 1978 года, по пути отсняты фотоплёнки, которые стали слайдами, слайды были мной недавно отсканированы. На тех слайдах мне 16 лет, моим родителям чуть больше 40. Оказалось, что я вёл дневник того похода, он чудом сохранился и сейчас рассказывает мне, как всё было тогда на самом деле.

Мы уже совершили восхождение на вершину Говерлы от Ворохты и направились в посёлок Ясиня продолжать свой поход. Пока погода так себе - частые дожди заливают наш очаг, потом приходится сушить вещи и палатку.

...19июля...В Ясиню мы прибыли в половине девятого вечера. Ещё в поезде познакомились с местной женщиной, которая пригласила нас переночевать у неё в доме. Мы согласились.

В её доме мы увидели самодельные предметы крестьянского быта. Снаружи дом был отделан лемехом. Внутри на стенах – иконы, самотканые гуцульские ковры, стены украшены орнаментом и рисунками. Хозяйка, Елена Ивановна, предложила нам простоквашу, которую мы слопали, заедая бутербродами, затем легли спать.

20 июля Проснулись в 9 утра и увидели освещённые солнцем склоны гор за окном. Погода немного успокоилась. Мы умылись, приготовили гречневую кашу и аппетитно поели. Потом влезли в свои «вибрамы» и куртки, чтобы идти в разведку на местные турбазы. По дороге зашли в книжный магазин, там совершенно случайно нашли и купили четырёхтомник Тараса Шевченко. Книги сразу отправили почтой на наш домашний адрес..

Эпизод, по нынешним понятиям, странный. Но тогда хорошие книги были в дефиците. И куда теперь деть эти книги? - они занимают весь стеллаж от пола до потолка в маминой квартире. Там, кроме Шевченко, полные собрания сочинений других известных писателей, которые добывались в те времена с неимоверными усилиями, а сейчас все тексты можно найти в интернете.
Извиняюсь, что вспылил, продолжаю читать:

Наконец, дошли до турбазы «Эдельвейс». Там нас прямо-таки огорошили сообщением, что «дикарей» не пускают на Драгобрат и аж до Мукачево – там заповедник. Начальник КСО сказал, что группа должна состоять из 4-х человек минимум, иметь маршрутные документы от местного турклуба по месту жительства.

Мы ушли в большой печали и не знали что делать. Но в Ясиня есть ещё одна турбаза – «Молдова». Там нам сказали, что выход есть и мы можем присоединиться к плановой группе – сходить на приют «Драгобрат» на 2 дня.

Однако, вопрос вставал ребром – что делать после Драгобрата, куда идти? Остаются радиальные маршруты (из Ясини их больше нет) и надо ехать либо в Рахов, либо в какой-то крупный город - Ужгород, например, или .. может быть, фортуна нам улыбнётся и это многоточие обернётся новым вариантом маршрута.

Итак, решив договариваться с «Молдовой» о Драгобрате, мы переместились из уютного домика на берегу Чёрной Тиссы на территорию турбазы «Эдельвейс», где и поставили свою палатку. Пока я это пишу, родители ведут переговоры. Тогда я скажу несколько слов о посёлке Ясиня.

Надо отметить, что и Черновцы, и Ворохта, и Ясиня очень чистенькие. Одноэтажные домики, как коттеджи стоят вдоль улицы. Домики эти очень опрятные и со вкусом отделаны.

Немного в сторону от главной улицы «стадами» бродят куры, индюки, гуси и утки. Короче, Ясиня порадовала особенно душевно.

Сейчас вот вернулись Великий Кормчий и Мадам Говерляй. Они сообщили, что завтра в 10 часов назначен выход на Драгобрат – идём в любую погоду. Так что пока всё хорошо, а о дальнейших планах надо здорово думать. Опять погода стала портиться – собираются тёмные тучи и начинается гнусный дождь...

Вот так. Как говорится - "приплыли, репин, собирай краски". Но на Драгобрат и Близницу мы ведь тогда сходили, и в дневнике я всё подробно изложил. И те записи слегка поправили мои прежние воспоминания - их можно прочесть, найдя здесь всю серию по метке карпаты.

