Тиманский лес был местом страшным, но не для охотника, которому триста лет и которому так тоскливо, что уж не до страха.

     На моих глазах исчезали деревья, те, что только вот трогал рукой, на их месте вставали новые, совсем непохожие. Тут можно было заблудиться, не сходя с места. Я не заблудился,  я ориентируюсь не по деревьям.