Губительная красота 

В старой части городского кладбища, под разросшейся липой, спряталась заброшенная могила. На памятнике с облетевшей краской красовалась сравнительно новая фотография, с которой смотрела молодая девушка, почти школьница. Кусты сорной травы, словно стражи, закрывали могилу. Видно, что ее никто не посещает, разве изредка одинокая женщина заходит сюда скосить самый наглый бурьян и протереть фотографию. Уходя она вздыхает, бросая последний взгляд на улыбающееся юное лицо, и уходит, шепча: «Эх, Нелька, Нелька». Зовут женщину Светлана Борисовна, а Нелли Ветрова была ее одноклассницей.

Фото: pixabay.com

Даже в раннем детстве было в Ветровой что-то такое, что останавливало взгляд, какое-то удивительное притяжение в пухлом, детском личике.

— Какая красавица, — говорили старушки у подъезда. Им вторили врачи из детской поликлиники, воспитательницы детского сада, а потом и учителя. Нелли воспитывала бабушка, мама ее уехала в Москву сразу после рождения дочки. Бабушка Нелли совсем не походила на бабушек того времени: никаких платочков и консерваций, никаких сплетен на лавочках. Они никогда не ездили летом в деревню, они отправлялись на море, на все три месяца.

В школу Нелли пришла, гордо неся ощущение красавицы. С ней мечтали сидеть мальчишки, а девчонки

Благотворители из 2 «Г» 

После собрания Людмила Ивановна попросила остаться членов родительского комитета. — Уважаемые члены комитета, — обратилась она к ним официально, Людмила Ивановна работала в школе уже тридцать лет и всегда старалась избегать личных отношений даже с родителями выпускников. Никаких просьб, задушевных разговоров, это было еще советское отношение к субординации. И вот сегодня она впервые старалась подобрать нужные слова, впервые думала, как достучаться до их сердец.

Фото по лицензии pixabay.com

Учительница сделала паузу, посмотрела в окно на облетающие под порывами ветра последние листья и продолжила:

— Вы знаете семью Тюриных – четыре мальчика и родители. Один из детей учится в нашем классе – Коля Тюрин, двое в четвертом — Сережа и Дима. А старший мальчик у них инвалид, ему четырнадцать лет и у него ДЦП — серьезная форма, мальчик нуждается в постоянной помощи.

— Мы в курсе, Людмила Ивановна, — сообщила председатель комитета Дружинина. – Эта семья у нас числится как нуждающаяся, мы деньги собираем на различные мероприятия с расчетом на Колю.

— Этого мало, мои дорогие. 

Метод экстремального чтения

 Настя откладывала разговор с мужем, надеялась, что справится сама, но к концу весны стало понятно, у их единственного сына проблемы.

Фото по лицензии pixabay.com

— Лешка, не знаю, что делать, все далеко зашло. Представляешь, я никак не могу понять, неужели у Васьки совсем никаких предпочтений? Ладно, математика, хотя для нас, окончивших физмат, это странно, но он не читает, более того, мне кажется, техника чтения стала много хуже, почти по слогам.

— В пятом классе? – удивился Алексей. – Может, ты преувеличиваешь?

— Леш, ты меня знаешь, конечно, я не могу быть объективной с нашим сыном, но я все же аналитик.

— Неплохой аналитик, — добавил мужчина, — иначе бы ты не работала в моей фирме.

Настя улыбнулась, ее работа в консалтинговом бюро мужа была постоянной темой для насмешек. Алексей решительно поднялся и отправился к сыну, прошептав:

— Посиди, я сам.

Он вернулся через полчаса.

— Не все фатально, конечно, но догонять придется, меня смущает даже не отсутствие знаний, а то, что происходит с его вниманием, мышлением.

— Меня это тоже беспокоит, — согласилась Настя, — может, телефон отобрать, заменить на кнопочный, ноут спрятать?

— Вряд ли это выход, ну и что мы добьемся, чтение – труд, а видео, игры – развлечение, что выберет неокрепший мозг? Васька, конечно, подтянет знания, но вместо любви рискуем получить ненависть, он же сорвется, при первой возможности подключится к Сети. Ладно, до каникул совсем немного, не оставят же его на второй год, а пока я подумаю.

Как-то в мае Алексей заявил,

Женщина-светофор 

Нет, все, с нее хватит – Марина выскочила из квартиры Дмитрия, на ходу натягивая куртку. Каждый раз одно и то же — только у них появляются свои планы, как появляется Алла Сергеевна, мать Димки, и все рушится. А ведь она готовилась, обсудила все с Семеновыми, те обещали сказочный отдых на собственной турбазе — лето на исходе, а они так и не отдохнули. Марине с таким трудом удалось выбить положенный отпуск, Димка тоже договорился о замене. Марина вздрагивала от каждого звонка на его телефон, не зря… Алла Сергеевна позвонила днем накануне отъезда. По тому, как изменилось лицо молодого мужчины, девушка поняла — отдых сорвался.