Расшифровка моего дневника 1978 года оживила уже опубликованные фотографии - у незнакомых персонажей появились имена. "Обновились" забытые мной подробности и подтвердились запомненные.

Почти сутки в пути на поезде - вечером вышли в Черновцах из мягкого купе фирменного поезда "София" и ночью пересели в жёсткий вагон местного поезда, чтобы доехать до станции Ясиня:

...17 июля...поезд как раз подходил к Яремче. И подходил к ней около часа. Мы разговорились с местной женщиной, и она сказала, что есть путь на Говерлу из Ворохты. Великий Кормчий на всякий случай сверился с картой и убедился, что путь от Ясини и от Ворохты до Говерлы примерно одинаковый, а до Ясини нужно ещё трястись в поезде. Так как в поезде нам уже зверски поднадоело сидеть, то мы дружно выпрыгнули в Ворохте...
В Ворохте мы остановились на турбазе "Говерла" - поставили там свою палатку.
...18 июля Вчера, когда я закончил описание событий минувшего дня, к нам пожаловали харьковчане - ребята из археологической разведки, Гена и Володя (у них в лагере остались ещё Люба и Люда). Они спросили о наших планах и, узнав, что мы 19-го собираемся с «плановиками» идти на Говерлу, предложили сходить туда сегодня, пользуясь знакомством с лесником, который может нас пропустить в заповедник...

ребята обрели имена и род занятий - молодые археологи из Харькова: Гена, Люба и Люда, Володя тогда не пошёл с нами
После долгих переговоров на КПП заповедника, мы его проходим в последние минуты - вход групп строго до 11 утра, и начинаем подъём к вершине.
...Сначала путь шёл без особого подъёма, но через два часа мы уже поднимались круче. Войдя в лес, мы с мамой немного убежали вперёд, забыв, что надо перейти реку. Но девочки нас вернули и мы пошли правильно. Вскоре вышли на первое плечо Говерлы (1325 м). Передохнули и расстались с девчатами (они уже были на вершине года два назад). Те ушли на водопад, но мы договорились встретиться на этой же лужайке в 17 часов.

Гена, папа, мама и я начали подъём на второе плечо Говерлы. Подъём был трудным – хорошая такая крутизна и каменистая тропа с выбоинами. Родители шли немного позади, часто отдыхая. По пути встретили возвращающуюся группу – те вышли, наверное, не позже 9 утра.

"...теперь мы вместе с Геной, он необыкновенный..."
Наконец, второе плечо Говерлы покорено. Но тропа уходит в облака, закрывающие вершину. Небольшое совещание – быть или не быть, идти или не идти, и мы всё-таки продолжаем путь. Гена сказал, что остаётся пройти совсем пустяк. Второе плечо Говерлы было трудно одолеть лишь физически, а до вершины путь был трудным ещё и психологически. Одна «вершина» сменяла другую и, казалось, конца этому не будет.

Опять встретили возвращающуюся с вершины группу – они сказали, что до вершины недалеко, и я воспрял духом. Гена шёл хорошо, а маме с папой вершина давалась тяжело. Туман сгустился, видимость метров 20, мы прошли ещё одну «вершину» и вот я выхожу на полянку и вижу в белой завесе обелиск – Говерла, отметка 2061 метр! Следом поднимается Гена, за ним мои родители.

С этой минуты (на часах 15-10) мы стали звать маму «говерлянкой» - она это звание заслужила. Сделали снимки – не знаю, выйдут ли, ведь всё в тумане. Вскоре я услышал голоса – на вершину выходила плановая группа с турбазы «Молдова». В 15-20, прокричав «гип-гип-ура!», мы начали спуск, который был не простым – зазеваешься и можно расшибить себе не только нос, но и что-нибудь ещё. Поднимались с первого плеча 1 час 45 минут, а спускались ровно час. перекусили на лужайке и пошли – домой вернулись в 18-45...

Потом погода сильно ухудшилась - пошёл дождь, речки набухли, палатки у нас и ребят подмокли. Весь следующий день, 19 июля, сушились, а к вечеру вместе доехали до Ворохты и расстались - мы сели на поезд до Ясини, ребята уехали в Коломыю.

