«Пра́здник, кото́рый всегда́ с тобо́й» (англ. AMoveableFeast) — книга воспоминаний американского писателя Эрнеста Хемингуэя о его жизни в Париже. В книге описываются первые литературные опыты молодого писателя и его жизнь с первой женой Хэдли в 1920-х годах.
Кроме автобиографических заметок книга содержит портреты таких литераторов, как: Алистер Кроули, Эзра Паунд, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Форд Мэдокс Форд, Хилэр Беллок, Жюль Паскин, Дос Пассос, Перси Льюис, Джеймс Джойс и Гертруда Стайн.
Хемингуэй отправился в Европу иностранным корреспондентом газеты «Торонто стар». Он поселился в Париже и там, ободряемый Гертрудой Стайн, Эзрой Паундом и другими, решил стать писателем.
История написания и публикации:
В 1956 году Хемингуэй нашёл чемодан, который он оставил в подвале отеля «Риц» в Париже много лет назад. В чемодане был блокнот, в котором он вёл записки о своей жизни в Париже. Он обработал и переписал эти записки. Во время работы над книгой «Опасное лето», Хемингуэй использовал эти записки в финальной части черновика книги.
Книга была создана уже после смерти писателя из этих записок его четвёртой женой и вдовой Мери Вэлш Хемингуэй. Материалы были отредактированы и опубликованы в 1964 году.
Источник: Википедия
Мои впечатления:
Мое знакомство с творчеством Хемингуэя началось с этого произведения. Книга мне понравилась, и я ее перечитала через небольшое время повторно, чтобы освежить воспоминания и записать свои впечатления.
Мне понравился стиль произведения – простой, искренний, а также само повествование - романтическое и прозаическое одновременно.
Что интересно, в Париж Хэемингуэй приехал в 1921 году со своей молодой женой, Хедли, там же в 1923 году родился его сын, Джек. И в романе об этом практически ничего нет. Ребенок упоминается несколько раз, очень между прочим. Жене уделено чуть больше внимания.
Жили очень скромно, постоянно были ограничены в средствах. Иногда вместо обеда Хэмингуэй ходил в картинную галерею и утверждал, что на голодный желудок картины воспринимаются лучше.
Видела семейное фото 1926 - Эрнест, Хедли и маленький Джек – на фото они выглядят, как семья шахтера в каком-нибудь рабочем поселке. А жена, оказывается, была пианисткой.
«В конце концов, Хедли была очень преданной женой: она безропотно сносила его увлечение литературой, когда оно еще не приносило ни гроша, и кротко носила платья, давно вышедшие из моды, ела картошку с луком на завтрак и обед, легко обходилась без ужина...» (цитата из статьи «Роковое «наследство» семьи Хемингуэй» журнала «Караван историй»).
В произведении описывается встреча Хэмингуэя со Скоттом Фицджеральдом. И хотя они были друзьями, в описании Хэмингуэя Фицджеральд предстает в не очень выгодном свете.
Интересны высказывания Хэмингуэя о русских писателях.
Цитаты из произведения:
Если тебе повезло и ты в молодости жил в Париже, то, где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж - это праздник, который всегда с тобой.
Париж никогда не кончается, и воспоминания каждого человека, который жил в нем, отличаются от воспоминаний любого другого. Мы всегда возвращались туда, кем бы мы ни были, как бы он ни изменился, независимо от того, насколько трудно или легко было до него добраться. Он всегда того стоит и всегда воздавал нам за то, что мы ему приносили.
Все поколения в какой-то степени потерянные, так было и так будет.
В то время я уже знал, что, когда что-то кончается в жизни, будь то плохое или хорошее, остается пустота. Но пустота, оставшаяся после плохого, заполняется сама собой. Пустоту же после чего-то хорошего можно заполнить, только отыскав что-то лучшее.
Все по-настоящему плохое начинается с самого невинного.