Фото: Depositphotos

— Что? Что на этот раз? – спросила она, когда Дмитрий отключился.

— У мамы сердечный приступ, она вызвала «скорую». Я к ней.

Марина осталась ждать, он пришел домой через четыре часа.

— Ну что, как Алла Сергеевна?

— Уже лучше, ей укололи что-то, она уснула.

— Ты говорил с врачом?

— Нет, они уехали прямо передо мной.

— Димка, неужели ты не понимаешь — она просто играет тобой, ей важно, чтобы ты был на поводке, жил ее жизнью.

— Как ты можешь? Правильно мама говорила, ты жестокая, думаешь только о развлечениях.

Арбузы поспели

Не родились в их краях арбузы, как ни старайся. Семен Андреевич что только ни делал — и статьи умные в журналах читал, и в город за районированными семенами ездил. А уж как он возился с семенами: прокалывал, обеззараживал, прогревал, проращивал семена в соленой воде. Высаживал в торфяные горшки, грел под лампой, пока не проклюнутся, а потом выносил рассаду на ночь в прохладные сенцы. Пристраивал под пленку, сдабривая почву песочком. И вроде принимались, выбрасывали побеги, цвели, радовали Семена Андреевича завязями, а потом вдруг начинали капризничать, переставали расти и висели на плетях зелененькими мячиками.

Фото по лицензии pixabay.com

Зарекся тогда Семен Андреевич арбузы выращивать, хоть и любил их сочную сладость.

— Одному мне много ль надо, чай привезут к концу лета, — говорил он соседям. Но зимой перебирал семена и наткнулся на арбузные. Хотел было выбросить, да рука не поднялась, по весне разбросал их на краю огорода и забыл. Увидел, когда плети к грядкам потянулись.

— Ишь ты, — приговаривал Семен Андреевич, разворачивая упрямые ростки.

Все лето поглядывал, хотя особо не ухаживал, разве полил пару раз, но примечал, когда цвели, когда появлялись маленькие плоды. К августу стало понятно – будет урожай, зеленые мячи грели на солнце светлеющие бока.

— Вот и пойми их, — судачил он с соседями, — те года носился, словно мать с младенцем, а тут ведь просто семена бросил.

Соседи завистливо кивали головой и просили семян. А в середине августа, сняв первый урожай, Семен Андреевич позвонил дочке.

— Приехала бы ты, Катенька, такие арбузы вызрели – не поверишь. Поговори со своим Вадимом, я вам тут и огурчиков накрутил, и помидорки, свое-то оно лучше магазинного.

Дочь обещала, говорила, что приедут в ближайшую субботу, и Семен Андреевич ждал — с утра прибирался в доме, жарил оладушек, выходил встречать. К обеду не выдерживал — набирал дочкин номер, и Катенька отвечала сонным голосом, что у них дела, и они не смогут, но через неделю обязательно. Но проходила неделя, за ней другая. В первую субботу октября Семен Андреевич загрузил в хозяйственную сумку на колесиках самые большие арбузы, подумал и добавил еще пакеты с чесноком и сушеной зеленью. До райцентра подвез Гришка Михайлов, подкатил на своей «девятке» прямо к автостанции.

— Ты иди в кассу, дядька Семен, я посижу, подожду, кто знает, может, билетов нет.

Скупая подруга

 Они оказались вдвоем на пустой остановке, две женщины ждали автобус, что отвезет их в город из тихого пристанища умерших. Пятачок асфальта плавился под лучами июльского беспощадного солнца. Было очень жарко и хотелось в тень, но тени не было. Пожилая женщина достала из сумки бутылку, смочила водой платочек и положила на голову.

Фото по лицензии pixabay.com

— Нужна водичка? — обратилась она к девушке, сидящей рядом. Та отрицательно покачала головой. — Неудачно попали, у водителей обеденный перерыв, еще сорок минут ждать, если повезет.

— А что, у них есть перерыв? — удивилась девушка.

— Есть, я тут часто бываю, летом стараюсь пораньше, до жары, вот сегодня припозднилась. Меня бабой Машей зовут, а тебя?

— Ольгой.

— Оля, значит. Кто у тебя тут?

— Отец, сегодня память.

— Как зовут-то? Крещенный?

