«В Эдике ничего не было от блатного мира». Как Стрельцов после пяти лет тюрьмы стал лучшим футболистом СССР
В 1967 году Эдуард Стрельцов после пяти лет тюрьмы стал лучшим футболистом СССР


В декабре 1967 года лучшим футболистом СССР был признан Эдуард Стрельцов — человек, отлученный от игры на целых семь лет...
«Откроешь дверь — стоит верзила небритый, перегаром дышит...»

В июле 1958 года судебная коллегия по уголовным делам Московского областного суда на закрытом судебном заседании признала Эдуарда Стрельцова виновным в изнасиловании и приговорила к 12 годам лишения свободы с запретом заниматься футбольной деятельностью. В феврале 1963 года было принято решение о его условно-досрочном освобождении из тульской колонии.

Писатель, журналист, друг Стрельцова Александр Нилин считает, что торпедовец уже и не надеялся вновь выступать на высоком уровне.

— У Эдика в тюрьме нарушился обмен веществ. В его карьере все против — плоскостопие, вес, семь лет без футбола... — заметил Нилин в разговоре с обозревателями «СЭ» Юрием Голышаком и Александром Кружковым. — Невозможно вообразить! Пока он сидел, сменились две тактические схемы. Но на зоне не было телевизора, и он об этом не подозревал. Из писем видно — он не надеялся вернуться в футбол. Все это для него позади, и сейчас надо привыкать к новому.

С одной стороны, сам Стрельцов не рассчитывал на возвращение в футбол, с другой — власти не разрешали ему играть в чемпионате страны вплоть до 1965 года.

В интернете можно найти короткое видеоинтервью Стрельцова на эту тему:

— Ну потерял я пять лет, потерял... Еще два года мне не разрешали играть. Вот только я не пойму — из-за чего.

— Официально не разрешали?

— Да, официально.

— От кого это шло?

— Ну... От кого... Сверху, наверное. У нас же низ не решает, у нас верх решает.

— Не пускали его, чего-то боялись. Очень трудно нам поначалу пришлось, — рассказывала жена Стрельцова Раиса в интервью «СЭ» в 1995 году. — Слесарем Эдик устроился на завод, в ОТК. Зарплата — 100 рублей. И главное — своей крыши над головой нет. У них с мамой была двухкомнатная квартира, но когда Эдика арестовали, к Софье Фроловне сразу же подселили какого-то пьянчужку, даже не учли, что она — инвалид второй группы. Наказали, словом, мать за сына. Это позже, в 1965-м, когда торпедовцы чемпионами страны стали, Эдик добился для мамы отдельной квартиры в Нагатино.

— С лагерным прошлым Стрельцова ничто не связывало?

— Абсолютно. Он сразу порвал все ниточки. Даже на письма сидевших вместе с ним ребят не отвечал. Понимаете, в нем от блатного мира совершенно ничего не было. Ноль. Он был там чужой, и это, наверное, усугубляло его страдания в лагере. Мне было страшно одно время, когда Эдик опять заиграл, снова стал знаменитым футболистом и к нам повадились заезжать освободившиеся зэки, причем совсем незнакомые: деньгами разжиться, одеждой. Едут домой через Москву, в адресном бюро Стрельцова вычислят — и в гости. Откроешь иногда дверь — все внутри холодеет: стоит верзила небритый, перегаром дышит. Они Эдика за своего долго еще держали, и совершенно напрасно. У него с ними разговор был короткий: кто на словах не понимал, мог по лестничному маршу кубарем слететь.
В декабре 1967 года лучшим футболистом СССР был признан Эдуард Стрельцов — человек, отлученный от игры на целых семь лет...

31 секунда...
Стрельцову 85 — и вполне мог Эдуард Анатольевич дожить до сегодняшних дней. Что-то доносить до всех нас через «Разговор по пятницам».

Впрочем, очень хорошо себе представляю, каким он был — раскрутить на большие подробности Стрельцова было бы сложновато...
На пленке его почти не осталось — и в одном из редких интервью Эдуард Анатольевич усмехается, объясняя корреспонденту:


— Ну, потерял я пять лет, да. Ну, еще два года не разрешали играть. Вот только я не пойму — из-за чего? Официально — «не разрешать»!

— От кого шло?

— Сверху! У нас же низ не решает, у нас верх решает...

То интервью — 31 секунда. Не любил Стрельцов это дело. Как-то стеснялся.

Рассказывал же нам легендарный режиссер спортивных трансляций Ян Садеков:

— Еще на стадионе «Торпедо» у меня была задача — выцепить камерой Эдуарда Стрельцова.

— На трибуне?

— Он обычно стоял в тоннеле. Недалеко от скамейки запасных. Говорил ему: «Эдик, умоляю — не уходи! Не прячься!» Он как камеру видел — сразу натягивал кепку поглубже, отворачивался. Такой стеснительный — просто ужас!

Великие люди. Вот точно так же, из тоннеля, любил смотреть «Торпедо» новых времен Виктор Михайлович Шустиков. Такой человек только намекнул бы — да ему трон поставили бы на любой трибуне! А он — вот так. Кепочку поглубже, на вопросы отвечал стеснительно. Рад бы обстоятельно — да не приучен...

Мы бы постарались, расспросили — вот и отважный полковник Ольшанский из года в год гонял в интервью одну и ту же пластинку. Слово в слово. Но поняв, что так просто не отвяжемся, на втором часу разговора вздохнул глубоко-глубоко, расслабился — и рассказал море нового...

Может, и со Стрельцовым вышло бы так же?

«Рая, я ни в чем не виноват». Драмы, трагедии и смерть великого футболиста Стрельцова...