Итак, в самом начале похода мы уже успели поменять маршрут. Но это ещё не та интрига, что я анонсировал - та ещё будет впереди. И я сам не знаю, что мы придумаем и как родится пройденный нами маршрут, потому что а) не помню и б) дальше не прочитал. Как говорится, не знал, да ещё и забыл...

все заметки моих воспоминаний про этот поход легко найдутся по тегу карпаты

Почерк у меня в школьные годы был красивый, мне нравилась каллиграфия. Меня даже просили выписать дипломы тем, кто после 8-го класса тогдашней десятилетки уходил в техникум или ПТУ. Избыточные завитки, нажим пера - вот это всё. Но дневник нашего похода в Карпаты летом 1978 года я писал "на ходу", на коленке - в буквальном смысле, и сейчас его приходится расшифровывать. Какое-то было у меня, тогдашнего, вдохновение - я подробно излагал самые мелкие события каждого дня, и теперешнему мне приходится сокращать длинноты, не считая разбора собственного почерка.

И это МОЙ дневник, в отличие от маминых записей в другом дневнике - о предыдущем походе в Приэльбрусье 1976 года. Это значит, что он сохранил мои искренние впечатления, которые могут сейчас выглядеть наивными. В этом его ценность, я считаю. Мне тогда было 16 лет.

Один из персонажей в повествовании - Великий Кормчий. Это шутливое прозвище моего отца. Так в то время величали китайского лидера Мао-дзе-дуна. Отец волок на себе самый большой рюкзак и палатку, прокладывал путь, но все решения они с мамой принимали вместе.

На примету тех времён я наткнулся, прочтя про то, что отец проспал в поезде станцию Жмеринка - этот первый день описывала мама, я перехватил у неё перо после. Она назвала Жмеринку "еврейским Парижем". Отец "рвал на себе волосы" от досады, но успокоился, когда почтил своим вниманием станцию Израиловка. Вот такая интеллигентская шутливая реакция на бурные ближневосточные события того времени. А может быть... ну я не знаю - тёща-то у него была еврейской национальности, но мама не обижалась и тоже подтрунивала над извечной темой.

Вот, кстати, тут можно сравнить почерки - мамин и мой. Я сейчас переношу свою рукопись в компьютер. Радует, что я не допустил больших ошибок в своих воспоминаниях - значит, память ещё работает. Но всё же есть интрига - я был изумлён, узнав из дневника, что мы шли не по тому маршруту, который был проложен заранее! Забыл этот важный момент. Впрочем, обо всём по порядку...

Чудесным образом нашлись ещё две семейные туристические реликвии, относящиеся к нашему походу по Карпатам в 1978 году. Ему была посвящена самая первая серия моих воспоминаний, вызванных сканированием старых слайдов. В маминых бумагах нашёлся дневник того похода и альбом с "заставками", которые я тогда нарисовал.

Заставки были сфотографированы и тоже стали слайдами, чтобы наглядно разделять всю серию по этапам при просмотре на большом экране. Часть слайдов-заставок я уже показыввал, остальные потерялись за полвека хранения.

Здесь видно, какой из меня художник. Нет, я посещал какое-то время кружок рисования, но быстро понял, что мне лучше использовать стиль карикатуры. Спасибо Виталию Пескову (1944 - 2002) - его манеру я долгое время копировал. Подходящая манера для стенгазеты, она мне помогала в школе и в институтском стройотряде. Своим детям я тоже рисовал, когда им задавали изобразить лошадь или птичку, просто затрачивал больше времени и сверялся с "оригиналом" в книжке.

Дневник я пока изучаю, пытаясь найти в нём интересные впечатления. Если найду что-то ценное или оригинальное, то непременно опубликую.

Сканируя старые слайды, волей-неволей я начал вспоминать те события, и стало мне ясно, что помню из того очень мало и разрозненно. А в том 1976 году меня отправили в детский туристический лагерь "Юность". Это в селе Тегенекли, сейчас там, судя по карте, находится комплекс "Эльбрус".