— Владимиром звали, крещенный.

— Царствие небесное. А у меня тут много близких, сегодня к Верочке, подружке ездила. Вот, возьми, — женщина протянула пакетик с конфетами и пачкой печенья. — Помянешь. Ты только в сумку убери, на жаре, похоже, растаяли. Знала бы ты, милая, что за человек моя Верочка была, она ведь спасла меня, кто знает, сидела бы сейчас тут с тобой.

— Это как? — спросила девушка вяло, чтобы чем-то скрасить томительное ожидание.

— Дружили мы с ней больше полувека, с юности еще, и знаешь, она девчонка хорошая была, правильная, только прижимистая очень. Понять можно, ее матушка одна воспитывала, жили голодно, а уж наряды новые только к великим праздникам. Работали мы с Верочкой вместе на заводе, в один год пришли, ну и подружились. Бывало, зовешь ее вечером на танцы или в кино, а она не идет, на билет денег жалко, а что он тогда стоил-то? И в столовую заводскую не ходила, кусочничала. А уж платьице с зарплаты или туфельки — куда там, как старушка какая одевалась. Раз подарила ей на именины отрез на платье, раньше хорошего платья в магазине не купить, сами шили.

— И что, все шить умели? — с недоверием спросила Ольга.

Прыжок к себе

Первый раз Роман ощутил страх, когда с ними работал инструктор. Нет, он боялся не высоты, скорее, что не получится избавиться от камня, который осел внутри и мешает дышать.

Фото по лицензии pexels.com

«Не такая уж и хорошая затея, — думал он, слушая правила рассадки по весу в самолете, — есть в этом что-то животное».

Он старался запомнить все о стропах управления и о бобышках-метках. Инструктор, мужчина средних лет с обветренным, загоревшим лицом, говорил так монотонно, что хотелось спать. Роману теперь часто хотелось спать, но стоило коснуться подушки, как сон сразу же исчезал, в голову лезли навязчивые воспоминания.

Они идут по осеннему парку. Марк, недавно научившийся ходить, вырывается и пытается убежать от родителей. Он почти сразу падает на кучу желтых листьев и какое-то время не может понять, что сейчас делать: смеяться или плакать. Он улыбается и тянет грязные ладошки к глазам. Волосы Полины развеваются на ветру и блестят в лучах бархатного, осеннего солнца.

«На высоте сто метров выпускающий откроет дверь, вы должны запомнить, как выглядит высота, с которой вы должны готовиться к приземлению», — сказал инструктор.

Почему он не заметил критической высоты, почему не понял, не почувствовал, что у Полины другой? Интересно, а можно было к этому как-то подготовиться, заставить себя верить, что и без семьи, без вечеров с Марком, без объятий Полины есть жизнь? У него ничего не получается уже полгода. Именно желание поверить в будущее привело в клуб парашютистов, он почему-то решил, что прыжок поможет справиться с тоской, пережечь отравляющую потерю.

«На высоте выброски инструктор открывает двери. Для выполнения прыжка подаются две команды: приготовиться и пошел. Команды инструктор дублирует жестами: встать – вытянутая рука поднимается вверх, рука направлена в сторону того борта, который парашютисты покидают первым».

Неоконченная партия

— Марина, пойдем, я опоздаю на работу.

В садик идти не хотелось, а хотелось обратно в теплую кровать, и чтобы рядом был любимый мишка. Мишка так и остался под одеялом, уходя, девочка накрыла игрушку и прошептала: «Спи». Они шли с мамой по какой-то сказочной пещере в царстве Снежной Королевы, вокруг лишь белые сугробы и снег под валенками. Девочка остановилась, посмотрела на темное небо, и увидела красивый танец снежинок. Снежинки падали прямо на лицо и щекотали носик. Хотелось смеяться и кружиться. Мама дернула за руку:

— Идем же, наказание, а не ребенок.

Фото: pixabay.com

Дебют

В раздевалке чужие мамы и бабушки спешно раздевали полусонных детей, воспитательница, стоявшая в дверях, подгоняла прибывших:

— Быстрее, Коля Свистков, иди в группу, зачем ты сандалии переобуваешь?

А в группе пахло пригоревшей кашей и молоком, нянечка грохотала ведрами, дети выстроились у умывальников. Марина набрала в ладошки воды и плеснула вверх, получился маленький фонтанчик.

— Маргарита Петровна, а Воробьева плескается!

Начиналось утро.

Славянская защита

Шел июнь

Колька потихоньку свесил ноги, глянул в маленькое окошко, за которым проступало молочной бледностью раннее июньское утро, и засеменил к углу, где за цветастой занавеской стояла койка деда.

