Опыт знаменитых семей России – современным родителям - Книга потомка знаменитого дворянского рода, ученого-филолога Ольги Сергеевны Муравьевой "Как воспитывали русского дворянина".

"Как хочется вернуть утраченное и напрочь стёртое дворянское воспитание людей в повседневность, хотя бы его часть.

Книга может помочь не только в воспитании детей, но и в перевоспитании самого себя, ведь как гласит английская поговорка - "не воспитывайте детей, они всё равно будут похожи на вас. Воспитывайте себя". В какой-то степени переворачивает представление не только о дворянском сословии, но и о том, что оказывается можно совсем иначе относиться ко многим явлениям, заставляет задуматься о своей жизни, поступках, образе мышления..."

Филина Елена



"В этой книге есть чему поучиться - в ней не будет долгих и скучных повествований о том, сколько на званном ужине ножей и вилок должно быть справа и слева от тарелки и для чего существует каждый из столовых приборов, нет. Эта книга об общем духе воспитания подрастающих дворянят.)



Очень важно, что элиту того времени растили в уважении к крестьянам, к прислуге. Учили, несмотря на очевидную социальную, имущественную, да и образовательную разницу между «верхами» и «низами» видеть в каждом прежде всего человека. И случаи вроде дела Салтычихи, когда дворянин мучает и издевается над своими крепостными скорее исключение, нежели правило – и вообще надо помнить, что Салтычиху осудили и лишили всего, начиная от статуса и кончая имуществом..."

Козлов Виктор

Читает Владимир Сушков. Читано по изданию О.С. Муравьева "Как воспитывали русского дворянина", СПб, "Нева", "Летний сад", 1992.

Узнали, дураки

"Дураками" граф Толстой в 1902 году припечатал трёх великих князей Романовых.

Вот на снимке справа - один из них, так похожий на Николая II – Александр Михайлович (Сандро) Романов (1866-1936), внук Николая I.

И он не просто так похож – близкий родственник: он приходился Николаю II двоюродным дядей, а заодно и другом детства, всего-то на 2 года был старше Ники (домашнее имя будущего царя).

А причём тут, спрашивается, Лев Толстой? Который в 1902 году - маститый писатель, общественный авторитет, да и возраст в сравнении с ними всеми почтенный - 73 года. Где, как говорится, он, а где все эти Романовы... Однако, пересеклись. В Крыму, близ Ялты.

Максим Горький (1868-1936) в 1901-1902 годах поправлял здоровье в Олеизе в Крыму, близ Ялты. Так что он довольно часто виделся и с Чеховым, у которого в этих краях была дача.

Вот Горький в гостях у Чехова:

"Дураками" граф Толстой в 1902 году припечатал трёх великих князей Романовых.
Вот на снимке справа - один из них, так похожий на Николая II –
Александр Михайлович (Сандро) Романов (1866-1936), внук Николая I.
И он не просто так похож – близкий родственник: он приходился Николаю II двоюродным дядей,
а заодно и другом детства, всего-то на 2 года был старше Ники (домашнее имя будущего царя).

А причём тут, спрашивается, Лев Толстой?
Который в 1902 году - маститый писатель, общественный авторитет,
да и возраст в сравнении с ними всеми почтенный - 73 года.
Где, как говорится, он, а где все эти Романовы...
Однако, пересеклись. В Крыму, близ Ялты.


Максим Горький (1868-1936) в 1901-1902 годах поправлял здоровье в Олеизе в Крыму, близ Ялты.
Так что он довольно часто виделся и с Чеховым, у которого в этих краях была дача.

Вот Горький в гостях у Чехова:


И с Толстым, который как раз в это же время тоже поправлял своё здоровье после воспаления лёгких
в имении графини Паниной в Гаспре, Горький тоже встречался.

Дворец графини Паниной в Гаспре:


Толстой в Гаспре:


Словом, жили все близко друг к другу, встречались по-соседски.
Горький потом собрал все свои записи тех лет о Толстом и издал воспоминания "Лев Толстой".

Вот Горький и Толстой в Ясной Поляне в 1900-м году,
(крымских совместных снимков Толстого и Горького нет).



Одна крымская запись Горького из тех воспоминаний очень любопытна.
Это когда Толстой, уже одолев болезнь, начал ездить верхом по окрестностям.

Толстой был первоклассным наездником и ездил верхом практически до самой смерти в 1910 году.

Вот он на своём любимчике – коне Делире в 1908 году в Ясной Поляне:


В Крыму, из воспоминаний Горького :
"В жаркий день он обогнал меня на нижней дороге;
Он ехал верхом в направлении к Ливадии;
под ним была маленькая татарская спокойная лошадка.
Серый, лохматый, в лёгонькой белой войлочной шляпе грибом, он был похож на гнома".

Итак, встретившись, они продолжили путь вместе,
Толстой ехал медленно верхом, Горький шёл рядом.
Говорили о литераторах – В.Г. Короленко и Леониде Андрееве.
Так доехали (дошли) до имения великого князя А.М. Романова (который на фото в начале поста).

Романовы давно облюбовали Крым, особенно Южный берег,
мало у кого из них не было там любимого "гнёздышка".
Великий князь Александр Михайлович облюбовал себе мыс Ай-Тодор на юге Крыма,
в 8,5 км к юго-западу от Ялты.

Другой великий князь Пётр Николаевич Романов (1864-1931), тоже внук Николая I,
был хозяином роскошного дворца "Дюльбер" в Мисхоре.

Вот сам П.Н. Романов:


А вот его роскошный Дюльбер в 1900-х:


Третьего Романова на той встрече - Георгия - не удалось идентифицировать,
по поиску вылезают бесчисленные ссылки на Георгия Романова из "новодельных" -
который не так давно венчался с помпой в Исаакиевском соборе.
Но как выглядел третий Романов и чем владел - это уже не суть важно.

Что же произошло, когда дошли до владений великого князя А.М. Романова?
Вот из первых рук – из воспоминаний Горького:



Но ведь как интересно!
А если бы великие князья Романовы как стояли, отвернувшись от него, так бы и продолжали стоять?
И верховой конь не отошёл бы в сторону...
Что бы сделал тогда Толстой? Кроме того, что уставился на Романовых строгим, требующим взглядом.

Это ведь было зло по отношению к нему, а он в те поры не противился злу насилием.

Горький бы вступился и попросил бы пропустить графа?
Но они и не пошевелились бы в сторону Горького – мало ли тут босяков шляется...

Словом, 120 лет назад такая вот случилась история.
А если бы, да кабы – интересно, конечно.
Но - дураки остались в дураках,
а умный верховой конь вошёл в историю, уступив дорогу Толстому...

Фото – из своб. источников Сети
Воспоминания Горького из книги "Л.Н. Толстой в воспоминаниях современников"

https://foto-history.livejournal.com/17392985.html

Продолжение рассказа про младшую дочь Льва Толстого. Начало ТУТ

- Перед вами стоит офицер, сестра, - высокомерно заявил молодой офицер,
подойдя к дежурному столику Александры Львовны, требуя незамедлительно перевязать его.
- А перед вами сидит графиня, извольте потерпеть, поручик!
Такое поведение было абсолютно нетипичным для Александры Львовны:
свой социальный статус графини она не афишировала на каждом шагу.
И то, что она - дочь великого писателя земли русской Льва Толстого.
Кто знал, тот знал. Для остальных она была обычной сестрой милосердия.

Персонал 187-го санитарного поезда.
Александра Львовна в центре во втором ряду сверху:


1914 год. Первые дни войны.
Патриотическая манифестация в Москве у памятника Минину и Пожарскому на Красной площади:


Эпизод с офицером относится к ноябрю 1914 года.
Санитарный 187-й возвращался из прифронтового Белостока в Москву.
Позади почти три месяца тяжёлой работы, день и ночь - раненые, кровь, страдания, перевязки, операции.
Так что желанная передышка пришлась кстати: их санитарный поезд призвали в Москву на смотр санитарных поездов.
Сам Николай II пожелал ознакомиться с состоянием санитарных поездов.

Погрузка в санитарный вагон ящиков с медикаментами:



В пути Александре Львовне выпало дежурить в офицерском вагоне и её, что называется, достали бесконечные капризы офицеров.
И их развязное (особенно с молодыми сёстрами) поведение, отсюда её реплика про графиню...

Тот смотр круто повернул её фронтовую дорогу.
На следующий день её узнал по газетной фотографии персонала 187-санитарного поезда давний знакомый и страстный поклонник Льва Николаевича, а ныне уполномоченный Всероссийского земского союза Т. И. Полнер.
Он как раз срочно комплектовал полевой санитарный отряд для отправки на Кавказский фронт.

Так что он принялся уговаривать Александру Львовну перейти в его отряд:
она была прекрасной наездницей и таких сёстёр милосердия хотелось бы побольше в отряд...
Граф Толстой любил лошадей и до самой смерти оставался превосходным наездником.
Дети его тоже были хорошими наездниками, особенно - Саша,
Лев Николаевич начал приучать её ездить верхом с 6-летнего возраста.