Хорошо, что остались мамины записи о том семейном походе - мои родители и старшая сестра приехали в тот лагерь за пару дней до закрытия смены и участвовали в культурной жизни лагеря. Короче говоря - болели за команду нашего отряда "Надежда" в соревнованиях. Вот эти заметки:

23 августа
9-55. Уезжаем к Сашке в лагерь «Юность», прибыли в 12-30. Место великолепное, широкое ущелье реки Баксан, везде сосны и живописно разбросанные валуны. Здесь стоят деревянные домики на камнях, как на курьих ножках.
Сашу застали в домике №12.
Гип-гип-ура!


24 августа и 25 августа
Живём в лагере, участвуем в лагерной жизни, болеем за Сашину команду «Надежда», которая принимает участие в туристической эстафете.
1. укладка рюкзака
2. переправа через ручей по канату
3. мышеловка - не знаю, что это было
4. переправа по бревну
5. переправа на верёвке «маятником»
6. установка палатки
7. разжигание костра – даётся 3 спички, и кипячение пол-литра воды на время
8. ориентирование по азимуту
9. вязка узлов
10. дневники
11. стенгазета
12. лагерный костёр – закрытие лагеря.

Сашка занял 1-е места по вязке узлов и ориентированию, газету сделал полностью сам и дневник, получил грамоту за активное участие в лагерной жизни. Отряд «Надежда» занял первое место в соревнованиях – участники получили конфеты.

У Саши два друга – Боря и Виталий Кон, корейцы маленькие, на голову ниже его, но очень приятные и деловые ребята. старший – Боря, собирает и маринует грибы, он же – командир отряда. На лагерном костре отряд «Надежда» выставил самодеятельность – Саша и Боря спели песню Высоцкого «Гимнастика». Всем было весело и им в первую очередь.

После прочтения этих записей, может показаться, что пребывание в том турлагере сделало меня таким активным в плане художественной самодеятельности и прочих художеств вроде выпуска стенгазет и ведения дневника. Нет, там я увлёкся лишь искусством завязывания узлов. В чём и преуспел. Завязывать их у меня получается до сих пор - бывает так завяжешь, что потом много лет развязываешь.

Активным в "общественной жизни" я был и до этого. Учился хорошо, не хулиганил - вот меня и привлекали к общественной работе ещё с 3-го класса. Сначала в пионерах, потом в комсомоле, но меня это стало тяготить и я стал "отползать". А тогда - да, участвовал, дневник вон, говорят, писал. Чем и сейчас занимаюсь, кстати...

После похода к Приюту Одиннадцати, у нас ещё оставался интерес к восхождениям и большой запас сил. Были планы на поход к Чегету и перевалу Бечо. Про Чегет знают многие - там горнолыжные трассы. А перевал Бечо знаменит тем, что имел очень важное значение во время прошлой войны. Героическими усилиями его удерживали советские горные войска и в 1942 году через него удалось вывести полторы тысячи человек мирного населения.

Погода стала портиться, времени переждать её у нас не было - это были последние дни августа 1976 года, скоро должен был начаться учебный год. Я должен был пойти в 8-й класс десятилетки, моя старшая сестра тоже продолжала учёбу после окончания школы. Надо было действовать, поэтому наша вожатая "тётя Лена" решительно повела своих подопечных на Чегет - об этом написала моя мама в своём дневнике:
30 августа
С утра моросит дождь, но бесстрашная Елена ведёт нас на Чегет – поднимаемся на Чегет-I на однокресельной канатной дороге и идём по тропе к перевалу Донгуз-Орун.

Всё в тумане – он то наползает, то рассеивается. Вдали виднеется изумрудное озеро внизу, в ущелье, под вершиной Донгуз-Орун. Правее от него находится пологий склон, где до июня месяца лежит снег и катаются на лыжах.

Дошли до того места, откуда видна седловина перевала и приют перед ним. На пути к перевалу всё время встречались цветики ярко-жёлтого цвета – крокусы, ещё не распустившиеся. На Чегете-I зашли в кафе «Ай», где закусили шашлыками. Затем на такой же однокресельной канатке поднялись на Чегет-II, откуда увидели Приют Одиннадцати. На канатке, когда едешь, поражает картина из вершин и ущелий, тишина вокруг.

Но вскоре всё опять затянуло туманом и мы спускались в сплошном молоке. На обратном пути остановились у ручья с чёрной водой – все камни в том ручье покрыты чёрными водорослями. По народным приметам эта вода полезная.

