Наверно, он был уже частью меня. При его отсутствии накатывала собачья тоска, близкая к тошноте, меня словно раздирали надвое.

     Я стоял на дороге, чувствуя, что мне плохо, мне очень плохо, и вдруг понял, чего я хочу. Я хочу потерять сознание, лечь в снег, превратиться в куль соломы и погрузиться в сиреневый туман.

     Когда и где я рухнул, я не помню, помню только, что постарался упасть на спину, чтобы не в снег лицом. Было небо, голубое, потом сиреневое, потом черное. Всё было черное, и я осознавал, что это не вокруг меня, это – я сам.  Я – это всё, всё – это я.