Александра Львовна приняла предложение. В свой первый санитарный поезд она больше не вернётся.
Александра Толстая на Кавказском фронте:


Первый раз "устала" прозвучало от Саши в её в письме к матери в конце апреля 1915 года,
после 4-х месяцев на Кавказском фронте.
"...устала я. Не от работы, а от тех страданий, которые приходится видеть и облегчить которые часто бываешь бессильна".

Жили в палатках, в которых устраивали госпитали, по ночам был такой холод, что никакие одеяла не спасали.
Сёстры спали по 9 человек в одной палатке.
Александра Львовна преодолевала перегоны верхом, часто выезжая вперёд в сопровождении 2 казаков:
курды, ушедшие в горы, могли открыть огонь из-за камней.

Свою первую Георгиевскую медаль она получила как раз на Кавказе в феврале 1915 года и запишет -
"эта медаль, которую я не заслужила, — мне была очень неприятна".
Даже в своих мемуарах ("Дочь") Александра Львовна об этой медали не упоминает.
О второй — да, а об этой — нет.
Может, потому, что награждение первой медалью случилось всего через месяц по прибытию на Кавказ:
и она чувствовала, что это своего рода аванс.
Может, заподозрила в этом награждении личную симпатию к её великому отцу, а не свои заслуги...

Зато второй медалью она гордилась.
Это опять был Западный фронт, только теперь она была начальницей:
уполномоченной Земского Союза сначала по организации детских приютов.
Потом — по формированию самостоятельного летучего санитарного отряда,
который двинулся на передовую в мае 1916 года, обосновавшись рядом с белорусским городком Сморгонь.

Сморгонь, руины города, 1916:


Сморгонь... Во время Первой мировой войны это был практически наш Верден - "мёртвый город":
с сентября 1915 по февраль 1918 здесь проходила линия русско-германского фронта.



Здесь 27 июня 1916 года немцы применили газовую атаку — раз за разом немецкие снаряды, разрываясь, выпускали жёлтый едкий дым.
В тот день от удушья погибли сотни людей.
В августе 1916 года русские предприняли ответную газовую атаку — против немцев. Неудачно.
В тот момент, когда газ был пущен, внезапно переменился ветер и смертоносный газ пошёл прямо на русские окопы...

Отряд Александры Львовны среагировал быстро и срочно эвакуировал отравленных газами солдат в тыл, тогда многих удалось спасти.
За это она получила Георгиевскую медаль 2-й степени.

Название - из письма сестре Татьяне Львовне 12 октября 1914 года:-
"Мой дом-вагон. И я уже привыкла к нему".
Окончание будет
Фото из книги "Крутые дороги Александры Толстой", Хечинов Ю. Е., 1996, РИА ДЮМ

https://foto-history.livejournal.com/17281931.html

Автопортрет Андрея Болотова. 1763

Интересный вопрос: по кому следует судить о любой эпохе, по её лучшим, наиболее передовым людям, или наоборот, по самым отсталым и тёмным? Попробуем судить по передовым...
Например, сегодня, 18 (7) октября — день рождения одного из наиболее передовых, культурных и образованных людей России XVIII века, Андрея Тимофеевича Болотова (1738—1833). «Русский писатель, философ, мемуарист, моралист, натуралист, учёный, ботаник и лесовод, один из основателей агрономии и помологии в России». Просвещённый человек, одним словом. Светоч. А ещё этот плодовитый деятель оставил нам многотомный автобиографический труд — «Записки», или «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков». И это уникальное произведение даёт нам редкую возможность заглянуть в жизнь людей XVIII века глазами одного из самих таких людей. Заглядываем, читаем...
Вот как в 1770-х годах Андрей Тимофеевич внедрял уважение к Священной и Неприкосновенной Частной собственности среди своих крепостных крестьян.
«В другой раз увидели двух человек, ворующих муку с мельницы, но захватили с мукою только одного, а другой ускользнул, и не можно было за темнотою и признать его. Итак, надобно было узнать, кто бы такой был с ним и воровал вместе. И сей бездельник вывел меня уже совершенно из терпения и раздражил до чрезвычайности, ибо вздумал сперва запираться, и несмотря на трёх свидетелей, поймавших его и клятвенно утверждавших, что не только видели другого, но хватали его и едва не ухватили, стал в том, что был он один и никого с ним не было.



Господи! Какая была тогда на меня досада и как было нестерпимо такое явное запирательство, а особливо когда не помогло нимало и всё сеченье. Несколько раз принимался я сего бездельника пороть, и чем и чем я его уже не сёк, но он как стал в одном, да и только всего. Что ты изволишь? Наконец, и когда его спина была уже ловко взъерошена, насилу-насилу повинился и сказал на одного из тутошних крестьян. Но что ж? И тут вышла неправда. Сыскали того мужика, но тот всеми клятвами божился, что не знает и не ведает того и никогда с ним не бывал и не воровал. Я так и сяк! Но не тут-то было! И оба остаются при своих объявлениях и клянутся. Нечего было делать, принуждён был велеть положить и сего и сечь, принуждая признаться; но он с спокойным духом говорил, что хоть до смерти его засеки, а признаться ему не в чем. Остановился я, сие услышав, и, по счастию, вздумал призвать свидетелей, ловивших сих воров, и спросить их, не могут ли они мне сказать, походил ли сей мужик чем-нибудь на того, которого они видели?
— Нет, сударь, — сказали они единогласно, — этот совсем на того не похож, тот и ростом был гораздо выше, и борода у него маленькая и не такая большая, как у него.
— Ну вот, сукин сын, — сказал я, — не въявь ли ты склепал на сего, ни за что, ни про что подвёл под побои? Ну, ложись опять, бездельник.
— Ну что ж, сударь! — вытерпел ещё добрую настилку и насилу-насилу с него смолвил и показал на другого.
— Давай сюда и того, — закричал я.



Привели мне и того, но и тот не только всеми клятвами клялся, что он не знает, не ведает, но представлял двух свидетелей, оправдавших его тем, что он в самое то время и часы, в которое сие воровство производилось, был с ними, и там ему быть никоим образом было не можно.
— Ну вот, сукин сын, опять солгал, ложись опять и сказывай истину. Говорю тебе, что не отстану, и как ты не думай, а добьюсь и узнаю истину.
Итак, ну-ка я его опять пороть, и он, вытерпев опять добрую передрягу, повинился, что и сего оклепал напрасно, мстя ему за одну себе досаду, и сказал на третьего. Но что б вы думали? Оказалась опять ложь и неправда и напраслина сущая. И легко ли, целых пять человек он сим образом и всё напрасно оклеветать старался.
И как претерпев за каждого добрые настилки, вывел он меня совсем уже из терпения, то, боясь, чтоб бездельника сего непомерным сечением не умертвить, вздумал я испытать над ним особое средство.
Я велел скрутить ему руки и ноги и, бросив в натопленную жарко баню, накормить его насильно поболее самою солёною рыбою и, приставив строгий к нему караул, не велел давать ему ни для чего пить и морить его до тех пор жаждою, покуда он не скажет истины, и сие только в состоянии было его пронять. Он не мог никак перенесть нестерпимой жажды и объявил нам, наконец, истинного вора, бывшего с ним в сотовариществе. И вот с какими удальцами принуждён я был иметь дело.
Но зато и наказал я их особым и примерным образом, и, желая всему селу показать, как наказываются воры, велел их, раздев донага, вымазать всех дёгтем и водить с процессиею по всей улице села, и всем жителям, выгнатым из изб для осмотрения перед вороты, кричать, чтоб смотрели они, как наказываются воры, и что со всеми и другими поступлено будет так же, кто изобличится хотя в малейшем воровстве. Маленьких же ребятишек велено всех согнать к мосту, и в то время, когда поведут воров через оный, велел заставлять кричать:
«Воры! воры!» — и кидать в них грязью, ибо происходило сие ещё осенью, а потом, собрав всех крестьян, торжественно им сказал, что если они от воровства, а особливо у проезжих и ночующих в селе, не уймутся, то вместо тогдашних двух не спящих ночных караульщиков в селе сделаю десятерых...
Таковое примерное наказание, соединённое с политическою уловкою, не только нагнало действительно на всех страх, но произвело вожделеннейшее действие, и мужики мои, увидев, что я нимало шутить не намерен и в состоянии действительно всё то исполнить, наконец, подумав и поговорив между собою, смолвились, чтобы бросить наконец все шалости и не только самим ничего дурного не предпринимать, но смотреть пристально и за другими и никому не наровить, но выводя всё наружу, представлять виновных для наказания».

Подобными методами, как следует из тех же записок, Болотов довёл одного своего крепостного до самоубийства, а другого до покушения на убийство самого Болотова.
Такие-то дела...

https://foto-history.livejournal.com/17105192.html

В начале 1880-х граф Толстой Лев Николаевич (ему 52+) ужаснулся вдруг роскоши, в которой живёт.
Собственность стал называть преступлением, а деньги – развратом.
Конечно, граф и раньше видел, что простой народ бедствует.
Видел, но вроде как не замечал.
Держал поваров и слуг, нанимал детям гувернёров, принимал гостей, словом, жил барином.



Копил деньги, покупал в Самарской области дешёвые башкирские земли, разводил там лошадей.
А тут вдруг взгляд его стал избирательным.
И начал он видеть вокруг себя только страдания народные, только горе и бедность.