В этот же день мы собрались и уехали: Елена в Нальчик, а мы – в Сашин лагерь «Юность». Пришли в лагерь и договорились о ночлеге - утром мы собирались налегке выйти к мосту и встретить там туристов с турбазы Минобороны «Терскол», присоединиться к ним и идти на перевал Бечо. Но с вечера пошёл дождь и утром 31 августа стало ясно, что похода не будет. Закусили холодными консервами и двинулись на Шхельду.

Повёл нас Саша. Ущелье очень живописное, но сильно мешали дождь и туман. Встретили отряд немецких туристов. По пути, на огромном валуне прикреплена стальная доска с портретом альпиниста Михаила Хергиани. Вернулись совершенно мокрые, попросили ключи от кухни и включили электроплиту. Приготовили обед, обсушились, и к 3-м часам вышли на остановку. В Нальчике были в 8 часов вечера. Кончились наши странствия, а жаль!..

В этой серии будет ещё один рассказ из маминых записей про окончание смены в моём туристическом лагере "Юность" - сам я очень смутно помню эти события...

С воспоминаниями про наш с родителями поход 1976 года на Эльбрус к Приюту Одиннадцати у меня дело плохо - моих впечатлений хватит предложений на пять. И - что самое обидное, нет фотографий. Ну, почти нет, есть вот эта:

Этот слайд подписан "Лене", может быть те слайды были посланы той самой "тёте Лене", что стоит с левого края рядом с моим отцом. Она была маминой подругой, работала инструктором по туризму и руководила нашим восхождением.

Вот ещё фотография, где с правого края довольно чётко видна строящаяся станция "Мир":

Возможно также, что у нас просто закончилась цветная обратимая фотоплёнка - вот и вторая причина отсутствия фотографий столь важного этапа похода. Иначе трудно понять, как мы с отцом могли сделать вот эту чёрно-белую панораму вершин Главного Кавказского хребта.

Она с тех пор висит в маминой квартире - я печатал, мы с отцом тщательно состыковали отпечатки, склеили их и отец сделал для панорамы нестандартную рамку.

Могли те кадры и потеряться - по нумерации не хватает больше десяти слайдов, или они попали не в тот отсек коробки, смешавшись с другими. Поэтому здесь будет, в основном, текст. Мне удалось найти записную книжку с мамиными записями - дневник того похода, так что я буду её цитировать курсивом и делать вставки своих примечаний.

27 августа
Приготовили завтрак на нашем новом очаге за лагерем и, нагрузившись рюкзаками, потопали пешком в Терскол. По дороге зашли на Поляну Нарзанов, нарзанные источники – съели по шашлыку и огромной пышке с мясом внутри (называется «хитчин»), и к 5-ти часам вечера притопали в Терскол. Палатку поставили на берегу Баксана и готовили пищу в укромном местечке на самом берегу, т.к. там не разрешают разводить костры. Ложимся спать рано - завтра утром штурм Приюта Одиннадцати.
Каков фонтанчик! - вот вам и нарзанчик:

28 августа
Встали в 7 утра, приготовили пищу, собрали палатку, всё лишнее отнесли в корпус турбазы, в куртки сложили тёплые вещи и повесили куртки себе на зад – как курдючные овцы.

В 10 часов утра мы поднялись на Азау и в вагончике на Кругозор, оттуда выстроились - Лена впереди. Порядок железный, строй ломать "генерал" Лена не разрешает, и без разговоров медленно поднимаемся. Слева минуем ледник и по дороге топаем наверх – начинается самый длинный и нудный подъём. Я выдерживаю его до станции "Мир" канатки (она ещё не запущена), здесь меня прихватывает горная болезнь – дышать нечем, немного мутит, но после отдыха всё проходит, и мы топаем дальше. Возле родников, текущих с ледника, несколько раз останавливаемся, перекусываем апельсинами и часам к 4-м подходим к леднику. Он весь, как ледовое месиво, ноги проваливаются в ледяную воду, их ломит от холода, но стоять нельзя. Приют Одиннадцати уже виден, рукой подать. Проходим поле ледника и перед самым приютом начинается крутой снежный склон – рубим ногами ступени. И вот – мы наверху. Ура!