Надо покупать либо одежду, либо картины. Вот и все. Никто, кроме очень богатых людей, не может позволить себе и то и другое. Не придавайте большого значения одежде, а главное, не гонитесь за модой, покупайте прочные и удобные вещи, и тогда у вас останутся деньги на картины.
Путешествуй только с теми, кого любишь.
Но в самом деле любить двух женщин одновременно, по-настоящему любить — это самое страшное и разрушительное, что может приключиться с мужчиной.
Простые мелодии успокаивают душу, если она у вас, конечно же, есть.
Того, кто работает и получает удовлетворение от работы, нужда не огорчает.
Голод хорошо дисциплинирует и многому учит.
Голодать полезно, и картины смотрятся лучше, когда ты голоден.
Отрывок о русских писателях:
В Торонто, еще до нашей поездки в Париж, мне говорили, что Кэтрин Мэнсфилд пишет хорошие рассказы, даже очень хорошие рассказы, но читать ее после Чехова — все равно что слушать старательно придуманные истории еще молодой старой девы после рассказа умного знающего врача, к тому же хорошего и простого писателя. Мэнсфилд была как разбавленное пиво. Тогда уж лучше пить воду. Но у Чехова от воды была только прозрачность. Кое-какие его рассказы отдавали репортерством. Но некоторые были изумительны.
У Достоевского есть вещи, которым веришь и которым не веришь, но есть и такие правдивые, что, читая их, чувствуешь, как меняешься сам,— слабость и безумие, порок и святость, одержимость азарта становились реальностью, как становились реальностью пейзажи и дороги Тургенева и передвижение войск, театр военных действий, офицеры, солдаты и сражения у Толстого. По сравнению с Толстым описание нашей Гражданской войны у Стивена Крейна казалось блестящей выдумкой больного мальчика, который никогда не видел войны, а лишь читал рассказы о битвах и подвигах и разглядывал фотографии Брэди, как я в свое время в доме деда. Пока я не прочитал «Пармскую обитель» Стендаля, я ни у кого, кроме Толстого, не встречал такого изображения войны; к тому же чудесное изображение Ватерлоо у Стендаля выглядит чужеродным в этом довольно скучном романе. Открыть весь этот новый мир книг, имея время для чтения в таком городе, как Париж, где можно прекрасно жить и работать, как бы беден ты ни был, все равно что найти бесценное сокровище. Это сокровище можно брать с собой в путешествие, и в городах Швейцарии и Италии, куда мы ездили, пока не открыли Шрунс в Австрии, в одной из высокогорных долин Форарльберга, тоже всегда были книги, так что ты жил в найденном тобой новом мире: днем снег, леса и ледники с их зимними загадками и твое пристанище в деревенской гостинице «Таубе» высоко в горах, а ночью — другой чудесный мир, который дарили тебе русские писатели. Сначала русские, а потом и все остальные. Но долгое время только русские.
— Я все думаю о Достоевском, — сказал я. — Как может человек писать так плохо, так невероятно плохо, и так сильно на тебя воздействовать?
— Едва ли дело в переводе, — сказал Ивен. — Толстой у Констанс Гарнетт пишет хорошо.
— Я знаю. Я еще не забыл, сколько раз я не мог дочитать «Войну и мир» до конца, пока мне не попался перевод Констанс Гарнетт.
— Говорят, его можно сделать еще лучше, — сказал Ивен. — Я тоже так думаю, хоть и не знаю русского. Но переводы мы с вами знаем. И все равно, это чертовски сильный роман, по-моему, величайший на свете, и его можно перечитывать без конца.
— Да, — сказал я. — Но Достоевского перечитывать нельзя. Когда в Шрунсе мы остались без книг, у меня с собой было «Преступление и наказание», и все-таки я не смог его перечитать, хотя читать было нечего.
— Достоевский был сукиным сыном, Хем, — продолжал Ивен. — И лучше всего у него получились сукины дети и святые. Святые у него великолепны. Очень плохо, что мы не можем его перечитывать.
Эрнест Хемингуэй
«Праздник, который всегда с тобой»
rss_kulturologia
Алкия