И решил тогда: надо отказаться от всей собственности.
И от всех доходов от произведений (а уже написаны "Война и мир", "Анна Каренина").
Всё раздать крестьянам и нищим. Оставить себе клочок земли и жить своим трудом.

Приехал с этим решением к жене:
Софья Андреевна была в это время в Москве, где она сняла дом -
старшим сыновьям подоспело время идти в гимназию.
Вошёл в кабинет. А под кабинет Софья Андреевна, желая угодить мужу, выбрала самую большую комнату.
Вошёл и чуть не заплакал: опять роскошь!
Особенно расстроило Толстого кресло за 22 рубля.
Ведь за эти 22 рубля мужик купил бы себе лошадь или корову!
Ушёл во флигель с двумя маленькими комнатами, чтобы работать в привычных условиях.

Лошадей Толстой любил. До самой старости ездил верхом.
В Ясной поляне была своя конюшня. Все дети умели ездить верхом.






А в 67 лет выучился кататься на велосипеде (тоже дорогое удовольствие)


И вот с тех пор, как граф ужаснулся роскоши, не стало в графской семье покоя:
он хочет всё народу раздать, а жена и семья против.
Он, конечно, старался всех перевоспитать, но они не поддавались.



Бывало, выйдет летом в Ясной Поляне на площадку перед домом.
А там уже накрыты столы для утреннего кофе.
Лакеи и горничные несут из кухни вкусный кофе, свежие булки, горячий хлеб с изюмом, жирные сливки.
И всё это – на белоснежных скатертях.



В это время в Ясной Поляне жила с мужем младшая сестра Софьи Андреевны Татьяна Берс
(в замужестве Кузминская, Татьяна послужила Толстому прототипом Наташи Ростовой).

Но и она, боготворив Льва Николаевича как писателя, не разделяла его новых убеждений – всё своё раздать.

- И вам не совестно, - начинал Лев Николаевич, - и тебе, Таня, не стыдно сидеть так и жрать,
и видеть, как мужики провозят мимо нас сено? И не стыдно, что прачки тебе стирают на пруду эти скатерти?

- Нет, нисколько, - отвечала Наташа Ростова, - надо же выпить кофе! Я иначе не могу.

Лев Николаевич тогда замолкал и сам присаживался к столу выпить кофе.



Первое фото, где Толстой за столиком с кастрюлькой с горячей водой,
чтоб каша не остывала (ну, так ведь все крестьяне завтракают :))
сделала младшая дочь Толстого Александра Львовна.
Это 1901 год, Крым, Гаспра,
Толстой жил там после болезни с семьёй во дворце графини Паниной - по её приглашению почти 10 месяцев.

У графини Паниной Толстому очень понравилось,
хоть он и тут "кокетничал" и писал - ах роскошь, а я ведь хотел в простоте жить...



Вот как он всё описывает в письме к брату:
- "..имение Паниной, и дом, в котором мы живем, есть верх удобства и роскоши, в которых я нигде не жил в жизни.
Вот-те и простота, в которой я хотел жить...
Въезд через парк по аллее, окаймленной цветами, розы и другие, все в цвету,
и бордюрами к дому, с двумя башенками и домовой церковью.
В середине мраморный фонтан с рыбками и статуей, из которой течет вода.
В доме высокие комнаты и две террасы:
нижняя вся в цветах и растениях с стеклянными раздвижными дверями, и под ней фонтан.
И сквозь деревья вид на море.
В доме все первосортное: задвижки, нужники, кровати, проведенная вода..."

Рассказ про кофе (И вам не совестно?) – из дневников сына Льва Львовича Толстого
Снимки взяты из своб. источников

https://foto-history.livejournal.com/17099261.html

В продолжение поста Бунин завидовал Ленину?
Итак, в 1924 году после смерти Ленина молодая советская республика не развалилась.
О чём так страстно мечтали в эмиграции.
Не случилось и новой революции, сметающей власть ненавистных большевиков.
А через полгода и Савинков, на которого возлагались вялые ожидания - ну а вдруг что-то сможет сделать? -
взял да и признал на весь мир своё поражение в борьбе против советской власти.

Дмитрий Мережковский и Иван Бунин


Русский проект
Нужно было срочно доказать, что литературная эмиграция, бОльшая часть которой обосновалась в Париже,
не только перепечатывает старое и строчит мемуары,
как прочая белая гвардия, но и способна на кое что бОльшее.

Идея "Русского проекта" - присуждение Нобелевской премии по литературе русскому писателю-эмигранту
принадлежит Марку Алданову (Марк Ландау, 1886-1957), тоже писателю, тоже эмигранту, большому поклоннику Бунина и Куприна.
Кроме того, Алданов был ещё и влиятельным масоном, членом нескольких французских лож (плюс ложи в Америке).

Из-за чего присуждение премии Бунину будет потом обсуждаться в эмигрантских кругах -
как вероятность масонского влияния, мол, не было бы Ивану Алексеевичу Нобелевского счастья, да масоны помогли...
Сам Бунин масоном не был.

Вот Марк Алданов:


О том, что хорошо бы Нобелевскую премию по литературе получил бы писатель из эмигрантов,
Алданов заговорил первый раз ещё в 1922 году.
Его идею с воодушевлением подхватил Ромен Роллан, который стал нобелевским лауреатом по литературе в 1915 году,
а значит – мог напрямую (лауреат имеет такое право) выдвигать чью-то кандидатуру (до трёх).

Ромен Роллан в 1914 году:


Таким образом, присуждение престижной премии русскому писателю - эмигранту,
во-первых, было бы приветом большевикам от европейского литературного бомонда –
смотрите, кого вы потеряли, варвары...
А во-вторых, это считалось бы знаком большого уважения и признания русской литературы в изгнании.

Мережковский
В принципе, никого особо искать и не нужно было.
Можно было воскликнуть - Есть такой номинант! – по примеру - Есть такая партия! и... победить.

Дмитрий Сергеевич Мережковский ещё в России выдвигался в 1914 и 1915 году.
В 1914 году у Мережковского были все шансы на победу: во-первых, от России ещё никто не получал премии.
Во-вторых, только что у него вышло 24-томное собрание сочинений;
в Европе читали его трилогию "Христос и Антихрист", пьесу "Павел I", роман "Александр I".

Кроме того, присудив премию Мережковскому в 1914-м, нобелевский комитет мог показать,
что они не поддерживают антирусскую пропаганду, развернувшуюся в предвоенной Германии.
Но Первая мировая война и закрытые границы привели к тому, что в 1914 году премию вообще не присуждали.

В 1915-м Мережковский опять был выдвинут,
но тут России было не до выполнения всех необходимых процедур по выдвижению.
Получил в 1915 году как раз Ромен Роллан.

Наверное, два эти выдвижения подряд 1914-1915 способствовали тому,
чтобы Мережковский проникся до мозга костей убеждённостью – он как никто другой достоин литературного Нобеля.
Об этом его "хочу премию" есть и в дневниках "Устами Буниных"
и у Ирины Одоевцевой в книжке "На берегах Сены".

Как я хочу получить Нобелевскую премию - это слышали от Мережковского завсегдатаи воскресных литературных собраний,
которые, начиная с 1927 года, устраивали Гиппиус и Мережковский в их парижской квартире, купленной ещё в 1906 году.



- Бунин? Но разве можно считать Бунина серьезным конкурентом?
Он просто бытовик, бытописатель, надоедливо и скучно фотографирующий скучные мелочи существования вперемежку с надоевшими всем давно закатами,
снегопадами, дождливыми вечерами и заходами солнца.

Кому это нужно? Кому это интересно?

"Жизнь Арсеньева"? - безмерно растянутое описание молодости никчемного дворянского недоросля,
к тому же перегруженное описаниями природы...
- Ведь не совсем же идиоты судьи, не слепые же кроты они!
Разве можно сравнивать меня и Бунина?!

Однако в 1923 году Ромен Роллан ( большой почитатель Горького ) выдвинул свою "тройку" номинантов,
обойдя Мережковского! - Горький-Бунин-Бальмонт.
В то время как Марк Алданов предлагал ему вариант - Бунин-Мережковский-Куприн.

А потом весь конец 1920-х годов тянулся под знаком "страсти по Нобелю".
В сентябре 1926 года Марк Алданов пишет Бунину:
" - Думаю, что у русских писателей, то есть у Вас, у Мережковского и - увы - у Горького,
есть очень серьёзные шансы получить Нобелевскую премию.
С каждым годом шведам всё труднее бойкотировать русскую литературу.
Но это всё-таки лотерея..."

И,заметим, не только лотерея, но и - "везде блат", знакомства, лоббирование...
Окончание про нобелевские страсти и присуждение премии Бунину ТУТ

https://foto-history.livejournal.com/17009072.html

На мой взгляд - да.
Ну а как иначе объяснить ту злобу, ту крайнюю степень раздражения,
с которой Бунин обрушился на уже мёртвого Ленина в своём докладе "Миссия русской эмиграции" 16 февраля 1924 года в Париже.



Итак, почему, на мой взгляд – зависть?
Вот есть два ровесника. Оба 1870 года рождения.
Но Ленина знает весь мир!
Вот он умер, едва разменяв 6-й десяток, и его смерть стала событием мирового масштаба.

