Ох,  через какое же состояние ума я проходил! Когда я впервые получил это переживание, я не мог осознавать наступление дня или ночи.  Люди  говорили,  что я ненормальный.  Что они  еще  могли сказать?  Они  принудили меня жениться.  Я был тогда в состоянии Божественного опьянения. Поначалу я чувствовал тревогу по поводу своей жены.  Потом я подумал,  что она тоже может есть и пить  и жить так же как и я.

   Я  посетил  дом своего тестя.  Они устроили киртан.  Это  был большой  религиозный праздник,  и было много воспеваний  святого имени  Бога.  Иногда я желал знать о своем  будущем.  Я  говорил Божественной Матери:  "Мать, я приму мои духовные переживания за истинные,  если землевладельцы этой округи проявят ко мне уважение". Они тоже пришли ко мне в свое время и беседовали со мной.

  Ох,  какое  это было экстатическое состояние!  Даже  малейший намек мог пробудить мое духовное сознание. Я поклонялся "Прекрасной" в образе четырнадцатилетней девушки. Я видел, что она была олицетворением  Божественной Матери.  В конце поклонения я склонился перед ней и положил рупию к ее ногам.  Однажды я  наблюдал представление Рамлилы. Я видел исполнителей, как настоящих Ситу, Раму,  Лакшману, Ханумана и Бибхишану. Тогда я преклонился перед актерами и актрисами, которые играли эти роли.

   В это время я часто приглашал сюда девушек и поклонялся им. Я находил в них воплощения Самой Божественной Матери.

ПРОВОЗВЕСТИЕ РАМАКРИШНЫ

Глава 11

«С ПОКЛОННИКАМИ В ДАКШИНЕШВАРЕ»

После паломничества в пещеру Амарнатха преданность Вивекананды обратилась к божественной Матери. Мощь, переполнявшая его от долгих медитаций на Великом Господе, сменилась детской тоской по матери. Постепенно погружение в себя нарастало, и Вивекананду постигло сущее безумие: он лишился сна и покоя, слыша отдаленный внутренний зов, порой ему казалось, что к нему взывает чей-то голос. Наконец Вивекананда сел в лодку и отплыл в уединенное место, взяв с собой преданного ему доктора, который никогда не вмешивался в духовный опыт. Охваченный любовью к Матери, Вивекананда предчувствовал, что пелена тонка и скоро спадет с духовного взора. И действительно, однажды вечером Мать явилась ему, когда он был сосредоточен на тьме и боли, сущих в мире, пытаясь проложить мысленный путь к скрытому за ними Единству. Все было тихо вокруг, но внутри него мир рухнул, открыв вступившую в дом Мать. Потрясенный видением «дикой радости божественного танца», Вивекананда торопливо записал в нахлынувшем восторге поэму «Мать Кали» и упал на пол, теряя внешнее сознание в состоянии Брахма-самадхи. Человек, завладевший душами тысяч людей на Западе и ставший средоточием помыслов всей Индии, беспомощно лежал в ветхом домике на склоне величественных Гималаев, подобно мертвому, но переполненный блаженством.



Когда обычное сознание вернулось к нему, Вивекананда поспешил к ученикам, но чувство близости к Матери не покидало его ни на мгновение.



Казалось, что он обезумел в почитании Кали – богини «всепожирающего времени», восклицая: «Стремитесь распознать Мать во всем зле, скорби и уничтожении, царящих вокруг. Только путем почитания Ужаса можно превзойти ужасы жизни и вступить в сферу бессмертия! Медитируйте на смерти! Пусть ваше сердце станет площадкой для кремации, на которой гордость и алчность обратятся в пепел! Тогда и только тогда Мать придет…»



Болезни терзали тело Вивекананды все сильнее и сильнее, но даже в приступах острой боли он бормотал: «Мать – больное место! Мать – чувство боли! Мать – даритель страдания! Кали! Кали! Кали!» Наставления ученикам в тот период звучали как приказы солдатам: «Отбросьте страхи! Не выпрашивайте, не заслуживайте, а завоевывайте Высшее! Заставьте Мать слушать вас! Она всесильна и способна обратить даже камни в воинов духа!»



Наконец, Вивекананда снова покинул учеников, строго-настрого запретив следовать за ним, и не появлялся целую неделю. Предаваясь суровому подвижничеству возле святилища Матери, как особый ритуал он совершал каждое утро почитание невинной дочери брахмана как живого воплощения Ума Кумари – богини Девственности. Испытывая боль, он чувствовал освобождение духа. Совершенно позабыв о миссии пророка и учителя человечества, Вивекананда словно превратился в простого набожного монаха.



Духовное преображение Вивекананды оказалось необратимым, и, снова вернувшись к ученикам, он в прежнем восторге вступил в дом, поднял руки для благословения, посыпал голову каждого цветами с алтаря богини и возвестил: «Никакого Хари Ом больше! Теперь только Мать! Весь мой патриотизм прошел. Все прошло. Теперь только Мать! Я всего лишь дитя…» Присев на подушки, он поведал ученикам, как в полуразрушенном храме, оскверненном мусульманами, в нем возник порыв духа защищать Мать. Но стоило ему помыслить о сыновнем долге, как свыше раздался глас самой Матери: «Так ведь это я тебя защищаю повсюду!» Потрясенный прозрением в истину отношений с Богом, «защитник» устыдился своей гордыни.