— Дед Митяй, вставай, — тормошил он старика.

Фото: pixabay.com

Старый Митяй давно уже не спал, но, заслышав топот внука, зажмурил глаза и потихоньку захрапел.

— Вставай, деда, ты же обещал, рыбу проспим. Тятька вон на лугах заночевал, а тоже обещал. Вставай, черви пропадут, зря я, что ли, копал, — мальчишка еле сдерживал слезы.

Старый Митяй тихо рассмеялся.

— Эх ты, рыбачок, а удочки-то готовы?

— Вчера еще в сенцах поставил, мальчишка в нетерпении переминался босыми ногами.

— Ну пойди, лицо ополосни, я скоро.

— Чего вы там расшумелись, рано еще, — крикнула бабка Матрена с печи.

— Ты не ворчи, Матрена, готовься, рыбу принесем, будешь жарить, вон какой рыбак вырос.

— Рыбак, — проворчала старуха, повернувшись на другой бок.

— Молока в кринке возьмите с подпола, хлеб на столе, яиц вам собрала и картохи в узелке.

— Куда же босым собрался? — пожурил внука дед.

— Я не босой, я сейчас, — мальчишка на ходу обувался.

— Вот, смотри, удочку мне тятька смастерил.

Стажировка

Во дворе новенькой пятиэтажки, под сенью подросших деревьев, стоял деревянный стол в обрамлении крепких, сбитых из толстых досок, лавочек. Днем здесь сражались за шахматными досками местные пенсионеры, а вечером наступало время любителей домино.

Фото: pixabay.com

Василий Петрович и Степан Юрьевич играли последнюю партию, когда во двор вошел молодой человек. Он сразу же направился в дальний угол двора, к заветному столу.

– Добрый день, — вежливо поздоровался с игроками. – Меня зовут Матвей, геймдизайнер.

— Кто-кто? – оторвался от созерцания комбинации Василий Петрович, мужчина лет семидесяти в долгополой соломенной шляпе и яркой рубашке.

Вспомнить о дыхании

Петр Сергеевич в первый раз оказался в театре, когда младший сын женился. Отслужил Федька в армии и нашел себе городскую девушку, и как только познакомились, а уж она его в город и переманила. Грешны, уговаривали сынка Петр Сергеевич и Анна Федоровна, но не послушал. И правильно сделал, хорошая Люся девушка оказалась, веселая.

Поначалу они с Аннушкой часто бывали у молодых, мясом, молочком снабжали. Хозяйство на старшего Сашку оставляли на пару дней, сами-то на пенсии, с работы отпрашиваться не надо. Автобус, идущий из райцентра в город, останавливался в Горлинке и через три часа приезжал в город. Тогда-то Петр Сергеевич первый раз в театре и побывал. А все Люся, купила четыре билета на оперу. Анна отказалась, платья, что ли, не было подходящего, хотя откуда она и знала, какое оно – подходящее. А Петр Сергеевич пошел. И так ему понравилось, что всю дорогу до дома молчал, все думал, зачем Ленский согласился стреляться?

Погадаем на стихах?

Зоя всегда знала, что это гадание – самое верное, еще с того памятного февральского вечера, когда в тягучих сумерках смотрела в окно, мечтая увидеть среди стылой белоснежности фигурку мамы. Девочку отвезли к бабушке, и шестилетняя Зоя каждый вечер грустила о родителях.

— Давай почитаю тебе книжку, — садилась рядом бабушка, надевая очки.

— Не хочу, — упиралась Зоя.

— А я не простую, а гадательную, ты же ждешь, когда мама приедет? Тогда слушай. – И бабушка открывала потрепанную книгу и читала:

• 
  «Все я делаю для мамы:


• 
  Для нее играю гаммы,


• 
  Для нее хожу к врачу,


• 
  Математику учу…»

Фото: pixabay.com

Зоя помнила, как оживилась после фразы: «Десять дней еще осталось». Подбежала к отрывному календарю и отсчитала десять страниц, загнув уголки. Мама, действительно, приехала через десять дней. С тех пор Зоя любила, когда ей читали стихи, особенно Агнии Барто.

Вспомнила она об этом гадании много позже, будучи старшеклассницей. Открыла наугад хрестоматию по литературе, ткнула с закрытыми глазами в строчку и прочла фрагмент стихотворения Блока:

• 
  «Ты отдала свою судьбу другому,


• 
  И я забыл прекрасное лицо».

Девушка посмотрела на Витьку Стрекотова, который бегал за ней, вздохнула и переместила взгляд на предмет своих переживаний – красавца Федора Краснова.