А Бунин? С его тщеславием и самомнением? С начала 1920 года – эмиграция.
Да, он известен в узком эмигрантском литературном мире,
сборники его рассказов, написанных ещё до революции, периодически выходят отдельными книжками.
Но он зависит от издателей, от главных редакторов газет, от лекций, с которыми он должен выступать для заработка.

Нужно найти виновного! Кто виноват? Ленин!
Вот Бунин и обрушится на него – "выродок! бешеный маньяк! страшно за Европу, которая говорит и говорит о Ленине..."

Февральский вечер "Миссия русской эмиграции" задумывался как некоторое подведение итогов 4-летней эмиграции.
Чего достигли, пока сидели и смотрели в сторону России с надеждой -
вот бы кто-нибудь освободил бы Россию от ненавистных большевиков,
тогда они бы вернулись и зажили. И всё было бы по-старому... А то эмиграция не мать-родна...

Главное на вечере было - осмысление времени настоящего.
Смерть Ленина. Переименование Петрограда в Ленинград.
Постепенное признание Западом Советской России.
Призывы некоторых эмигрантских изданий левого толка возвращаться на родину...

Выступающих было много, но самым запоминающимся стал доклад Бунина. Его, что называется, прорвало:

"Выродок, нравственный идиот от рождения, Ленин явил миру как раз в самый разгар своей деятельности нечто чудовищное, потрясающее;
он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек - и всё-таки мир уже настолько сошёл с ума,
что среди бела дня спорят, благодетель он человечества или нет... "



Главное обвинение, брошенное Ленину – разорил величайшую в мире страну
Но чего такого "величайшего в мире" разорил Ленин?
Если сам же Бунин писал ещё в 1900 ("Антоновские яблоки") про всеобщую деградацию помещичьего быта и разорение дворянских гнёзд.

А позже напишет (дневники 1910-1916) про "неописуемую мерзость" деревни с её дикостью и звериными нравами,
с её грязью по колено, с темнотой и теснотой в избах, где спят вповалку взрослые и дети, а зимой ещё и с ягнятами-телятами.
А одичание и поголовное пьянство в деревнях такое, что пьют даже малолетние алёнушки...
(см. пост Сожгла леса Алёнушка на тыщу верст... )

И почему вдруг Ленин – выродок и нравственный идиот от рождения?
А Бунин тогда кто по рождению?

Его отец (ах, какого дворянского рода, ах, какие корни - в 15 век) – безудержный картёжник и запойный пьяница -
промотал не только всё своё состояние, но и состояние жены (матери Бунина).

"О, какое грустное было моё детство!", - запишет Бунин в дневниках.
Или вот ещё - "вспомнил деревню, ужин, самоцветные глаза собак под окнами.. отец ложится спать под окнами в телегу..."

И если бы не старший (на 13 лет) брат Юлий, который принял Ивана под своё крыло,
помог с образованием, неизвестно ещё, кем бы стал Бунин...

А отец Ленина?
Инспектор народных училищ Илья Николаевич Ульянов – человек в Симбирской губернии чрезвычайно почитаемый.
Сын бывшего крепостного, он всего добился собственным трудом и образованием.
Дослужился до высокого чина действительного статского советника,
который в Табели о рангах соответствовал военному чину генерал-майора и давал право на потомственное дворянство.
То есть Ленин, как и Бунин – дворянин, ну, правда, не из глубины веков...

Инспекция народных училищ Симбирской губернии с директором И.Н. Ульяновым, 1881 год:


По моему личному убеждению, не умри Илья Николаевич так рано: в 1886 году, в 54 года, от кровоизлияния в мозг,
всё (и все) могло бы пойти другим путём.
Ведь когда умер отец - старшему Александру 20 лет, Владимиру – 16... Возраст становления

Отец Бунина умер в 1906 году (Бунину 36 лет).
Вот ещё из его дневника про отца - "лежит одинокий, всеми забытый, на мужицком кладбище!"

Парадоксально, но зависть к Ленину у Бунина сыграла свою положительную роль.
Он увидел, какой мировой резонанс вызвала в мире смерть Ленина.
А умри в тот же период Бунин?
в мире было бы ноль реакции, ну да, эмигрантские газеты во Франции сообщили бы "с глубоким прискорбием"...

Бунин решил доказать, что он тоже - личность.
С 1924 года Бунин начал вновь писать!
А то ведь ничего не писал - кормился тем, что перепечатывал написанное прежде.
И именно после смерти Ленина в недрах эмиграции родился "Русский проект" -
сделать так, чтобы кто-то из писателей эмигрантов получил бы Нобелевскую премию по литературе.
Так сказать, умыть большевиков: смотрите, варвары, кого вы потеряли.
О "Русском проекте" читайте ТУТ .

Фото – из свободных источников Сети

https://foto-history.livejournal.com/17007642.html

Повесть Чехова "Дуэль" (1891 год) длинная и нудная (на мой взгляд).
Несмотря на то, что Чехов тут, похоже, решил постебаться над всеми "лишними людьми",
которые были в русской классической литературе до его Лаевского:
тоже дворянина и тоже "учёного малого" (филологический факультет университета).



Начинается всё пародией на "Анну Каренину", у которой в принципе не может быть счастливого конца, Лев Николаевич задал тренд...
И кончается дуэлью с пародийным счастливым концом – перерождением "лишнего человека" в человека труда и общественно значимую единицу.
Дуэль в повести есть, всё чин чином – с секундантами, с тягостными размышлениями в ночь перед дуэлью,
с дивным утром и сумятицей перед стрельбой.

" - Господа, кто помнит, как описано у Лермонтова? – спросил фон Корен смеясь.- У Тургенева также Базаров стрелялся с кем-то там...
- К чему тут помнить? – сказал нетерпеливо Устимович (доктор), останавливаясь. Отмерьте расстояние – вот и всё.
И он три раза шагнул, как бы показывая, как надо отмеривать..."



Толстой кончил писать "Анну Каренину" в 1877 году (Чехову 17 лет),
а "Дуэль" Чехов написал в 1891 году (ему 31 год) и все главные герои – примерно его возраста.

Лаевский уводит жену у мужа.
Влюблённые сбегают на Кавказ: хотят трудиться на благо общества, купить участок земли и развести виноградники.
У Лаевского любовь прошла (а была ли?-сам задаётся вопросом), не прошло и 2-х лет,
а она начала изменять ему и того раньше.
Правда, он пока этого не знает, но всё равно уже почти ненавидит,
хочет бросить бывшую возлюбленную, да не знает, как дело обделать.






Толстой проходит красной нитью, Лаевский сверяется с ним.
Стала не нравиться открытая шея у Надежды Фёдоровны и завитушки волос на затылке - вспомнил,
что Анне Карениной, когда она разлюбила мужа, не нравились прежде всего его уши.
"Как это верно! как это верно!"






Сам Лаевский признаётся, что он неврастеник и белоручка, к труду не способен, а способен только разглагольствовать на тему,
что он – Онегин своего времени вкупе с Печориным, а ещё "такой же нерешительный, как Гамлет", словом "лишний человек"




Зоолог фон Корен в суждениях конкретен и в убеждениях твёрд, хоть и занимается мягкотелыми медузами.
Терпеть не может Лаевского и настолько уверен, что Лаевский - лишний человек на этом свете,
что стал бы тот тонуть, он "палкой бы подтолкнул: тони, братец, тони..."



Взаимная ненависть прорвалась: дуэль.
Однако накануне дуэли все участники не один раз повторили "кончится ничем",
Лаевский выстрелит в воздух, а фон Корену (хоть и ненавидит) не хочется в тюрьму...



Так что никакого лермонтовского психологизма с такими вялыми героями в этой дуэли и быть не может,
а Чехову остаётся только с удовольствием описывать утро (тут дань Лермонтову),
у Лермонтова золотой луч солнца, а фон Корен восхищён двумя зелёными лучами...
И не просто так фон Корен вспоминает перед дуэлью - "Базаров с кем-то стрелялся".
Потому что в той (базаровской) дуэли как началось нелепым вызовом,
так и кончилось фарсом с выпадением в осадок обморок "крутого дуэлянта" П.П. Кирсанова.

Вот и Лаевский после этой "дуэли" вдруг переродился, "скрутил себя" - по выражению фон Корена.
Обвенчался с Надеждой Фёдоровной (а куда вдруг делась ненависть? да ещё и про измены узнал),
благо её муж (как раз незадолго до дуэли) умер от размягчения мозга.



Стал работать с бумагами с утра до вечера, чтоб долги выплатить,
хотя мало что из его работы получается, "живёт хуже нищего"...
И в семейной жизни... Где та живая Надежда Фёдоровна, почему у неё тоска смертная на пока ещё красивом лице?



Словом, "Как они оба жалки!" - подвёл черту под их теперешней жизнью фон Корен, зайдя прощаться перед отъездом.



Ну и зачем, спрашивается, Чехов сделал такой натужный конец? Решил дать шанс дворянским белоручкам?
А вот через 10 лет в "Трёх сёстрах" (1901 год) Чехов тоже кончит дуэлью
(что называется - за кадром, без всяких лучей и нытья "что день грядущий мне готовит").
И на той дуэли штабс-капитан Солёный запросто убьёт барона Тузенбаха.
И не потому, что барон "ни дня не работал", и даже не потому, что Ирина предпочла Тузенбаха
(хотя формально – потому), а просто - захотел, убил, глубокую личную неприязнь испытывал...
И в "Вишнёвом саде" через три года Чехов поставит увесистый крест на могилке "милых белоручек"...

