В Дакшинешваре как-то появился некто Говинда Рой — индус, кшатрий по касте, он обращался к изучению многих религий в поисках истины и в конечном счете принял ислам. Неизвестно, в какой степени он действительно следовал мусульманским обычаям и обрядам, но, без сомнения, следовал учению и садхане суфиев.



Рани всегда настаивала на том, что врата Дакшинешвара должны быть распахнуты и для мусульман, и для индусов, отказавшихся от мира; администрации было дано указание и тем и другим выдавать соответствующую провизию. Говинда Рой расположился в Панчавати, где с ним случайно разговорился Рамакришна и был очарован его верой и богопочитанием.



«Это еще один путь к постижению Бога, — сказал себе Рамакришна. — Мать являлась многим людям и через эту садхану тоже. Я должен испытать и мусульманский путь».



В ислам его посвятил Говинда, выступая в роли муллы.



— После этого, — рассказывал Рамакришна, — я преданно повторял имена Аллаха, носил одежду мусульманина, пять раз в день совершал намаз и отворачивался от индусских идолов, не говоря о том, чтобы почитать их. Индусский образ мыслей попросту исчез из моего ума. Я провел трое суток в этом настрое на мусульманский лад и реализовал садхану их веры.



Рамакришна также говорил, что ему было видение внушительной сияющей фигуры с длинной бородой. Фигура в видении слилась с Ишварой, а Ишвара с Брахманом.



Хридай рассказывал о том, как Рамакришна потребовал и мусульманской пищи. Матхур умолял его не делать этого, потому что мусульмане едят говядину, для индусов запретную. В конце концов было принято компромиссное решение — нанят повар-мусульманин, под руководством которого повар-индус стряпал мусульманские блюда или, скажем, приблизительно мусульманские. Рамакришна за все это время ни разу не переступил порог храма Кали. Он оставил и свою комнату, временно переселившись в Кутхи.



Сарадананда усматривает большой смысл в обращении Рамакришны к исламу. Он считает, что этим Рамакришна хотел продемонстрировать роль недуалистической веданты как исключительно действенного звена, способного соединять множество дуалистических религий. Бесполезно ведь делать вид, как из наилучших побуждений стараются показать некоторые либералы, будто различия между религиями или расами минимальны. Они очень велики — но только на поверхности. Единство между религиями можно обнаружить погружением в их глубины — до всесоединяющего Брахмана.



Кристофер Ишервуд

Рамакришна и его ученики

Нет ни одной философской системы в мире, ни одной религии, которая бы так или иначе не учила, – в форме мифологии, аллегории или изящным языком философии, – что человеческая душа, какой бы она ни казалась и каково бы ни было ее отношение к Богу, – по существу чиста и совершенна, что по своей природе она сильна и свята, а не слаба и несчастна, и что ее представление о страдании и слабости требует объяснения.



Возьмем, например, Библию. В ней мы находим, что Адам был сотворен безгрешным, и его чистота утрачена вследствие совершенных им дурных дел. Из этого ясно, что природа первого человека, или, как они могли бы сказать, истинный человек, был уже совершенным. Согласно этому взгляду, греховность, которую мы видим, и слабость, которую чувствуем, должны быть рассматриваемы, как наслоение; и дальнейшая история этой религии указывает также на несомненную возможность достижения вновь прежнего состояния. Это видно из всей Библии, как Старого, так и Нового Завета. То же и у магометан. Они также верят в Адама и в его первоначальную чистоту и считают, что с появлением Магомета открыт путь к возвращению утраченного состояния. То же самое и у Буддистов, верующих в Нирвану, состояние, высшее чем этот наш относительный мир, которое Ведантисты называют Брахманом. Все учение Буддистов состоит в указании, как получить вновь потерянное состояние Нирваны. Таким же точно образом во всех системах есть учение, что мы не можем достигнуть ничего, что бы уже не принадлежало нам. Мы ничем не обязаны никому в этой Вселенной и должны только заявлять наше прирожденное право, или, как великий Ведантист-философ поэтически выразился в одной из своих книг: "Мы должны добыть свое собственное государство". Это государство наше; мы потеряли его и должны взять его вновь. Майявадин, или верящий в теорию майи, говорит, однако, что даже эта кажущаяся утрата государства была только галлюцинацией, что на самом деле мы никогда не теряли его. В этом только и различие между признающими теорию майи и не признающими ее.



Свами Вивекананда

Гйана-йога

Свобода души