фото с туристического сайта

Это тот, "старый" Приют, похожий на ходившие тогда автобусы, со скруглёнными углами. Он сгорел в конце прошлого века. Википедия говорит, что в названии приюта сохранилась память о восхождении на Эльбрус группы Кавказского горного общества из 11 человек в 1909 году - они пометили место установки своего промежуточного лагеря на склоне краской на камне - "приют 11". Краску экономили - хотели на вершине побольше написать. Через 20 лет на этом месте появилась деревянная хибара на 40 человек. В 1938 году построили этот "дирижабль" уже на 100 человек. Название так и осталось на века.

Дальше из маминого дневника:

Земля, дом, тепло. Снимаем обувь на улице – там постелена дорожка, надеваем тёплые сухие носки и входим в дом. Начальник приюта Лене знакомый и нам "по блату" выделяют тёплую комнату наверху. Делать резких движений нельзя – болит сердечко и слегка покачивает – высота 4200 метров (в других местах я видел 4050, но мне больше нравится эта цифра и она у меня в названии). Вид на оставшиеся позади хребты изумительный, они рядом с нами: Ушба, Донгуз-Орун, Накра, Хотю-Тау. А двуглавый Эльбрус рядом, такой близкий, белый, сахарный, а не укусишь!

Приют Пастухова на высоте 4700. Восточная вершина Эльбруса более пологая, но внушительная – 5595, а западная в основании меньше, высота 5633 метра. Хоть мы их и не покорим, но удовлетворение большое, что забрались на такую высоту и увидели все вершины так, как их не увидишь снизу.

Едой нас угостила группа, которая пришла раньше нас и мы, выпив по таблетке аспирина, улеглись в свои кровати. Все оделись в тёплое – думали замёрзнем, но – несмотря на то, что на улице выл сильный ветер и шёл снежок, в нашем кубрике было тепло... (насчёт кроватей - не помню, я спал, как и все, как мне кажется, на полу, потолок был низким или мне это показалось, поскольку окна были на уровне пола).
Саша заснул сразу, но через некоторое время стал метаться от жары и разделся. У Оли (моя старшая сестра) начался насморк и немного пошла носом кровь от резкого сморкания. У меня колотилось и болело сердце. Лена чувствовала себя хорошо, но почти не спала. Рассвет посмотрели из окошка – серые вершины, их окаймляла красная полоска зари.

29 августа
Покушали – опять нас угостили туристы, и в 9 утра двинулись в обратный путь. Это уже было удовольствие, так как спускались на "пятой точке" со свистом – снег ещё не растаял. Потом ледник кончился и мы побежали вниз, как кони. Ботинки все были в белой каменной пыли. Опять попили ледниковой водички и через 2,5 часа были в Азау и разбили лагерь на прежнем месте.

От себя хочу добавить, что, несмотря на кажущуюся простоту покорения Эльбруса - ведь он, вроде, такой гладкий, без скал, восходители гибли и продолжают гибнуть, проваливаясь в ледовые трещины в условиях плохой видимости при резкой смене погоды. Горная болезнь тоже коварная штука - она провоцирует кризисы хронических заболеваний и они протекают гораздо быстрее и острее, чем внизу. Наш выход к Приюту не был сложным, но горная болезнь проявлялась в неприятных ощущениях слабости и недостатка воздуха. И это при том, что все мы прошли акклиматизацию в высокогорье. Вот и спасибо "тёте Лене", что наш поход к Приюту прошёл без приключений. Поэтому у меня, в то время мальчика 14 лет, так мало осталось воспоминаний и все они хорошие.

Через сорок пять лет мне уже трудно вспомнить в подробностях события августа 1976 года, но сейчас мне в этом помогают мамины записи и редкие подписи на рамках слайдов, которые все эти годы пролежали в кладовке в большой коробке. К сожалению, некоторые из них потерялись или перемешались с другими. Слайды я недавно отсканировал, в меру сил почистил и улучшил в фоторедакторе, чтобы использовать тут.

В том году я весь август провёл в Баксанском ущелье. Мне было тогда 14 лет и нас, мальчиков и девочек, собравшихся в детском туристическом лагере "Юность", опытные инструкторы-воспитатели учили "азам", тренировали и водили в походы по ущельям к ледникам и перевалам. Я уже писал про ледник Шхельды, а здесь будет рассказ про поход на поляну Азау и к эльбрусскому леднику.