Иллюстрации к посту - кадры из фильма "Плохой хороший человек" (1973 год, по "Дуэли" Чехова)
Зоолог фон Корен - Владимир Высоцкий; Лаевский - Олег Даль; Надежда Фёдоровна - Людмила Максакова



p.s. У Чехова так и неизвестно, на каких условиях стрелялись.
Доктор Устимович сказал - "отмерьте и всё тут", а сколько в результате шагов отмерили - не сказано.
(В фильме стоят на довольно большом расстоянии друг от друга)
А вот у Лермонтова Печорин стрелялся с Грушницким на 6 шагах!
Это очень жёсткое условие, да ещё площадка была выбрана над пропастью.
Чтобы даже в случае ранения дуэлянт упал бы в пропасть и разбился.
А Базаров - с Павлом Петровичем Кирсановым - на 10 шагах
("мы на это расстояние ненавидим друг друга" - иронизировал Базаров, обалдевший от вызова на дуэль по причине "я вас ненавижу")
Сошлись, что можно и на 8-ми шагах.
Правда, утром в день дуэли, Базаров, отмерив 8 шагов, накинул с согласия Кирсанова ещё два...

https://foto-history.livejournal.com/16927918.html

Однажды Толстой стыдил за утренним кофе свою свояченицу, младшую сестру Софьи Андреевны Таню -
мол, "не стыдно тебе сидеть так и жрать, и видеть, как мужики провозят мимо нас сено, а прачки стирают скатерти?"
Это уже когда он начал отрицать роскошь, в которой живёт семья
и стал призывать (тщетно) жить своим трудом, как крестьяне живут.

А Таня (она послужила Толстому прототипом Наташи Ростовой в юности) ему отвечала,
что иначе она не может, когда кофе хочется!
Правда, не одна Татьяна Берс послужила прототипом Наташи Ростовой.
Толстой говорил, что "взял Таню, перемолол с Соней и получилась Наташа".

Вот сёстры Берс. Слева Соня, справа Таня:


В романе "Война и мир" в сцене именин Наташа получает от влиятельной дамы Ахросимовой крупные яхонтовые серёжки.
Наташе на тот момент 13 лет, то есть девочка получает в подарок довольно дорогое украшение.
И в этом нет ничего необычного для дворянских семей.
Украшений много не бывает. Скоро вывозить начнут...

"Именины в семье Ростовых", илл. Вл. А. Серова (1910-1968):


А вот в жизни реальной Танечки Берс был такой случай:
на своё десятилетие 29 ноября 1856 года она получила от своей крёстной Татьяны Ивановны Захарьиной,
зажиточной ярославской помещицы необычный подарок.
Крёстная и прежде дарила девочке что-нибудь интересное.



А на этот раз Таня загадала чёрного пуделька, только живого, или большую куклу.
Огромную куклу, которую Таня назвала Мими, ей подарил дед.
Толстой потом описал куклу Мими в "Войне и мире".


"Наташа с куклой", илл. Нади Рушевой (1952-1969):



Живой подарок
Однако в тот десятилетний Танин день рождения её крёстной не здоровилось.
Сама она не приехала. Но подарок прислала со своей воспитанницей Дуняшей.

Из воспоминаний Татьяны Кузминской (в девичестве Берс):

"Татьяна Ивановна больны, они велели вас поцеловать и прислали вам "живой подарок", -
улыбаясь сказала Дуняша, - я сейчас приведу его.
Неужели чёрненького щеночка? - думала я
Дверь отворилась, и Дуняша вошла в сопровождении девочки, одетой очень бедно,
с косичками, перевязанными тряпочками вверху головы...

-Вот, - сказала Дуняша, - крёстная прислала вам в подарок эту девочку Федору, ей 14 лет.
Она пойдёт вам в приданое, а пока будет служить вам.
Разочарование было полное...

День рождения прошёл. Мне было грустно...
- Няня, Федора моя? Моя собственная?
- Ваша, вам подарена.
- И я, что захочу, то и буду делать с ней. Да?
- Известно, что захотите. Да что там делать-то? Будет вам служить, комнату вашу убирать, одевать вас.

Ответ няни не удовлетворил меня. Мне хотелось, чтобы она была только моей.
Чувство власти и тщеславия закралось ко мне в душу.
"Лиза и Соня не будут иметь собственной девочки. Мне её подарили"...

"Наташа Ростова", илл. 1947 года, К.И.Рудаков(1891-1949):



Слышал - не слышал об этой истории Толстой, у него в романах нет ничего на этот счёт.
Тем более что в феврале 1861 года крепостное право отменили.
18-летняя Федора осталась служить у Берсов, ей положили жалование в 3 рубля.

Толстой часто стал бывать в семье Берсов с конца 1861 года,
а в сентябре 1862 года 34-летний Толстой женился на 18-летней средней сестре Соне.

Это Толстой, Софья Андреевна и (справа) Татьяна Кузминская в Ясной поляне, конец 1890-х:


Таня, конечно, не стала крепостницей.
Но, как знать, может, в ней крепостнический осадок остался...
Ведь она единственная из трёх сестёр ещё в 10-летнем(!) возрасте владела живой девочкой.
Может, отсюда её смелые ответы Льву Николаевичу - мол, мало ли кто там стирает белоснежные скатерти и возит сено...
Но когда хочется кофе – его нужно выпить! Иначе нельзя.

А может, она, как нынче сказали бы, просто троллила Толстого,
потому что он после своей гневной тирады садился за стол с белоснежными скатертями и слугами в белых перчатках,
и наливал себе кофе. Со сливками.

В начале поста иллюстрация к "Войне и миру" Д.А. Шмаринова (1907-1999)
Иллюстрации и фото к посту взяты из своб. источников Сети
Отрывок про живой подарок - девочку Федору - из книги "Моя жизнь дома и в Ясной Поляне",
мемуары Татьяны Андреевны Кузминской (в девичестве Берс; 1846-1925).
Издание третье, Тульское книжное издательство, 1958 год, часть I,глава VIII "Подарок крёстной"

https://foto-history.livejournal.com/16404934.html

Статья написана в 2017 г. и выкладывается ныне ко дню рождения Поэта.

"Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной есть постыдное малодушие."
А.С. Пушкин.

День 6 июня так или иначе не оставляет равнодушными многих и многих из тех, для кого русский язык является родным, а фамилия Пушкин - знакомой с детства.


Род Пушкиных ведёт своё начало от некоего Ратши, явившегося в Новгород Великий на службу, как гласят родословные, "из немец", будучи сам "из рода королей словенских", в первой половине или середине 12 века. Более точно о нём ничего не известно. Его правнук Гаврила Олексич был боярином св. князя Александра Невского и участвовал в Невской битве, что подтверждают летописи.

Старший сын Гаврилы Акинф Великий с братом Иваном Морхиней служили детям Александра, а после смерти князя Андрея Александровича пошли на службу Тверскому княжескому дому, а именно - ставшему великим князем Михаилу Ярославичу Тверскому. В 1304 году Акинф своей дружиной предпринял попытку захватить Переяславль (нынешний Переславль-Залесский), незадолго до этого переданный по завещанию последнего переяславского князя Ивана Дмитриевича его дяде князю Даниилу Александровичу Московскому, младшему сыну Александра Ярославича Невского. Факт передачи Переяславского княжества Москве неоднозначно восприняли другие князья, в первую очередь Михаил Тверской. На момент похода Акинфа Даниил уже умер и город принадлежал его старшему сыну Юрию. Михаил же Тверской был в Орде. Акинф Великий с войском обложил Переяславль, заняв окрестные монастыри и начал уже штурм, когда ему в тыл ударила подошедшая московская "кованая рать" во главе с воеводой Родионом Нестеровичем. Войско Акинфа было разбито, сам он в поединке был повержен Родионом, и тот, вопреки обычаю, отрубил ему голову.

Младший брат Акинфа Иван Гаврилович Морхиня имел меньше склонности к авантюрам и служил Тверским князьям, что продолжил его сын Александр Иванович Морхинин, бывший одно время тысяцким у князя Александра Михайловича Тверского.В конце 30-х годов 14 века московский князь Иван Данилович Калита перезвал к себе несколько боярских родов из Твери, в том числе Ивана и Фёдора Акинфичей с Александром Морхининым, а также Андрея Ивановича Кобылу, ставшего родоначальником Романовых. Уже в Москве у Александра Морхинина родился сын Григорий, получивший прозвище "Пушка" (7-е поколение от Ратши), впоследствии участник Куликовской битвы, от которого пошёл род уже непосредственно Пушкиных.

Стоит упомянуть, что двоюродная сестра Александра Морхинина Клавдия Акинфична, не только осиротевшая в 1304 году, но и овдовевшая, ибо в войске отца погиб и её молодой муж, спустя четверть века после боя у Переславских стен по сватовству великого князя Ивана Калиты вышла замуж за того самого Родиона Нестеровича, убившего её отца. И родился у них сын, Иван Родионович, прозванный Квашня, прославивший себя на Куликовом поле и положивший начало роду Квашниных и Квашниных-Самариных. Также можно сказать о том, что правнук Акинфа, боярин Дмитрия Донского Фёдор Андреевич Свибл участвовал в строительстве каменного Кремля, московский район Свиблово, как и Свиблова башня московского Кремля своими названиями обязаны ему, а его брат Михаил Андреевич сложил голову на том же Куликовом поле.

В 16 поколении от Ратши среди многих его потомков был и стольник царя Алексея Михайловича Пётр Петрович Пушкин (1644-1692), среди детей которого были Александр, прямым внуком которого стал отец поэта Сергей Львович (18-е поколение от Ратши), и Фёдор, внучка которого Мария Алексеевна стала бабкой поэта по матери, выйдя замуж за Осипа Абрамовича Ганнибала, при этом будучи троюродной сестрой отца поэта Сергея Львовича Пушкина. Таким образом, её дочь (мать поэта) Надежда Осиповна, урождённая Ганнибал, была своему мужу Сергею Львовичу Пушкину троюродной племянницей.
На приводимом ниже фрагменте родословной это видно.

Предполагаемый портрет Марии Алексеевны Ганнибал, урождённой Пушкиной.

У бабушки поэта Марии Алексеевны были братья и сёстры, в том числе Юрий Алексеевич, который, будучи военным, прошёл многие походы под началом Суворова и вышел в отставку подполковником.

Юрий Алексеевич Пушкин (1743-1793).


У него, в свою очередь, в 1777 году родился сын Александр Юрьевич, двоюродный брат Надежды Осиповны Ганнибал, ставшей в замужестве вновь Пушкиной.
Именно этот дядя по матери, в честь которого будущего поэта назвали Александром, жил в Москве, как и многие поколения Пушкиных, а затем, женившись в 1807 году на Александре Илларионовне Молчановой, принёсшей в семью с приданым дом в Костроме и несколько имений в Костромской губернии, положил начало Костромской ветви рода Пушкиных.

Александр Юрьевич Пушкин (1777-1854)

Александра Илларионовна Пушкина, урождённая Молчанова (+1824)


У них были дети Николай (1813-1852), оставшийся бездетным, Мария (1820-1860) и Лев (1816-1888). Фамилию продолжил Лев Александрович, дослужившийся до штаб-ротмистра и вышедший в отставку, а затем неоднократно избиравшийся в Костромские земские учреждения, имевший оранжерею, где выращивал арбузы и апельсины. Женат он был на Елизавете Григорьевне Текутьевой (1825-1907).

Лев Александрович Пушкин.

Елизавета Григорьевна Пушкина, урождённая Текутьева.

Лев Александрович Пушкин и его троюродные племянники Анатолий Львович Пушкин (сын брата поэта Льва Сергеевича) и Лев Николаевич Павлищев, сын сестры поэта Ольги Сергеевны. Фото 1860-70 г.г.


Из десяти детей Льва Александровича выжило семеро, четверо братьев и три сестры.

Стоят: Сергей Львович (1856-1902), Александр Львович (1849-1891), Василий Львович (1854-1928)
Сидят: Александра Львовна (1860-1945), Елизавета Григорьевна (1825-1907), Евгения Львовна (1851-1930), Лев Александрович (1816-1888).
На переднем плане дети: Лев Львович (1861-1910) и Елизавета Львовна (1863-1907).

Лев Александрович Пушкин с сыновьями Василием (слева) и Сергеем (в центре). Справа - сослуживец Сергея Львовича.

Семья после смерти Льва Александровича. 1888 г.
Стоят: Елизавета и Сергей (военный врач)
Сидят: Евгения, Лев, Василий, Елизавета Григорьевна, Александр с дочерью Анастасией.

Усадьба Пушкиных Новинки (недалеко от села Козловка, ныне - Островский район Костромской области). Фото 1907 года. Не сохранилась.

Александр Львович Пушкин (1849-1891), юрист, был помощником прокурора в Витебске, умер в должности прокурора Красноярска. Был женат на Анастасии Кирилловне Готовцевой (1855-1881), имел дочь Анастасию (1878-1934), вышедшую замуж за Георгия Петровича фон Ротаста (1881-1937).

Сергей Львович Пушкин (1856-1902), после окончания СПБ Военно-Медицинской академии - военный врач Кинбурнского пехотного полка, холост. Скоропостижно скончался по месту службы в Ковеле.

Василий Львович Пушкин (1854-1928), на фото - корнет Павлоградского гусарского полка, вышел в отставку подполковником, бывал военным комендантом Баку, последнее место службы - военный комендант станции Вятка. Был женат на Екатерине Дмитриевне Постниковой, их родившийся в 1898 году сын Александр погиб на Великой Отечественной войне в 1943 году, оставив дочь Наталью.

Евгения Львовна Пушкина (1851-1930), после окончания Смольного института и Высших женских курсов (медицинский факультет) работала врачом в Мариинской больнице Петербурга с 1886 по 1906 годы, а затем, когда заболела туберкулёзом её сестра Елизавета, вернулась в Кострому и до конца жизни была врачом в Новинках, всю жизнь леча местных жителей, причём крестьян - бесплатно, организовав с братьями школу и больницу рядом с Новинками. Даже Советская власть именным указом позволила ей жить в своём доме в Новинках, правда, всего лишь в одной комнате, где она до последнего вела приём больных. Семьи у неё не было.

Евгения Львовна с юным пациентом и его матерью. Фото 1930 г.


Александра Львовна Пушкина (1860-1945) вышла замуж за костромского помещика Николая Петровича Васькова (1855-1902), их многочисленное потомство живёт в Москве и поныне.


Елизавета Львовна Пушкина (1863-1907) замужем не была, занималась хозяйством имения Новинки и умерла от туберкулёза.

Костромская классическая гимназия. Выпуск 1876 г. Лев Львович Пушкин стоит 7-й справа.

Дом Пушкиных в Костроме на Еленинской улице. Фото 2013 года.

Лев Львович Пушкин (1861-1910), учился в Петербургском университете, после смерти отца оставил учёбу, чтобы помогать матери с обширным хозяйством, неоднократно избирался на должности в костромском земстве, долгое время работал уездным земским начальником, прилагая силы к улучшению жизни крестьян, чем снискал среди них заслуженное уважение. Забегая вперёд, скажу, что это уважение сыграло свою роль, когда Советская власть собиралась выселить из дома его вдову с семерыми детьми, а крестьяне дважды не позволили это совершить. И только в 1925 году семья была вынуждена уехать, бросив всё и перебравшись в Питер.

Костромское земство. В центре - Лев Львович Пушкин. Фото 1890-х г.


Лев Львович в 1899 году женился на Антонине Петровне фон Ротаст (1876-1959), старшей сестре упомянутого выше Георгия Петровича фон Ротаста, прадед которых Пётр Андреевич фон Ротаст (1785-1859) был долгие годы экономом Царскосельского лицея, дед Константин Петрович (1819-1902), женатый на княжне Антонине Семёновне Урусовой, был комендантом г. Павловска в 1860-1871 годах, а отец Пётр Константинович (1851-1907), женатый на дочери костромского и вологодского помещика Лидии Сергеевне Мичуриной, после окончания Училища Правоведения в СПБ был на юридической службе и закончил её в звании сенатора.

Венчал молодых Льва и Антонину в 1899 году св. Иоанн Кронштадтский.

Антонина Петровна Пушкина, урождённая фон Ротаст (1876-1959).
На её плечи выпало после смерти мужа в 1910 году поднимать семерых детей, выживать в смуте 1917 и последующих годов и сохранить семью в годы советского безвременья.

Давыдково, усадьба Льва Львовича Пушкина. Фото 1900-х годов. Ныне Костромская область, недалеко от села Василёво. Не сохранилась (сгорела в 30-х годах, а кирпичный 1 этаж растащили по кирпичам).

Сейчас на месте усадебного дома стоит иной дом, где живет с семьёй и трудится Александр Михайлович Бурлуцкий, волею судеб сначала работавший там лесничим, а ныне - фермер. Уже многие годы подряд он, бережно храня уцелевшие остатки былого, сначала своими силами, а затем уже с помощью энтузиастов-единомышленников проводит 6 июня на территории усадьбы Пушкинский фестиваль, собирая на нём лучших представителей костромского общества, да и не только костромского, любящих родную историю и культуру. На празднике часты гости из столиц, а в 2015 г. там, кстати, побывала Клотильда фон Ринтелен, прямая праправнучка Александра Сергеевича Пушкина, на тот момент председатель Пушкинского общества Германии.

Л.Л. Пушкин, Н.Д. Яковлев и М.Н. Текутьев. Конец 1890-х г.

Лев Львович Пушкин с семьёй и няней в усадьбе Давыдково. Фото 1906-7 годов.

Лев Львович Пушкин с сыном Сергеем. Фото 1906 г.

Давыдково. Дом, перестроенный Л.Л. Пушкиным.