Поляна Азау расположена у подножия южного склона Эльбруса. В то время начиналось строительство канатной дороги, работал только первый её отрезок Азау - Кругозор. Два вагончика - каждый вмещал пару десятков пассажиров, курсировали там. Канатка облегчила путь до края ледника Азау и народу понаехало много.

Лёд не казался скользким. Наши ребята с радостью полезли на ледник, как на горку. Но всем быстро стало ясно, что "горка" крутая и двигаться там лучше цепью, схватившись за руки.

Где-то там наверху, спрятавшись за краем ледника, высились две вершины Эльбруса - западная, высотой 5642 метра, и восточная - 5621 метра, с седловиной между ними на высоте 5416 метра.

С другой стороны открывался потрясающий вид на окружающие скалы и стены Главного Кавказского хребта. Мощными монолитами возвышались две вершины Донгуз-оруна:

Пара небольших пирамидок слева - Кагитан-баши и пик Чегет справа:

Неделю спустя мы пройдём этот путь с моими родителями и старшей сестрой под руководством маминой подруги "тёти Лены". Но от Кругозора пойдём пешком дальше, вверх, к Приюту Одиннадцати. Это сейчас есть канатная станция "Мир", которую открыли как раз в том же 1976 году, а тогда опыт нашего инструктора позволит нам подняться туда безопасно. Благодаря её знакомствам среди туристической братии, нас там встретят как дорогих гостей. Ночевать мы будем на самом верхнем этаже - в "люксе" и увидим рассвет...

Как я упоминал в начале, в августе 1976 года, мне тогда было 14 лет, меня отправили в Кабардино-Балкарию в детский туристический лагерь "Юность". Подробностей в памяти осталось немного, но что-то помню. В конце смены туда приехали мои родители и старшая сестра. То, что было после окончания смены, мне теперь известно по маминым записям в её дневнике, который отыскался в её бумагах. Лагерь стал местом сбора всех участников похода, предполагалось подняться по склону Эльбруса к Приюту Одиннадцати.

Это сейчас до места, где был тот приют (тот старый приют сгорел) можно запросто доехать по канатной дороге. А тогда она ещё только строилась.

После сбора, когда подъехала мамина подруга - вот она стоит первая на фото, тогда она была для меня "тётя Лена", и работала инструктором у взрослых групп, мы выдвинулись к Терсколу, потом поднялись до Приюта, а впоследствии ещё сходили с ней на Чегет. Подруга мамы уехала к себе в Нальчик, а в наших планах ещё был подъём на перевал Бечо в составе плановой группы. Но погода не позволила им осуществиться и мы все вернулись в лагерь "Юность", а потом и домой.

На Шхельду я ходил два раза - в прямом смысле, а не в шуточном. Первый раз нас с ребятами из туристического лагеря вела наш инструктор по ущелью до края ледника Шхельды.

Второй раз уже я повёл на Шхельду моих родителей и сестру в самом конце нашего похода, но тогда погода была намного хуже, поэтому фотографии будут из первого. Это самое начало пути к Шхельде, она видна издалека:

По пути на скале установлена памятная доска - там располагался альплагерь "Шхельда", где работал прославленный Михаил Хергиани. Погиб в Италии при восхождении, похоронен в грузинской Сванетии в его родном городе Местиа.

Подходим ближе к леднику, он грязный и почти сливается с почвой:

Вот такой ледник вблизи - просто огромный и толстый язык льда, лежащий на каменном склоне:

А внутри-то лёд остался чистым, но ребята из нашего детского отряда полезли, чтобы его немного попачкать своими подошвами:

Кстати, о ребятах. Мы вот с этими братанами крепко сдружились:

Из маминых записей: "...у Саши два друга - братья Боря и Виталий Кон, корейцы, маленькие, на голову меньше его, но очень приятные и деловые ребята. Старший - Боря, собирает и маринует грибы, он же командир их отряда "Надежда"..." Мне так кажется, что старший Боря на фото от меня по правую руку, и он не мариновал, а сушил грибы - верёвочки с ними были натянуты в нашем домике.