Стоит отметить, что все члены семьи, почившие до 1917 года, начиная с Александра Юрьевича, похоронены в фамильном некрополе возле церкви села Козловка близ Новинок, лишь Лев Львович Пушкин упокоен на территории ныне действующего Богоявленско-Анастасииного монастыря в Костроме. В советские годы монастырское кладбище, как и сельское кладбище в Козловке, и тысячи кладбищ по всей России, были уничтожены. На рубеже 20 и 21 веков стараниями Петра Сергеевича Пушкина, правнука Льва Львовича, Костромского фонда культуры в лице Антонины Васильевны Соловьёвой и Костромской областной администрации на месте семейной могилы в Козловке рядом с давно не действующей церковью установлен памятник. Автор проекта памятного знака - выдающийся костромской архитектор-реставратор Леонид Сергеевич Васильев (1934 — 2008), выполнившей проект безвозмездно.

(Фото 2002 г.)

На этом месте упокоились:
1. Пушкин Александр Юрьевич. Двоюродный брат Надежды Осиповны Ганнибал, матери А.С.Пушкина, Коллежский советник, судья Костромского совестного суда. Род. 3 июля 1777г., ум. 7 января 1854г.
2. Пушкина Александра Илларионовна (жена Александра Юрьевича). Ум. 20 мая 1824г.
3. Пушкин Николай Александрович. Троюродный брат А.С.Пушкина, поручик в отставке, род. 5 февраля 1813г, ум. 24 сентября 1852г.
4. Пушкин Лев Александрович. Троюродный брат А.С.Пушкина, штабс-ротмистр в отставке, Кинешемский предводитель дворянства. Род. 25 февраля 1816г., ум. 18 августа 1888г.
5. Пушкина Елизавета Григорьевна (ур. Текутьева). Жена Л.А.Пушкина. Род. 28 июля 1825г., ум. 9 января 1907г.
6. Пушкин Григорий Львович. Ученик Костромской гимназии. Род. 12 января 1851г., ум. 10 февраля 1863г.
7. Пушкина Евгения Львовна. Заслуженный врач. Род. 27 декабря 1851г., ум. 15 сентября 1930г.
8. Пушкин Николай Львович (старший). Род. 30 мая 1853г., ум. 9 июля 1853г.
9. Пушкин Сергей Львович. Старший врач Кинбурнского драгунского полка. Род. 29 января 1856г., ум. 2 июля 1902г.
10. Пушкин Николай Львович (младший). Ученик Костромской Гимназии. Род. 10 декабря 1858, ум. 21 июня 1870г.
11. Пушкина Елизавета Львовна. Ученый-агроном. Род. 5 сентября 1863г., ум. 29 июня 1907г


В Богоявленско-Анастасиином монастыре Костромы на месте кладбища попечением монахинь устроен цветник и стоит общий поклонный крест.


И вот сменилась эпоха, пала Империя, наступила смута, изменилось всё, и в том числе - выражение глаз.

Пушкины. Стоят Мария, Юрий, Татьяна, Григорий, сидят Елизавета, Антонина Петровна, Лев мл. Кострома. Январь 1924 г.


Семья после очередной попытки их выселить оставила родные места и переехала в ставший Ленинградом Питер.

Сергей Львович Пушкин. 1928. Кондопога.

Семья Пушкиных. Стоят Григорий Львович, Юрий Львович, Сергей Львович, Елизавета Львович, Лев Львович, сидят Антонина Петровна, Машенька, Татьяна Львовна. Ленинград. 1928.

Пушкины. Ленинград. Март 1935.
Стоят:
Андрей Иванович Брусов (1891-1953), врач, муж Елизаветы Львовны.
Сергей Львович Пушкин (1900-1975), инженер-лесохимик.
Лев Львович Пушкин (1911-1995), инженер-лесохимик.
Юрий Львович Пушкин (1907-1979), геоботаник.
Григорий Львович Пушкин (1909-1993), картограф.
Татьяна Львовна Яковлева, урождённая Пушкина (1905-1985), фитопатолог.
Михаил Александрович Яковлев (1906-1976), её муж, военный связист.
Сидят:
Елизавета Львовна Пушкина (1901-1943), жена А.И. Брусова, врач-педиатр.
Мария Вадимовна Арнольд-Пушкина (1902-1948), жена С.Л. Пушкина, педагог.
Их дети Маша (1927-1988) и Петя (р. 1929).
Антонина Петровна Пушкина (1876-1959).
Вера Алфеевна Пушкина, урождённая Дадаева (1912-1999), жена Г.Л. Пушкина, картограф, с сыном Андреем (р. 1934).
Нина Михайловна Пушкина, урождённая Колтунова (1908-1993), жена Ю.Л. Пушкина, геоботаник, с сыном Геннадием (1932-2011).

Не все они смогли пережить войну.

На этой фотографии нет Марии Львовны Пушкиной (1903-1944), фитопатолога по специальности, вышедшей замуж за опального соратника академиков Ячевского и Вавилова, профессора ботаники Вениамина Сергеевича Бахтина (1888-1937), сначала в 1933 г. высланного в Сибирь, в печально известное Колпашево, а затем уже там расстрелянного "по разнарядке" в 1937 году, она умерла в 1944 г. в эвакуации в Ульяновске от подхваченного в Сибири туберкулёза на руках у сестры Татьяны, оставив ей на воспитание родившегося в 1936 г. сына Олега.

В.С. Бахтин и М.Л. Пушкина

Там же в 1943 г. умерла от последствий контузии и травм военврач Елизавета Львовна Пушкина.

Военврач Елизавета Львовна Пушкина, жена А.И. Брусова. 1941.

Военврач Андрей Иванович Брусов во время войны.

Юрий Львович Пушкин прошёл войну и вернулся, Лев Львович Пушкин, командуя батареей, тяжело контуженным попал в плен к финнам, откуда после войны переехал в советские лагеря и был реабилитирован только в 1958 году.

Пушкины в 1958 г.
Сидят: Лев Львович, Антонина Петровна, Татьяна Львовна, Юрий Львович.
Стоят: Сергей Львович, Григорий Львович.


Много было в жизни семьи не самых простых эпизодов, событий и времён.

И, тем не менее, жизнь идёт.

Антонина Петровна Пушкина с внуками. 1952 г. Ленинград.


И ныне потомки рода, кто сохранив фамилию, кто уже утратив её, живут, трудятся, стараясь соблюсти фамильные честь и достоинство, которые, конечно, не приносят дивидендов, но обязывают строже и требовательнее относиться ко всему, что делаешь и совершаешь, помнить об ответственности перед Богом и страной и не забывать о тех, кому мы обязаны самим своим бытием на этой Земле.


P.S. В последние пару десятков лет на исторических местах в Давыдково и Козловке ежегодно проходят праздники, приуроченные ко дню рождения А.С. Пушкина, куда периодически приезжают из Петербурга потомки Костромских Пушкиных, посещая родные могилы и места.

https://foto-history.livejournal.com/16386319.html

"Впереди 12-ти не шёл Христос: так сказали мне сами хамы" -
так начинается одно стихотворение-посвящение, написанное в апреле 1919 года.



Написала его З.Н. Гиппиус, декадентка, эстетка, дворянка, словом - типичный представитель Серебряного века.
Посвящено оно было Александру Блоку и так и называлось "А.Блоку".

У стихотворения был прозаический эпиграф:

"...На танцульке в Кронштадте сильно выпивший матрос, обиженный отказом барышни,
сорвал икону Божьей Матери и принялся с нею выплясывать. Через час он умер.
Легенда (или правда) наших дней

Впереди 12-ти не шёл Христос:
Так сказали мне сами хамы.
Зато в Кронштадте пьяный матрос
Танцевал польку с Прекрасной Дамой.

Говорят, он умер... А если б и нет?
Вам не жаль Вашей Дамы, бедный поэт?"



Зинаида Николаевна Гиппиус была настолько шокирована поэмой "12",
что "не хотелось даже и слышать ничего о Блоке.."
Между тем, они были знакомы (и дружны) с Блоком с 1902 года, со времён его цикла о "Прекрасной Даме".
Она любила его "Незнакомку", любила блоковскую Россию, в которой "плат узорный до бровей".
Она писала, что её интерес к Блоку, его творчеству, его "взрослению" не ослабевал у неё никогда.



Даже когда прозвенел неприятный ей "первый звоночек"...
Это было в тот день, когда Гиппиус в конце 1917-го позвала Блока в савинковскую антибольшевистскую газету,
вокруг которой тогда сплотилась практически вся петербургская интеллигенция.
Позвонила ему, ни капли в нём не сомневаясь - согласится.
А Блок возьми да и скажи, что "в такой газете не может участвовать"... что он "Скорее уж с большевиками"...



Ну а после выхода в свет "Двенадцати" Гиппиус захотела прекратить с ним все отношения.
Кощунство "Двенадцати", - запишет она, - ему нельзя было ставить в вину. Он не понимал кощунства.
Везде особенно остро чувствовал своё "ничегонепонимание" и был тонок,
а вот где-то здесь, около религии, не чувствовал, - и был груб".

Однако через два (апрель 1918) месяца после выхода в свет "12",
Зинаида Николаевна, прекратившая было с Блоком все отношения,
написала ему стихотворение с эпиграфом " Дитя, потерянное всеми..."

Кончалось послание так:
"Я не прощу. Душа твоя невинна.
Я не прощу ей – никогда"

Блок ей ответил.
Тоже стихотворением под названием "Гиппиус. (Женщина, безумная гордячка)":

"Женщина, безумная гордячка!
Мне понятен каждый ваш намек,
Белая весенняя горячка
Всеми гневами звенящих строк!
Все слова - как ненависти жала,
Все слова - как колющая сталь!"
....
Ну и, если "12" заканчивались Христом, то послание к Гиппиус, Блок закончит Интернационалом:
"Высоко - над нами - над волнами, -
Как заря над черными скалами - Веет знамя - Интернацьонал!"

"Никогда прежде Блок таких пошлостей не писал... Всё, довольно, взорваны мосты..."
Записала Зинаида Николаевна...

Продолжение истории про "любовь-ненависть" будет
"Катька" - идллюстрация к первому изданию поэмы "12" Ю.П. Анненкова (1889-1974), из Сети
Иллюстрации А.З. Иткина отсканированы из книги "А.Блок. Поэмы", 1980 год, изд-во "Детская литература"

https://foto-history.livejournal.com/16185924.html

Сыновья Толстого, Ясная Поляна, 1904 год:

"Л.Н. вчера запер двери в кабинет и стал говорить со мною по секрету.
Оказывается, по поводу отношений детей ко мне и к нему. Спросил, не завидуют ли мне мои дети?
Затем стал говорить. Что, кроме сына Миши, все его сыновья имеют к нему дурное чувство зависти.
Я ему доказывал, что если такое чувство у кого и есть, так только у Лёвы,
который имеет основание испытывать jalousie de m'etier (профессиональную зависть),
прочие же, напротив того, должны иметь поползновение хвастать своим знаменитым отцом
и украшать своё ничтожество его именем. Но Л.Н. стоял на своём."
 
Это 1907 год, дневниковая запись Михаила Сергеевича Сухотина(1850-1914)
Сухотин, будучи вдовцом с шестью детьми, в 1899 году женился на старшей дочери Толстого
Татьяне Львовне, которая была моложе его почти на 15 лет:


Однако, Лев Николаевич всё открывается и открывается... С неожиданных сторон...
Уму непостижимо: 79-летний старик-отец настаивает, что сыновья испытывают к нему "дурную зависть".
То есть, раздражаются и завидуют его влиянию на общество? его успехам, авторитету и известности?

При этом сыновей 5, в момент "секретного разговора" старшему Сергею Львовичу 44(!) года,
младшему, Михаилу - 28 лет.
Льву, который одно время пытался идти по стопам отца и стать профессиональным писателем – 38 лет.
Все давно живут сами по себе, своими семьями, регулярно, да, наезжая в Ясную Поляну.

Сыновья Толстого слева направо, по старшинству - Сергей, Илья, Лев, Андрей, Михаил, 1903 год:


Ну, с Толстым и его сведением счётов с сыновьями, в принципе, мне понятно:
сыновья не поддержали Толстого в его стремлении отказаться от имущества.
Не пожелали жить своим трудом "как крестьяне живут".
Приняли сторону матери в семейном конфликте.
Не были духовно близкими отцу: не разделяли множество его взглядов, например, на войну, на смертную казнь.
Не приняли его толстовство (разве что только старший Сергей в молодости)

Ну не любит он сыновей и хочет оправдать свою нелюбовь их завистью...

Семейство Толстого на его 75-летии, 1903 год:



Но каков 57-летний Сухотин? Говоря, что сыновья Толстого "украшают своё ничтожество" именем отца...
Он же не только с 1899 года стал совсем членом семьи.
Сухотин и до женитьбы на Татьяне был в семью вхож, жил близко,
Толстой был дружен с его дядей - тульским помещиком.
Так что Сухотин видел, что, да, сыновья Толстого звёзд с неба не хватают,
но каждый наделён каким-либо талантом - музыкальным, литературным, хозяйственным.

1908 год, Сухотин стоит за Софьей Андреевной:


Каждый сын Толстого - это отдельная тема, все интересны сами по себе, а не только как "сын Толстого".
Хоть от этого никуда не денешься...
А про сына Льва Львовича есть даже целая книга (очень интересная) - "Лев в тени Льва. История любви и ненависти"
Автор Павел Басинский, всё основано на дневниках и мемуарах;
он же автор книги про Толстого "Бегство из рая".

Два Льва, отец и сын:



Три Льва. Лев Львович назвал своего сына тоже Львом, снимок 1898 года.
(через год маленький Лёва-внук серьёзно заболеет и умрёт)


Не знаю, отчего-то захотелось Сухотину потрафить тестю, озабоченному завистью к нему сыновей,
что не нашёл ничего лучшего, как обозвать этих самых сыновей ничтожествами?
А может, провоцировал старого тестя?
Чтоб тот взвился - нет! как так - ничтожества?! - это ведь я их на свет произвёл...


1907 год. Сухотин и Толстой с внучкой Танечкой
(единственная дочка Сухотина и Татьяны Львовны, родилась в 1905 году, до неё было пять выкидышей):


Ладно. История всё расставила на свои места.
В конце концов, кто сейчас помнит,
что был некогда Сухотин предводителем дворянства одного из уездов в Тульской губернии (1885-1900 г.г.).
А в 1906 году даже был избран членом I Государственной думы от Тульской губернии.
А остался Сухотин в истории по большей части как зять Льва Толстого...

https://foto-history.livejournal.com/16178640.html

Было у графа Толстого три дочери. Две старших и одна младшая.
Вот он с младшей, 1908 год:

В конце октября 1910 года, когда Толстой бежал из Ясной Поляны, живы были только две:
46-летняя Татьяна и Александра, 26 лет.

Вот они все на снимке 1892 года.
Маша – стоит крайняя справа, ей 21 год;
Татьяна (28 лет) сидит за матерью;
Саша по центру, ей 8 лет:



Вот они взрослые, 1904 год, Татьяна - слева, Мария - справа, Саша стоит за ней:



Дочь Маша, духовно близкая отцу, верная его помощница-переписчица, разделявшая его взгляды:
отказалась в 1891 году от своей доли наследства по заветам отца,
правда, выходя замуж за князя Н.Л. Оболенского в 1897 году взяла свою долю, благополучно сохранённую мудрой Софьей Андреевной.
Мария умерла от воспаления лёгких в 1906 году возрасте 35 лет на руках у Толстого (её лечили в Ясной Поляне).
Он тогда сказал, что четверть часа, проведённые им у постели умиравшей дочери, можно считать самыми важными в его жизни.

Толстой с дочерью Марией, 1900-е:



Толстой с дочерью Марией, 1900-е:


Старшая сестра Татьяна Львовна с начала 1900-х жила с мужем и дочкой в соседнем имении Кочеты.

Так что после смерти Маши место рядом с отцом заняла младшая дочь Саша.
Она была в восторге, когда отец разрешил ей переписывать его произведения.
А позже между отцом и дочерью возникло чувство удивительной привязанности, такое, что он даже записал в дневнике -
"Саша и трогает и тревожит. И рад, что люблю её, и браню себя за то, что слишком исключительно".

Младшая дочь Александра никогда не делала никаких громких заявлений насчёт учений отца,
не совершала каких-либо символических актов.
Как это сделали однажды Таня и Маша: залезли в мраморную ванну в одной из московских бань, торжественно заявив при этом,
что совершают символическое крещение, чтобы начать новую жизнь и жить по отцовским заветам.
Но сами потом жестоко разочаровали отца, выскочили замуж,
а он-то думал, что его дочери не поддадутся мужскому соблазну.
Татьяна вышла замуж в 35 лет в 1899 году, Мария - в 26 лет, в 1897 году.

Татьяна Львовна и Мария Львовна в Ясной Поляне, 1904 год:



Портрет Марии (20 лет) кисти Н.Ге, 1891 год   и портрет Татьяны (29 лет) кисти Репина, 1893 год:


После их замужества Толстой ещё больше уверился, что "все женщины угорели и мечутся как кошки по крышам" (его запись в дневнике)
На станции в Астапове, когда он слёг после побега,
в первые дни болезни он спросил молодую прислугу Марфу в квартире начальника станции Озолина - замужем ли она?
- Нет. - А хочется? - Нет. - И молодец! И не ходи!

Так что именно младшая дочь Александра Львовна оказалась в эпицентре всех событий,
которые происходили вокруг отца с матерью в последние годы жизни Льва Николаевича.
Толстовка, обожающая только отца, в спорах всегда принимавшая только его сторону,
относясь при этом к матери с вызывающей неприязнью (граничащей нередко с ненавистью - зачем мучит папа').
Именно дочь Сашу Толстой сделал своей душеприказчицей:
она знала и о тайном его завещании, и о тайном дневнике отца "для себя".

1908 год:


Она пошла на поводу у Черткова и не пустила Софью Андреевну проститься - к умирающему мужу, с которым та прожила 48 лет!
Потом, много лет спустя Александра Львовна запишет о тех годах:
"При нём (отце) - у меня не было своей жизни, интересов. Всё серьёзное, настоящее было связано с ним.
И когда он ушёл - осталась зияющая пустота, пустота, заполнить которую я не умела".
От депрессии её спасла начавшаяся война...
Она кончит сестринские курсы и уедет на фронт с санитарным поездом в первые месяцы войны в 1914 году.
Про Александру Львовну ещё будет продолжение
Фото из своб. источников

https://foto-history.livejournal.com/16124264.html